— Интересная статья? — я заглядываю Лёне через плечо, мои волосы падают ему на щеку, и он отмахивается от них как от назойливой мошки.
— М-м-м… Да, чуча. Это про… Чученька, ты не сделаешь нам кофейку?
— Нам, Лёнечка? Я не пью кофе, ты же знаешь. Так и скажи — сделай мне кофе.
— Ну, милая... — бормочет он, не отрываясь от журнала ни на секунду.
Наверное, сделан очередной прорыв в освоении нейтрино на благо человечества. Его любимая тема. Все уши мне прожужжал — нейтрино то, нейтрино сё. Уф.
Терпеть не могу это дурацкое “чуча”. “Чученька” немного приятнее, но мне хочется, чтобы он звал меня по имени. Иногда кажется, что он вообще не помнит, что меня зовут Лия.
— Сделаю, если скажешь как меня зовут.
Напрасная попытка. Не слышит. Или делает вид, что не слышит. Наклоняюсь и дую ему за ухом. “Пора бы и постричься”,— думаю, глядя на седые завитушки, неаккуратными зигзагами спускающиеся на шею. Так джунгли завоёвывают заброшенные города — по лиане, по росточку, жадно и быстро оплетая старые руины непролазными дебрями. Ещё немного и можно будет сделать куцый хвостик из этих завитков. Бр-р-р гадость какая. Куда только смотрит жена?
— Чуча! Прекрати! Мне щекотно. Одну ложечку сахара, ладно?
— Ладно.
Я выпрямляюсь, и сверху открывается вид на розоватую, круглую, словно выстриженную монашеской тонзурой плешь.
Не спешу идти на кухню. Не так уж ему и хочется кофе, просто нашёл предлог, чтобы отослать меня подальше. Вдруг вспоминаю, как в самом начале он обожал щекотаться. Мог это делать часами, до тех пор, пока я не начинала икать от смеха и молить о пощаде. Я брыкалась, щекотала его в ответ, мы возились и смеялись как дети. Как давно это было. Пять, семь лет назад? Да, ещё в те времена, когда он звал меня по имени — Лиичка. Когда, едва познакомившись, жаловался на то, что жена не прикасалась к нему годами.
Да, супруга у него женщина строгая и, мягко говоря, странноватая. Врач-терапевт в областной поликлинике. Как-то, разоткровенничавшись, рассказал, что у неё в телефоне он значится полным именем. Ага. Не “любимый”, не “муж”, не “зайка-побегайка” какой-нибудь, а “Леонид Бескрылов”. Помню, как меня это поразило тогда. А он добавил, что и мать у жены записана так же — имя и фамилия. Я тогда засмеялась и назвала её бездушным роботом, а он почему-то обиделся. И мы долго и весело мирились щекоткой и другими приятными способами.
Лёня всё еще штудировал статью. Смешно шевелил губами, перечитывая особо интересные мысли. А я пошла варить кофе. Как он любит — крепкий, со щепоткой кардамона и одной ложечкой сахара. Пенная шапка вскипала над старой медной туркой, я снимала её с огня, давала пенке осесть, наслаждаясь пряным ароматом напитка, который не пью уже несколько лет. Лёня где-то вычитал, что от кофе у женщин рано появляются морщины, и в тот же день я отказалась от любимого наркотика.
Имя, кофе, от чего ещё я отказалась ради него? Ах да, надо проведать нашего Павлика. Вчера вроде поливала его, но на всякий случай гляну.
Горшок с зародышем чахлой зелени появился в моей квартире в прошлом году. Был сильный ливень, Лёня пришёл неожиданно шумный и весёлый. Он редко пьёт, но в тот день сам бог велел — защитил диссертацию, несмотря на интриги подлых завистников (его слова).
С плаща и старомодной шляпы на пол ручьями стекала вода, ботинки оставляли грязные следы на паркете, а он схватил меня в охапку и закружил в диком танце, забыв о невзрачном растении, которое на радостях купил у какой-то старушки на остановке.
Отрадовавшись, отсмеявшись, он вручил мне горшок и сказал: Лиичка, от детей одни проблемы, а вот цветок никогда не разочарует. Знай, поливай его, и будет расти нам на радость. Назовём его Павликом?
Меня обожгло обидой, но в такой счастливый день нельзя было портить любимому настроение, и, криво улыбнувшись, я приняла подарок. А потом как-то привыкла. Павлик и правда рос на удивление быстро, что ни день радуя новыми побегами и глянцевым блеском ярко-зелёных резных листьев. Он так быстро разрастался, что за год я пересаживала его два раза. Да и сейчас не мешало бы найти Павлику вместилище побольше.
Я принесла кофе. Лёня наконец дочитал и теперь расслабленно сидел в кресле с полузакрытыми глазами. Седой, усталый мужчина с грузным телом интеллектуала.
Поставив чашку на журнальный столик, я легонько коснулась его плеча. Он вздрогнул, открыл глаза, сладострастно подрагивая ноздрями втянул запах кофе, улыбнулся.
— Спасибо, чученька, ты — лучшая!
— Пей кофе и уходи, — сказала я.
— Что значит “уходи”?, — по инерции улыбаясь, спросил он.
— Ничего, кроме того, что это значит.
— Но у нас ещё куча времени. Мила уехала на дачу до понедельника. Что с тобой, чученька?
— Ничего. Меня зовут Лия. Погоди минутку.
Я принесла Павлика с балкона. Да, эту пышную пальму не сравнить с жалким подобием монстеры, которое он притащил мне в тот дождливый день. Монстера. Монстр. Странное название для комнатного цветка.
— Вот, забирай. Скажешь Миле — поливать два раза в неделю и не слишком много солнца. Допил? А теперь уходи.
Лёня неуверенно топтался на пороге. На обрюзгшем лице расплывались багровые пятна обиды.
Закрыв за ним дверь, я отправилась на кухню варить себе кофе. Никакого кардамона, никакого сахара. Как же я по нему скучала…
Завтра куплю себе собаку. Боксёра. Назову Рамзесом. С детства мечтала о мордатой собаке по кличке Рамзес.