МужЪчина и ЖенЬщина - всерастворящая со-молитвенность
… Бенедиктус добавил: 'Анна, посвящай всё, что происходит и произойдёт с нами высшей Божественной Силе; концентрируй своё сознание чуть выше макушки головы, представляй её верхней точкой снисходящей на тело 'воронки духа', в любой момент, когда можешь, старайся чувствовать внутреннее напряжение намерения, когда же будут появляться мысли, в центре твоего сознания должна быть только одна, вытесняющая все иные мысли на периферию, мысль - 'во славу ЕГО'.
Мы выпили по полбокала тягуче-чарующего, с ароматами 'скрипичных ключей', вина и как бы без всякого сознательного воления, взялись за руки и ноги повели нас в спальню, где я, целуя приоткрывающиеся от одежд места, стала раздевать Мастера; одежда была быстро снята, передо мною было мощное, излучающее мужскую силу, тело родной мне Души; Бенедиктус стал снимать мои одежды, но не так резко, как я делала это сама, нежно поглаживал обнажавшиеся части моего наэлектризованного тела, иногда, словно подтверждая сброс очередной одежды, ставя печать страстного поцелуя в оголившееся место.
Осознала я себя при прикосновении губ Бенедиктуса к вратам моего лотоса; бутон словно набух источающейся женственной силою, и отдавал свои свежии соки нежным, но сильным засасывающим прикосновениям мужских губ, вкушающих мою 'субстанцию' женственной силы;
я ощущала себя радостно отдающей жизненную энергию, напаивающей иссушившиеся потоки многочисленных рек жизни.
Время словно замерло во творившейся мистерии, я воспринимала себя источником самой жизни; теперь мне нестерпимо хотелось прильнуть в источнику мужской силы, напитаться энергетикой воли источающегося из меня потока;
я коснулась головы Бенедиктуса, словно давая знак, развернула своё намагнетизированное тело и прильнула к излучавшему напряжённую силу, мощному нефритовому стержню Мастера; губы мои ощутили стекающии потоки тонкой энергии, между нами образовался энергетический круг; я напаивалась волею творения и отдавала соки расцветающей жизни, мои губы неистово вбирали от источника силы, а лотос стал источником творения форм.
Я была единым существом с Мастером, в голове не было ни одной мысли, и лишь смутно прорисовывался магнетизм устремлённого ввысь и растворяющегося в Небесах намерения - 'всё во славу Творца'.
Через некоторый непонятный мне промежуток времени, Бенедиктус, напоённый исходившим от меня 'эликсиром жизни', привстал, повернулся и я ощутила как мой лотос наполняется энергетической силою, поглощая нефритовый стержень Мастера, словно Шивалингам, несущий Ахарату (духовный стержень) Миров, оказался поглощённым моей Йони, миром творящихся форм;
в середине меня был мощный источник энергии, двигающийся, словно 'вкачивающий' одухотворяющую силу в великую Мать миров, Создательницу форм.
В глазах Мастера сверкали искры далёких миров, они горели бешеной силою Запредельного, я растворялась в нисходящем потоке Духа; единство с находящимся надо мною телом, бешеное кручение энергий по периметру; мои груди, зажатые ладонями Мастера, излучали женственную силу, принимаемою его грудью, мой лотос вбирал мужскую энергию, его нефритовый стержень отдавал силу, - образовался энергетический круг тел, сплавленных воедино, Души смотрели друг во друга и видели отголоски Вечности.
Через некоторое неопределяемое для меня время, движения стали нежными, и тут я ощутила, как копившаяся во мне энергия прорвала заслон верхней части живота и хлынула в сердце, подняв меня, словно в парении, в Небо; я ощущала поток исходящей от всего Любви, всё видимое мною словно светилось изнутри, я парила в Небесах, как будто тело моё стало невесомым и было слитным с потоками 'воздуха' тонких миров Духа. Открыв глаза, я увидела пред собою Бенедиктуса, мы были соединены в единое существо, внутри его бездонных, горевших духом, глаз отражалась Воля Небес.
'Во славу Творца, - прошептал он, - теперь завершаем наше путешествие, отдавая дань Земле'.
Я вновь ощутила, как его стержень стал частью моего позвоночника, мой лотос эластично обнимал его, впитывая силу; глаза Бенедиктуса закатились, изо рта прямо в мой приоткрытый рот потекла казавшаяся нектаром слюна, раздался призывный дикий рык, похожий на 'Оооомммм', но исходящий на низших октавах голоса, мощные руки схватили меня словно в клещи, - мой лотос сокращался, впитывая исходящий из нефритового стержня поток 'жидкого жемчуга', вибрации отдавались восходящим потоком сладостного нектара в позвоночнике, тело растворялось в астральных мирах страсти, времени словно не существовало.
Когда я вновь осознала себя - глаза Мастера соединились с моим взглядом и мы словно спускались с Небес на Землю, ибо нам предстояло сотворить на Земле ещё много благих дел.
Проснулись мы спящими в обнимку, открыв глаза и немного удивлённо улыбнувшись друг другу. На часах было лишь три ночи, или три первых часа нового Года.
'Во славу Сверх-Разума! - с чистой пионерской мелодикой, полушутливо-полусерьёзно произнесла я бодрым голосом.'
'Во славу ЕГО! - послышался ответный глас Бенедиктуса, - и в благодарность ЕМУ за дарованное, - добавил он.'
На миг мне вновь показалось, что рядом со мною не человек, а сам великий Ангел Света, принявший форму близкого мне человека, мастера и мужчины; через мгновенье ко мне пришла мысль, почему же не может быть так, что Люцифер воплотился в Бенедиктусе и находится сейчас со мною; я ощущала себя находящейся в странной мистерии происходивших со мною событий, где я была проводником к людям даровавшегося мне высшего Знания. Мои воображаемые образы были прерваны ощущением прикосновения губ Бенедиктуса к моему лбу и предложением возвратиться к столу и начать праздничную трапезу.
Мы выпили в благодарность Высшей Силе за наше Общение по полбокала прекрасного Испанского вина 'Campо' и приступили к трапезе, вновь поблагодарив Творца за дарованный 'хлеб насущный'; я только сейчас ощутила, сколь голоден мой организм и мы, почти не разговаривая, начали насыщать тела этим 'хлебом'.
Играла включённая мною лёгкая джазовая музыка, вновь зажжённые свечи создавали своими всполохами бродящии по столу полутени, напоминавшии нежно играющих духов.
Утолив основной голод, мы начали разговаривать, Бенедиктус хвалил мой тонкий вкус приготовления пищи, утверждая, что этим создаётся некоторая панорамность витального ощущения себя; Мастер говорил о важности правильного подбора пищи, о различных слоях приносимых пищей энергетик, которые не ограничиваются лишь физическими свойствами вкушаемого, а простираются на психологические и даже 'метафизические' качества восприятия съедаемого человеком кушанья, напоминая, что учение о свойствах пищи очень древнее, и в новую Эпоху неплохо описано в Ведах, в частности в Бхагавадгите.
Мне стало интересно, и я спросила Мастера как он мог бы кратко описать базисные различия различных видов пищи, ибо я практически ничего об этом не знала, приготовляя пищу по 'внутреннему наитию', на основе кулинарных знаний, смешанных с интуицией.
Бенедиктус ответил, что это тема целой лекции, которую мы можем вместе с ним подготовить и прочитать в ближайшее время в Ложе; если же попытаться выразить одним предложением сущностость различий различных видов пищи, то ответ примерно звучал бы так:
есть три Гуны природы, - Сатва, Раджас и Тамас или, иными словами, три основополагающии материальные энергетики бытия, сплетением которых и творится всё многообразие зримого;
соответственно, есть и три вида пищи - благостная, чувственная и 'принижающая' или - способствующая чистоте сознания, вызываящая остроту чувств и тянущая в бессознательное 'разложение';
отсюда и берутся всевозможные комбинации вкусов и значений вкушаемого. Я ответила, что с удовольствием буду изучать эту 'философскую' кулинарию, как, добавила я, и многое другое, не менее значимое и важное. Бенедиктус нежно улыбнулся, дав понять, что сейчас не время читать лекции, сказав, что нам лучше сосредоточиться на элементах радости наших Душ.
Через час, допив оставшееся на столе вино, мы пошли спать; сразу же заснуть было рядом невозможно, мощное притяжение наших Душ и тел влекло друг к другу, и мы погрузились в новый виток дарованной нам Небесным благоволением радости.
Проснулись мы в моё самое любимое время 'философов и эстетов', в полдень; в сонных глазах Мастера светились нежный всполохи частичек любви; мне было странно ощущать себя, окутанной этими полями нежности, которых я не чувствовала с самого детства; казалось, что передо мною мой Отец, нежно будящий маленькую девочку Анну, поглаживая по головке и ласково смотря в глаза.
Странно, думалось мне, почему большинство мужчин не обладает этой нежностью к своим близким женщинам, а имеющии в Душах нежность проявляют её лишь к детям?
Глаза мастера дарили мне, взрослой, 'утешительный' поток нежности, его руки поглаживали меня по голове; я была словно окутана коконом лёгкой детской блаженности.
И вдруг, как будто в знак благодарности, во мне начал просыпаться огонь страсти, мои руки стали гладить Бенедиктуса по голове, спустились ниже, во мне вновь образовалась 'малая воронка' и я стала инициатором нашей новой близости, погрузившись в огнедышащии потоки радостного парения в волнах чувственной благодати; я отдавала себя полнотою безраздельности, растворяла своё тело в бушующих волнах древних чувств, страсть кипела во мне могучим океаном неизведанного, но я забыла себя в этой сносящей самосознание пучине жизни.
Лишь когда я, почти дошедшая до крещендо чувственной страсти, дрожа и грациозно извиваясь под мощным телом Мастера, готова была, как говорил Бенедиктус, 'подарить Земле земное', услышала глас:
'только во славу ЕГО',
я осознала себя и мощные потоки бешено сокращающегося лотоса, словно явившись продолжением энергии пронзающего и впивающегося в позвоночник нефритового стержня, потекли вновь вверх, с тонким звенящим шумом приоткрыв врата сердца; я снова плавала в потоке любви, моё тело ощущалось маленькой точкой, сама я была этим безбрежным Океаном.
Открыв глаза, я увидела словно материализовавшиеся в Мастере частички этого великого Океана; Бенедиктус смотрел на меня с неизъяснимой любовью, из уголков его глаз, прочерчивая влажные, устремлённые вниз линии, капали маленькие слезинки. Я стала целовать его глаза, вылизывала языком скатывающиеся маленькие солёныё капельки, - в них был эликсир радости его Души за мою Душу, напоминавший о временности земных измерений Вечности.
Обнявшись, мы стали вместе 'плакать радостию', целовали друг друга и слизывали скатывающиеся из наших глаз слезинки, пока они не иссякли, словно заморозив аккорды тоски наших Душ по уходящей в Беспредельное вселенской симфонии Жизни.
'Во славу ЕГО', - почти хором, словно интуитивно сговорившись, сказали наши уста.
Я была словно в мистическом трансе; во всём струилась любовь, Душа радовалась новому дню, как будто я впервые видела свет и только что ожила к Жизни.
(…)
Отрывок из повести «Откровение Люцифера в старом Таллине»
http://www.proza.ru/2009/02/23/95
Со-присутственности пред Небесами!..