Наташа квартиру не узнала: на полу виднелись засохшие следы грязи, обои в нескольких местах свисали со стен, а кое-где на них чернели большие жирные пятна, на унитазе красовалась угрожающая трещина. Здесь долго жили чужие люди, пока они с мужем работали на Севере.
- Какой ужас... – с полными слёз глазами прошептала Наташа.
- Не переживай, Натусик, сделаем ремонт, всё будет нормально, - успокоил Володя, который специально взял отпуск для того, чтобы помочь жене обустроиться дома, сам же он должен был вернуться, чтобы "добить" необходимый стаж.
"Будет ли теперь нормально?" - со щемящей тоской подумала Наташа, расстроенная не только из-за квартиры. Причина крылась совсем в другом: перед самым отъездом ей позвонили и сказали, что у мужа есть молодая любовница…
На Север Володя уехал через пару недель после их женитьбы. Расписались они тайком от его сестры Аллы, которая заменила Наташе свекровь - мать Володи умерла, когда тот учился в институте. Алла сразу невзлюбила Наташу: как же, её красавец брат в двадцать девять лет взял в жёны молодую вдову с ребёнком, как будто мало других красавиц и умниц. А может, просто завидовала - она сама растила ребёнка после неудачного брака.
Володя, высокий брюнет с черными бархатными глазами и густыми бровями "домиком", аккуратным прямым носом, маленьким ртом с выпуклой нижней губой и чуть выступающим подбородком, нравился многим женщинам. Приехал на Север раньше жены почти на год, и женщины его сразу заметили, но он соблюдал с ними дистанцию, что вызывало недоумение и закономерный вопрос: какая же у него жена? Наташа узнала об этом позже, а когда только приехала, часто слышала у себя за спиной женский шепот:
- Это она, Володина жена – посмотри…
Посмотреть было на что: высокая стройная женщина с правильными чертами лица и вьющимися светло-русыми волосами до плеч была хороша в любом наряде. Её умные голубые глаза светились добротой и пониманием, а тонкие губы не портили общее впечатление. Наташе многие говорили, что муж у нее очень интересный мужчина, "забывая" сказать комплимент в ее адрес. Она не обижалась, была приветливой и улыбчивой, поэтому скоро их стали называть интересной парой. Так они и жили, в любви и согласии до поры, до времени...
Союз развалился неожиданно для всех, но Наташа в первую очередь испугалась за свою квартиру на Украине. Никто не знал, как её теперь сохранить, и женщина решила уехать домой. Конечно, не хотелось уезжать из молодого и красивого города, средний возраст жителей которого не превышал тридцати лет. Успокаивало лишь то, что супруги не копили денег, которые обесценились в один миг, а вложили их в машину, хорошую одежду, посуду и прочие бытовые мелочи, так что надеялись безбедно прожить ещё какое-то время и в Украине.
- Да, конечно, жаль людей пенсионного возраста, которые вместо обеспеченной старости в одночасье оказались нищими, - говорила Наташа мужу, - но ведь мы ещё не старые, а там и работа будет, и жилье...
Муж помог сделать ремонт в одной комнате и уехал. После его отъезда Наташа сменила треснувший унитаз, благо на работе кто-то продавал новый из старых запасов по приемлемой цене, приобрела простенькую газовую плиту, прежней давно пришла пора ставить памятник, купила занавески на кухню. Занавеси, обычный тюль с цветным рисунком, стоили полторы тысячи украинских купонов, как потом оказалось, ее месячную зарплату. Но пока деньги были, она тратила, не задумываясь, по северной привычке. Работа и домашние хлопоты помогли Наталье не свалиться в глубокую депрессивную яму. С помощью спасительной междугородной связи она как-то наладила испортившиеся отношения с Володей…
Весной на работе творилось что-то невообразимое по накалу страстей и эмоций: распределяли дачные участки. Желающих оказаться владельцами заветных соток набралось более чем достаточно, обстановка накалялась с каждым днем. Давняя приятельница Наташи, Елизавета Михайловна, каждый день убеждала её в полезности и необходимости, прямо-таки целебных свойствах клочка земли, за который шла нешуточная борьба
- А кто там будет пахать? – делилась вслух своими сомнениями Наташа, - у меня здоровья не хватит.
- Наточка, у тебя ведь сын взрослый, не сегодня-завтра женится, будешь внуков вывозить на дачу. Вон мои каждое лето просиживают в городской квартире, а там я им насажаю витаминчиков, прямо с грядки будут есть. А воздух? А соловьи? И участки я выбью рядом, будем соседями, - Елизавета Михайловна была старше Наташи на десять лет, но её энергии, работоспособности и жизнелюбию можно было только позавидовать, и Наташа почти сдалась под её напором.
- Ладно, уговорила! Позвоню сегодня мужу, посоветуюсь с ним.
Поздним вечером, учитывая разницу во времени, дозвонилась и рассказала ему о дачном участке.
- Конечно, соглашайся, это здорово, - радостным голосом одобрил муж.
- А кто там работать будет, это целых десять соток? – продолжая сомневаться, спросила Наташа.
- Как кто? Я заработаю денег, и наймём людей, не волнуйся. Натусик, рабы всегда найдутся!
"Рабы" - это что-то новенькое в его лексиконе. В последнее время Володя чаще стал употреблять выражения: "нет проблем", "ублюдки", "навар", теперь вот "рабы"…
Только что вспаханное поле, разделенное на клочки земли шириной в двадцать метров, показалось Наташе бесконечным.
"Зачем мне это надо?" - с запоздалым раскаянием думала она, глядя на свой участок.
Но характер не позволял отступать, поэтому она бросилась в дачную жизнь с головой.
Сказать, что Наташа уставала – значит, ничего не сказать. "Наотдыхавшись" на свежем воздухе, она остервенело тёрла щёточкой загрубевшие руки и вычищала землю из-под ногтей, ведь у бухгалтера руки всегда на виду, драила черные пятки, чтобы не казаться совсем деревенской теткой. Потом втирала мазь в ноющие руки и покрытые вздутыми венами ноги и валилась почти замертво на импровизированную постель: сложенные друг на друга матрацы от спального гарнитура, который в досках так и стоял в тёмной спальне. От бессонницы не осталось и следа. "Хм, рабы", - засыпая, успела подумать Наташа.
Деньги, оставленные мужем, неожиданно закончились. Володя денег не присылал – переводы из России могли не дойти, приходилось экономить на еде, благо, что одежды и обуви хватало из прежних запасов. Но как было досадно и обидно, когда все уже варили варенье из клубники, а они с сыном не попробовали ни одной ягодки из разложенного на базарных полках изобилия.
А потом у Наташи началась полоса неудач. Сначала в троллейбусе у неё вытащили японский зонтик, в следующий раз – кошелек. Денег там - кот наплакал, но сам факт кражи раздосадовал. А впереди ждало новое испытание: сократили её должность, а взамен ничего не предложили. Выслуги лет для майорской пенсии, даже с учетом льготного северного стажа, ей не хватало.
Надеяться нужно было только на себя, и Наташа пошла по инстанциям. Слава Богу, нашелся-таки среди начальства нормальный человек, ей выписали направление в районный отдел милиции на должность, близкую к её профессии.
Наташа никакой работы не боялась, быстро освоилась, но в новом отделе снова предстояло сокращение. Дожидаться нового унижения она не стала, обзвонила всех своих бывших сослуживцев и нашла перспективную должность по специальности.
На собеседовании выяснилось, что её возьмут, но на другую должность, так сказать, на далёкую перспективу, пока главный бухгалтер не изъявит желания уйти. А работать, со слов главного бухгалтера, та желала долго. Выбора не было, и Наталья дала согласие. На обратном пути она брела, как зомби, не замечая никого и ничего вокруг. Тяжёлые мысли распирали голову изнутри: "Что происходит? За что мне это? Когда закончится этот тяжёлый год?". На ходу она зацепилась за торчавшую из двери магазина пружину и порвала новую куртку. "Твою мать..." - вскочила новая мысль в голову, и Наташа расплакалась. Солёные слёзы беспрерывно катились по лицу, искаженному гримасой боли и отчаяния…
В родном городе у Наташи была верная подруга Лариса, с которой они дружили около пятнадцати лет. За яркой красивой внешностью скрывалась мягкая и отзывчивая душа, готовая прийти на помощь по первому зову, в любое время суток. Она никогда не была замужем, вместе с родителями растила сына от мужчины, на которого напрасно потратила тринадцать лет. Интеллигентная еврейская семья всегда принимала Наташу, как свою, а Лариса даже приезжала в гости на Север.
Папа Ларисы, Ефим Матвеевич, застенчивый мужчина с приятной улыбкой и добрыми серыми глазами, работал на ортопедическом заводе. Когда Наташа пожаловалась, что не может купить маме зимние сапоги из-за нестандартной голени, он вызвался сшить их на заказ.
Мама Ларисы, Лилия Николаевна, красивая ухоженная женщина, с коротко стрижеными седыми волосами, отличалась от мужа более резким и ироничным характером. Её отца, наркома лёгкой промышленности Украины, расстреляли в тридцать седьмом году. Вскоре арестовали и мать, она умерла при допросах. Пока девочку не отдали в детский дом, она ходила в обычную школу, где дети кричали ей в спину: "Дочь врага народа, дочь врага народа"… Так что всего в жизни она добивалась сама, в одиночку, к хорошим манерам добавились и другие навыки суровой школы выживания.
Лилия Николаевна прекрасно готовила и Наташа училась у неё кулинарному искусству, иногда даже доставала по мелочам. Например, на вопрос - сколько варить свеклу – Лилия Николаевна быстро реагировала:
- Сядь попой сверху - если мягкая, значит, сварилась…
Наташа не обижалась, а только хохотала, понимая, что вопрос для её возраста действительно дурацкий. Но многому, очень многому из того, что умела, Наташа была обязана Лилии Николаевне.
Лариса никогда никому не жаловалась на жизнь, выглядела всегда эффектно и независимо, и только Наташа знала истинное положение вещей. В отсутствие Володи подруги сблизились настолько, что часто ночевали друг у друга после обязательного промывания мозгов, в том числе и водочкой под песни "Машины времени"…
Осенью Наташа случайно узнала, что у Аллы отслоилась сетчатка на глазах. Не умея долго обижаться, Наташа давно простила Алле её козни, однако в подруги не набивалась. Но тут она позвонила и спросила, чем может помочь.
- Нужна операция, нужно ехать в Москву, к Федорову, но у меня нет таких денег, - как всегда недовольно сообщила Алла.
- А Володя знает? У него должны быть деньги.
- Вовка пообещал приехать только в декабре, а тут дорог каждый день, – и Алла заплакала. Никогда раньше она не плакала при Наташе.
- Успокойся, я придумаю что-нибудь, найду деньги в долг, а потом отдадим. И остановиться есть где, там же сестра моя живет, Нина.
Деньги Наташа нашла, взяла больничный на неделю и повезла ненавистную ранее золовку в Москву. Забрал Аллу после выписки Володя. Привёз её из Москвы и впервые пожаловался Наташе на несносный характер сестры.
Несмотря на внеплановый приезд, он привёз много подарков и разных вкусностей. Подарки дарить он любил - это у него было не отнять. Володя стал ещё красивее и увереннее в себе. Наталья стеснялась своей худобы и замученного вида, но он даже не обмолвился о её внешнем виде. Он с интересом слушал её рассказы о новой работе, гордился её успехами, хотя разговоров о бытовых проблемах не поддерживал. Наташа просила поменять хлипкий замок на входной двери, но ему постоянно было некогда, находились какие-то неотложные дела у сестры.
На десятилетие своего брака супруги пригласили друзей мужа, Ларису и её родителей. За шикарно накрытым столом царило воодушевление, веселье и смех. Но вычурные слова поздравления, когда муж при всех назвал жену Натальей Ивановной, вызвали у всех, мягко говоря, недоумение. Что-то в его торжественных словах было неискренним, чересчур официальным, как на банкете у руководства.
Наташа внимательно вглядывалась в мужа, находила некоторые изменения в его поведении, которые наводили на грустные мысли. Она не понимала, к лучшему это или к худшему. "Ладно, время покажет", - говорила она себе.
Встречать Новый год муж не остался, сославшись на срочные дела. Пообещал чаще приезжать, потому что со сменой работы у него появилось больше денег и свободного времени. После его отъезда Наташа пыталась разобраться в своих мыслях и чувствах, но текущие дела вновь закрутили её в свой водоворот.
Ранней весной Елизавета Михайловна настояла на поездке на дачу:
- Пора подготовить землю, иначе пересохнет. А поехали с ночёвкой? Вечером посидим, песни попоём, - Женя заболела дачей тяжело и надолго, практически неизлечимо, спорить с ней было бесполезно.
- Я не буду говорить Артёму, что едем с ночёвкой, а то будет гулять до утра, – согласилась Наталья.
Днём они плодотворно потрудились, ближе к вечеру поехали на ночлег. Знакомые отвели им комнату на первом этаже, которая условно годилась для жилья, но зато там была печь, которую муж Елизаветы Михайловны протопил дровами. После ужина они пели украинские песни на три голоса и хохотали по любому поводу. Но на душе у Наташи была какая-то необъяснимая тревога. Она думала про Артёма: "Как он там? Какая я балда, не оставила даже записку"...
На следующий день опять подались на огород. Наталья копалась на грядке и не сразу увидела, что прямо по полю к ней идёт Лариса. Одета она была хорошо, в руках не наблюдалось никакой сумки, поэтому на роль помощницы явно не подходила. У Наташи оборвалось всё внутри.
- Что случилось, Лорик? – крикнула Наташа, - что с Артёмом?
- С Артёмом всё нормально, - подошедшая ближе подруга не могла собраться с силами, чтобы сказать то, ради чего первым автобусом приехала из города.
- Твою квартиру обокрали, - собравшись с духом, тихо проговорила Лариса.
- Что… украли? – ещё не веря своим ушам, в два приёма спросила Наташа.
- Всё, - не в силах тянуть кота за хвост, вынесла свой приговор подруга.
У Наташи подкосились ноги, и она плюхнулась прямо на грядку. Лариса ещё рассказала, что кражу обнаружил Артём. Ночью сын вернулся домой и увидел взломанную дверь, от соседей вызвал милицию и скорую, боясь войти в квартиру и увидеть там…
- Натка, он ведь не знал, что ты на даче, подумал, что с тобой случилось самое плохое.
Наташа молчала. Ей предстояло ещё вести машину. Елизавета Михайловна с тревогой наблюдала, как Наташа, уже сидя за рулем мчащейся машины, неоднократно делала неконтролируемые движения головой, как будто хотела прокричать: "Нееееет!"
Коробки с запасами одежды и обуви "на долгую счастливую жизнь" исчезли, как и многое другое, в том числе телевизор, видеомагнитофон, украшения с бриллиантами, которые Наташа забыла спрятать. На полу валялись вываленные из шкафов вещи – искали деньги, наверное. Среди платьев валялся китель Наташи с майорскими погонами. Она представила, как потешались по этому поводу воры, и расплакалась.
- Ну, слава Богу, – облегчённо сказала приехавшая с ней Елизавета Михайловна, - а то я боялась, что ты с ума сойдешь. Вон как головой трясла, я думала, что у тебя тик начался. Поплачь, Наточка, поплачь, может, легче будет.
Легче не становилось. В голову лезли разрозненные мысли то про дверь с плохим замком, который не поменял Володя, то про восемь лет Севера, выброшенные коту под хвост, то про никчёмную, идиотскую затею с этой чертовой дачей…
Милиция неохотно приняла заявление, но больше ни разу никто не вызвал. Володя приехал не сразу, хотя и расстроился от таких новостей. Обвёл внимательным взглядом квартиру, цокнул языком и покачал головой – другой реакции Наташа не дождалась. Говорили ни о чём, избегая скользких тем. Через три дня муж засобирался срочно ехать по важным делам, пообещав через неделю вернуться, поэтому денег не оставил.
Он не приехал ни через неделю, ни через месяц, ни через год. Ему больше нечего было делить с женой - он уехал навсегда…