Аристократы вновь начали роптать, ввиду нестерпимого поведения Епископа Винчестерского, который тайно поддерживал в Короле ненависть к Хартии Свобод и его поощрение иноземцев. Не только это, но и его публичное заявление, что английские аристократы низшего уровня, чем французские,весьма огорчило английских лордов. Король заметил, что священники поддерживают национальную элиту, испугался и выслал Епископа вместе с его иностранными союзниками.
Однако, женившись на французской леди, ЭЛЕОНОРЕ, дочери Графа Прованского, он вновь открыто начал предоставлять выгоды для иностранцев, членов ее многочисленной семьи,- предоставил двор в их полное распоряжение, осыпал подарками и деньгами, так что английские бароны все чаще повторяли статью из Хартии Вольностей, которая предусматривала запрет и изгнание из страны неуправляемых фаворитов. Но иностранцы лишь насмехались презрительно:
"Какое нам дело до ваших английских законов!"
Король Филипп Французский умер и его сменил Принц Луи, который вскоре умер (через 3 года) На трон взошел его сын - тоже по имени Луи - человек настолько умеренный и справедливый, что совершенно не был похож на Короля.
ИЗАБЕЛЛА, мать Короля Генриха, мечтала (и не без оснований), чтобы Англия пошла войной против Франции; и так как Король Генрих был послушной игрушкой в умелых руках, которые знали, как можно использовать его слабости, она успешно внушила ему эту мысль.
Но Парламент решительно отказался снабжать Короля деньгами на эту войну. И вот, чтобы усмирить Парламент, он собрал 30 огромных сундуков денег - даже не представляют, где он раздобыл столько! Полагаю, опять выжимал из несчастных евреев - погрузил все это на корабль и самолично отправился на войну с Францией.
В этом предприятии его сопровождали матушка и брат Ричард, Герцог Корнуольский - весьма богатый и умный человек. Но Король лишь получил хорошую трепку и ни с чем вернулся восвояси.
Подобными делами не добывают хорошего расположения Парламента. Там упрекали Короля за растрату государственной казны и неумеренную роскошь жадных иностранных придворных. И парламент прочно стоял на своем - Королю денег не давать, а ничтожный Король находился в столь затруднительных финансовых условиях, пытаясь самым бессовестным образом вытягивать деньги из собственных подданных,- так что народ начал говорить: "Наш Король - самый отъявленный нищий Англии".
Король схватился за Святое Распятие, но никто в Англии не сомневался, что он не собирается идти в Крестовый поход, - и потому он снова никаких денег не получил!
Граждане Лондона больше других презирали Короля, и Король платил им той же монетой. Но любя или ненавидя, сути дела не меняет. И Король продолжал действовать в той же манере на протяжении 9-10 лет, пока наконец Бароны не заявили, что как только он подтвердит их права и свободы заново, немедленно Парламента и проголосует, чтобы финансировать его.
Конечно же, Король радостно согласился, и в один прекрасный майский день состоялось собрание в Вестминстерском Холле, когда все священники, облаченные в праздничные мантии, каждый с зажженной свечой в руке, стояли с торжественным видом, а рядом с ними - бароны, пока Архиепископ Кентерберийский зачитывал изгнание и отлучение от церкви любому гражданину, который отныне каким-либо образом нарушит Великую Хартию Вольностей Королевства.
Когда он закончил, все присутствующие задули свечи, произнеся проклятие на голову любого и каждого, кто заслужит этот приговор.
В заключение сам Король дал клятву, что будет соблюдать и оберегать Великую Хартию, "Как Человек, как Христианин, как Рыцарь, как Король!"
Легко давать клятвы, и так же легко их нарушать,- и Король преуспел в том и другом,- как его отец до него. Он вернулся к прежним делам, едва лишь получил деньги, и быстренько обеспечил ими ближайших фаворитов.
Но когда и эти деньги закончились, и он вынужден был снова попрошайничать и клянчить везде и всюду самым низким образом - в силу его низкой натуры, тут у него возникли сложности с Папой по вопросу Короны Сицилии.
Папа говорил, что готов передать ее Королю Генриху - для его второго сына, ПРИНЦА ЭДМУНДА.
Но если вы или я начнем передавать то, что не принадлежит нам по праву, а является собственностью других, то вполне вероятно, что лицо, которому "дарят", получает большие проблемы в комплекте с "подарком". В этом случае так и произошло.
Нужно было захватить Сицилию до того, как Корону возложат на голову ЭДМУНДА. И в то же время Корону нельзя было купить за деньги. Папа велел священникам собирать деньги. Но священники, однако, на сей раз не спешили выполнять его волю; некоторое время они вели споры с ним - по поводу несправедливости ставить итальянских священников в Англии. И они начали сомневаться, что Королевский священник, даже опираясь на благословение Папы, сможет управлять 700 церквями и находиться в 700 местах одновременно.
"Даже если Папа и Король вместе снимут с меня митру,- заявлял Епископ Ворчестерский,- тогда я надену солдатский шлем. И мне нечего терять!"
Епископ Ворчестерский был не менее отвежный, чем Епископ Лондонский, которому тоже нечего было терять. И крошечные суммы, собранные самыми робкими и кроткими монахами, были быстро растрачены, не принеся никакой пользы Королю, не приблизили Корону Сицилии ни на дюйм к голове Принца Эдмунда.
Дело закончилось тем, что Папа отдал Корону брату Короля Франции (который вел собственную борьбу за обладание ею), а Королю Англии отправил счет на сумму 1000 фунтов - "за расходы, как проигравшей стороне".
Король остался настолько огорченным, что готов был вызвать сожаление, если бы такой потрепанный и ничтожный король мог вызывать в ком-либо жалость.
Его более умный брат Ричард купил титул Романского Короля у германцев, и недолго оставался рядом, чтобы помогать советами.
Священники, противостоявшие Папе, было в сговоре с баронами. Партию Баронов возглавил САЙМОН ДЕ МОНТФОРТ, Герцог Лейчестерский, женатый на сестре Короля. И хотя сам был иностранцем в Англии, завоевал большую популярность в оппозиции Королю и в борьбе с иноземными фаворитами.
Когда в следующий раз Король пришел в Парламент, бароны под предводительством Герцога предстали перед ним, с головы до ног облаченные в рыцарские доспехи.
Ровно через месяц, Парламент вновь собрался в Оксфорде, и Герцог снова во главе, и Королю пришлось произнести клятву перед так называемым Комитетом Правительства (состоящем из 24 членов; 12 - кандидаты от баронов, 12 - избранные им самим).
Но в самый отчаянный момент для него, брат Ричард вернулся к нему. Первым актом Ричарда (бароны не пустили бы его в страну при других условиях) было дать клятву перед Комитетом Правительства - которому он немедленно начал противодействовать , приложив все усилия.
Тогда бароны начали ссориться между собой, в особенности - заносчивый Герцог Глочестерский с Герцогом Лейчестерским,- последний покинул страну в сильнейшем негодовании.
Затем народ стал проявлять недовольство баронами, потому что они недостаточно заботились о нем. Казалось, шансы Короля вот-вот увеличатся, и он собрался с мыслями, вернее, набрался храбрости у собственного брата, и объявил Комитету Правительства, что он распускает их! Что касается данной клятвы - "не обращай внимания",- говорил Папа - и Король берет чеканку денег в свои руки, а именно - в Тауэр Лондона. Здесь к нему присоединился старший сын, Принц Эдвард. И с Тауэра он распространил письмо Папы, в котором каждого гражданина информировал, что он - "самый справедливый король за 45 лет"!
Но все прекрасно понимали, что это не так, поэтому не придавали большого значения данному документу.
Так случилось, что как раз в это время умер Герцог Глочестерский, и его сменил сын. И этот сын, вместо того, чтобы противостоять Герцогу Лейчестерскому, встал (на некоторое время) на его сторону. И так случилось, что оба герцога объединили свои армии, захватили несколько Королевских замков страны и решительными колоннами направились к Лондону.
Граждане Лондона, не любившие Короля, встречали армии с величайшим энтузиазмом. Король тем временем заперся в Тауэре. Принц Эдвард устремился поскорее в Виндзорский Замок. Его матушка, Королева, попыталась следовать за ним по воде, но граждане заметили ее баржу на реке и, ненавидя ее всем сердцем, побежали к Лондонскому Мосту, хватая по пути булыжники, глину, и со всей яростью забросали баржу, при этом выкрикивая:
"Утопить ведьму! Ко дну ее!"
И они уже были близки к цели, как Мэр города взял леди под свою защиту, и запер ее в Соборе Святого Павла - пока не утихнут страсти.
Мне бы еще потребовалось немало написать, а вам столько же читать, чтобы проследить за всеми спорами и ссорами Короля и баронов, и описать все дискуссии между самими баронами,- поэтому ограничусь пересказом основных событий, которые возникли в результате этих столкновений.
Доброго Короля Франции попросили выступить в роли примирителя сторон. Он высказал мнение, что Король должен следовать Хартии Вольностей, а бароны должны распустить Комитет Правительства и все другое, что было заявлено на сессии Парламента в Оксфорде. Этот Парламент роялисты (сторонники Короля) презрительно именовали "Сумасшедший парламент".
Бароны заявили, что не согласны на такие требования и никогда не примут их. Потом они потребовали, чтобы звонил Великий Колокол на Соборе Святого Павла, собирая жителей Лондона, которые уже вооружались при звуках набата и собирались на улицах Лондона, образуя настоящую армию.
Но мне грустно вам сообщить, что вместо того, чтобы напасть на партию Короля, с которой они вели нескончаемые споры, они накинулись на несчастных евреев, и убили по меньшей мере 500 человек. Предлог был таков, будто некоторые евреи встали на сторону Короля, что они засели в своих домах, ожидая, когда народ Лондона начнут уничтожать так называемым "греческим огнем", который водой не потушить, а лишь разжечь еще больше. Но что на самом деле хранили евреи в домах,- их собственные деньги! И жестокие враги ,как настоящие разбойники, отнимали, забирали, присваивали, грабили, мародерствовали и убивали в домах евреев.
Герцог Лейчастерский возглавил армию граждан Лондона и другие силы и преследовал Короля до Луиса в Сассексе, где, готовясь к сражению, разбил военный лагерь. Прежде чем дать сражение армии Короля, Герцог обратился к своим солдатам с речью, в которой говорил, что "Король Генрих Третий нарушил много клятв, и отныне он стал врагом перед лицом Господа", и призвал солдат прикрепить на грудь белые кресты, словно украшение, - "не против сограждан-христиан, а против Турок".
И с белыми крестами они ринулись в бой. Они могли проиграть битву - ведь на стороне Короля была вся иностранная сила Англии; а со стороны Шотландии - ДЖОН КОМИН, ДЖОН БАЛИОЛ, и РОБЕРТ БРЮС, со всеми своими войсками - но из-за горячности Принца ЭДУАРДА, который, стремясь поскорее расквитаться с гражданами Лондона, оставил всю армию своего отца в беспорядке, этого не произошло.
Принца взяли в плен, затем и Короля, и его брата - Романского Короля, а также 5000 англичан оставались лежать на залитой кровью траве...
За такой разгром Папа отлучил от церкви Герцога Лейчестерского,- о чем нисколько не заботился ни сам Герцог, ни другие граждане. Народ любил его и поддерживал его, - и он стал настоящим народным Королем! Вся власть правительства находилась в его руках. И в то же время он проявлял удивительную заботу о Короле Генрихе Третьем, которого возил всюду с собой, как фальшивую придворную карту.
Он созвал Парламент в 1265 году. Это был первый английский Парламент, где народ получил равную долю в выборах. И Герцог становился все более популярным, и граждане готовы были за ним - хоть в огонь, хоть в воду.
Множество других баронов, в особенности - Герцог Глочестерский, который к этому времени стал таким же гордым, как его отец,- начинали завидовать растущей популярности и власти Герцога.
После битвы при Луисе Принца Эдуарда держали в качестве заложника, и хотя с ним обращались как с Принцем, ему никогда не разрешали выезжать на прогулку без конвоя, который назначил лично Герцог Лейчестерский. Заговорщики-лорды нашли возможность донести до него свои предложения, что они помогут ему бежать и сделают своим вождем,- и Принц радостно согласился.
Итак, в условленный день, он сказал своим сопровождающим после обеда (находясь в Херефорде),
"Мне бы хотелось прокатиться верхом. Сегодня такой прекрасный день".
Они согласились, что день, действительно, солнечный и теплый, и приятно проскакать легким галопом по перелескам и полянкам.
И веселая кавалькада выехала из замка. После легкой пробежки Принц предложил им посоревноваться между собой, чья лошадь быстрее. И охранники, не подозревая подвоха, начали соревноваться, пока не изнурили лошадей вконец. Принц видел, что его лошадь совершенно свежа, все же понимал, - он многим рискует.
И вот, когда солнце начало клониться к закату, и компания медленно поднималась на холм, лошадь Принца совершенно свежа, а другие лошади изнуренные, как неожиданно таинственный всадник на гнедой лошади появился на вершине холма, размахивая шляпой.
"Чего он хочет?" спрашивали охранники друг друга. Принц ответил, внезапно пришпорив коня, быстро уносясь вдаль, поравнялся с незнакомцем, и они смешались в небольшой группе других всадников, которые ждали их невдалеке, скрываясь за деревьями.
Итак, Принц скрылся из вида в облаке пыли, оставляя на пустынной дороге сбитых с толку охранников. И так они стояли еще долго, переглядываясь недоуменно, а их лошади, опустив уши, тяжело дышали...
Принц присоединился к Герцогу Глочестерскому в Лудлоу. Герцог Лейчестерский, с частью армии и глупым Королем, находились в Херефорде. Один из сыновей Герцога Лейчестерского, Саймон де Монтфорт, с другой частью армии пребывал в Сассексе. Предотвратить объединения этих двух сил - было решающей задачей для Принца.
Он атаковал Саймона де Монтфорта ночью, разгромил его, захватил знамена и казну, и заточил в своем фамильном Кенилвортском Замке в Ворвикшире.
Его отец, Герцог Лейчестерский, тем временем не знал, что происходит, выдвинулся из Херефорда со своей частью армии навстречу Королю. В солнечный августовский день он пришел в Эвеншэм, который омывают приятные воды Авона.
Тревожно вглядываясь вдаль, в сторону Кенилворта, он увидел приближение своих собственных знамен, и его лицо озарила радостная улыбка. Но уже темнело, когда он наконец рассмотрел, что знамена захвачены и находятся в руках противника, и тогда он произнес:
"Все кончено. Господи, пощади наши души, а наши тела пусть пощадит принц Эдуард!"
Он сражался, как истинный Рыцарь! Когда его лошадь пала под ним, он сражался стоя. Это была яростная битва, и груды мертвых тел лежали тут и там. Старый Король, словно прикованный в рыцарских доспехах к своему боевому коню, который, точно не замечая тяжести, легко переносил его с одного места на другое, появляясь на пути одних, а затем других врагов, так что чуть не получил удар по голове со стороны одного из рыцарей своего сына. Но он громко крикнул:
"Я Гарри Винчестер!!!", и Принц, услышав его, схватился за поводья, и ответ угрозу от него.
Герцог Лейчестерский все еще продолжал биться, пока не погиб его любимый сын Генри, и тела его лучших друзей преграждали ему путь. И вот он сам упал, продолжая размахивать мечом. Его тело взяли и отправили к одной леди - весьма неприятной леди, полагаю - а именно жене его лютого врага!
Но они не смогли вычеркнуть память о нем из мыслей англичан. И через годы и годы его продолжали любить еще больше. И считали его святым, и поэтому его называют теперь "СЭР САЙМОН СПРАВЕДЛИВЫЙ"
И хотя он был мертв, дело, за которое он отдал жизнь, продолжало жить, и живет поныне! И повлияло на Короля в час победы. Генрих почел должным уважать Великую Хартию, несмотря на всю свою ненависть к ней. И даже исправил статьи, максимально приблизив к формулировкам Великого Герцога Лейчестерского.
И наконец, Король стал умеренным и милостивым по отношению к подданным - даже к гражданам Лондона, которые так долго и яростно противостояли ему.
Было еще немало волнений, прежде чем все завершилось, успокоилось, и Принц Эдуард старался изо всех сил, чтобы закрепить мир.
Некий Сэр Адам де Гордон стал последним рыцарем в доспехах, который огорчил его. Но Принц победил его в единоборстве в лесу и благородно помиловал, а затем они подружились. Сэр Адам не остался в долгу. Он до конца жизни хранил верность своему благородному победителю.
Когда улеглись все волнения в Королевстве, Принц Эдуард и его Кузен Генрих взяли Святое Распятие и отправились в Святую Землю, с множеством английских лордов и рыцарей. Четыре года спустя Романский Король умер, и на следующий год, в 1272 году также умер его слабый брат - Король Англии. В то время ему было 68 лет, а правил он 56. Он выглядел более царственным при смерти, нежели при жизни. И остался тенью Королей всех времен.
Инна Едрец