Он был моим соседом. Его мама и папа жили на соседней улице. Мальчик был ровесником моего сына. Они ходили в детский сад в одну группу и были знакомы. Я считала, что мой малыш очень подвижный мальчик. Я заблуждалась. По сравнению с Сережей мой сынок был просто тихоня.
Сережа никуда и никогда не ходил пешком. Он только бегал. Был он худеньким, костистым очень мальчиком. Большая голова была покрыта темными волосами, и они были всегда спутаны. Расчески в доме наверное не было. И не только расчески. Родители у мальчонки были пьющими. Папа пил меньше, чем мама. Мама работала телятницей на ферме, и на работу всегда приходила в легком подпитии. Ни телята на работе, ни соседи по улице никогда не видели её в трезвом состоянии.
За сынком горе-мамаша смотрела еле как. Неприбранным рос мальчик, не обласканным, но он всегда светился мальчишеской добротой.
Велосипед
Однажды я шла по улице, а Сережа катался по дороге на детском велосипеде. Наверное, отец, который решил порадовать своего сыночка, нашел на свалке детский велосипед. Он его отладил. Велосипед имел жалкий вид, но прокатиться на нем можно было вполне. Если бы его еще и покрасили!
Вместо звонка на руле велосипеда висела пустая жестяная банка из-под консервов. Маленький велосипедист насыпал в неё мелкую гальку. Камешки перекатывались и издавали звуки, которые никак не напоминали трель велосипедного звонка. Поэтому мальчик кричал своим звонким голосом на всю улицу:
- Дзынь! Дзынь!
Он поднимал свое личико к небу и смеялся самым счастливым смехом.
- Катаешься?
- Да! А ты хочешь прокатиться? На!
Мальчик спрыгнул с трехколесного велосипеда и подогнал его к моим ногам. Он готов был поделиться со мной своей радостью. И в самом деле: какая несправедливость! Он катается на виду у всех, а бедная соседка, наверное, только мечтает о том, чтобы прокатиться на трехколесном велосипеде!
Я засмеялась от души, склонилась к четырехгодовалому малышу, погладила его по голове, поблагодарила и отказалась. Малыш посмотрел на меня с недоумением! Как можно отказаться от такой очевидной радости?
Ириски
Через несколько месяцев я оказалась свидетелем другой - печальной картинки из жизни маленького Сережи.
В совхозе дали зарплату. И длинная очередь покупателей выстроилась в нашем сельском магазине. И не велик был выбор товаров. Пряники, печенье, конфеты, консервы, рыба мороженная, хлеб, чай, селедка и спиртное. Вот и весь ассортимент.
Сережина мама стояла в очереди впереди меня. Рядом с ней был Сережа. Он то рассматривал товары в витрине магазина, то путался под ногами у покупателей, то дергал маму за юбку и она наклонялась к нему, а он ей что-то горячо шептал на ухо и показывал рукой на витрину магазина.
- Поняла, поняла, - говорила та.
Подошла её очередь.
- Две булки хлеба, четыре селедки и три бутылки водки! - услышала вся очередь.
- Ириски, мама, ириски! - пронзительный детский голосок был слышен во всех уголках большого магазина.
- Отстань от меня! Денег нет.
Мальчик вдруг выхватил сумку из рук матери и стал выбрасывать бутылки с водкой прямо на пол.
- А для этого есть деньги?
Люди замерли в растерянности. Сцена была неприятная. И вдруг вышел из очереди старый дед Степан, он поднял одну из бутылок водки, поставил на прилавок.
- Обменяй на ириски для мальчика.
За прилавком стояла внучка деда Степана, ослушаться его она не могла. И вот уже в свернутый пакет из алюминиевого легкого совочка посыпались маленькие конфеты ирисок в ярких желтых фантиках.
- Получай!
- Вот то-то же!
Малыш был доволен.
Мать мальчика смотрела злобно на старого человека. Но он взгляда не отвел.
- Не испугаешь!- сказал пожилой человек, - ремня бы тебе, Машка! Мало тебя родители наказывали. Какой девкой была хорошей! И что ты в ней нашла, в этой гадости. Женщина, а пьешь!
- А что? Только вам можно? А мне - нет?
- Постыдись, ребенка пожалей.
- А я вот участковому пожалуюсь. Он тебя предупредит. Будешь знать, как чужими деньгами распоряжаться.
- Ой, напугала. Да у тебя и свидетелей нет.
- Как нет. Полный магазин.
- А никто и ничего не видел, правда же, люди добрые!
И все заулыбались и закивали головами, а пьяница Машка схватила сердито ребенка за руку и поволокла к выходу. Но маленького Сережу уже нельзя было ничем огорчить. Рот его был набит ирисками!
Первоклассник
Время бежит быстро. Пошел мой сын в первый класс, отвела в школу Машка и своего сыночка. С учебой у ребенка сразу дела не заладились. С памятью у малыша были проблемы. Любимым предметом первоклассника было письмо. Как он красиво писал! Буковка к буковке! Строчки были ровными! Наклон был одинаковым. Правописание прихрамывало, но это уже было непоправимо. Учительница билась с неуспеваемостью малыша почти все свое свободное время. После уроков она вела Сережу в школьную столовую, там кормила за свои деньги, а потом они садились в уголке пионерской комнаты и учились читать.
- Ничего, ничего! Будем стараться! - говорила молодая учительница, - рано или поздно у нас получится.
Сереже не давалось слияние.
- М... а-а-а!
- Какой будет слог?
- Не знаю!
- Ма!
Иногда мальчик преодолевал барьер непонимания и произносил слог правильно!
- Получилось! - Ольга Алексеевна радовалась больше своего ученика.
Только к весне Сережа прорвался через букварь и стал читать медленно, но очень вдумчиво.
Странно было еще и то, что с математикой у ребенка проблем не было. Он не блистал. Но и не был в отстающих. Четверка по математике была его оценкой.
Мой новый ученик
Через три года я зашла первого сентября в четвертый класс, в котором за партой сидел мой маленький сосед. Я стала преподавать историю всем ребятишкам четвертого класса, в том числе и ему.
Вести себя на уроках правильно Сережа не умел. Говорил вслух всегда все, что приходило ему в голову, крутился и вертелся, как егоза, устраивал диспуты с друзьями прямо во время урока. А я терпела все его шалости и проказы, потому что помнила, как он предложил мне прокатиться на его велосипеде.
- Вот почему Вы, Валентина Ивановна, никогда не кричите на Некрылова Сережу и никогда не ругаете его? - так спрашивала меня одна из примерных учениц класса.
- Потому что он дал мне прокатиться на своем велосипеде! - говорила я с улыбкой.
Мой предмет его заинтересовал и попал в любимые! Он стал меня слушать очень внимательно, тетради его были просто образцовыми. Одна беда - шумный и говорливый мальчик превращался в немого, когда я просила его ответить на самый простой вопрос. Тексты Сергей не пересказывал. Памяти у него почти не было.
А мой предмет - устный. Извольте отвечать устно! Вот и придумывала я ему опорные схемы, или писала череду простых вопросов, отвечая на которые ученик выстраивал свой ответ на главный вопрос. Осторожно поддерживая и направляя его усилия, я добилась маленького результата. Сережа перешел в пятый класс.
Хомосапиенс
Однажды на уроке в пятом классе в самом начале учебного года Сережа вел себя очень шумно.
- Витька! Витька! - кричал он, - кинь мне резинку.
И ничего, что Витька сидел в другом конце класса за последней партой, а Сергей у окна за второй.
На мои замечания не было никакой ответной реакции.
- Сережа, ты же хомосапиенс! Вот и веди себя соответственно!
- Я - хомосапиенс?
Мальчик от негодования даже перестал дышать на одну минутку.
- Я - хомосапиенс? Да меня еще так никто не оскорблял! Ничего себе? А еще - соседка. Какой я хомосапиенс? Ну и словечко Вы придумали, Валентина Ивановна!
Класс развеселился. Самая умная девочка в классе повернулась к Сергею и отчетливо произнесла:
- Успокойся, Сережа, ты - точно не хомосапиенс.
Класс опять засмеялся. Однако, слова Наташи успокоили моего такого хлопотного ученика.
- Ну, то-то же! - миролюбиво произнес он.
Сережина любовь
А в седьмом классе Сережа влюбился. Как и все наивные люди он выражал свои чувства открыто. Бедная Наташа не знала, куда ей деться. Они и в детском саду в одной группе были, и учились в одном классе уже седьмой год, и никогда и нигде прежде Сережа не выражал своей любви. А в седьмом классе он стал на уроках пристально смотреть на предмет своей любви. И его не смущало, что сидит девочка позади него. Он так и стал сидеть на уроках - задом наперед. Он писал ей записочки с признаниями. Очень чистые писал записочки. С ошибками, правда. Он писал: "Какая ты красивая девочка!" Или:" Ты лучше всех девочек в нашем классе!" "Ты похожа на ромашку!"
Вечерами он ходил по улице, на которой жила Наташа и ждал, что она выйдет с ним погулять. Но Наташа не выходила. Записки читала. Сережина любовь продолжалась всю зиму, а весной я заметила, что он перестал поворачиваться в её сторону и перестал посылать ей свои мальчишеские записочки на уроках.
Однажды я возвращалась домой с работы с тяжелыми сумками, потому что по дороге зашла в магазин. Он заметил меня, догнал, взял сумки из моих рук.
- Провожу Вас, а то вижу, как Вам тяжело идти!
И мы пошли по нашей улице в сторону моего дома, стараясь выбрать дорогу посуше. Стояла весна на дворе. Как раз был период капели. Все текло ручейками, все менялось в природе.
- Сережа, а ты почему такой грустный? И я заметила, что записочки ты Наташе перестал писать.
- Да что ей писать без толку? Это разве девочка? Это истукан какой-то! Ни ответа ни привета. Устал я! Даже ни разу не пошла со мной по улице погулять! А я так старался. Я даже стихотворение про любовь две недели учил и выучил и на уроке литературы прочитал. Даже учительница литературы восхитилась. Только я не для неё старался, а для Наташи. И не какое-нибудь зряшное стихотворение выучил, а Пушкина! Самого Пушкина! Да я первый раз в жизни такое стихотворение длинное выучил! Я его день и ночь учил! Чуть с ума не сошел! А ей хоть бы что! Разлюбил я её. Потом кого-нибудь полюблю опять. А сейчас отдохну. Устал я от этой любви! А почему она мне не ответила на мои чувства. Как Вы считаете, я - некрасивый?
И я стала расхваливать внешность моего ученика. В самом деле, он был хорошего роста, и уже сейчас видно было, что вытянется он метра на два, или почти на два. Уже сейчас он имел хороший разворот в плечах! Но самым красивым было его лицо. Это было лицо юноши - Давида с пращей - Микеланджело! Тот же прямой нос, и разлет бровей, и овал лица! И копна волос, которая никак не хотела слушаться расчески, а топорщилась и чуть завивалась на самых кончиках, украшала его. А в Сережины глаза можно было смотреться, как в озеро. Бездонные глаза. Они были кристально чистыми и прозрачными. Цвета талой весенней воды. И голос у юноши был неповторимым. Парнишка уже басил бархатным своим баском. И все это вместе говорило о том, что мужчина, который был виден уже в этом подростке - заставит трепетать женские сердца.
Только худоба никак не украшала паренька.
- Тебя мама кормит?
- Не кормит. Водку пьет. Я её кормлю. И её, и брата, и отца. Я хорошо варю. И люблю варить очень. Я теперь и стираю сам нам с Максимкой. Как Вы меня научили. И отбеливатель покупаю "Лебедь". Теперь мы с братом ходим в белоснежных рубашках.
- Молодец ты, Сережа, тебя есть за что любить. Только громкий ты очень. Если бы ты научился потише разговаривать!
- А у нас все в роду горластые. У меня бабушка по отцу еще сильнее меня кричит. Её вся деревня слышит. Я в неё народился.
- А ведь есть в классе девочка одна, тихая такая, она на тебя так смотрит хорошо! С такой нежностью, а ты не замечаешь.
- А кто же такая? Намекните.
- Нет, я чужие тайны не выдаю! Присматривайся сам.
Зря я сказала Сереже эти слова. Теперь на уроках он устраивал со мной переглядки. Оборачивался на класс, пристально смотрел на кого-нибудь из одноклассниц, потом переводил взгляд на меня и кивком головы спрашивал, не она ли его обожает. Я улыбалась и пожимала плечами. А он от досады даже стучал своей широкой ладонью по парте.
Операция
В девятом классе мальчики проходили медицинскую комиссию от военкомата. Врачи обнаружили у Сережи серьезные проблемы и направили его на операцию. Мы все очень переживали за него. Я - молилась за благополучный её исход. Дети навещали его в больнице, а я передавала приветы.
И вот настал день, когда Сережа вернулся в школу. И все говорили ему ласковые слова и все его поздравляли.
- Как ты все пережил? - спросила я его в начале урока.
- Страшно было, но я не паниковал. Да и куда деться, если тебя на каталке везут в операционную две красивых девочки. Не спрыгнешь же, и не помчишься прочь. Тем более без одежды. А в операционной подошел ко мне хирург и сказал: "Считай за мной - раз, два, три!" И уснул.
- Кто? Хирург?
- Да почему хирург, - я! Что вы все такие тупые? Если бы он уснул, кто бы мне операцию делал? Не знала я тогда, что после операции хирурги сказали пареньку, что он будет бездетным. Вот такой "подарок" сделала сыночку вечно пьяная его мамашка. Не досмотрела. Простудила.
Армия
После девятого класса Сережа поступил учиться в кулинарное училище. На повара.
- Люблю я готовить. Да и голодным никогда не буду при своей профессии. И в армии он служил поваром. Писал мне письма.
"Здравствуй, моя учительница! Служу и кормлю солдатиков и никого еще не отравил. И варю стараюсь. И собираю боярышник и лимонник и добавляю в чай для навара. И всем нравится. Варю обыкновенно. Но все говорят, что перловая каша ни у кого так не получается, как у меня. А я её пропариваю в котле. У нас есть такой котел, где можно пропарить. Потом еще и проварю, да тушенки добавлю немного. Мальчишки все съедают. И сытые по части ходят. Я не люблю голодных.
Год пролетит быстро. Летом уже вернусь домой. Девочку я вычислил. Это Таня. Она мне сама в часть написала. Мы переписываемся. И как это я раньше, в школе, её не разглядел?
До встречи!"
А когда я его впервые встретила на улице на второй день после его возвращения, он раскрыл руки для объятий и пошел ко мне с громкими криками:
"А вот моя красивая учительница идет!" И мы пообнимались. И я гладила его по голове, как своего ребенка.
Несчастье
Женился он на Тане своей. Но недолго прожил с ней. Деток у них не было. Таня умерла от атипичной пневмонии, эпидемия которой разразилась в наших краях.
И стал Сережа жениться и расходиться. Много раз. Жил он отдельно от своих родителей. Во дворе дома он поставил себе избушку. Работал он на заводе и хорошо там зарабатывал.
- Да что ты все женишься раз за разом? - спросила я его, когда он в очередной раз помогал мне донести покупки до самого дома.
- Да жалко мне их. Они бездомные, неприкаянные, а мне таких жалко. А у меня угол есть. Вот и принимаю. А они поживут, крылышки расправят - и опять летят куда-то. Матерями со мной стать они не могут. А им это нужно очень.
Манюнька
Он пришел ко мне в гости сам.
- Напои нас чаем!
Он привел мне свою новую жену.
- Знакомьтесь. Манюнька!
Она имела имя Марина, но он звал её вот именно так - ласково и смешно!
Рядом с таким высоким тридцатилетним мужчиной она смотрелось просто девчушечкой! Светловолосая и голубоглазая, с тихим и спокойным голосом. Она смотрела на своего мужа почтительно.
- Вот. Забрал от мужа-дурака. Пьяница, наркоман, на неё руку поднимал. Я как увидел, как он её ударил, они по соседству с моей бабушкой в деревне жили, так и не стерпел. Говорю ей, что я её забираю с собой. И она пошла. Теперь у меня и жена, и ребенок - в одном лице. Молодая! На девять лет меня моложе! А ребенка мы возьмем. Она не против!
Только считалось так, что я принимаю гостей. Сережа принес готовое, устоявшееся дрожжевое тесто и мясной фарш, и кормил меня и свою Марину беляшами.
- Что, старая, вкусно? А ты так не можешь! А я вот видишь как наловчился? Ешьте, да хвалите меня громко. Мне это нравится.
Прощание
Когда пронесся слух по деревне, что Сережа погиб в драке, что он стал за кого-то заступаться, и получил смертельный удар, я этому чудовищному слуху не поверила. Поверила только своим глазам.
Прожил он всего сорок лет. Прожил ли? Или простоял на обочине жизни? При прощании с ним я вдруг вспомнила ржавую баночку с камешками, подвешенную на руль старого детского велосипедика. Я вспомнила, как она билась по колесу, и от этого шуршала громко, а веселый, радостный детский голосок кричал в небесную синеву:
- Дзынь! Дзынь!
А его Манюнька после того, как на сельском погосте был насыпан холмик над последним пристанищем дорогого мужа, всё стояла и стояла рядом и шептала горестно:
- А как же я, Сережа? Куда теперь мне деваться?