Как мне однажды пришлось играть Ноздрёва

               

                После возвращения из эвакуации  я пошёл  заниматься в четвёртый класс киевской дневной школы №17 по улице Фрунзе. Но после пятого класса учёбу пришлось оставить и, несмотря на совсем юный возраст,  устроиться на работу. А что делать? Голод – не тётка.
               
                Но в 47-ом снова начал заниматься. Уже в вечерней школе.  №9 по улице Кирова. Ныне  улица Сагайдачного. С шестого класса и до получения аттестата зрелости. В классе собралась весьма разношёрстная команда. Были и фронтовики, и переростки, и бросившие школу давным-давно, но возжаждавшие получить образование,  дяди и тёти.
               
                Я был самый молодой в классе, что несколько утомляло  мою неугомонную натуру.  Хотелось везде быть в «первачах», чему нас учил комсомол и другие соответствующие организации. Но сейчас  с готовностью вернулся бы в то состояние. Самого молодого. Увы, как-то не получается. Вышел со временем на несколько иной возрастной уровень.)
               
                И вот, когда я учился уже в девятом или  десятом классе, к нам  пришёл весёлый молодой человек, брат которого тянул учебную повинность в нашем  "Б". « Будем ставить спектакль по  поэме  Н.В.Гоголя «Мёртвые души», - заявил он торжественно.   И я вам помогу в этом».
               
                Как оказалось, старший брат был актёром в киевском Русском драмтеатре им. Леси Украинки. Репетиции начались буквально в тот же день. Меня, принимая во внимание несколько подвижный нрав, определили на роль помещика Ноздрёва. «Он тоже шелапутный был, - отметил наш руководитель – несколько отсталый и дикий.  Так что, лучшего Ноздрёва  вряд ли отыщем».
               
                Роль Чичикова отдали Толе Богданову, если не изменяет память. Невысокого роста, худощавый и немногословный.  Чичиков, вообще-то, в моём воображении виделся крупным  чуваком  с объемным животиком.  Но пришлось  принять такого. Мы с Анатолием как-то быстро "спелись", никаких творческих проблем не возникало. И вскорости,  грянул час премьеры.
               
               Зал выделили в клубе «Пищевик» на Красной площади Киева. На Подоле. Центре  киевского еврейства и криминала, наряду с приличной публикой. И народу набилось довольно много. Там какой-то театральный сабантуй проводился.
               
               Кто-то принёс для меня древний халат и тапки. Ведь Ноздрёв встречал дорогого гостя на дому. Безо всяких условностей. Толя "блистал на сцене" в своей повседневной одежде.
               
               Я страшно разволновался. Ведь никаких суфлёров. Все реплики  произносили по памяти. Перед этим  худрук нанёс на моём несколько расширенном  по молодости лице усы и бакенбарды. Лицо несколько вытянулось, стало более значительным. Даже захотелось таким и оставить его на будущее. Не худеть же...
             
               О своей «игре» распространяться не буду. Зал таил гробовое молчание.  Как перед побоями. Вспомнились герои Марка Твена - Герцог и Король. Бродячие актёры. Невезучих, случалось, поколачивали перевозбуждённые их игрой зрители.

              Но когда во время игры с Чичиковым  я, пользуясь его невнимательностью, стянул с доски пару абсолютно ненужных гостю  шашек,  чтобы скорее обыграть оппонента, зал разразился дружным смехом и аплодисментами.
            
              Как нам показалось, это был понятный зрителям поступок. Больше в качестве драматического актёра я не появлялся.
24.04.16.