целостность
Итак. Сегодня хочется поспорить. Со мной это случается редко, поэтому нельзя упустить случай.
Вот сильно не нравится мне такое определение: он (она) – часть меня, я – часть его (ее), он (она) – моя вторая половина.
Произносятся эти слова по-разному, чаще проникновенно, с придыханием. Иногда гордо – мол, как у нас всё… Бывает, бездумно, как устоявшийся фразеологический оборот.
В целом же, это достаточно назойливое определение, затертое бесконечными повторениями до полной утраты смысла.
А смысл есть и он мне не нравится идеологически.
Абсолютно убеждена, что другой человек – это другой человек.
И не может быть никогда понят, познан, присвоен другим.
Никакая, самая крохотная его часть, не может быть узурпирована.
Во-первых, это реально невозможно. Как бы хорошо мы (по нашим представлениям) не знали человека, мы не обладаем его опытом, никогда не прошагаем его дорогой, да мы попросту никогда не были в его шкуре! Мы не способны постичь ход его мыслей, даже если нам кажется, что мы изучили его до дна. Нет. Он – иной. Отдельный. Самый.
Достаточно вспомнить растиражированную психологическую штуку-тест, когда на вопрос, понимаете ли вы мотивы поступков знакомого, вы отвечаете «да», но если спросить, существует ли кто-то, кто способен вас понять на все 100, вы предсказуемо ответите «никто».
Во-вторых, зачем? Зачем половинить себя или другого.
Мы можем любить и быть безумно близки духовно и физически, но при этом оставаться и равновеликими, и равноудаленными.
И не надо никого распиливать.
Куда важнее соприкасаться мирами, а не выеденными боками. Полными лунами, а не ущербными месяцами.
Из этого моего убеждения проистекает и понятие личной ответственности. Как бы не складывались обстоятельства.
Ты имеешь право распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению, но в ответ несешь полное бремя ответственности за все, что ты с этой жизнью делаешь. И не киваешь, не надеешься или обвиняешь эту свою незримую часть, а действуешь только из своей целостности.
С другой стороны, не казнишь себя за то, что происходит с близким тебе человеком, потому что это его самостоятельный выбор.
Вплоть до самого важного решения – жить или не жить.
********
– Ты ждешь любовь? – вопрос в гомоне кафе. Неожиданно, посередь необязательного разговора, как любит делать мой собеседник.
Первая реакция, дернувшись, сказать «нет, хватит с меня».
Чуть воткнувшись в себя, осознаю, что покривлю душой.
Еще глубже прислушиваюсь.
Да, уверена – я жду любви.
Но не так как раньше.
Раньше я ждала ее как чудо, которое развернет мою жизнь. Снесет все старое. Понесет к terra incognita – неизвестной, но волнительной и непременно счастливой.
Теперь я понимаю – если она приходит в неопределенность и пустоту, то ничего не меняет, а только прибавляет страдания.
Любовь может вдохновлять, давать стимул имеющемуся, но строить на ней будущее как на платформе, не выходит.
Ты сам сила и любовь. В тебе должно быть все. И тогда чувство к конкретному человеку будет высветлять эту твою силу. И ничего не забирать от имманентного чувства внутри.
В данный момент мне нечего предложить моей потенциальной любви.
Поэтому живу и расту, как умею.
P. S. И заговариваю себе зубы, чтобы не поддаться наплывающему очарованию:)
********
катавасия
В период плотно-семейной новогодней катавасии неожиданно четко выкристаллизовалось чувство.
Оно касается родных.
Вот не нужно от них любви, которой так жаждалось в детстве. Не нужно понимания, которое так требовательно ожидалось в юности.
А нужно единственное – чтобы они были. Этого вполне достаточно.
Какие есть. Со всеми «особенностями», которыми они нашпигованы, со всем, что прежде мечталось в них поменять.
Пусть просто будут.
А любовь, понимание, помощь и поддержка – моя забота. Им.
********
суета
«Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все – суета и томление духа!»
Тем не менее, мне нравятся люди, которые борются. Вопреки своим немалым знаниям, опыту, мудрости Экклезиаста, действуют, выказывают волю, сражаются.
В равной степени мне по душе созерцатели. Сибариты, наблюдающие эту борьбу – без осуждения, зависти, сочувственно.
Главное, чтобы в обоих случаях не было тщеславия и пошлости.
********
про ясность
Долгое время в отношениях с близкими я придерживалась принципа: если не обсуждать происходящее с тобой, то вроде как ничего и не происходит. (Речь о личной жизни и важных сущностных вещах.) И надо сказать, такое положение дел всех вполне устраивало. Нет, поначалу конечно же пытались вызывать на откровенность, разговоры по душам. Но потом легкая ответная ирония стала привычной и даже всем полюбилась.
Однако позднее, под влиянием различных революционных процессов в собственной жизни, родилось убеждение, что так быть не должно. Правильным и честным будет объяснять, что и почему происходит, четко обозначать свою позицию и доводить ее до сведения близких.
Несколько лет я так и делала, пока снова не вернулась к своей первоначальной установке.
Битва за ясность проиграна.
Все дело в том, что на самом деле твои объяснения никому не требуются. Понимания не прибавляется, но зато добавляется испуг перед разговорами, страх перед тем, что ты собираешься поведать. Выяснилось, что и без обсуждений всё всем было понятно. Не так понятно, как хотелось бы тебе, но так, как лучше понимающим. Как им удобнее.
Своими откровениями ты сбиваешь прицел, вносишь сумятицу в души близких. Слова разрушают картинку, которая сложилась в отношении тебя. Твоя правда не создает единомышленников, но, напротив, увеличивает пропасть.
В общем, принцип «если надо объяснять, то не надо объяснять» снова взят на вооружение:)
********
оттолкнуться пяткой
Вычитала у Анны Гавальда «туманную теорию, согласно которой не стоит дергаться, если тонешь, а нужно дождаться дна, чтобы оттолкнуться от него пяткой, ибо только так можно спастись и выбраться на поверхность».
Необычная теория для людей, выросших на пантелеевских «двух лягушках». Там ведь как – свалившись в условный горшок со сметаной, следует не останавливаться и, пока остаются силы, изо всей мочи дрыгать лапками. А кто не барахтается, тот, извините, никогда больше не заквакает.
То есть налицо два принципиально разных способа выплывать из жизненных катастроф.
Я пробовала оба.
Даже не знаю, какой эффективнее…
Первый – более страшный, и для тонущего, и для тех, кто жаждет его спасения. Но опускаясь на самое дно, есть шанс выплыть другим человеком.
Второй способ выглядит не столь чудовищно, тонущий борется – и эта борьба скрадывает для него ужас темноты; сочувствующим – утешителен сам процесс сопротивления; однако к моменту, когда голова окажется над водой, можно слишком устать…
********
потребность любить
«…наша самая сильная потребность любить не доказывает, что где-то существует человек, которого мы любим. Все, что у нас есть, это потребность и, возможно, способность любить».
Эрих Фромм всегда казался мне слишком простым и вторичным. Но как он в данном случае прав!
То, что мы несем в себе огромный сосуд любви, вовсе не означает, что мы должны непременно излить его на вот этого конкретного человека. Это может быть не тот человек. Или нужный человек вообще не случится в нашей жизни. Или он может от нас уйти. Умереть. Это никак не влияет на объем нашего сосуда.
Просто нужно помнить об этом, когда пытаешься поделиться им с разными неподходящими объектами.
********
тоска
Слушала одну из последних песен Арбениной – с таким тягучим болезненным рефреном: «Я не справляюсь с тоской по тебе, по тебе не справляюсь с тоской…»
И в очередной раз думала, что ведь это способность молодого зрелого организма – привязываться к конкретному человеку. Любовь со всеми сопутствующими дается нам как спасение от нашей главной экзистенциальной тоски. Этот человек (или сколько их там успеет случиться в нашей жизни) – только привязка, чтобы не сойти с ума. И иметь возможность объяснить наши страдания изменой, непониманием, несовпадением, потерей, уходом.
Когда же любовный бег останавливается, отчетливо понимаешь, что привязки эти – отвлекающая иллюзия, а настоящая твоя душевная тревога неистребима. И после всех забегов возвращаешься к ней – к чистой беспримесной тоске, которая накрыла в детско-юношескую пору, а потом нашла имена и пряталась за ними. Но если юность жила надеждой Абсолют разыскать, то теперь понимаешь – нет. Ничто тебя не спасет – ни церковный бог, ни люди. И вернуться к «тоске по тебе», обрести адресата – самый простой и лучший выход. Иначе кто он, по кому тоскует душа.