Эта рецензия у меня вошла в книгу "Что вижу я вокруг", называлась "Друг-писатель "шнапс-капитан"
Несуетливо, но основательно пришел в литературу член литобъединения "Надым" Борис Кожухов, мой друг "шнапс-капитан", как я его с любовью "обзываю". А просто потому, что из всех наших «мерпринятий» он уходит самым трезвым…
Можно смело утверждать, что возобновлять заброшенное некогда литературное творчество он взялся будучи вдохновленным нагрянувшей перестройкой в стране. До тех пор не было надежды прорваться. В классики он не метил и не рвался, а чтобы составить костяк пишущей братии в доперестроечные времена, надо было "тусоваться" в том кругу по многу лет, или угождать чинушам от журналов и издательств.
Москвич Кожухов был знаком с подобными коллегами, что спивались под конец от безнадеги. Ни тот, ни другой путь себе он позволить не мог: "Дух неукротим, бунтует и тревожит. Сбежать - и на корабль! И плыть куда-нибудь" - вот его кредо. Да и в литературе, как и во властных структурах в застойные времена, по выражению Б. Кожухова, были "все вышки да флажки"... Отложив перо на неопределенное время, он уходит в работу с головой. Преподавал, плавал, сотрудничал в газетах, всю жизнь совершенствовался как профессионал-речник.
Писатели в основном принадлежат к категории романтиков. А Борисом с юности была избрана дорога романтика покорителя водных просторов. Повезло ему с героико-романтической профессией моряка-речника-подводника, строителя дюкеров. И с биографией, с его богатой географией ему также повезло. Потому что он - из натур целенаправленных, и сам же настойчиво реализовал все, о чем мечтал, планировал.
Избороздил всю необъятную Волгу, заодно и приток ее Ока-реку вдоль и поперек. Но однажды неуспокоенная душа запросила перемен, и Б. Кожухов круто поворачивает корабль своей судьбы - в 1976 году уезжает на Крайний Север, на Ямал, где тогда бурлила жизнь новостройками и новыми горизонтами для ищущих, "где не жалели денег и наград" (Б. Кожухов). Здесь он проработал четверть века. Принимал по реке, буксировал, как это делают лесосплавщики, первые плети труб (!) для магистральных газопроводов! По воде - стальные трубы(!), повторяю для непосвященных, о чем найдете в его книге "Надымский вариант"... Сколько смелости, героики там показано, как и было в годы освоения газовой целины Севера! И снова запела умолкшая лира Кожухова - ведь кто взялся раз, того не отпустит муза...
Поэтическое - это всегда от сердца, от души, от настроения. Идущее (или отталкивающееся) от ума и познания не всегда греет, не сильно волнует душу читателя. А ведь для читателей пишут! У Б. Кожухова нет строк, приказанных разумом, или навеянных злобой дня. Он как правило пишет по наитию, как всколыхнется что-то такое в сердце:
Сегодня в храм путь обозначил,
Купил дешевую свечу,
Стою, бессовестно молчу,
Душа не пробудилась к плачу.
А душа поющего, она всегда молода. Борис любит экспериментировать, и этот дух не ведает застоя. Универсальному перу писателя легко даются многие темы в поэзии и прозе. Язык его - притягателен и добр, жизнеутверждающе оптимистичен, и непременно заряжает читателя положительной энергией. Он берется за самые неожиданные в литературе жанры. То может вдруг сочинить однострочия философские:
Как в ссоре, так и добром споре - величественней промолчать.
Я лжи поверю, очень скучно порой бывает без обмана...
Горжусь я предком - над Отчизной корону ставил ниже Бога.
Завядший цвет прекрасной розы воспоминаниями тревожит.
Век каждый проживет свою, ему доставшуюся участь.
Телегу тянем без колес и ждем прислужливо овес...
то двустрочия:
Душой возвышься, не язви тирана, сошедшего в могилу.
Ему проклятий через край на чашу тех весов накинут.
Свобода - призрак, воля - блажь, любовь - окова, -
терзают мир который век три этих слова...
где встречаешься неожиданно с юмором:
Не торопись с моста, пусть пароход пройдет.
Арбузы он везет, а ты башкой раздавишь...
И т.д.
А так же танку, хокку трехстрочные и пр. И даже чисто звуковое письмо. К примеру, вот такие, как
"Дождь":
"Хмурь, дурь. Брызг, вдрызг. Хлоп, ляп. Кап";
или "Утро в деревне":
"Скрип, шлеп. Топ. - Ну-у... - Му-у!"
И не закостеневает поэт в одном каком-то найденном амплуа. Ведь читателю интересны разносторонние "да Винчи", какими были великие классики-учителя Александр Пушкин, Алексей Толстой, Михаил Булгаков, перу которых были покорны все жанры от сказок до исторических романов и фантастики. К таким мэтрам тяготеет перо и у моего коллеги.
Он мог раньше многих издать собственный сборник стихов, благо, материала хоть отбавляй. Если б не бескорыстие и готовность к самопожертвованию - неотъемлемые качества его натуры, его жизненное кредо " а потом о себе". Он всецело отдает свое сердце, и дружескую руку протягивает в первую очередь друзьям речникам и морякам. Сперва подготовил совместные книги (стихи свои и друзей) "Гладь памяти", "Камертон", и лишь в 1996 году выпустил собственный сборник замечательных по содержанию стихов "Здешняя эпоха".
Овладев "высоким штилем пиитов", одолев в поэтическом жанре все от баллады до поэмы, Борис неожиданно удивил нас прекраснейшей очерковой публицистикой, близкой по языку к художественной. Книга "Надымский вариант" сразу же, со дня появления, обратила на себя внимание литературоведов своей новизной в этом забытом в последние годы жанре. Прежде всего романтическим настроением, живописностью языка и прочими достоинствами доброкачественной литературы. А главное - правдой жизни строителей магистральных трубопроводов в условиях Заполярья. Трудные будни героических коллег-северян из-под его пера предстают обыденными - без фальши и искусственных приукрашиваний. Читаешь, и невольно влюбляешься в героев кожуховских очерков, в их "подводную" профессию, в край, где они трудятся. Таких честных книг на производственную тему давно не было в литературе наших дней, говорили коллеги, принимая его в Союз писателей в Тюмени.
Потенциал Кожухова огромен, ведь он только-только расписался, в загашниках писателя есть даже роман исторический, задуманный им давно, над которым он сейчас много работает. Остается пожелать большого плавания его вдохновенному перу - и мастер Кожухов, вне всякого сомнения, оставит в литературе новые добрые следы ...
Габдель Махмут, газета "Рабочий Надыма", 2000 г.
Любителям поэзии от Бориса Кожухова
Провожая век двадцатый
В архивы памяти запрячем, сбережем
Великий труд ушедших поколений...
Собор Российский, что разрушил гений,
Покинувший Цюрих с легким багажом...
Вступая в новый век мы сохраним
Плотины, домны первых пятилеток,
Энтузиазм отцов и малолеток,
Портрет вождя и лозунги над ним.
На грани века спрячем далеко
Прекрасный гимн, кровавые процессы,
Портрет красивой женщины Инессы,
Любовь, и кровь, рифмующей легко.
Войны ни малой не забудем, ни большой,
В Отчестве и вне огнем пылавшей,
И голову склоним над каждым павшим,
Врагов простим оттаявшей душой.
Повесим карты всех земель целинных,
Про космос стенды, дудочки стиляг,
Портреты всех, кто был когда-то враг,
И песен той поры, веселых и невинных.
С уклоном крайним лозунг черканем
На черном фоне краской золотою,
И будем вспоминать, как над Невою
Скакал князь мира огненным конем...
Заброшенная Русь
Я не хочу быть поводом для грусти
Расхожих слов, банальности боюсь
Оставь меня в далеком захолустье
Где вкривь и вкось заброшенная Русь
Забуду там тщеславные потуги
Поправлю жерди, подобью венцы
Дров наколю для бабкиной подруги
А к ночи чай, ватрушки, леденцы
Навешу дверь в разрушенной часовне
(вот только купол трудно возвести)…
Я не хочу быть поводом для грусти -
Спаси нас Бог. И ты меня прости…
Старик на пристани
Будто конь двужил, все тянул, тужил,
Не посеется, не помелется,
Лес, избу рубил, уставал, шутил:
- Как заселимся, опохмелимся.
Сыновья, братья. Вкруг - одна семья,
Обучилися, оперилися.
Только красный жог суховьем пожог
Где та мельница, слезы мелются.
Затолкал конвой всех под бабий вой
По теплушечкам, свет с осьмушечку.
Заполярный край, комариный рай,
Тундра стелется, да метелица.
Комбинат рудной за Урал-горой
И на красну медь вышло нам терпеть.
Был начальник строг, дестилетний срок,
Мы не спорили, шахту строили.
Комбинат хорош, за народный грош
Срок добавили - горну справили.
Из землянки в дом, срок скостил трудом,
После Сталина воля дадена.
Взял жену с детьми. Хошь и не свои
И богатства нет - одному не свет...
К нам железка шла, видно не нашла.
Что нам поезда, мы без выезда.
А потом, сынок, добровольный срок.
Дети выросли, душу вытрясли...
Бабу схоронил, будто дверь забил,
А потом сюда навсегда.
От тоски запил, все что есть, пропил,
Задарма отнес, за копеечку:
- Подари, сынок, телогреечку...
Касимов-Балашиха, 1959-95 гг.