Пятое измерение. Глава 1

               
«Недоразумение было налицо, и повинен в нём был,
конечно, Иван Николаевич».
(Булгаков М. А. «Мастер и Маргарита»)


                Г л а в а  1

                МИР БЕЗ ПСИХОПАТОВ БЫЛ БЫ НЕНОРМАЛЕН


     Среди ночи Катерину разбудил странный звук. Некоторое время она лежала, не шевелясь, и только прислушивалась. Казалось, где-то рядом с их домом стоит  паровоз под парами и бодро с шипом придыхает: «Пых-пых-пых».
     Когда к паровозному пыхтению и шипению прибавились булькающие и чавкающие ноты, Катерина не выдержала.
     -Иван! – придушенным голосом позвала она супруга и легонько ткнула кулаком в том направлении, где он теоретически должен был находиться, но крепкая, жилистая рука её без проблем пронзила чёрную пустоту, не встретив на пути своём никакого препятствия.
     Смутные подозрения тут же охватили Катерину. Стряхнув с себя остатки сна, она, поднявшись с кровати, как кошка, эластично и мягко ступая, подошла к кухонной двери и, решительно распахнув её, включила свет. Глазам её представилась в высшей степени сюрреалистическая картина, достойная кисти самого С. Дали: её муж, пятидесятилетний шатен с лысиной (причём шатена было гораздо меньше, чем лысины), тучный, краснолицый, с тремя складками на толстом малиновом затылке, с коротко остриженной седой бородкой, облачённый в грязно-серую майку и длинные, до колен, чёрные сатиновые трусы, придерживая дверь холодильника левой ногой,  а правой притоптывая от нетерпения, с аппетитом вкушал борщ прямо из кастрюли, зачёрпывая холодную красную гущу половником.
     Хотя Катерина и предполагала увидеть нечто подобное, кем-то из классиков давно описанное, нижняя челюсть её всё равно слегка отвисла, но она усилием воли быстро вернула её на место.
     -Как же тебе не стыдно, старый ёлупень!? Мы же договорились: после семи не есть! А сейчас сколько?
     Иван, повернувшись вполоборота и часто моргая красными припухшими веками, испуганно посмотрел на жену. Его виноватые глаза завертелись в разные стороны, как колёсики в часовом механизме.
     -Я просто решил проверить, не разучилась ли ты... варить борщ… - последние слова он произнес неуверенно,  в нос, бледнея и разводя руками (половник он оставил в кастрюле), поскольку уже понял, что съерундил несусветную глупость.
     -Ах, попробовать! - с фальшивой добротой повторила Катерина и, схватив полотенце, принялась энергично охаживать им сутулую, поросшую густым рыжим волосом спину обжоры-супруга, сопровождая каждый хлёсткий удар словами:
     -Не разучилась ли! Проверяльщик мне нашёлся! Три раза в день проверяет! Я тебе покажу борщ среди ночи! А ну, марш спать, старпёр хренов!
     С позором ретировавшись в спальню, Иван лёг на кровать и с головой накрылся одеялом.  Катерина, вернувшись,  долго ещё злопыхала, ворочаясь с боку на бок, называя его и "пузаном",  и "тряпкой", и «размазнёй» и многими другими обидными словами. Всё бы ничего (к подобной аттестации он в последнее время привык), только чувство голода не проходило, заявляя о себе назойливым томлением под ложечкой. Шесть почти половников борща, нашедшие приют в его желудке, переломить status quo не смогли. "Сорвался… Сорвался в штопор. Что делать?" - горестно подумал Иван и шумно вздохнул.
     -Вздыхает он, - услышала его терзания ещё не остывшая супруга, - тяжело ему, видите ли, от кастрюли его оторвали, а брюхо свое таскать не тяжело?
     Наступила тишина, скоро сменившаяся легким посапыванием…
      "Холодильник отпадает, - размышлял Иван, прикидывая, где добыть пищу. – Ситуация - хуже не придумаешь!"
      Прошло полчаса, а может и больше… Убедившись в том, что его бранчливая жена заснула, он взял в охапку спортивный костюм,  тихо надел его в прихожей, накинул на плечи куртку из кожзаменителя и  вышел из квартиры…
      Ночь на улице была в разгаре. Звёзды на фиолетовом бархате неба сияли роскошными стразами от Д. Сваровски.  "Везёт им, - с завистью подумал Иван, - светят себе, и хлеба не просят".  Торопливо проинспектировал он карманы, в одном обнаружил горсть мелочи, в другом нащупал какую-то бумажку. Должно хватить на хлеб и колбасу.  Приободрившись, Иван повернул за угол…
      Не знал он и знать не мог, что в этот самый час в круглосуточный магазин «24 Hours», куда он, собственно,  направлялся, ворвались грабители в масках и, избив охранника и продавца, выгребли все наличность из кассы, а также взяли с витрины четыре бутылки семидесятиградусного абсента «Dr. Hyde».
      Когда Иван, войдя в торговую точку, увидел двух гопников с бейсбольными битами, сердце его упало. Он сделал движение к дверям, но его остановили.
      -Ты куда, пассажир, щемишься?
      Иван поначалу опешил, не на шутку испугавшись за свою жизнь, но потом нашёлся, неожиданно для себя резанул правду-матку:
      -Жрать хочу, братцы, сил нет терпеть… Хлебушка-то разрешите взять?..
      Грабители переглянулись...
      -Не очкуй, дядя, - великодушно сказал один, и даже сам сунул в руки Ивана пару свежих батонов.
      А другой бросил ему колечко «Краковской». Покинув магазин, Иван, крепко прижимая к груди съестные припасы, побежал по улице. Ему было на удивление легко и вдохновенно бежать. Ноги, обутые в дешёвые китайские кроссовки 42-го размера, без всяких усилий отрываясь от земли, фривольным полугалопом несли его увесистое тело в неизвестном направлении.
      Хотя почему в неизвестном? Очень даже известном, потому что остановился он, отдуваясь углекислотой, возле детской площадки со скамейками, домиками на курьих ножках и качелями, которая находилась в соседнем дворе. Присев на одну из качелей, Иван восстановил дыхание, после чего стал с жадностью откусывать попеременно то от батона, то от колбасного кольца.  О, такого блаженства он не испытывал с тех самых пор, как согласился держать диету для похудения! Он даже зажмурился от удовольствия…
      -Так вот ты где! – раздался знакомый голос.
      Иван вздрогнул и открыл глаза. Катерина! Вот это сюрприз!   
      -Как ты меня нашла? Хочешь? - закашлявшись, просипел он, протягивая жене колбасу и батон (вернее то, что от них осталось).
      -Где взял? - спросила она ужасным голосом.
      Иван ухмыльнулся.
      -Где взял, там уж нет.
      Но натолкнувшись на суровый, непреклонный взгляд Катерины, тут же пошел на попятную:
     -Да угостили меня. Не веришь? Хочешь, перекрещусь?
     -Перестань паясничать! Кто мог угостить тебя среди ночи? 
     -Да, бандюки же, - простодушно признался Иван, и сбивчиво стал объяснять: - Бандюки самые натуральные… ещё обозвали меня этим… как его… пассажиром… В магазине нашем, который «24 часа»… хлеб дали… свежий… бесплатно… и «Краковскую»… -  и он поднял над головой, как флаг, кус батона.
     Катерина всплеснула руками.
     -Ну и дурак же ты, Иван! Совсем мозги жиром заплыли!
     Иван посмотрел на жену с недоумением.
     -Не понял, о чём ты...
     Катерина бросила на него укоризненный взгляд.
     -О чём?  Не понимаешь? Ладно,  скажу… Ты взял у преступников продукты... Значит, ты соучастник преступления… ничем не лучше этих подонков. И где в этот момент было твоё благородное происхождение, которым ты так любишь хвастать?..  Где гордость, где самолюбие?.. Посмотри на себя со стороны… Колобок-колобком… За животом головы не видно… Скоро дети тебя не узнают… Ты катишься по наклонной, Иван!..
     Он попытался ей возразить, пустившись в пространные и неуместные рассуждения о том, что дети, мол, узнают его в любом случае, они, слава Богу, хорошо воспитаны, хотя, конечно,   приезжают редко, а могли бы чаще, и живот его тут совершенно ни при чём, как и его дворянский род из мелкопоместной польской шляхты (по материнской линии), но она, круто повернувшись, пошла прочь. С сожалением глядя на удаляющуюся стройную фигуру жены, Иван, немного помедлив, последовал за ней.
     Машинально сунув руку в карман, он  нащупал там шелестящую бумажку. Поравнявшись с фонарём,  вынул её и разгладил на ладони. "One Thousand Dollars", - написано было на ней. Цифры, обозначавшие номинал, особенно нули, напоминали астраханские арбузы. Генерал Дж. Гордон Мид гордо и неподкупно смотрел с банкноты на Ивана. "Ни хрена себе! Одна тысяча бакинских! Вот это фарт! Вот это счастье привалило! Ведь купюр таких существует не больше десятка. Фантастика! Я - миллионер! Миллионер! Сбылось! Свершилось! Есть ещё справедливость на свете! Ура!»
     Тут он опомнился:  а где же Катя?
     «Катерина!» - хотел закричать он, чтобы поделиться с ней радостной вестью, но её уже не было видно, и Иван, чертыхнувшись, суетливо засеменил к  невзрачной пятиэтажной «хрущёвке», в которой прошли лучшие времена его брачной жизни.
     У самого подъезда дорогу ему преградил выросший словно из-под земли незнакомый мужчина в чёрном плаще, такого же цвета шляпе, надвинутой на глаза, и тростью в руке.
     -Здравствуй, Иван. Говорят, ты нашёл американский денежный знак? - спросил он очень вежливо.
     -Ну, нашёл, и что? Тебе какое дело?! - грубо ответил ему Иван.
     -Продай, - всё тем же крайне учтивым тоном предложил незнакомец. – Даю за раритет два миллиона…
     -Два миллиона? - удивился Иван,  а сам раскинул мозгами: "Два миллиона рублей! Маловато будет…» 
     -Два миллиона хрустящих долларов.
     У Ивана перехватило дыхание.
     -Хорошо, - сглотнул он слюну. - Только такие важные вопросы с кондачка не решаются.  Пойдем… 
     Он замялся на миг и, оглядевшись по сторонам, добавил:
     -…ко мне в квартиру. 
     -Боишься, - констатировал проницательный незнакомец.
     -Боюсь, - не стал отпираться Иван.
     -Напрасно,  -  произнёс тип в шляпе укоризненно-ласково. – Меня бояться нечего.  Я – человек чести. Сколько себя помню, никого ни разу не обманул… Ну что, идём?
     -Идём, - проникнувшись почему-то доверием к незнакомцу, согласился  повеселевший Иван.
     Они поднялись на последний пятый этаж. Честно говоря, Иван опасался, что Катерина может вмешаться и сорвать выгодную сделку, но, к его счастью, жена уже крепко спала. Об этом свидетельствовал оглушительный храп, доносившийся из спальни...  «Она никогда раньше так не храпела», - проскочила в голове у Ивана летучая мысль и пропала, оставив после себя лишь неприятный осадок на самом дне души. Приглушенным голосом он сказал незнакомцу:
    -Раздевайся и проходи на кухню.
    -Благодарю, - ответил тот, снимая плащ.
    Они  расположились за столом в уютной, чистенькой кухне.
    -Чаю? - предложил Иван.
    -Кофе.
    -Это можно. Это мы мигом, - засуетился Иван.
    Раскрыв дверцу шкафчика, он достал с верхней полки предмет своей особой гордости - турку из кованой меди.   
     -В Турции купил. В конце девяностых. Я тогда бросил учительство и с головой ушёл в челночный бизнес.
     Когда  по кухне поплыл ни с чем не сравнимый аромат  только что сваренного кофе, незнакомец воскликнул:
     -Изумительно! То, что доктор прописал! 
     Он снял шляпу, и под ней обнаружился бритый блестящий череп. Смуглая кожа,  внушительных размеров нос, густые сросшиеся брови указывали на то, что это был выходец из тёплых южных краёв.
     -Зовут меня Руслан. Руслан Аванесович Саркисян. Приехал  из Анапы. Вот уже два дня в вашем городе обретаюсь.
     -Из Анапы? - переспросил Иван, наливая кофе. - В наш Старогрязинск?! Да это же тысяча километров с гаком! И другой градус, так сказать, широты и долготы.
     -Вот именно: другой градус, - подтвердил Саркисян с едва уловимой иронией, отхлёбывая из чашки. – А что касается гака, а это шестьсот километров почти, так он, поверь, для меня совсем не помеха.
     -Но как же ты узнал, что у меня есть тысячедолларовая бумажка?
     -Как узнал? – усмехнувшись, спросил гость из Анапы. - Дело в том... что  на куртке был маячок… и он сработал.
     -Маячок?
     -Да, - подтвердил Руслан. – Миниатюрный. Глонасс джи пи эс.
     -Вот оно что… - недоуменно протянул Иван. – В нашей дыре эта система разве работает?
     -Ещё как… Она везде работает… Суть в том, что куртка попала к тебе по ошибке, - как бы подводя под обсуждением невидимую черту, сообщил Саркисян. -  А вместе с ней и банкнота. Ты не против, если я заплачу российскими рублями?
     -Наличными всю сумму сразу, - кашлянув в кулак,  одним дыханием сформулировал Иван свои условия.
     -Само собой.  По актуальному курсу. Это будет… сто пятьдесят миллионов.
     -Целый чемодан денег… - мечтательно молвил Иван.
     -Два, - уточнил Руслан.
     -Чего два?
     -Два больших чемодана. Их привезёт мой брат. На такси. Сейчас я ему позвоню.
     -Брат?
     -Сводный.
     -А где он живёт?
     -Да тут, неподалёку.
     -Я не против. Мне бы только мои кровные получить побыстрее.
     Руслан отвернулся, брезгливо скривив тонкий рот.
     -Что-то не так?  - встревожился наблюдательный Иван.
     -Всё так, - отозвался Руслан, вынимая айфон. – Не обращай внимания, обыкновенная желудочная колика.
     Через миг он уже разговаривал с кем-то на армянском. Как ни старался Иван, понять ничего не смог.
     "Надо было в своё время лучше учить иностранные языки", - с досадой подумал он и почесал затылок.
     -Минут через двадцать Артур приедет, - сообщил Руслан. 
     -Может, в зал перейдем?
     -Неплохо было бы.
     Иван включил торшер и показал гостю на старое кожаное кресло, большое и глубокое. Тот устроился в нем с явным удовольствием, уютно откинувшись на удобную, мягкую спинку. На указательном пальце его правой руки блеснул оправленный в золото яркий камень васильково-синего цвета. 
     «Сапфир, поди - проворчал про себя Иван, мостясь на край просиженного дивана, - живут же некоторые…»
     Приезжий из Анапы в очередной раз угадал ход его мысли:
     -Он достался мне даром.
     -По наследству?
     -Не совсем.
     -Понимаю... - сказал Иван, хотя ничего не понимал.
     А Саркисян пояснил:
     -Его передал мне мой предшественник.
     -Предшественник?
     -Если можно так выразиться. Я, видишь ли, историк. Доктор наук. Заведую кафедрой с недавних пор. Занимаюсь историей ещё не открытых цивилизаций.
     Иван округлил глаза.
     -Так мы, стало быть, коллеги? Я ведь тоже историк.
     -Пожалуй, да, коллеги.
     -Ты говоришь, история не открытых цивилизаций… Разве такая есть?
     -Есть. И кафедра целая при университете. И штат сотрудников при ней. Сто пятьдесят пять человек плюс два лаборанта.
     -Ого! В Анапе?
    Саркисян засмеялся хриплым, удушливым смехом, обнажив платиновые коронки на передних зубах.
     -Зачем в Анапе?! Обижаешь, дорогой! Страна у нас большая. Ты даже не представляешь её настоящей величины. Впрочем, всего я тебе открыть не могу - государственная тайна. Кстати, - неожиданно осведомился он, - известно ли тебе, что во Вселенной одиннадцать измерений?
     -А?! – насторожился Иван. – Одиннадцать измерений? Да,  читал что-то… в инете… Есть ещё какая-то мудрёная теория суперструн… Но всё это фигня, по-моему.
     -Все так говорят, - продолжил доктор исторических наук.  – Потому что не разбираются. Потому что не всем дано видеть то, что находится прямо у них под носом… Тут, знаешь, в государственной библиотеке обнаружили рукописи на непонятном языке, относящиеся к двадцать пятому веку до нашей эры. Так вот, меня просят, чтобы я их перевёл на русский.
     -К двадцать пятому? - вырвалось у Ивана. – Не может быть! Разве тогда была письменность?
     -Представь себе.
     -Но у нас в Старогрязинске нет государственной библиотеки.
     -Я о Москве говорю. Вот выкуплю у тебя банкноту, и прямиком в столицу. У меня и билет уже есть. На послезавтра.
     И он похлопал тылом ладони по карману пиджака.
     -Значит, ты полиглот?
     -Полиглот.
     -И сколько знаешь языков?
     -Много, - ответил профессор, и в руке его вдруг оказалась чёрно-коричневая трость с набалдашником в виде головы терьера. - В основном те, на которых уже давным-давно не говорят.
     -А какой язык самый древний?
     -Ты не поверишь!.. Русский.
     Только тут Иван обратил внимание, что его визави одет весьма изысканно,  так, как одеваются в их стране очень и очень состоятельные люди, не привыкшие считать деньги. Одни остроносые ботинки Саркисяна из крокодиловой кожи с посеребрёнными шнурками тянули на тысяч пять-шесть долларов, не говоря о запонках с внушительными алмазами. Достопримечательно было ещё одно обстоятельство. Правый глаз профессора был чёрный, как и подобает глазу природного армянина, а левый почему-то отливал ядовито-яркой трявяной зеленью, как будто его взяли напрокат у уроженца центральных широт. Брови же полиглота отличались такой вопиющей кривизной, что, казалось, их нарисовала пьяная рука подзаборного забулдыги.
     "Странно..." - подумал Иван.
     -Ничего странного, - вставил Саркисян, небрежно взмахнув тростью. - Бери деньги. Они перевернут твою жизнь.
     -Да?
     -Да, – заверил  профессор. - Я всё знаю наперёд. Всё, что будет. Честно, без дураков. Знаю, допустим, что завтра ты разведёшься со своей Екатериной и через месяц женишься на другой...   
     -С  Катериной? Разведусь? Завтра? Бред какой-то… Чепуха.
     Перед мысленным взором Ивана пролетели последние годы и месяцы их жизни... Всякое бывало, конечно, и спорили, и ругались, и скандалили, и до мелкого рукоприкладства дело доходило, но разводиться...
    -Именно с ней.
    -Но как же… - не мог успокоиться Иван, - почему?..
    -Потому что. И на развод ты подашь сегодня же. 
    Ошеломленный Иван молчал.
    -А  что я ей скажу?  - и эти слова поразили его самого насквозь, навылет: он не возразил, словно сам хотел этого и ждал только, чтобы кто-то другой решил всё за него. Ему одновременно было и досадно, и горько, и совестно, и приятно…
    -Какая разница? - равнодушно бросил Саркисян. - Скажешь что-нибудь дежурно-банальное. Не мне, как говорится, тебя учить.
    Он опёрся обеими руками на высокую трость, и посмотрел на хозяина квартиры пристально,  оценивающе,  будто решая, что делать с  ним, казнить или миловать. Ивану стало даже как-то не по себе. Слишком быстро всё происходило, слишком всё сбивало с толку, и нормальных объяснений происходящему он дать не мог.
    "А разноцветные глаза! - в тихом отчаянии подумал он. - Что делать?"
    -Уже ничего, - ответил Саркисян на его немой вопрос. – Я передумал. Всё меняется. Не нужно писать никаких заявлений. Вообще ничего не нужно делать. Всё решится само собой.
    -Как - само? 
    -А так… - ответил Саркисян, поднялся,  и, подойдя к окну, открыл его.
    Кусочек неба начинал уже янтареть, предвещая скорый рассвет…
    -А так… Василий уже завёл свою смердящую машину. Очень, очень скоро ты расстанешься со своей женой навсегда.
    Повисла томительная пауза, во время которой профессор вынул из кармана белоснежный бархатный платок, тщательно вытер им совершенно сухой лоб и, аккуратно свернув, положил обратно.
    -Простите, - прервал молчание Иван, почему-то обращаясь к профессору уже на «вы», - не могу всё-таки понять, при чём здесь какой-то Василий и его смердящая машина?  И потом – почему навсегда?
    Профессор прищурил зелёный глаз и объяснил, раздельно и чётко выговаривая каждое слово:
    -Смердящая машина - это мусоровоз "ГАЗ" модели  КО-440, а Василий - водитель вышеуказанного мусоровоза. Толковый парень, надо заметить. В семь утра он будет здесь как штык. И развод тебе, дорогой, не понадобится.
    "Всё понятно!.. - стукнуло в голове у Ивана. - Он, наверное, сбежал из дурдома!"
    Саркисян бросил на него свой непостижимый разноцветный взор.
    -Весь мир - давно сумасшедший дом, а люди - его пациенты. У каждого своя палата, свой неповторимый персональный диагноз. И смирительная рубашка у каждого своя, соответствующая размеру душевной болезни. У одних – дешёвая китайская из синтетики, у других -  льняная от кутюр. Улавливаешь соль?.. Без психопатов мир был бы ненормален.  К слову. Ты стихи писать не пробовал?
    -Не пробовал. У меня и способностей особых к этому нет.
    -А зря… Мог бы поэму какую-нибудь сочинить.
    И опять воцарилось молчание, в котором было отчётливо слышно, как на кухне из крана капли падают в раковину одна за другой.
    "Кран вот, чёрт его возьми, - хмуро подумал, раздражаясь, Иван. - Сколько раз Катерина просила… так и не починил..."
    -Другой починит, - как бы  невзначай обронил профессор.
    "Вот гад! - загорячился Иван, чувствуя жар в висках и ладонях. – Как же это он,  стервец,  ухитряется читать мои мысли!  Раскусить бы его, что он за птица…"
    -Умею читать, да, - подтвердил профессор, поманил Ивана пальцем, когда тот наклонился к нему, прошептал едва слышно: - Имей в виду, наш КО-440 отсюда в двух кварталах всего, а Катерина твоя уже вышла с мусорным пакетом. 
    -Куда вышла? Я ничего не слышал…
    -Пока на лестничную площадку.
    -С какой стати?
    -А ты догадайся.
    Ивана словно ледяной волной окатило. Он всё понял. "Аннушка уже купила подсолнечное масло... и не только купила, но даже и разлила..." Боже мой, как всё элементарно просто! Он должен был срубить фишку раньше! Конечно! Всё то же самое, всё! Только вместо трамвая мусоровоз какой-то, КО-440. Чуяло его сердце, чуяло, что тут не всё так просто. Сто пятьдесят миллионов требуют компенсации… Иван застыл, тупо уставившись в пространство...
     -Не доверяй ему, - вкрадчиво произнёс профессор, закинув ногу на ногу, - оно жаждет твоей крови.
     -Кто - оно?
     -Твоё сердце.
     Чёрный юмор доктора наук, как ни странно, вернул Ивана к жизни. Встрепенувшись, словно ударенный электрическим током, он бросился к выходу и, чуть не высадив входную металлическую дверь, в каком-то полубезумном раже рванул вниз по лестнице, перепрыгивая через несколько ступеней сразу, и повторял, повторял, как заклинание: «Пожалуйста, не надо... пожалуйста… прошу вас очень…»
     Уже на улице Иван, ничего не соображая и ничего вокруг не замечая, с размаху споткнулся о кирпич, кем-то брошенный на тротуар,  тяжело рухнул на асфальт, разбил локти и колени, окровенил пальцы. Несколько раз он предпринимал попытки подняться, но тело его не слушалось, как будто разбитое параличом. В этот момент он услышал очень явственно чей-то тихий и жалобный крик. "Катерина!" - вскипело в мозгу.  С трудом ему удалось встать на четвереньки. Превозмогая огненную боль в плече, упрямо пополз он к тому месту, где находились мусорные контейнеры...
    Когда потерявшего сознание Ивана, помещённого на носилки, увозили на белой «Газели» с красным крестом на боку, молодой санитар, сидевший в кабине, в сердцах бросил напарнику: «Вот скажи, Михалыч, сколько можно этого Бездомного ловить? Третий раз уже убегает. И опять  карманы набиты наклейками от винных бутылок. Где он их берёт, уму непостижимо. Его жене можно только посочувствовать…»