Часть I. В атмосфере культуры и духовности (Церемония национальных литературных премий "Поэт 2015 года" и "Писатель 2015 года")
Часть II. Экскурсия по столице
Часть III. Ещё одно погружение (Центральный музей музыкальной культуры имени М.И.Глинки)
Какой информационный кусочек Москвы вы сможете переварить, если судьба забросила вас туда дня на два? Смотря, с какой целью вы приехали в сердце России. Я приехала в Москву 21 марта, во Всемирный день поэзии, став финалистом национальной литературной премии «Писатель года» в номинации «Детская литература». Вот уже пятый год в этот день проводится церемония награждения лауреатов премии, писателей и поэтов.
Встретил меня Казанский вокзал и площадь трёх вокзалов – Комсомольская. Здания вокзалов поражают своей индивидуальной архитектурой. У каждого своё «лицо». Но в первую очередь отдаёшь дань уважения старейшине – Ленинградскому вокзалу, бывшему Николаевскому, построенному ещё в середине XIX века. Уже после Октябрьской революции, в советское время, были возведены Ярославский и Казанский вокзалы, окончательно преобразив Каланчовскую площадь, бывшее Каланчовское поле.
Устроившись и отдохнув после дороги в гостинице «Столичная», вооружившись отпечатанной ещё дома на принтере схемой метрополитена, я отправилась на станцию метро Комсомольская, чтобы добраться до Большого конференц-зала Правительства Москвы на Новом Арбате. Московский метрополитен восхищает своей функциональностью и протяжённостью. Для такого мегаполиса это жизненно необходимая структура. Руководствуясь схемой и многочисленными указателями, я спокойно и самостоятельно добралась до нужной станции и вдоль Смоленской набережной Москвы-реки дошла до дома-книги.
Не удержалась от искушения побродить в окрестностях. Напротив дома-книги величественная постройка с российским гербом – Правительство Российской Федерации. На другом берегу – одна из семи сталинских высоток. На Новоарбатский мост как же не взойти. Погода была ветреная, с переменной облачностью. Солнце изредка выглядывало, и Москва-река сразу начинала серебриться чешуёй мелкой ряби. Белое прогулочное судно «Бьюти» выплыло из-под моста, вспугнув пару чёрно-белых птиц, покачивавшихся на волнах, и потянуло мой взгляд к Метромосту.
Время ещё было, и я прогулялась по Новому Арбату до пешеходника, чтобы ещё раз взглянуть на перспективу Смоленской площади с другой сталинской высоткой, где располагается МИД. Перейдя на противоположную сторону улицы, вернулась к дому-книге, сделав небольшой крюк, привлечённая блеском церковных маковок. Это был храм Девяти Мучеников Кизических. Название заинтриговало, позже в интернете узнала о гибели за веру девяти христиан из города Кизика (Малая Азия) в III веке от рук язычников. Москву можно назвать городом церквей, здесь они встречаются, особенно в центре, на каждом шагу.
И вот я, наконец, у входа в конференц-зал (отдельная круглая пристройка). Гостей встречают члены Оргкомитета премии. Пройдя систему охраны, гардероб и регистрацию электронных билетов, я была готова впитывать впечатления долгожданного вечера.
В атмосфере культуры и духовности
В фойе конференц-зала развернулась книжная выставка-ярмарка. Здесь были представлены сборники финалистов 2015 года во всех номинациях, сборники стихов и прозы членов Российского союза писателей, книги лауреатов национальных литературных премий. Сама я приобрела сборник финалистов в номинации «Детская литература» (50 поэтов и писателей), где была и моя сказка «Как белая планета стала пёстрой».
У пресс-баннера премий и постамента со статуэткой чернильницы с золотым пером, вручаемой лауреатам премии, ажиотаж. Всем хочется сделать фото на память.
В ожидании поэтического концерта есть возможность посидеть в небольшом кафе на втором уровне, пообщаться или познакомиться с собратьями по перу.
Воистину квинтэссенцией возвышенных чувств гостей церемонии стал концерт струнного квартета «Нона». Их сыгранность, воодушевлённость, интересный и разнообразный репертуар довели меня до экстатического состояния, когда ощущаешь такую полноту счастья, что слёзы застят взгляд. Подойдя к молодым музыкантам в перерыве, я выразила им свою благодарность, сказав: «Люблю музыку больше поэзии, как и вы, наверное. Вы – самая лучшая часть этого замечательного вечера!» Чистый язык чувств.
Наслушавшись проникновенной музыки, отправилась я на уже начавшийся литературный концерт, перемежающийся презентацией книг лауреатов 2014 года.
Когда подошла к малой сцене, как раз председатель Оргкомитета Дмитрий Кравчук представлял изданные в прошедшем году книги лауреатов. Потом читала свои яркие стихи романтичная Марианна Боровкова:
Весенние тени, и крыши, и выше –
И ветви, и ветры, и дон-диги-дон,
И тот, кто без шапки на улицу вышел,
Пьянея от света, и крики ворон…
За ней выступили победитель программы «Вечерние стихи» Виктор Хатеновский и победитель «Золотого микрофона» Светлана Савченко.
Продолжила презентация книг лауреатов директор издательства. Сами авторы выходили на сцену, чтобы сказать несколько слов о своих книгах и их подготовке к печати. Олеся Коптева – о «Калейдоскопе», Галина Смирнова – о «Вокализе», Сергей Вельяминов – о сборнике рассказов «Ностальгия». «Я пишу о жизни, - говорит Сергей. – Это неиссякаемый источник вдохновения, кладезь литературных идей».
«Ты прости меня, небо» - так называется книга лауреата в номинации «Дебют» Николая Бошинцева.
На сцене появляется ещё один победитель «Золотого микрофона» - Килиманджаро. Его стихи так и пышут энергетикой молодости, соединяя рубленый ритм и особую естественность образов, оставляя привкус «интимности». Килиманджаро сменяет нежная и утончённая Полина Орынянская, а за ней – Анастасия Рудова со своим юношеским максимализмом и атрибутами виртуальной реальности. Слушаешь и радуешься – какие мы все разные. Вот это-то и интересно – парад индивидуальностей. Каждый представляет своё неповторимое видение мира, облечённое в плоть и кровь живого, дышащего текста.
Возвращаюсь в кафе, чтобы промочить пересохшее от переживаний горло чашечкой чая. Подсаживаюсь к одиноко сидящей девушке со смартфоном. Наш столик у балюстрады, внизу фотографируются гости, продолжается книжная выставка-ярмарка, оформляет дисконтные карты и абонемент «Библио-Глобус», и продолжает очаровывать струнной музыкой «Нона».
Знакомимся с девушкой. Людмила Минасян – москвичка, по специальности дантист, финалист «Поэта года» в номинации «Дебют». Так же, как и я, впервые приняла участие в этом конкурсе. До начала торжественной церемонии проводим время вместе, в общении. Она помогает мне найти в интернете адрес музея музыкальной культуры, который я собралась посетить на следующий день.
Нельзя было не заметить среди нас гостей с инвалидностью. У книжной выставки стоит небольшого роста девушка с костылями, одетая в яркий костюм и увлечённо рассматривающая разноцветье обложек. Поближе к музыкантам устроился седой мужчина благообразной внешности, в светло-сером костюме, без ног, на каталке. У малой сцены слушает стихи пара колясочников. Восхищаешься этими людьми, которые, ежедневно преодолевая трудности физического бытия, находят в себе силы реализовываться в творчестве!
Вспомнила своего единомышленника в интернете, Ирину Позднякову из Рязани. Как раз перед отъездом в Москву слушала о ней передачу «Последний романтик» местного радио. Люди, работавшие с Ириной в совместных проектах, рассказывали о её многогранной натуре астронома-любителя, одухотворённого рисовальщика, поэта и журналиста. Ирина в течение десяти лет является редактором уникального журнала для авторов-инвалидов «Луч Фомальгаута», где и сама печатается.
В наше время слово «дэцэпэшник» используется в молодёжной среде как негативно окрашенное. Ирина Позднякова – пример того, что физическая немощь не преграда Духу. Простите меня за отступление.
Возвращаемся в зал торжественной церемонии. Усаживаюсь в партере. По правую руку от меня седовласый господин, переговаривающийся со спутницей по-английски. Впереди, шумно здороваясь со старыми знакомыми, занимает место краснощёкая женщина из Таллина.
И, наконец, по левую руку от меня устраивается сухощавый пожилой человек с густыми усами. Это Георгий Петров (Пашнёв), журналист и писатель родом из Красноярска, сейчас живущий в Москве. Он стал финалистом в основной номинации премии, вошёл в сотню лучших писателей.
Церемонию открыл председатель Оргкомитета премий Дмитрий Кравчук. Он отметил, что Национальные литературные премии «Поэт года» и «Писатель года» отмечают своё пятилетие. Номинантами 2015 года стали более десяти тысяч человек из России, стран СНГ, Германии, Израиля, Великобритании и США, отобранных экспертной системой литературных порталов «Стихи.ру» и «Проза.ру». Произведения номинантов были изданы в конкурсных альманахах и изучены членами Большого жюри. В финал вышли авторы, набравшие наибольшее количество баллов. Это 223 поэта и 150 писателей. Эти люди – надежда современной русской литературы, и, кто знает, может, среди них находятся авторы, которые когда-нибудь станут прославленными классиками.
Церемонию вели легендарные дикторы и телеведущие Анна Шатилова и Евгений Кочергин. Ведущая зачитала обращения к финалистам от Председателя Государственной Думы Сергея Нарышкина и председателя комитета по культуре Станислава Говорухина. С тёплыми словами в адрес присутствующих выступил сенатор Сергей Рыбаков.
Официальная часть прерывалась концертными номерами. В этот вечер мы услышали «O Sole Mio» в исполнении Елены Сымон (сопрано), а также «Вечер на рейде», «Вдоль по Питерской» и «Торжественную песню» в исполнении Андрея Пичугина (баритон).
Хочется особо остановиться на лучших моментах церемонии награждения. Это приветственные слова известных деятелей русской культуры, вскрывавших конверты с именами лауреатов и вручавших статуэтки премии.
Так, Игорю Волгину досталась номинация «Дебют». Поздравив присутствующих с Днём поэзии, Волгин сказал, перефразировав одну цитату: « Наша видовая цель – это поэзия. Думаю, что человек в будущем будет воспринимать мир как поэт». Не мог не вспомнить он о дебютах наших классиков – Достоевского и Алексея Толстого.
Закончив читать роман в письмах Достоевского, два именитых писателя в четыре часа утра отправились выразить восхищение автору: «Это не терпит промедления!»
Алексей Толстой публикацией «Детства» хотел поправить своё плачевное материальное положение, и главным интересующим его вопросом был: «А сколько это будет стоить?» После публикации повести в журнале Некрасова Толстой был возмущён вдвойне. Редактор изменил название на «Моё детство». «Я не писал о своём детстве», - выразил недовольство Алексей Толстой. А на вопрос о цене Некрасов ответил, что забыл предупредить: первую публикацию журнал не оплачивает.
Для острого на язык и ироничного Владимира Вишневского стало неожиданностью поручение вручить награды писателям в номинации «Романтика». Он блистательно сыпал цитатами, и из своих стихов в том числе. Особенно запомнилась эта, из Булата Окуджавы:
Текут стихи на белый свет из темени кромешной,
Из всяких горестных сует, из праздников души.
Не извратить бы вещий смысл иной строкой поспешной.
Всё остальное при тебе – мужайся и пиши…
Владимир Бояринов в номинации «Лирика», Анатолий Трушкин в номинации «Юмор», Борис Грачевский в номинации «Детская литература», Арина Шарапова в номинации «Выбор издательства» - все они высоко отозвались о творческом уровне финалистов и лауреатов премий.
Первые премии в основной номинации объявлял Борис Есенькин, президент «Библио-Глобуса». Лучшими были названы: среди писателей – Иосиф Гальперин, среди поэтов – Ольга Суханова.
Среди всех лауреатов единственным знакомым мне человеком оказалась актриса Ольга Остроумова, получившая третью премию в номинации «Романтика».
В заключение вечера стихи лауреатов читал актёр театра и кино Игорь Ильин. Затем всех победителей собрали на сцене для общей памятной фотографии.
Мой сосед Георгий Пашнёв подарил мне свой сборник «Гостинец из Сибири», сопроводив автографом: «Сане Ефремовой – в память о церемонии, на которой мы ещё победим – с добрыми пожеланиями, автор Петров».
Новый Арбат в ночном освещении. Безмолвная симфония отражённых огней в водах Москвы-реки. А рядом непрекращающийся шум проезжающих автомобилей. Селфи на Новоарбатском мосту. Станция метро Смоленская и возвращение до Комсомольской. И, наконец, гостиничный номер. Вот последние кусочки калейдоскопа первого дня в Москве.
Экскурсия по столице
Утром отправляюсь на двухчасовую экскурсию по Москве с небольшой группой. Экскурсовод начинает рассказ с Комсомольской площади.
Город чудный, город древний,
Ты вместил в свои концы
И посады и деревни,
И палаты и дворцы!
Так писал о Москве Фёдор Глинка. «Первое летописное упоминание о городе относится к 1147 году», - неторопливо льётся речь экскурсовода. Город развивался по кольцово-радиальному типу. Проезжаем Садовое кольцо, потом Бульварное. На Мясницкой улице осматриваем популярные в дореволюционной России «доходные» дома, квартиры в которых владельцы сдавали внаём. Например, ультрамариновый дом Черткова.
Далее Китай-город, который так назвали не в честь Китая и китайцев. «Кита» значит «укрепление, забор, стена».
И вот святая святых столицы – Красная площадь. Самая известная из башней – Спасская, памятник Минину и Пожарскому и круглое лобное место рядом. Экскурсовод опровергает миф о том, что его использовали в качества места казни. Вокруг лобного места, как на древнегреческой агоре, собирались горожане, объявлялись царские указы.
Переезжаем Москворецкий мост, построенный по проекту архитектора Щусева в 1937 году, и попадаем в Замоскворечье. Улица Балчуг приводит на знаменитую Болотную площадь. Проезжаем под Большим каменным мостом и на набережной, напротив стен Кремля, выходим из микроавтобуса пофотографироваться. Вот он, рядом с Кремлём, кафедральный соборный храм Христа Спасителя. Когда-то он был самым высоким зданием в Москве, выше его не позволяли строиться. Центральный иконостас храма - высотой более тридцати метров, с девятиэтажный дом. Величественное сооружение, вызывающее у верующих благоговение.
Возвращаемся в автобус, а там нас уже сувениры дожидаются. Привёз их из Троице-Сергиевской лавры живущий при лавре мужичок. Интересно было слушать его характерную речь, гладко льющуюся (как молитву читал) и пересыпанную церковными оборотами. Он предложил нам комплект русских матрёшек из пяти, на каждой из которых один из московских храмов изображён, и голубые деревянные яйца со звоном и наклеенным изображением святой Матроны. Все сувениры были освящены им в лавре.
Меня заинтересовали матрёшки, таких я ещё не видела. Все мы привыкли к матрёшкам, полностью раскрашенным и лакированным. Эти матрёшки имели детали костюма лазурного цвета (к Пасхе, говорит, в красный цвет крашу), а всё остальное изображено выжиганием на нераскрашенном дереве. Мастерство этого человека поразило. И он уверял, что именно так должна выглядеть исконно русская матрёшка. Купила, давно хотела это сделать.
Оправились далее, мимо театра эстрады, которым руководит Геннадий Хазанов. Проезжая над Водоотводным каналом, увидели чернеющий вдалеке памятник Петру Первому.
Нравы исторического Замоскворечья лучше всех изображены Островским в его пьесах: Дикие, Кабанихи, Коршуновы, Подхалюзины, Бальзаминовы и другие населяли этот район в девятнадцатом веке.
Долго едем вдоль многочисленных корпусов Пироговской больницы, построенной на средства князя Голицына в конце восемнадцатого века для обслуживания всех слоёв населения. Прибываем на смотровую площадку Воробьёвых гор – самую высокую точку города. Выходим из автобуса оглядеться. С площадки открывается вид на современные небоскрёбы Москва-сити, Лужники, которые готовят к чемпионату мира по футболу 2018 года. Между двух огромных и толстых краснокирпичных труб, чадящих дымом, очень скромно выглядит тоненький шпиль Останкинской башни. С площадки открывается вид в радиусе двадцати пяти километров. Спуск до Москвы-реки кажется близким, но на самом деле до неё шестьсот-семьсот метров.
Напротив смотровой площадки, с другой стороны, видна самая большая сталинская высотка – университет имени Ломоносова. Часы на ней – диаметром девять метров, что больше часов на Спасской башне. В этом здании находится пятьдесят тысяч помещений, а сам университетский городок раскинулся на 167 гектарах.
По Университетскому проспекту проезжаем к знаменитой Мосфильмовской улице. И далее следуем, минуя престижные спальные высотки, к Поклонной горе, которая с 1950 года стала мемориалом памяти погибшим воинам. Постепенно Поклонная гора обзавелась храмовым комплексом из храмов всех религий, которые исповедовали участники Великой Отечественной войны. Проезжали большую красно-коричневую мечеть современного дизайна. Вдалеке промелькнул православный храм и синагога. По Кутузовскому проспекту проследовали мимо грандиозной триумфальной арки. На Дорогомиловской заставе ещё один столб-памятник защитникам Отечества.
Вот уже знакомый мне Новый Арбат. Экскурсовод сетует, что строительство этой улицы сильно нарушило исторический облик этой общественно значимой части города.
На Тверском бульваре уже утомлённый впечатлениями взгляд схватывает памятник Тимирязеву. Мелькает Дом Шереметьева – Шереметьевская больница. На площади Красных ворот – памятник Лермонтову. Я бросаю делать записи и доверяю свои воспоминания верному другу – фотоаппарату. Щёлкаю и щёлкаю виды Москвы, старой и современной. Экскурсия заканчивается там же, где и началась, на Комсомольской площади.
После отдыха и посещения ресторанного дворика Казанского вокзала, спускаюсь в метро и отправляюсь к следующей своей цели – музею музыкальной культуры имени Глинки.
На станции Маяковская поднимаюсь по эскалатору к выходу в город и замираю в вестибюле станции. Напротив эскалатора – бюст поэта. А тёмный поблескивающий гранит колонн сопровождает взгляд вверх: на потолке в центре фрагмент городской лазури в дымах, рассыпавший щедро вокруг себя многочисленные цитаты из стихов Маяковского. Начитавшись и налюбовавшись, выхожу в поисках Триумфальной площади с памятником Маяковскому, знаменитого центра поэтического общения горожан.
Рядом с площадью концертный зал имени Петра Чайковского. С интересом рассматриваю афиши. На следующий день после моего отъезда должен открыться Международный фестиваль гитары.
Вид Триумфальной площади был не так давно изменён устройством арок со скамьями-качелями, где и сейчас я могла наблюдать качающиеся парочки. Возвращаюсь к станции Маяковская и, двигаясь по 1-му Тверскому-Ямскому переулку, подхожу к улице Фадеева, к зданию музея имени Глинки.
Это светлое строгое здание, на фасаде которого расположился многоцветный абстрактный витраж и стилизованная звонница. Над входной дверью посетителей встречает надпись: «В мир музыки – с нами!»
Ещё одно погружение
Прямо напротив входа стойка у мраморной стены со словами М.И.Глинки: «Музыку создаёт народ, а мы, художники, её только аранжируем». На нотном стане запись: «Славься, славься ты, Русь моя!»
Из-за стойки посетителей встречают две приветливые женщины, как оказалось, землячки из Казахстана. Спрашивают, откуда узнала я об этом музее. Говорю, что из интернета. Полтора года назад побывала я в модернизированном музее казахских народных инструментов в Алматы.
Раздел казахских народных инструментов, являющийся основной частью экспозиции музея, оборудован по последнему слову техники: медиастолы, большой и маленькие экраны с демонстрацией архивных записей концертов известных исполнителей казахской музыки и оркестров, фрагментов из художественных и документальных фильмов, виртуальный гид по музею, возможность подирижировать оркестром казахских инструментов с помощью компьютерной программы. Казахские музыкальные инструменты представлены во всей полноте – от археологических находок, исторических реликвий, принадлежавших Абаю, Жамбылу Жабаеву, Дине Нурпеисовой и другим известным в национальной музыкальной культуре людям, до инструментов современного оркестра народных инструментов. Скульптуры и личные вещи знаменитых акынов, фотографии прославленных оркестров и национальные костюмы – всё это погружает вас в казахскую традиционную музыкальную культуру. В музее регулярно проводятся лекции-концерты современной этногруппы «Туран».
А вот музейная коллекция инструментов народов мира не даёт подобного гармоничного впечатления. Инструменты этой коллекции были получены в дар от различных делегаций, они не связывают посетителя с культурой этих стран. Но не будем забывать, что это музей казахских народных инструментов, поэтому основная сфера его деятельности – просвещение в области казахской традиционной культуры.
Поэтому можете себе представить мой интерес к музею музыкальной культуры как к попытке воссоздания глобального представления, не ограничивающегося рамками какой-то одной страны.
Поднявшись на второй этаж и получив аудиогид, приступаю к осмотру основной экспозиции. Обладая ограниченным временем (очень уж хотелось успеть ещё в Третьяковку), решила в основном обращать внимание на духовые инструменты (фотографировать, записывая названия и регион). Но изначальная глубокая культурологическая направленность, организованная экспозицией, смешала мои планы и надолго задержала в музее.
Уже первая витрина с гуслями захватывает ваше сознание ассоциациями с образами Бояна и Садко и уносит вглубь веков Древней Руси. Усиливают впечатление стены, их ненавязчивый фоновый декор с древними ладьями, паруса которых надувает ветер.
Рядом с древними новгородскими сопелями (дудками) XI и XV веков и язычковой сурной XIV века соседствуют копии, выполненные мастерами в XX веке, - дудка и пыжатка (мастера Старостин и Шнеев). Сколько было этих разновидностей пастушьих «радостей»: и рожки, и трубы, и пищики, и дудки-ладницы, и двойные жалейки. А вот кувиклы: свяжи вместе в ряд бечевой разной длины камышовые трубочки да насвистывай.
В витрине с рожками и жалейками видишь разнообразие, используемое в современном оркестре русских народных инструментов. Рожок-тенор, рожок-альт, рожок-сопрано. Среди жалеек – пикколо, сопрано, альт, бас. Ниже выстроились в ряд свистульки-окарины: красная утица, красные же коровка и баранчик с белыми рогами и чёрными пятнами, пёстрый человекоконь с козликом, лакированная коричнево-зелёная собака, красноголовый петушок, традиционно орнаментированные голубки и яйцо в коричневых и голубых тонах.
На экране, встроенном прямо в витрину, небольшая группа музыкантов в национальных рубахах, подпоясанных кушаками, исполняет русскую народную музыку. Аудиогид рассказывает мне об инструментах и демонстрирует их звучание.
Мое внимание отвлекает группа детей с педагогами, вошедшая в зал инструментов народов Российской Федерации. Начинается музейный урок, увлекательное путешествие младших школьников по разным странам.
Замечаю, что в каждом зале стоят «волшебные» сундучки. Оказывается, там лежат инструменты и предметы, которые можно потрогать и с которыми можно поиграть. Так музейный педагог в первом зале путешествия раздаёт половине детей ложки, а другой половине – трещотки. Получается импровизированный оркестр. По команде под музыкальное сопровождение звучат то ложки, то трещотки, то все вместе. Небольшой концерт заканчивается, и «водитель» детей увлекает их за собой в следующий зал, а я продолжаю осмотр дальше.
Среди русских струнных редкостей нельзя оставить без внимания балалайку, изготовленную «балалаечным Страдивари», мастером Налимовым, в начале ХХ века, и гитару знаменитой цыганки Тани, игру которой любил слушать Пушкин. Над усовершенствованными клавишными гуслями – лубочные картинки с русскими красавицами в национальных костюмах.
Переключаюсь на инструменты других народов. Самый замечательный во всех смыслах – огромный шаманский бубен тюр из Хакассии, украшенный красными и чёрными рисунками: держась за руки, идут цепочками чёрные и красные люди, вышагивают птицы, размахивая крыльями, есть и всадник, и собака, и змея…
На стене висят две длинных амбушюрных трубы из Бурятии – ухэр-бурэ. Между ними и культовым гонгом харангой – картинка из быта забайкальских бурят: богато одетый мужчина, сидящий на возвышении в юрте, слушает играющую на струнном щипковом инструменте женщину, расположившуюся на полу.
Раковина-труба, «дунгар ящил», поблёскивает металлической чеканной отделкой, ганлин, изготовленный из человеческой берцовой кости, навевает мрачные мысли, как и устрашающие лики на двух малых бурятских амбушюрных трубах. Рядом с этими культовыми инструментами соседствует коллекция небольших бубнов народов Севера.
Флейты чипсан из Коми, хрупкие чувашские волынки, птицы-свистульки там-шахлыча, отделанные берестой карельские духовые инструменты (особенно интересен торви, похожий на современную медную трубу) – это и многое другое прошло перед моими глазами в первом зале музея.
Краем уха подслушивала, чем дети в соседнем зале занимались. Перед витриной старейшего собрания музея, коллекцией капельмейстера Эйхгорна, собранной им в Туркестанском военном округе в последней трети XIX века, педагог посвящает юных посетителей в традиции приветствия в Казахстане: как здороваются мужчины, как – женщины. Предлагает поприветствовать друг друга по казахским обычаям. Слышу, как радуются дети: чужие обычаи – это так необычно!
Сразу у входа в европейский зал – украинский уголок. Рядом с трёхметровой трембитой картина, на которой калика перехожий крутит ручку колёсной лиры. Бандура, сопилки, дводенцивка, свырыль (родственница румынского ная) – всем известные «звёзды» украинской народной культуры.
В витрине с молдавскими и румынскими инструментами маленький оркестрик из глины в белоснежных национальных костюмах с зелёно-красным орнаментом, мужчины, перепоясанные широкими поясами, в бараньих шапках. Представляешь сельское празднество, на котором исполняется танец хора: люди, встав в круг и обняв друг друга за плечи, плавно двигаются по кругу под медленную музыку импровизированного деревенского оркестра.
Когда-то, готовя виртуальную экскурсию по МКНИ города Алматы, заинтересовалась я национальными разновидностями флейты Пана. И вот своими глазами увидела литовский скудучай, отличающийся от многих других флейт Пана тем, что камышовые трубки скреплены на расстоянии друг от друга да ещё имеют полукруговые выемки у игрового отверстия.
Рядом с тёмной словацкой фуярой, громоздким духовым инструментом, привлекает сделанный искусной рукой мастера однострунный смычковый инструмент – гусле, распространённый у южных славян. Гриф гусле выполнен в виде головы коня, а изгибающийся, как лук, смычок – в виде змеи. Выдолбленный корпус обтянут светлой кожей. Колдовской инструмент, но магия эта – светлая…
Перехожу, наконец, к витрине коллекции Эйхгорна. Инструменты старинные, редкие, размещены на фоне среднеазиатского растительного орнамента в красно-коричневых тонах. К металлическому сарбознаю из Бухары припаяна цепочка для удобства и сохранности инструмента. Рассматриваю тростевого родственника современного гобоя. Это среднеазиатский сурнай. Духовые и струнные инструменты тягуче звучат, воссоздавая атмосферу знойного лета в Туркестане.
Полюбовавшись на пиоб мхор – шотландскую волынку, выполненную в чёрно-белых тонах, и оркестр из пяти музыкантов с дирижёром, вырезанных их светлого дерева и стоящих на тёмных бочонках, отправляюсь в следующий зал.
Очень зрелищна витрина с латиноамериканскими инструментами: гитара-малютка с широким грифом и десятью попарно сгруппированными струнами, флейты – аргентинская пинкильо и боливийская кена, ярко украшенные маракасы и один из глиняных уилакапицли, изображающий раздувшуюся от проглоченной добычи анаконду.
Прохожу мимо эфиопской флейты Пана, задумавшись, как же можно исполнять на этой разновидности музыку: более двадцати длинных камышовых трубок, скреплённых между собой, - одинаковой длины. Когда вижу грузинскую ларчеми – таких вопросов не возникает: с двух сторон нижние концы трубок срезаны под углом, то есть имеют положенную разную длину для разной высоты тона.
Спаренные барабанчики диплипито, струннные чонгури и чинури, волынка гудаствири и рогатые свистульки буль-буль отправили меня в Грузию, страну сладкоголосого пения. В соседней витрине два литых из чугуна музыканта в армянских конусообразных папахах и остроносой обуви привалились друг к другу и музицируют на зурнах, а им помогает большой барабанщик с дхолом.
Среди корейских инструментов – инкрустированный и украшенный металлической чеканкой в виде головы дракона рог. А также рядом с корейским гонгом пёстрые маски гротескной формы. До девятнадцатого века театр масок был одной из основных форм театральных представлений в Корее, по большей части, сатирической направленности. Пение и танец актёров сопровождала музыка.
Среди китайских инструментов заинтересовывает язычковый духовой инструмент – шэн, губной орган, изготовленный из бамбуковых трубочек разной длины, вмонтированных в чашу с мундштуком. Это древнейший инструмент, имеющий более чем двухтысячелетнюю историю. Шесть женских фигурок в национальных ципао держат в руках разные музыкальные инструменты.
Рядом с японскими бамбуковыми флейтами сякухати и традиционной гроздью из пяти литавр – красная демоническая маска с чёрными волосами и бровями. Эта гостья из традиционного театра но выглядит устрашающе, но специалисты говорят, что таких масок не надо бояться, они отпугивают злых духов и приносят удачу.
Из восточной культуры попадаю в мастерскую. На старом верстаке скрипки и виолончель. Лежит доска с контуром корпуса скрипки. Простая деревянная мебель, среди неё сундук. За сундуком примостился тёмный контрабас. За окном городской пейзаж семнадцатого-восемнадцатого века. Может, именно в такой мастерской создавали свои знаменитые инструменты Никола Амати и Антонио Страдивари. Узнала, что при музее музыкальной культуры неоднократно проводился конкурс среди современных скрипичных мастеров, продолжателей традиций великих.
Гордость музея – скрипка работы Антонио Страдивари, принадлежавшая скрипачу Давиду Ойстраху. В отдельной витрине выставлены инструменты из Государственной коллекции уникальных музыкальных инструментов России. Это произведения Амати, Гварнери, Гваданини. На стене – портрет Паганини, виртуоза, собравшего коллекцию скрипок именитых мастеров и завещавшего свою любимую Гварнери родному городу Генуе.
Постояв у старинного клавесина восемнадцатого века, вспомнила один из концертов аутентичного исполнения музыки, ставших довольно популярными в наше время. Да, звучание вышедших из повсеместного употребления старинных музыкальных инструментов очаровывает, как будто переносит на пару-тройку столетий назад во времени. Каждый голос таких инструментов неповторим, ни на что не похож. Мне больше всего нравится чембало. Как исполнять без него «Танец феи Драже»? Искусственное звучание клавинол и синтезаторов не может в полной мере заменить сам инструмент, это просто имитация.
Длинная стена зала европейской традиции посвящена истории духовых инструментов. Мой взгляд сразу приковал извивающийся змеёй серпент. Первый раз вживую, не на фотографии, увидела русский фагот. Он совершенно не похож на современный оркестровый фагот. Это мундштучный инструмент. Один из экспонатов начала девятнадцатого века был с широким медным раструбом, как у трубы, а второй экземпляр имел медное малое колено. Но U-образная форма инструмента сразу подсказывает, что это именно фагот, не ошибётесь.
Отдельная витрина посвящена наградным трубам из Серебряной коллекции музея. Украшенные георгиевскими лентами с кистями, эти серебряные трубы – память о подвигах русских полков во время войны с Наполеоном.
Посреди зала большая коллекция роялей известных европейских фирм. Среди них – миниатюрный энгармонический рояль, выполненный по заказу князя Одоевского. Обхожу рояли по кругу и вижу самый ценный экспонат музея – итальянский спинет шестнадцатого века. Он так скромно лежит на возвышении, а над ним гордо громоздятся рояли. Нельзя не упомянуть и фортепиано-жираф, задняя расписная панель которого по форме напоминает шею этого экзотического животного.
В последнем зале демонстрировались механические музыкальные и электромузыкальные инструменты. Терменвокс, экводин-11, шарманка-тележка и другие… Служительница музея обратила моё внимание на знаменитую музыкальную шкатулку из коллекции Одоевского, главное место действия сказки «Городок в табакерке». Я заглянула и увидела… мальчиков–колокольчиков, дядек-молоточков и господина Валика…
У выхода стояла огромная барабанная установка. Вот и всё, моя экскурсия закончилась. Времени было очень мало, а то ходить можно было бы полдня. Выхожу в фойе и попадаю на завершение мини-концерта. Играет старейший в России орган работы немецкого мастера Фридриха Ладегаста. Орган и музыканта окружила экскурсионная группа. Пьеса окончена, экскурсовод ведёт слушателей осматривать экспозицию европейского зала. А я еще задерживаюсь у уголка современных инструментов производства фирмы Yamaha. На интерактивной выставке I play Yamaha посетителям музея предоставляется возможность почувствовать себя музыкантом, а музыкантам – освоиться с незнакомыми инструментами. Возможно, здесь проводятся и концерты…
Сфотографировавшись с русскими фаготами, спускаюсь в фойе первого этажа. Хочется купить народный русский инструмент на память. Лелею в душе мечту собрать коллекцию духовых инструментов. На моё счастье вижу горн из бересты. Он должен обязательно поехать со мной в Петропавловск! Не смогла я отказаться и от замечательной книги Татьяны Гинзбург, написанной к 90-летию со дня основания музея музыкальной культуры. Когда стояла, рассматривая витрину с книгами, ко мне подошла одна из встречавших на входе женщин-служительниц и подарила диски с записями песен Александры Пахмутовой, попросив написать отзыв о музее. При нашем первом разговоре я рассказала, зачем приезжала в Москву, о церемонии вручения литературных премий. Поэтому понятна была просьба об отзыве – нечасто к ним литераторы заглядывают.
И вот в большой книге у стойки я пишу о том эстетическом наслаждении, которое подарил мне их музей, о погружении в гармоничный мир культуры, о крупномасштабном образе творящей человеческой цивилизации…
После музея музыкальной культуры была ещё прогулка до Третьяковской галереи, которую я, к сожалению, смогла осмотреть лишь снаружи. Не успела. Баннеры на ограде рассказывали о выставке работ Фёдора Рокотова, о программе из запасников галереи «Материалы и техники гравюры. Ксилография». Но рядом были Стрелецкие палаты – жемчужина старорусской архитектуры – и красивейшее здание Научной педагогической библиотеки имени Ушинского! Расстраиваться было просто некогда! Я знала заранее, что хочу объять необъятное!
Пройдя несколько церквей, взглянула на музей-усадьбу Алексея Островского. Небольшое двухэтажное строение в серых тонах затерялось во дворах каменных зданий на Малой Ордынке. Посидев в скверике у станции метро, я отправилась на Казанский вокзал дожидаться своего поезда… Поздним вечером морозец усилился. Но я, как сказочный парусник, с наполненными ветром парусами взмывающий выше облаков, виденный мною на торце здания по улице Фадеева, мчалась в свой последний от дверей вокзала вагон, подгоняемая впечатлениями, торопившимися излиться на бумагу…