Посвящается Анне Проценко
Разочаровавшись в друге, Ханна полностью погрузилась в подсобное сельское хозяйство. Особенно ей нравилось возиться с домашней птицей. Процесс эволюции очень привлекал: сначала желтые цыплята-комочки,потом повзрослевшие мини-курочки, и наконец, взрослые квочки.
Многие жители живописной деревни Осинки держали гусей. Ханна тоже завела семь штук.
Среди них особенно выделялся один. Гордостью и независимостью. А еще он искоса наблюдал за хозяйкой. Ханна даже нутром чувствовала его неподвижный, цепкий взгляд, скрытую дерзость и особое лидерское начало. Как-то, выводя гусей на прогулку, она сказала ему:
-Пошли, шеф.
- Га-га – услышала в ответ.
За словами готовности последовало действия. Шеф быстро построил команду и повел на выпас.
К вечеру, перед заходом солнца Шеф-гусак важно приводил выводок домой.
За околицей села жил одноклассник Ханны Петр Перепелкин. У него был бойцовский птичий клуб. Он слыл лучшим клубом района. Бои устраивались не петушиные, а гусиные. Узнав, что Ханна развела гусей, Петр пригласил ее на птичий турнир.
В назначенный день Ханна засобиралась. Она вспомнила совет одноклассника взять группу поддержки- пару гусынь и подобрала двух пернатых дам. В их числе была красивая белая гусыня Нюська. Но неожиданно встретила отпор: Шеф и на дух не хотел ехать в одной корзинке с Нюсей.
После тщетных усилий Ханне пришлось отправиться с гусем вдвоем.
25-минутный поединок шел по установленным правилам. Можно было щипаться клювом, махать крыльями, работать перепончатыми лапами. Но за удары головой грозила дисквалификация. Все как у людей.
Через 15 минут страсти накалились. Агрессивный гусь Эдик вошел в раж и безжалостно щипал Шефа. Его энергично поддерживали две гогочущие гусыни. Видя такой расклад и захлестнувшись эмоциями, Ханна закричала:
- Ше-е-е-еф! Тега! Тега!
- Га-га!- громко откликнулся гусак.
Азарт возрос. По арене полетели перья. Гусиный гогот смешался с человеческими возгласами. Эдик не выдержал и трусливо бежал. Шеф выиграл два боя, но получил небольшую травму крыла. Домой Ханна его несла буквально на руках.
А сельчане уважительно стали называть бойцового гуся Шефом-щипачом.
Настало деревенское лето. Появились цветы. Гуси безмятежно щипали свежую июньскую травку. Поспела красная смородина. Ханна набрала целое ведро. Деревня – не город, с одной стороны – простор, не надо голову ломать, где припарковаться, с другой - забот полон рот. Хозяйку отвлекли другие дела и она поставила ведро с ягодой возле сарая в закутке. Поставила и забыла. Вспомнила, когда смородина уже скисла и начала бродить. Она высыпала ведерко на улице возле канавки. В это время возвращались гуси и решили полакомиться. Через четверть часа перед хозяйкой предстало жалкое зрелище: на траве у канавки лежали распластанные гусиные тушки во главе со своим вожаком. Со слезами на глазах и с помощью Степаныча Ханна оттащила гусей в овраг, решив на утро предать птицу погребению.
Соседка по прозвищу Бабуся-Карга предложила общипать гусей пока теплые, чтобы «добро не пропало».
Ханна упрекнула ее в цинизме.
-Тебе цинизм, а мне- цЕнизм. Цены-то на тушенку – ого-го! Высокие. Я зроблю и с самогонкой хорошо пойдет - прошамкала практичная Карга.
Ночь горе-птичницы прошла в кошмарах. В голове раздавался шум крыльев. Его прерывали звуки мелодии «Гуси-лебеди летели, обронили пух...». А едва рассвело, разбудило громкое «га-га».
Накинув на плечи платок, Ханна выскочила на крыльцо.
Во двор неровной, но гордой походкой неспешно входили общипанные, едва протрезвевшие гуси. Впереди шагал важный и лысый Шеф. Смешанные чувства охватили Ханну. С одной стороны, досада и ненависть к практичной Карге, общипавшей птиц, воспользовавшись их беспомощным состоянием. С другой - радость встречи с любимой домашней живностью.
Вскоре Ханна завела птицеферму. Никакой гильотины гусям она не устраивала. Просто растила птицу на продажу. Наиболее бойцовых отбирал Антон для своих птичьих турниров. За гусями приезжали крестьяне из окрестных деревень.
Шеф по-прежнему оставался верным помощником. В отличие от других гусаков, гусынь он особо не жаловал. Нрав у него был спокойный и рассудительный. Только один раз птица вышла из себя. Когда бывший друг Ханны решил идти на мировую. Не успел он ступить за порог, как выбежал Шеф и, свирепо шипя, вытянув шею, гнал ухажера до самой калитки. Ханне было смешно и больно. Больно за бесцельно потраченные на ничтожество пару лет. Смешно от того, что отважный гусь был все еще с общипанной шеей.
За фермой закрепилось название «Лысый гусь». Для приезжих покупателей это было фривольной шуткой. Для ребят-гринпилсовцев из соседнего района стало предметом беспокойств. Они несколько раз приезжали на ферму. Посыпались упреки в жестоком обращении с животными.
- То порода такая – оправдывалась Ханна.
Для гринпилсовцев это звучало неубедительно.
Тогда Ханна решила связать для Шефа жилетку. Стоял ноябрь. Лужицы по утрам затягивало льдинкой. Жилетка, утепленная байковой подкладкой, была очень кстати. А пронизывающий взгляд круглых гусиных буравчиков Ханна восприняла как одобрение и благодарность.
На фоне деревенского пейзажа часто можно было увидеть такую картину: впереди вышагивала Ханна, за ней вразвалку Шеф-щипач в жилетке, а замыкала шествие цепочка молодых гусей.
Жилетки менялись. А когда Ханна подбирала свой гардероб в тон прикиду своего питомца, то говорила игриво :
- И ты, и я в желтеньком...
- Га-га, - соглашался Шеф.
Стал захаживать на огонек Петр Перепелкин. По вечерам они с Ханной пили травяной деревенский чай. Ели вареники. Нашлись общие темы: о пользе гусиного жира, о том, как гуси спасли Рим и что из яиц от гусей- борцов вылупляются крепкие здоровые гусята.
Шеф-щипач не имел ничего против этого общения. Он считал. что у людей свои причуды. Только вытягивал вверх свою длинную шею и приветствовал зачастившего одноклассника дружелюбным «га-га».
Рисунок автора