1.Рождение
4-ая симфония П.Чайковского;
1-ая часть, дир. К. Иванов
какой же это великий момент сам по себе!
Рождалось моё время: но я ничего не знал об этом! а уже ещё одни глаза начинали смотреть на мир, не осознавая…
Рождение – изнутри; яркий мир в недрах своих рождал…отражение? копию? беспрерывно и трагично: бессмертный мир постоянно умирает в своём рождении, в своих неповторяемых оценках, в своих странно неуловимых объёмах, отражающих бесконечные пространства
рождалось и умирало твоё Я – твоя солнечная система, твой космос, где орбиты твоей жизни «приобретали» естественное напряжение, в отчаянии, в падении, низком и вульгарном, и – полёте! возвышенном, духовном!
в непонятных, неведомых – незаметных! вихрях твоё рождение, разрушающих, созидающих?, но всё – не помимо ли воли нашей?
Твоё Я быть не может без… «центра», того непонятного, чего стыдимся (?) мы, чего чураемся, от чего бежим, но не можем убежать… Потому что – тревога! беспокойство, ибо инерция (покоя?) твоего Я оказывалась сильнее…твоего Духа? С трудом, потерями (?), с кровью преодолевал ты тяготение, но и вдруг – с радостью! играя…
(Что это – за «центр»? который большей частью просто не замечаем нами?)
…но и с расчётом! И видел все аналогии в природе, видел луну, печально и вечно смотрящую на разлетевшуюся землю, тяжёлую и тёмную, пустынную и странную… Ведь на земле светло может быть только при свете извне! И твоё Я есть странное взаимодействие «светлого» и земного, есть протест и…связь, уже дух и душа, неизбежно – дух и – душа
с трудом, но уже зная «опасности», осознавал ты своё, именно своё
и в помощь тебе была великая музыка
и что природа? Присутствует ли она только при родах (ПРИ – РОДА х) или сама уже – как гигантская противоположность солнца с исторгающимися и умирающими «протуберанцами» есть твоя же сущность, но только протест, а не с вязь?
Но…начиналось моё время! и как же был я не готов! Ведь тёплая и прекрасная земля, зовущее небо, мгновенные мысли – к чему всё? Что нового я привносил и мог ли привнести?
…начиналось моё время – и переоценивался мир весь: невидимо, неслышимо; единственное условие моей жизни – переоценка всей остальной
…да, едино всё на Земле – и воздушный апрельский силуэт дерева, и твои мелочные вселенские заботы…, но твоё Я, и весь остальной мир выстроен «едино», по образцу протеста и связи, по напряжению, по выверенной системе, где только и уравновешивается распад и созидание…
Так какими же словами рассказать о своём времени? какими самыми лучшими, самыми дорогими словами благодарить своё время?
Начинается время моё – естественно, бесшумно вплетается в действительность ещё одна жизнь…Как же быть мне? – при своём великом времени? которое дар есть, которое Дух рождает мой, пусть и слабый, но ведь живёт он всюду?
Он – всюду
Как и душа…
2. Жизнь
И потекла собственная жизнь,
которую я видел бесконечно разнообразной, между тем, со стороны вероятнее всего, она казалась бедной и однообразной – по фактам биографии и жизненным результатам; так было потому, что я не видел себя в иерархии со сложившимися взаимоотношениями людей, и в подавляющих случаях не мог ориентироваться таким образом, чтобы возникал алгоритм на ожидаемый другими действенный материальный результат…
может быть, со времени учёбы в институте, я чувствовал себя уже лишним человеком… Или с более раннего времени? Однако, сама действительность постоянно оставалась в пределах «досягаемости» чувств и мыслей, да она и требовалась как дыхание, правда, иногда, особенно в критически жизненных ситуациях, я действовал предельно адекватно
но не мог полностью приспосабливаться к общественным ценностям и государственным стандартам! служебный рост так и остался на нулевой отметке…Ибо преобладало …чувство странной оценки – мира в целом, человека вообще, себя; в оценке той равно «использовались» и оценка конкретной ситуации и…неясные знания взаимоотношения вообще духовного и материального…(вот кто мне их внушил?) Я, естественно, ничего «точно» не знал, но сильно билось сердце, и было тревожно… Как было?
Я словно видел, что силы, созидающие человека, часто не «согласовывались» между собой, а находились в явном противоречии…И переживал это
И потому тревога оказывалась постоянной спутницей, и потому была так близка симфоническая музыка, ибо свидетелем, выразителем этой трагедии более всего могла быть только высокая музыка
А какие же факты биографии можно привести, хотя бы лёгким абрисом?
Детство и школа в старинном волжском селе, которое позабывало свою долгую историю и несколько раз старалось переписать её, учёба на учителя географии и биологии в прочном провинциальном вузе, семейная жизнь-борьба, ибо я постоянно только приспосабливался к реальности, а не жил ею, а Лиде приходилось выправлять и выправлять семейные ориентиры…, навыки научной работы с крупным учёным ботаником, уроки в школе на протяжении почти 10 лет и затем занятия в институте последние 20 лет (с лета 79 года я уже вёл полевую практику в пединституте, а с осени – зачислен в его штат). При редактуре текста 2001 г я добавляю и опыт работы в организации Всесоюзной, затем Всероссийской, научной конференции памяти А. Любищева с 1987 г по 2009 г). Вот, собственно, и вся поверхность жизни, если добавить сюда регулярные в каждую неделю (или чаще) в течение десятилетий приезды в Ундоры. Да, с 1993 года, и особенно в 1998-1999 гг – продажа собственных книг.
И что определяло жизнь? то есть, какие взаимоотношения близких мне людей?
Лида с возрастом и под «глыбами коммунистического краха» укреплялась во мнении, что её уровень жизни, мягко сказать, не достоин её положения учителя, и что все её знакомые – и простые преподаватели, и имеющие тот или иной чин, живут значительно лучше; что дети наши, уже взрослые и сами имеющие детей, вышли замуж крайне неудачно…(браки распались почти одновременно в начале 2000 годов – ред. 2016 г).
Постоянная нехватка денег морально (наверное, и физически) и меня изматывала, но я – забывался: думал часто совсем не о финансовых (т.е., семейных) проблемах, но, может быть, о творческих… В 1992 г мы начали уже продавать вещи… Правда, скоро появились мои книги, но «заработок» от них не превышал в месяцы зимние 1998-1999 гг 300-500 рублей (12-18 долларов), а чаще оставался нулевым. Работа по совместительству в школах и ИДО (а с 2003 г по 2013 г дворником и сторожем – ред. 2016)) материальную ситуацию также улучшало ненамного.
Не забывая ни на минуту собственную бедность, даже нищету, Лида причины положения видела только во мне, и считала, что мне нужно или сменить работу или…как-то перестроиться
Права она была? Да. Это я вижу особенно чётко сейчас, спустя уже почти пять лет после кончины моей Лидочки
И мы постоянно переживали за Настю и Анечку, за учёбу Насти, переживали научные и поэтические успехи Олеси, за Машеньку
В начале 90-х годов гордиевым узлом стали Ундоры: причина была в полном несовпадении взглядов и действий (в Ундорах) с моей сестрой и её мужем…(Вставка от 2012 – 2022 г: …но, слава Богу, «гордиев узел» оказался…развязанным! И Ундоры, уже, напротив, во многом стали объединять…Может быть, «причиной» тому, что «взгляды» и «действия» оказались явно вторичными…)
И оставались мать со своей сестрой – моя мама и крёстная, (в феврале 2009 умерла крёстна, а в июле этого же года мама, прожив соответственно 93 года и 86; с 2003 г они обе жили у моей сестры, а лето – в Ундорах), которые всё видели – пристрастно! С высоты своих лет, и которым я почти не помогал… Даже совсем-совсем напротив, свою пенсию они отдавали детям.
Вот и вся жизнь.
С апреля 1973 г мы жили в своей кооперативной квартире (на деньги матери!), а с сентября 1981 г, после трагической гибели Гали, Лидиной сестры, – в новой квартире, с тёщей (до её смерти в 1996 г), которая абсолютно на всё – на нашу семью, на моих родных, на жизнь в целом имела собственные неизменяемые взгляды…
3. Поиски действительности
В какой действительности мы, если каждый из нас имеет собственную судьбу? Единственная ли действительность – наша жизнь (для нас) – жёсткая, материальная, неумолимая, или что-то иное выстраивает (подправляет) конкретно для нас же иерархию событий?
Правильно ли я поставил в 2001 г этот вопрос для себя? ведь это поиск алгоритма собственных действий, т.е. попытка выстроить судьбу от себя (от собственной начальной причины).
Это взгляд на судьбу, борьба с судьбой, борьба с собой… Да, действительность для всех одна, я же упрямо выстраивал свою, и от этого страдал…
Отчего жизнь человеческая бесконечно долгая и – миг! И словно не подчиняемся мы внешней необходимости, а, напротив, и внешнее, и «внутреннее» словно заодно…Но с чем?
И отчего же – редко-редко – вдруг легко становится, светлее, спокойнее, мудрее, словно выше всего мы оказываемся, не только «выше» усталости и забот, но и выше всего на свете…?
Силы, пронизывающие действительность (как бы её не понимали), прежде всего, «установили» физические пределы нам, нашим чувствам, нашему уму, а интуитивно мы «чувствуем» и сами пределы! Мир внешний всегда корректирует мир человеческий (внутренний), но что объединяет нас? что стремится выйти за их границы? и откуда? только ли от нас? Отчего чувство странности, например, не оставляет меня?
Силы, пронизывающие действительность, «установили» нашему Я просторы открытого неба и свободу внутреннего мира… Как всё?
И – время; мгновения разъединяют миры: мы пролетаем мимо друг друга – из-за возраста, из-за собственных интересов, из-за ритмов…
мгновения и объединяют судьбы, определяют их: всю жизнь, в сущности, возвращаемся и возвращаемся мы к прожитым мгновениям (каким?). Но большей частью не придаём им значения: действительность (чья?) течёт так, что мы едва-едва успеваем прочитывать её, захлёбываясь непосредственностью или забываясь в "делах"…
Ткань же природы такова, что мгновения времени не могут не «включать» и что-то знаковое (для тебя), что-то выходящее за пределы всех запретов (всем нам), ведь миг единый подпирается всей толщью прошлого – бесконечным прошлым…
Что же объединяет нас? Ведь это – не просто «материя?...
Не было и не могло быть «начальных» сингулярных точек: весь мир сингулярен в том самом смысле, что каждая его «точка» уравновешивает «все» остальные… И вот эти коромысла уравновешивают и мир, и людей
Но – как?
…я чувствовал, что земное пространство…деревенское, например, сумеречное, ночное или предрассветное…могло быть прочитано в высшей степени поэтично и целостно: с людьми и их заботами, со всем ландшафтом… Когда печальная луна сопровождает вас в пути, а звучное пение соловьёв то приближается, заполняя все уголки пространства, то затихает, теряется в дали, обнажая громкую тишину…, а тёмная прохлада вещественного воздуха и виднеющаяся земля…изменяют привычный масштаб соотнесения со всем внешним…
И я думаю, что ответ (ы) следует искать здесь: в масштабе соотнесения «твоего» и внешнего – открытого – миров
И уже – одного мира – жизненного, действительного (для тебя)
Но…ведь только со стороны и можно сказать, что твоя действительность реальна
…так, где же Наблюдатель (который и запечатлевает нам информацию)?
4.Импульс и инерция
…да, живём невидимыми и неожиданными импульсами духа своего, но большая часть времени нашего инерция есть. Недоумеваем, сетуя на судьбу, забывая, что подробности жизни, осознание подробностей – ВНЕ СУДЬБЫ. Уже.
А импульсы?
…произнесено Слово, сделано дело, задан стиль и форма… И ум воспроизводит форму: покой ведь тоже есть инерция! и не привычка ли доводить дело до конца?
Инерция – это долг. Но, ведь если только долг, то когда-то он иссякнет?
Импульс – это озарение, это любовь, это осознание. То есть, от целого прибывают сигналы, от целостности, от непонятной целостности… А что – инерция? Ведь…осознаём мы уже только её (?), осознаём умное, понятное… (и несуразное! трагичное!). Только ли приспособление к природе своей есть инерция? к достигнутому?
(В состоянии ли мы вообще «фиксировать» момент импульса?)
Но только потому и живём так, что – инерция: прочитываем, просчитываем, просматриваем иногда вплоть до мельчайших деталей, но не предугадываем импульс! (но и только надеясь на него?)
Импульс – это Начало, то таинственное начало, о котором я давно знаю, что оно именно таинственно, но более – ничего.
А инерция – ум….
Отчего характер человека десятилетиями (тысячелетиями!) не изменяется? Отчего повторяется в поколениях? Отчего (уже в нашей, конкретной жизни) такая сила во внимании к одним и тем же деталям, подробностям спустя многие годы, и теряем покой, теряем…инерцию! То «импульс», то дух твой нечаянно пронзает буквально течение твоё…(инерцию)
И непонятен он (Он?), и не нужно «понимать» его – он выше всего на свете, он – откровение, как, например, сейчас 17-ая соната Бетховена (В. Кемпф), как редкие строчки поэта
ибо, уже «имея» импульс, ты не исчерпываешь Его смысловое пространство, импульс, уже в твоём пространстве – без дна, он постоянно воссоздаёт перспективы… А инерция – непомерная тяжесть, неимоверная, это преодоление ежесекундно сопротивления, осознаваемое сопротивление… Да, инерция – это долг, это служение, бескорыстное служение, и мы знаем образцы этого возвышенного отношения к чему-либо…
Дух ведь твой – не только в импульсах, но и в долге, но и в предельном осознании твоей инерции, где ты – любуешься (!) произошедшим…
…таинственен и странен внутренний мир наш, и… адекватен внешнему. Внутренний мир наш преобразован предельно – по отношению ко внешнему: значит, до полного противопоставления каких-то физических сил…
каких? И физических ли?
5.Дух
Прежде всего, дух – синоним неизвестной твоей силы.
Пока дух есть, есть вера и жив человек, осмыслена его жизнь.
И дух есть сила именно твоя, воссоединяющая всю твою жизнь в целое, но целое то таинственно для тебя, непрочитываемо (до поры до времени?). И связан дух связью мгновенной и с миром остальным – действительностью, и связь та душа есть.
Дух твой взрастает сам в чувствах и знаниях – мыслях, дух твой – это «Я», укоренившееся в немногих мыслях (а другого «Я» не бывает?), и корни те питают все представления твои и понятия: их влияние всюду и…нигде (?)
Вне времени дух и во времени: неимоверные тяжести над ним, но сильнее всего дух. Умирает дух и – остаются тяжести, ибо только дух соединяет несоединимое – твоё «Я» (и «всё», что за ним следует) и твои дела, в конечном счёте
Дух – это та точка опоры, через которую и уравновешен остальной материальный мир – вся наша жизнь.
Дух пронзает времена, объединяет их, воссоздаёт и всё легко, сильно, стройно, но и тяжело, с трудом, невпопад (вопреки?), дух ведёт тебя, но осознаёшь ли ты?
Ты забываешь многие вещи, дела, дух – никогда! Какое же отношение он имеет к судьбе?.. дух неожиданен и для тебя, он и есть целостность твоя, твоя внутренняя сущность, ведь ты не осознаёшь себя самого сразу за многие годы, десятилетия…
Прекрасное твое состояние – осознание (озарение?), то есть, мгновенный охват всех возможных связей, оказывается бессильным перед тем, что «решает» дух… За тебя? в какой же степени тогда свободен ты? и как же на самом деле проявляется дух? духовное, то есть, какое-то соединение между твоим неуловимым и слабым (!) Я и какими-то зафиксированными мыслями?
А дух твой – с тобой иногда: вдруг слышишь ты то, что слышал десятки лет назад, вдруг видишь ты то, что запрятано в памяти, но это когда-то переживалось настолько сильно и полно, что мгновенно возрождается в мельчайших деталях….
И сейчас словно соединяются времена, разделённые когда-то насовсем…и у тебя редкая возможность, великая – осознать? Но что? что тебя настигло, только память? Но почему такое беспокойство? Или уверенность?
И выцветает действительность, и видишь жизнь свою как на ладони… И всё это – вдруг.
Вдруг! вдруг в течение жизни твоей врывается новое видение (нет, что-то в жизни твоей взрывается), то, что было у тебя когда-то, может быть, мгновением и было когда-то, но спустя годы или десятилетия мгновения те не стёрлись…И вот это открывается (приоткрывается?) кратчайшими естественными взаимосвязями собственного «устройства», ведь «сложен» ты, как и всё остальное в природе гениально просто (и потому – непонятно)…и почти понимаешь ты самого себя: гигантские пространства в твоём Я – все времена в твоём Я, весь мир в твоём Я…
А дух?
6.Человек как посредник
…что человеческое в нас: внутреннее «пространство», то есть, созданное до нас и заполняемое нами лично? а наше Я? «наше» оно, или оно «само» возникает? Ведь наличие «простой» самоидентификации – ещё не повод говорить о том, что мы ответственны за собственное поведение! Поводом человеческого (но ещё не ответственности) может быть только наличие причины поведения в нас самих. Начальной причины.
…но наше Я уже «острие», которое и питает, и венчает, и является (как будто) именно нашим личностным Началом…
человеческое в нас – наша личная ответственность
но не отпускает мысль, что человек – игра, игра Целого (непонятного целого, игра всего Мира, не менее) на поле Жизни, и потому тогда свободен он лишь в пределах собственного ума? Или – всё же в пределах личной ответственности?
великое отражение Мира в наших глазах, в нашем сознании: уравновешен мир, все богатства, всё напряжение его находят отклик, оценку... С целью какой? Есть «цель» у Мира? (Если есть цель – то игра?)
…непонятно и другое: единственное сознание блёсточками рассредоточено в людях, единственное! Единственное потому, что – универсальное! На всех! но с личной самоидентификацией. Как? (не оттого ли, что эпифеноменальный компонент сознания также органичен, как и субстанциональный?)?
Подумать только – бесконечно блистающий внешний мир отражён – и воссоздаётся (!?) в нашем внутреннем (невидимом никому) мире. Как?? и отражён-то мир непонятным аналогом, где константы все, ординаты все едины (и переводимы), где масштабы считаны и соотнесены чем-то единым, но – каким?
…и «смотрит» (наверное) внешний Мир (если Его одушевлять!) на «себя»: уже «насторожен» и человек – какая драматическая ситуация!
Я – выдумываю?
Кто – кого? Конечно же, наши силы не равны, вспомним «тростинку» Паскаля.
Нет, не небесный принцип строения имеет наш бездонный внутренний мир, но «вселенский», не антропный принцип строения имеет мир внешний, но нет ничего чужеродного ни во внешнем, ни во внутреннем мире, все целостные структуры имеют один и тот же алгоритм становления!
Закручен так мир, что физика отражения…его…сводит несопоставимые масштабы, и получается так, что между мгновенной целостностью и бесчисленными подробностями человек, так сказать, между «вечным и тленным»…
Посредник человек и между собственным (?) и великим Я и возможностями собственного (?) Разума…
Между Миром и оценкой этого Мира, и непосредственно в Мире (чувства) и внутри Мира (мышление), как писал философ Е.Иванов.
и уже между становлением и разрушением…
Так, кто же Наблюдатель мира? неужели, если «сквозь эмпирическое Я должно просвечивать Я абсолютное»? (как пишет другой философ), то человек – посредник не настоящий? Какой посредник?
…роль посредника (также?) не унижает, но указывает достойные цели, и они функциональны – отражение и воссоздание, создание…
В любом случае, Дух наш, обживая мысли, освещает (освящает) путь, Дух наш – как факел от огня неведомого, питает нас…
А Наблюдатель – как недосягаемая луна зимою: почти как деталь в небе (в нашем внутреннем мире), но и определяет – свет, пусть бледный, печальный…. Но и как солнце Наблюдатель! Как солнце испепеляет. Уже не светит, но сжигает…
А мы?
Странно нам всё же, тревожно…
Какое средоточие Мира в нас?
*
Странно и тревожно потому, что, может быть, Наблюдатель – неведомый Мыслитель
И Он – не в нас
или не прав?
7. Лучшие минуты жизни
но полностью не осознавались лучшие минуты жизни; всё возвращался и возвращался к ним – годы, даже десятилетия спустя – додумать, понять что-то ускользнувшее…
лучшие мгновения, лучшие минуты – впечатления от сумеречного ландшафта спелым летом или мягкой зимой, когда земля, вся местность вся словно летит сквозь тебя, сквозь время, летит вместе с небом, громкой тишиной, летит и остаётся на месте, покрытая переплетающимися травами или темнеющимся чистым снегом, музыкальная земля, таинственная земля…
Лучшие мгновенья – в пространстве абсолютно спокойного огромного лесного оврага, к вечеру вдруг в ровном освещении неподвижного тёмного воздуха, видного, что тёмного…И ты, спускаясь по тропинке, рассекаешь прозрачную пустую неподвижность, и вот уже выходишь из леса к прохладному и тяжёлому ручью на дне оврага, куда вдаётся с противоположного склона пологая и травянистая поляна, ещё залитая солнечным светом… И оказываешься ты впереди чистого запаха глубинных тёмных глин и нагретых солнечных трав…И оказываешься ты –вдруг – посреди дня…
А в июле после захода солнца в седой от зноя деревне…восстанавливается зелёная свежесть, тёплая, прохладная…обособленная? И текло время, нет, застывало в торжественном течении: великие вечерние сумерки приглушали случайные звуки, казалось, и возможные (или взрывали?)…Сумерки вообще исключали случайности; течение времени звучно открывалось ещё светлеющему небу, которое на востоке уже тонуло в темноте, и едва видимая разно-травная земля, и низкая, таинственная луна в свободном небе – что были мне? Какая целостность проявлялась естественно, легко, возвышенно?
…усталые час-два до сна перед телевизором (в 80-е и 90-е годы), а из динамика на кухне доносится инструментальная или симфоническая музыка, оперные отрывки…, наконец, ты не выдерживаешь, но поздно! Что звучало? И так – месяцы, годы! Лучшие мгновения, минуты – не пережиты полностью, не пережиты твои мгновения мысли и слова, не пережиты чужие мелодии… Ещё помню музыкальные заставки городского ленинградского радио осенью 1983 г, всегда неожиданные,– я думал-то о своём! Мне в дар та музыка была, да отставал я от неё, как в сумерках от…освещения?
Да, лучшие минуты – это минуты рождения музыки, сопереживания музыке…
В лучших минутах жизни…что-то происходило…со временем? Или с собственным ощущением времени? Текло прочь время! Растекалось прочь, что-то постоянно утрачивалось или – приобреталось: но ты был независим, ты сам рождал музыку!
Ты рождал Слова, ты останавливал…это время, ты на мгновения становился…Центром жизни…
Неизбежны лучшие минуты, ибо внутренний мир твой резонирует внешнему – огромному миру – или миру другого человека…
И тогда, только тогда Дух твой обнимает больше
8. Самые близкие люди
Когда я работал над этой книгой, то написал, что в Ундорах, конечно же, самыми близкими оставались мама и крёстная (крёстна): «чёрный крестьянский труд на земле будет с ними до смертного часа». Нет, «немножко» не так: грузная «по комплектности» крёстна последние годы всё больше и больше могла только сидеть или лежать; ноги «отказывали». Зато худая-прехудая баба Катя (мама) передвигалась …легко, бесшумно, как бестелесная…Но от работы и она уже «отошла»
И взяли мы их к себе (в семью Тамары) в сентябре 2003 г, когда бабе Кате (маме) было 80 лет, а крёстне 88…И 6 лет зимой (до мая включительно) они жили у моей сестры за Волгой.
Но что-то недосказанное остаётся с моей стороны по отношению к ним, словно оборванное, и не проливает свет на это и наша с Олесей маленькая книжка «Ундоровский круг» (2010 г)…Что?
*
Здесь – прежде всего Лида. Отчего я написал «прежде всего»? Знал бы я, что летом 2011 г моя Лидочка покинет этот свет? И для меня померкнет всё...
В наших отношениях за более чем 40 лет я читал то же самое, что и в природе вокруг: и ничего не было придуманным и ложным! В наших земных и небесных отношениях проявлялась необсуждаемая влекущая сила и неимоверная земная тяжесть…
В нашей жизни не было только жизни «для самих себя».
*
Олеся повторяет мою судьбу – попытку реализовать себя в науке и литературе. Как жестоко и точно я написал это в 2001 г! Сейчас – 2016 г!, но – повторяет!, да, более ярко и легко, но и более драматично: у меня рядом – Лида, рядом! и сейчас рядом, спустя невыносимых 5 лет
*
У Насти трагедия раннего (в 17 лет) замужества и пресс безинициативного и не стремящегося к образованию мужа…И всё умеет делать.
……………….
И Настя, проявив максимальную самостоятельность в различных видах индивидуального предпринимательства, наконец, обрела относительную материальную независимость…
*
А у Анечки в 5 лет уже знание того, что её родители – нищие (?). И – взрослый гармоничный ум…
и ум этот впитал от уличной среды практические навыки, и от матери невероятное упорство в достижении цели,
……………..
*
У Машеньки – контраст желаний, музыкальный слух и безграничное доверие…
…………….
Повторю тот же вопрос, что и в 2001 г: кем вы станете?
* * *
Из письма 13.09.83 г:
Думаю о нашем за многие годы, нашем с самых первых дней, о тебе, о твоих словах и действиях когда-то, о нашем тяжёлом и мрачном, о нашем радостном и беззаботном, о тебе как женщине, о наших тайнах, нежных и необходимых, о тайнах давних и недавних, и любовь твою находил всюду,– любовь твоя, слова твои мне – быстрая помощь, переоценка, боль и желание быть с тобой…
Нельзя забыть наше, тебя в нашем, вижу со всех сторон тебя, словно останавливается время, и передо мной всё лучшее – ты, всё прекрасное – ты, и в это верю, и помню тебя, всю, помню моё удивление сказанному тобой, сделанному тобой, и твоё – дар мне, и всё, что было у меня с тобой – самое дорогое, единственное, верное, возвышенное, всё, что было у меня с тобой – чудо…
Из письма 26.07.73 г:
Вы – едете ко мне. Ничего нет для меня, ни суеты дня, не подробностей своих же действий, всё – как-то по инерции, да и помнишь об этом как о чужеродном… Нет для меня многих забот, нет всех забот, есть одно долгое ожидание…
Вы – мои Боги, скоро спуститесь на землю, и долго-долго мне ещё будет казаться, что это – сон, или что я лишь представляю…Но как я буду вести себя перед дочкой? Ведь нахлынувшее будто смоет всё приготовленное перед этим, и то, что я буду держать её на руках – мгновения будет проявлять цену любви… Есть ли эта цена? Она только в нас самих, в необходимости нас…
Как я буду счастлив взлететь на первое впечатление на моих самых близких людей!
Этими минутами, часами живу….
*
…каким же временем живёт человек?
9. Из воспоминаний
перестаёт лететь время в воспоминаниях, и в неведомых многогранниках своей жизни видишь уже отчётливо какую-либо грань целиком.
…я помню собственную резную детскую коляску на деревянных колёсиках перед деревенским бревенчатым мостом, летом, помню кухню на квартире Оськиных (! кто они?) в Араповке или Стемассах Вешкаймского района (мама ещё жила с моим отцом) – с тусклым светом, грязную, со множеством тараканов-прусаков…;
А дом в Ундорах на Волжской помню, видимо, только с тех пор, когда отец с нами не жил; помню детекторный радиоприёмник с иголочкой или гвоздиком для поиска и приёма радиопередач…
Этот дом маленький, он и сейчас (2016 г), словно в насмешку над соседскими коттеджами, стоит нетронутым… Я не знал, что мой двоюродный брат Женя в начале 70-х годов посадил перед домом дубочек: сейчас это уже солидное дерево, единственный посаженный дуб в Ундорах.
Больше всего, конечно же, помню дом на Старостиной… Именно в этом доме прошло моё детство.
Помню границу света и темноты от висячей лампы – от переборки, на которой постоянно сохло детское бельё; переборка была высокой, почти до потолка, и неровная тёплая граница сдвигалась в тишине к самой переборке с бельём, если лампу снимали и ставили на стол…;
помню хорошо крашеный сосновый пол, где каждая доска имела по всей длине плавные взбугрившиеся края, и краска на них стиралась – проступал повторяющийся сосновый рисунок: самодельная юла – «кубарик» – (из половинки шпульки из-под ниток) не могла «вывертеться» за пределы одной доски… Под печкой пол, оставался некрашеным и …ровным: там были холодные щели и пыльно;
помню, как уменьшался стол перед старинным уже с разводами по краям зеркалом на стене: не сразу, но догадался, что расту;
помню, как летнее уютное тепло поселялось в сенях после того, как чужой холод всю зиму прижимался к их стенам;
как голубое шёлковое небо открывалось перед широким картофельным двором, который впоследствии на десятилетия (навсегда) был занят брёвнами, соломой и сеном, дровами…; и небо отрезалось сараем, крытым старой соломой, позднее, в мои уже школьные годы, перекрытые дядей Ваней железом, а за сараем плотная зелёная тропинка между высокими (!) картофельными стеблями уводила в сад, где росли высокие грушевые деревья, где росли вишни, калина, немногие яблони….;
и в саду – сумеречный свет, и в саду шум листьев и прохлада, и время от времени в саду падают на землю спелые груши и яблоки…
В августе в саду сооружалась лежанка с навесом, где отдыхала днём баушка Федосья, а в старших классах дотемна «караулил» сад я… В годы те в сады «лазили»!
Помню пыльную «подловку» – чердак (пространство между потолком и крышей) с сухой и пыльной землёй, насыпанной сверху на потолок для тепла, где в беспорядке валялись верёвки, горшки, старая обувь, одежда…
И был там ящик с книгами…
Мои первые книжки! Остро помню запах (!) книг, цвет обложек, таинственность рисунков в тексте, обрывки сюжетов, помню что-то и непонятное, что испытывал я, читая книги в те минуты и даже часы, когда, забираясь на подловку, открывал пыльные обложки ….Открывались миры – немедленно! переживались далёкие события, представлялись ситуации настолько полно, что я словно сам был их участником…И всегда сопровождал какой-то трепет (!), с которым происходила эта встреча…
Раздвигалось время!
И ведь когда-то снял я с подловки те самые книжки, и они явились основой моей личной библиотеки, да «самые главные», которые сейчас помню смутно, и которые вызывают у меня всегда сердцебиение…незаметно утеряны (?) Но, кажется, что они там, наверху до сих пор, среди пыльных вещей…
Среди них – книжка военных рассказов о лейтенанте Новикове, сержанте Дубове, пулемётчике (счетоводе в мирное время) Печорине: как я переживал взаимоотношения этих бойцов!; среди них – книжка о киргизских детях (или казахских), которые искали клад – игрушки под деревом.. И они нашли его! Как же я верил тем отношениям между детьми – я словно был среди них! Как я вообще верил всему, что описывалось, сообщалось в книгах!
Из тех первых детских книг до библиотеки «дожили» только тоненькая книжка Богданова «О смелых и умелых», да книги о Щорсе и Чапаеве…
Были среди книг тех и книги для «взрослых», например Г.Уэлса, Ш. де Костера, были приключения, описанные Д.Дефо, Дж. Свифтом... В основном книги были изданы в двадцатых-тридцатых гг.
И были «научно-популярные», среди которых перечитывал я помногу раз книгу Ильина «Горы и люди»; не помню когда, у меня стала жить книга Рубакина «Среди тайн и чудес»…
…много позже были походы (!) в сельскую библиотеку, настоящие походы, с подробностями: дорога шла через овраг, мимо пруда, затем нужно было подняться на гору и идти мимо пожарки – длинного бревенчатого старинного сарая с каланчой, где висел тревожный колокол, который звонил всегда неожиданно…Два-три раза украдкой, с замиранием духа, я забирался на каланчу по крутой и витой лестнице и рассматривал его, боязный, небольшой,… но чаще всего на засиженной лавке у пожарки сидели худые и насмешливые старики, беспрестанно курящие махорку, и при них и думать нечего было забираться наверх…Помню запах лошадей, сена…
А далее путь вёл мимо магазина (кооперации, как говорила баушка Феня), через брусчатую дорогу на Волгу, мимо «клуба» – бывшей церкви (без колокольни)… В годы те рядом с клубом оборудована была волейбольная площадка, и вечерами шли жаркие игры в присутствии многочисленных болельщиков.
Хорошо помню и походы в «кино» в этом клубе, и когда-то вёл список просмотренных фильмов (!). Тогда учитель русского языка, очень строгий, А.Д.Прокофьев, перед сеансами двоечников из клуба выгонял!
В те годы фильмы я смотрел, полулёжа на полу (и зимой), – перед первыми рядами: не хватало мест. Я думаю сейчас, человек по двести смотрело фильмы. Зимой сеансы заканчивались затемно: растекались зрители по улицам, – и небо пронизывалось лучами от карманных фонариков… Сквозь падающий снег в бесконечно свежем воздухе эти лучи запомнились на всю жизнь…
Лучи – воспоминания
10. Из давних размышлений
май 1967: …мне необходимо было, чтобы каждое слово написанное взрывалось неожиданным, и вместе с тем, связанное с другими словами смыслом, это слово требовалось бы непременно, и только это слово, чтоб слова в предложениях выражали богатство нашей связи с миром, богатство всё, чтобы читая, можно словно полностью «уйти» в написанное – ощущать слова как действие ветра, тепла, сумерек…
сентябрь 1967: хотел красоту включить в какое-то своё описание, не частное, но объясняющее многое… В преклонении перед красотой хотел достичь самого глубокого смысла
апрель 1972: всё едино – прилагательные, появление наше, принципы существования, игра туч, зелень, наши понятия, но путь к осознанию единства – через такие противоречия, при которых будет у кого-то явное желание объявить эклектикой эту связь…
едино значение слов, ощущений света и радости, мрака и холода…
Но путь к установлению живительных связей так далёк, что ему мешает и абсолютная свобода и традиции людей, одиночество и общение…
ноябрь 1971: оценка человеку – невозможно большая, она охватывает Вселенную всю
июнь 1971: человек – не центр мира.
февраль 1972: мы в начале – никто (ничто?), но мы не чужеродное, вселившееся в нас, мы лишь себя чувствуем, а разум помогает устанавливать границы; движение наше просто: оно всегда вначале имело повод, а мы додумываем причину, благородную… Мы сами создаём себя (дополнение 2016: создаём из «готовых» Вселенских клише)
май 1972: теперь тревога не покидает меня: в любое время дня она подруга, но более – когда один, когда не был стеснён окружением. Быть может, тревога – это отсутствие традиций людей для себя…Но свою тревогу любил: всегда она дарила лучшие мгновенья – я искал причину того, что чувствовал и видел…Всегда тревога была несовершенством моим, всегда была болезненной.. И искал я не смысл жизни, но победу разума
октябрь 1968: моей идее кто-то должен служить, пусть неудачно, нелепо, но преданно. Идее этой служил я.
ноябрь 1972: время от времени я объявлял себе действия людей простыми настолько, что они казались лишёнными возвышенного смысла; люди с их судьбами казались марионетками… Словно мир людей был миром теней…
Это было плохо скрытым нервным потрясением. Святое растворялось, становилось призрачным, и я ничего не предпринимал, ждал иного состояния.
Январь 1972: как мы нуждаемся в чьей-то трактовке мгновений! На нас это буквально производит исцеляющее действие.
Ноябрь 1974: что такое темнота, что такое однообразные дни, что такое время? Иногда мне казалось, что время для нас не равномерно, и в днях…растворялось в солнечном тепле и успокаивало: я являл собой цельный ответ с поверхности чувств и разума, то вдруг время… для меня уплотнялось – «подходило» прошлое, и оно пронзало действительность, и это дёргало, определяло поток мыслей… И с каким-то анализом я не справлялся…
Какое горе! В красоте дождя и осенних листьев, в тепле своего тела (!) были отправные точки для создания стройного отношения к виденному… Были. Я верил.
Март 1975: чтобы что-то понять в природе, это я должен «прочувствовать», а разум, как тяжёлый маховик продвинет осознание явления дальше, проставит всё в границах.
Июнь 1975: понять себя можно только из центра мира. (2016: и я где-то «определил», т.е. описал Центр мира)
Декабрь 1975: мы нуждаемся в чьей-то трактовке потому, что так легче нам, ибо в нас постоянно запрос – наше обнажение…Часто его надо просто снять, забыться в другом и ли пройти по проложенному пути
Август 1972: скорее, скорее быть в деревне, при свете лампы или свечи быть с ночью, под шум дождя смотреть в ветреную темноту, и это больше даст мне…
Или – ощущать всеобъятие первого снега, когда быстрая белизна возвращает и возвращает к свободе воздуха, когда со снежной поверхностью ты сам легче, но дыханием своим связан с тяжестью, со всем пространством…
Скорее, скорее быть с самим собой…
11. Время
(о фотографиях)
Увлечение фотографией и оформление фотоальбомов непроизвольно началось с 1965-1966 г. И с тех пор портреты родных и друзей, знакомых, пейзажи (в основном, Ундор), а также фотографии с полевых практик, экспедиций, походов составили (на 2001г) 22 альбома, 23-ий – только с фотографиями, иллюстрирующими родословную (на 2016 г – всего 27 альбомов).
И вот – передо мной документы 30-и 40-а лет, а некоторые, естественно, не мои фотографии – с начала века ХХ-го…
…я словно подсматривал… время! и додумывал, вспоминал, но более додумывал подробности… И с каким волнением!
И будто мгновения те уже укладывались в систему, в то целое, которое виделось тогда, с острия мгновения: я понимал, почему билось сердце, когда просматривал фотографии – я будто и знал это целое
Большая часть фотографий предельно некачественна, но снимки были дороги, как дорога вообще память. А много раз, совершенно забывая обстоятельства, при которых делался снимок, по фотографии и додумывались подробности, по тому мгновению и выстраивался сюжет, может быть, выдуманный полностью…
И выходило так, что фотографирование для меня уже было не увлечением, но неосознанным средством для воссоздания прошлого, воссозданием собственной жизни во времени
…некоторые фотографии получались…с бесконечно глубокой информацией – в основном портреты: словно рука чужая водила мною, напоминая и напоминая о возвышенности самой жизни, напоминая о неповторимости и глубине отношений между людьми
Да, фотографии – свидетельства потрясающей силы: непридуманные мгновенья помогают нам воссоздавать какие-то целостные связи; я же хотел большего: в мгновениях увидеть оценку их, смысл; видеоряд становился в причинную связь со временем…
Приоткрывалась судьба!
…люди жили своей жизнью, и видел я эту жизнь словно со стороны: какие-то сцены, сюжеты, давно ушедшие, оживали и оживали в фотографиях – памяти, обретали какое-то обобщение, какой-то символ…
Фотоальбомы строились по принципу реального времени: всё, что попадало в фокус фотоаппарата (и фокус внимания) тут же, в конечном счёте, и фиксировалось в фотоальбом. Но как много упущено при этом! именно с точки зрения хронологии! В 60-е годы ещё оставался видным фундамент барского дома в роще, какие-то руины от суконной фабрики в русле ручья, следы от кладбища возле церкви-клуба, включая пару лежащих на боку мраморных памятников… Наконец, можно было бы сфотографировать вид сельских улиц Ундор! Да и поспрашивать можно было бы пожилых людей об истории…
Но тогда другое для меня оставалось главным… Что?
…упущено время…
…и всё равно хочу понять что-то скрытое за прошедшей действительностью, что-то разглядеть в портретах родных и знакомых людей, пейзажах Ундор… Какую направленность жизни? какую целостность? ведь вместе со мной эта жизнь развёртывалась!! Как я могу её оценить сейчас?
…и вновь: просматривая старые, уже старые фотографии, и имеющие отношение к родословной, всё старался увидеть что-то особое (истинное?), и знал при этом, что в реальной жизни это единственно верное уже никто не скажет
……………………………….
почему человек как дыхание есть? такая долгая жизнь – полная, завершённая, и – уже нет следа…
закрыли альбом – и нет, никого нет
12. Смерть
П.Чайковский. 6-ая симфония. 2,3,4,части.
Дир. Е.Мравинский
и уже видим человека как на ладони: и не скроется он; отмерянный ему путь стараемся осознать…
В смерти самым важным будет…жизнь, цепляющаяся, жизнь-капля, жизнь-брызги на неизвестной никому поверхности , неумолимой и жёсткой… Исчезнет жизнь или найдёт выход? Исчезнет она для нас? Давно известно (Конфуций), что жизнь и смерть рядом: но «не зная, что такое жизнь, как мы можем понять, что такое смерть?»
Осознание жизни невыносимо: плач – это осознание невозможности найти себе место от чужой смерти… Это и твоя смерть, ибо в одиночестве тебя не может быть
Осознаём мы смерть со стороны собственной жизни (есть Наблюдатель – есть смерть? есть сознательная жизнь?). А что смерть «изнутри»? Всегда ли успевает осознание пронзить твой мир перед внезапной, нелогичной смертью? ведь ещё переливается жизнь красками, уверенная и яркая, ещё проступает жизнь, и – почему смерть?
В смерти самым важным является «переход» к ней – от жизни, уход от жизни… Этот пограничный (асимтотический, термин из математики) момент как и всюду – самый важный. А в скрытом виде смерть – уже в зрелой жизни, и голос её ясен, да не знаем, как распознать этот голос (печать смерти на многих людях – задолго до самой смерти)
…ведь ещё пульсирует обнажённая жизнь, между тем, как смерть уже облекла жизнь в свой панцирь… Как? ПОЧЕМУ? Как же отмечены люди невидимой близкой смертью?
Со смертью близкого человека твоя жизнь оказывается с кровоточащими краями; твоя жизнь «оформляется»: что будет зависеть только от тебя?
Что же есть поверхность жизни?
Да, это судьба…
Значение одного человека оттеняет (осветляет) значение другого, и поодиночке мы – кто?: какая сила (импульс или инерция?) поддерживает человека «в самом себе»?
Смерть – это таинство человека, и «оформляется» в смерти это человеческое – делами, памятью, новыми смыслами…
В торжестве жизни смерть, в обрамлении человеческой жизни смерть, и более – нигде…
и вот этот плач: какая невозможная несправедливость с нами? какой случай перечёркивает наши мысли? действительно ли высшие силы – непонятные нам – расставляют среди людей все знаки препинания?
Невозможно осознать потерю человека, осознание – этот мгновенный охват внутреннего мира другого человека – оказывается бессильным перед бездной…
разрываются связи
Ведь человеческие связи только в постоянном диалоге, в отношениях, в служении, в оценке!
…а те же чувства! Тот же ум всё ещё связывают нас друг с другом…Всё – то же, и уже – без ответа, без диалога… и ты – один
*
Жизнь – всегда спешит: успеть! Она «опережает» момент: в каких поверхностях её соприкосновение с действительностью?
*
Вставка от 2020 г: Александр Минкин, разбирая "Евгения Онегина", в частности, дуэль Онегина с Ленским, написал: "Смерть важнее рождения. Рождение вне твоей воли, твоего разума...Смерть - это человеческое, а рождение - биологическое. Рождаешься, как котёнок, а умираешь, как герой, как мудрец, как никто или как крыса - зависит от тебя."
Вставка от декабря 2023 г:
За два года до кончины Гёте И.П.Эккерман (Разговоры с Гёте) записал, среди прочего, его слова:
«Смерть так странна и таинственна, что, несмотря на весь наш опыт, мы не считаем её возможной в отношении дорогих нам существ, и потому она всегда является для нас чем-то невероятным и нежданным. Она – невозможность, которая вдруг становится действительностью. Этот переход от известного нам существования в другое, о котором нам ничего неизвестно, акт настолько феноменальный, что оставшиеся в живых не могут не быть до глубины души потрясены им».
* *
* *
Судьба
Что судьба? Ведут ли тебя
по жизни или ты сам определяешь её?
Сила какая постоянно наполняет
внешние
для тебя обстоятельства, а, может
быть, сам ты связан в иные мгновенья
со всем внешним для себя миром
связью непонятной, сильной?
Какая необходимость пронизывает
тогда тебя?
никак не могу понять свою роль в собственной жизни, поэтому и определить понятие судьба затрудняюсь… (наверное, потому, что пронизана сознательная жизнь невидимыми связями с условиями, породившими её: а я их каким-то образом чувствую, и мне постоянно странно, словно на жизнь, включая близких мне людей, смотрю со стороны…)
Упростим. Для рассуждения о судьбе, например, «возьмём» игру в шахматы: потенциальные возможности фигур есть внешнее поле жизни, на которое мы вступаем; какой ум, какая интуиция, какие чувства нас обуревают при «игре»? за сколько ходов мы обязаны (или стараемся) предвидеть результат?
Но данное сравнение, на первый взгляд, корректно только до упрощенной аналогии с жизненными обстоятельствами, а внутренние наши достоинства – тот же ум, та же интуиция и те же чувства останутся уникальными, т.е.…не вычислимыми в принципе
Останется наш дух
Но и внешние обстоятельства (как расставленные шахматные фигуры) – не равны для всех, ведь иногда «судьба сама идёт навстречу» (не сами шахматы же играют с нами, а некий игрок!, который может, например, ошибаться), а иногда…словно на шахматную доску выставляются фигуры дополнительные (тем же игроком?) …
…а оказалось, что я не хотел даже играть в шахматы: в какую-то другую игру играл; какую?
…жизнь моя – с детства (?), с незначительных фактов, рассеянных по годам, выстраивала одни ориентиры, от которых я отталкивался, словно от самых важных и значимых, а другие, несомненно, важные, словно выцветали…
Я к ним стремился, или они меня притягивали? Мог ли я быть свободным в самом глубоком (истинном) смысле слова, т. е. свобода действительно ли рождалась именно со мной? Или – мне уже была отмеряна моя доля свободы всё той же непрочитываемой до конца для всего нашего Мира силой? (сколь мала была моя доля, я знаю по своим весьма средним умственным способностям)
…и словно заполняем мы в таком (нет, в любом!) случае жизнью своей, делами своими эти полые формы, уже отлитые для каждого из нас (сравнение Ю.Линника)… И ведь словно чувствуем свою «подчинённость»! И тогда вновь перед нами встаёт…долг… Кому мы всё никак не можем отдать то, что когда-то безболезненно нам, нет, не дали – подарили?
Полностью ли понятие судьбы определяется между свободой и долгом (ведь свобода – это и ответственность)? А могу ли я «вспомнить», когда впервые «появилось» у меня чувство (осознание) собственной ответственности? Оно усиливалось с годами…
да, мне хотелось быть сильнее обстоятельств, и огромное впечатление на меня оказывала 1-я часть 5-ой симфонии Бетховена: человек должен! должен быть выше всего, потому, что он – человек! Он может учитывать все обстоятельства, все следствия, все времена…Но правда и в том, что и не зная никаких образцов высокой культуры, иные люди обыкновенной ремесленной работой и твёрдой осознанной целью достигают устойчивых и достойных человека результатов… И честь им и хвала!
Но что-то останавливало это упрямое и проверенное желание… Что? может быть, какая-то недосказанность между понятными человеческими отношениями и осуществлёнными замыслами неведомых зодчих, которые выстроили людям для их же жизни небесно-земной Дворец? И ведь выстроили так, что прочитывается невероятно исполнительная всеобщая связь между всем живым, и между живым и физическим! И замирали мы, например, в преклонении перед этим воздушным и гулким миром настолько, что забывали, хотя бы на время, собственную – тёплую и необходимую – связь с близкими, вообще с другими людьми…
…замирали в желании понять
…и мне всё кажется, что в жизни своей я никого и ничего не выбирал: моя свобода оказалась тем, что мне …обстоятельства предоставили уже все возможности для будущей жизни: родных людей с их непридуманными интересами, события с их выцветающей на глазах исторической печатью, и, главное (?), – окружающую природу – земные ландшафты с нашей органичной безусловностью к ним и с неопределяемой бездонностью их просторов и подробностей…
Я был просто представлен этому миру. Не судьёй. Благодарным послушником. Учеником…Но чего же я хочу? что всё более и более забирало меня к себе? Или – Кто?
…что же есть судьба?
линия соприкосновения с миром, с действительностью есть судьба, и едва ли не в равной степени прочерчивают линию ту и внешние обстоятельства – запреты, и внутренние – твой дух
Судьба – открытый диалог; до какой степени мы можем его просчитывать (осознавать)? и как «далеко» он открыт (взаимопроникаем)?
…но за много ходов отчерчена (даже) осознаваемая судьба твоя! От края, от непосредственности, от прочтения…
как?
ведь как молния судьба, мгновенно заполняя лишь неуловимо перед нею проложенные для неё же воздушные пути…?
...ничего не знаю!
(............)