Автор - Андрей Семенович Пушкин
"Цикличное настроение или Один день Андрея Семеновича".
… Андрей Семенович резко потянулся на кровати и открыл глаза. Потом осознал, что сегодня воскресенье и завтра на работу. Тут он окончательно проснулся, и сразу вспомнил вчерашний вечер.
Было что-то вроде вечеринки у него дома. Хотя лучше название «пати», оно Андрею нравилось больше. Как-то более интересно звучало. Он был с Вадимычем на диване, по телеку Шарапова стучала мячами. Жены где-то на кухне, перетирали какую-то ерунду. Был разговор о чьем-то повышении (незаслуженном), о чьем-то увольнении (заслуженном). Пили пиво. Слишком быстро вечер прошел, да. А так было неплохо.
Ладно, пора. Встал с кровати, натянул тапки с какими-то хищными животными. Что-то из семейства кошачьих, их выбирала жена, его милая Аня. Чуть шаркая по паркету, Андрей Семенович побрел на кухню, чтобы начать свой день с кофе. По пути стал думать, а есть ли кофе? Вроде кончался, но Аня вчера заходила в магазин, купила, наверное?
Нет, кофе не было. Кофе отсутствовал. От-сут-ство-вал. Андрей мысленно просмаковал каждый слог, подмечая, что он один из тех, кто знает, что кофе мужского рода. На работе он не забывал подмечать это, особенно секретарше Лизочке. Ну и другим, кто ошибался. Настроение чуть улучшилось от этих воспоминаний.
Так, надо пойти и взять кофе. Прямо с утра пойти. Пойти, прогуляться, начать с утра делать свои 10 тысяч шагов. Об этом Андрей тоже рассказывал на работе, и коллеги слушали с интересом. Андрей читал спортивный паблик в социальной сети и знал такие вещи неплохо. От этих воспоминаний, настроение сразу стало в общем-то хорошим. Только 9 часов, еще целый день впереди.
От всех этих мыслей Андрей Семенович чуть не промахнулся поцелуем мимо большой щеки жены. Оделся.
В лифте его настроение конкретно ухудшилось. На стене, фломастером, большими красными буквами было написано: «Я, Андрей Семенович Пушкин – ***».
Андрей сразу покраснел. Много людей видело? Подумали, что он? Нет, ведь не подумают, что он. Да и объяснить просто, не станет же он, почтенный 34-летний отец семейства писать в лифте, что он ***. Несолидно.
Но кто написал? Даже запятую и тире поставили. Видимо кто-то из его друзей. Неграмотных людей Андрей в друзья старался не подпускать. Он помнил, что о человеке по его друзьям судят. Поговорка такая еще была.
Видимо, вчера написали. Кто-то из вчерашних гостей на «пати»?
А если давно написали, а я и не замечал? Не, вряд ли.
Тут Андрей представил, как пожилая соседка Нина Петровна, которую вчера просили посидеть с их золотцем Вадиком, читает это, и покраснел снова.
Лифт приехал вниз. Подъезд, дверь …
- Андрей Семенович, здравствуйте, Андрей Семенович!
От голоса с лавочки Андрей поежился.
Какая-то старая бабка, которая знала его, а он ее нет принялась причитать:
– Видели в лифте? Негодники! Я позвонила в ЖЭК, пожаловалась уже. Не могут в доме домофон починить, ходят тут всякие, недавно согнала одного, пописять хотел, прямо в лифте! Пошла молодежь!
Андрей смущенно посмотрел по сторонам и успокоил:
- Да, да, балуются, ничего, починят нам домофон, и перестанут хулиганить.
Бабка принялась тараторить, Андрей стал кивать и говорить: «Да, да, да, вы правы…» и ускорил шаг.
Настроение на сегодня, как казалось, было основательно испорчено.
Андрей шел с угрюмым лицом, с таким он обычно ходил по ночам, ему казалось, что к людям с такими лицами преступники точно должны подходить реже. Мало ли что у человека с таким лицом. Может работу потерял. Может собаку любимую отравили изониазидом. И-зо-ни-а-зид...
У такого потребуешь кошелёк, а он агрессировать начнет. А на самом деле надо бросать все эти глупости с лицами и оформить наконец травмат. В этой стране, с подонками может быть только такой разговор.
От осознания собственной мужественности настроение у Андрея Семеновича чуть улучшилось, в голову на миг пришла ассоциация с героем Бойцовского клуба, которого мучает работа, бессоница, бессмысленность существования, но он все равно крут и создает Бойцовский клуб. Но Андрей сразу прогнал эту ассоциацию, ему вдруг показалось, что прохожие могут понять о чем он сейчас думает. Еще и засмеются, если узнают. Такие сволочи.
Двери магазина приветливо разъехались и сразу зазвонил телефон.
Это была Аня Солнышко Жена.
Именно так она была записана в его телефоне.
- Андрюш, я вчера яйца забыла купить, возьми, ты в магазине уже?
- Да, да.
С женой Андрею сейчас говорить не хотелось вообще.
- Ты там чего, ничего не случилось?
Андрей понял, что сказал слишком угрюмо и нарочито радостно сообщил:
- Нет, нет, все в порядке, Солнышко. Возьму, целую.
- Хорошо, возвращайся, целую.
Андрей повесил трубку.
Так, кофе.
Стеллаж со скидкой. «Жокей». Нет, жокеем вчера был он, после вечеринки. То есть «пати». Аня так кричала, точно кончила. Андрей чуть улыбнулся, и сразу сморщился, не желая делиться этим состоянием с окружающими. Настроение пошло в плюс.
Так, «Паулиг», «Нескафе», «КартеНойр»… или «КартеНуар», как будет правильно Андрей не знал. Надо будет загуглить, а то потом кто-нибудь поймает на незнании… - подумал он.
Так, кофе.
Паулиг, попробовать? Да. Арабика. Вроде как есть еще робуста, но ее Андрей никогда не пробовал. Считается хуже, вроде как. А где этикеточка, чтобы без ГМО?
Андрей долго искал, но не нашел.
Ладно, живем один раз все равно. Дорогой, наверное хороший.
Батон еще надо захватить. Вот, в дальнем углу, сегодняшний.
Касса.
Опять зазвонил телефон. Опять Аня видимо.
Нет, Вадимыч.
- Привет, братан, ну как ты? У меня башка вообще, в хлам, херовое пиво видимо было.
Конечно херовое, подумал Андрей, взял «Чешское барное» производства Рязанского пивзавода, теперь удивляется. Надо было самому брать, конечно…
- Але, але, меня слышно?
- Да, Вадимыч, хорошо слышу, но сейчас на кассе в продуктовом.
- Аа, понятно, а у тебя-то как башка?
- Ну так, чувствуется что-то, но в целом более-менее.
- Вам пакет нужен? – окликнула продавщица.
Андрей с прижатой к плечу трубкой кивнул.
- Классно посидели, надо бы повторить будет. Ах, а Анька? Классное у нее платье вчера было, я почти запал. Хахахаха!
- Ох и шутник, Вадимыч.
- Да ладно, не парься, мне твоя не нужна, у меня своя есть. Наташенька. Зайчик мой.
Прозвучало это неприятно слащаво и Андрей еще раз попытался закончить разговор.
- Вадимыч, все расплачиваюсь уже, давай, серьезно.
- Ты кефирчик или рассольчик купи, вмиг помогает, сам сейчас сижу, у Наташки тетка офигенный делает. Хочешь, забегай, оставлю тебе, мне одному не выдуть.
- С вас 522 рубля 50 копеек. Мужчина!
- Да, да, держите… Не тебе, Вадимыч. Все плачу, я перезвоню.
Нажав сброс и чуть не выронив свой айфон последней, какой там… модели, Андрей расплатился.
Пакет взял, кошелек на месте…
Перезвонить?
Вот гад, вроде такой добрый, а не уважает нихрена. Сказал же, что на кассе, неудобно говорить, продукты складывать и говорить, но нет ему, похер. Сидит там с с рассольчиком. Небось он и написал… Шутник херов.
Хотя может еще Колян, все бабам о своей командировке в Германию вчера рассказывал…
Ну точно не бабы, Наташа вроде нормальная, хоть и косится иногда, похрен.
А Юля так вообще нормальная баба, называет меня иногда пухлым мишкой. Шутит. Анька ревнует, но это и хорошо. Должна бояться меня потерять. Хотя лучше бы конечно побрутальней как-нибудь называла все-таки. Но так ведь и не скажешь в лицо-то?
Мол так и так, ты иногда шутишь, а мне бы побрутальнее хотелось. Неудобно как-то. Ладно.
С ухудшившимся настроением от звонка Вадимыча и нового витка мыслей Андрей подошел к дому.
Фух, бабки на лавочке нет.
Мелочь, а было бы очень неприятно. Опять выслушивать. Хорошо, что здоровье им не позволяет долго сидеть.
Андрей со злорадным удовольствием поймал себя на цинизме.
Лифт. Нажал кнопку.
Черт! Надо же было оттереть сразу, пока вниз ехал! И сейчас забыл взять салфетки влажные или что-то такого плана. В магазине же был!
Лифт приехал. Надпись была на месте и выглядела еще более вульгарной.
Андрей вздохнул, плюнул на недавно постиранный женой носовой платок и с некоторой брезгливостью коснулся им намалеванных чьей-то твердой рукой букв.
Он тер, тер, успел до нечитаемости размазать слова «Андрей» и «Пушкин».
Тут двери лифта открылись и Андрей покраснел снова.
На пороге стояла пожилая соседка Нина Петровна, которую вчера просили посидеть с Вадиком.
Надо учиться контроливать цвет своей кожи, обреченно промелькнуло у Андрея.
- Андрюша, здравствуй, - мило улыбнулась Нина Петровна.
- Здравствуйте, здравствуйте, - прошмыгнул мимо нее Андрей, уже нащупывая ключи.
- Как Вадик, как Аня?
- Они в порядке, Вадик приболел вот… Я сейчас спешу, домой бегу вот, с лекарствами, - на ходу извернулся Андрей Семенович.
- Привет им передавай, - улетело ему в догонку, но Андрей уже был у себя в квартире.
Может и не поймет ничего, какой-то «… Семенович … – ***».
Семеновичей у нас много, в подъезде 9 этажей, на каждом по 4 квартиры…
От подсчетов его отвлекло появление его пухлого Солнышка, Ани.
- Тише ты, Вадик спит… Яйца купил?
- Забыл…
У Андрея совсем это вылетело из головы…
- Слушай, я хотел, но позвонил Вадимыч, а потом это…
Андрею не хотелось говорить о надписи.
- Что же ты у меня без яиц-то такой, дорогой?
- Лучше пакет разбери, «любимая».
На этом слове Андрей попытался максимально съязвить.
Настроение от утренней подколки жены ухудшилось окончательно и бесповоротно. Жена его не уважает.
Андрей подумал, что это начало новой депрессии. Или продолжение старой?
С экзистенциальной тоской… Эк-зис-тен-ци-а-льной… не пошутишь…
К черту кофе. Потом попью.
Подумав так, он пошел в свой рабочий кабинет.
Надо написать новый рассказ.
Буду как Лавкрафт. Тот тоже писал в депрессии.
Стул, стол, ноутбук, Ворд.
Автор – А. С. Пушкин. Нет, надо писать Андрей Семенович Пушкин.
А то уже было такое, демонстрируешь гордо людям свое произведение, а они сразу начинают подкалывать, мол тезка Пушкина, тезка Пушкина.
Или еще с такой мерзотной улыбочкой: «А чего проза, почему не стихи?»
Нет, чтобы по произведению что-то содержательное высказать, такие сволочи.
Надо все-таки псевдоним себе придумать, наверное…
Так, рассказ.
О чем?
Интересных идей и фантазии у Андрея Семеновича почти никогда не было, но он по этому поводу не очень огорчался. В голове у него крутилось прочитанная где-то в паблике социальной сети фраза: «В конце концов, все произведения великих русских писателей, это просто жизнеописание быта дворян».
Так что по их примеру, описывать можно и быт. Например, сегодняшнюю историю.
Идея – есть.
Как и многие писатели, после идеи Андрей Семенович всегда придумывал рассказу название. Как бы назвать?
«Мой день»?
Просто слишком…
О, «Один день Андрея Семеновича». Здорово! Получается, как бы отсылка к великому Солженицыну. Наша совесть, как-никак, совесть русской интеллигенции.
Солженицын же еще тогда писал, что «Десять лет жизни в лагерях, даже историю лагерей можно уместить в описании одного единственного дня». Ну или примерно так, но кавычки для солидности оставим, никто проверять не станет из читающих.
Подходит. Или еще подумать?
Надо еще подумать, а то лавры все-таки такие…
Ладно, запишем как идею номер 1, а пока, для черновика напишем, например «Цикличное настроение». Будем иногда вставлять фразы про то, как у меня настроение менялось. Или все-таки «Один день Андрея Семеновича»?
Ладно, пока так напишем. Название - есть.
Гениально, черт возьми.
Настроение у Андрея Семеновича улучшилось и он продолжил писать…