Много разного связано с парком возле школы. Огромные деревья, дававшие приятную прохладу и тень летом, словно говорили: «Плюнь на последние два урока. Иди к нам. У нас хорошо. Скамейки только покрасили». Где-то на подсознательном уровне или по каким-то рефлексам, о которых нам вещали на биологии, возникало желание именно плюнуть, а не харкнуть с четвертого этажа на кого-нибудь из школы. Взять портфель или пакет с тетрадками и туда, где жизнь не ограничивалась интервалом от звонка до звонка.
Парк вобрал в себя первые наши жизненные переживания. Радости побед, горечь унижения, вкус «Чашмы» и плодов грецкого ореха размером с яйца дрозда. Главная аллея, выходившая к кинотеатру «Самарканд», была нашим «Бродвеем». Здесь устраивались разборки, обсуждения школьных проблем, игра в футбол.
На этом асфальте во времена режима Пол Пота мы готовились к смотру, маршируя и разучивая речевки. Не помню точно, кто придумал название режиму, то ли ввиду визуального сходства лидеров, то ли сходства по сути. Когда Валерий Александрович заявил, что мы уронили знамя патриотизма и дисциплины, поднять его вызвался Володя Н. Построив нас в нашем же парке, он сказал нам, как панфиловцам: «Пи*дец вам, товарищи комсомольцы». Грустно и обреченно вздохнув, мы начали петь и шагать только строем.
Каждый из нас по-своему понимал слово «патриотизм», поэтому, дабы исключить случаи дезертирства после уроков, начались облавы. Пригодился опыт ухода от облав молодого Ильича — когда он Наде говорил, что у любовницы, а любовнице, что у Нади, а сам в окно со второго этажа и в библиотеку. Это если последний урок литература или русский, а если алгебра? С четвертого этажа и без парашюта? Костюмов «человека-паука» еще не было...
Через некоторое время, когда мы сдружились с Володей, анализируя причины издевательства над нами, он объяснил это моральными травмами, полученными от наемных работников, трудившихся у них на плантации, и волшебными свойствами лука, вобравшего в себя часть свойств произрастающей до него культуры.
Володина семья арендовала поле под Навои, четыре гектара, где они посадили лук. До аренды на этом поле канатный завод культивировал коноплю. «А я думаю, почему у меня бомжи с поля не уходят? — почесывая затылок, говорил он.— Да еще и пашут как кони. Один раз мешок лука чуть не съели, еле отнял. Витаминов им не хватает. Загадки мне загадывали: «Сорок одежек и все без застежек». Лук-мук — неправильно, капуста-мапуста — неправильно, оказалось — сорок чапанов».
То «поле чудес» до сих пор там. Покупая на самаркандских базарах лук, принюхайтесь; улыбнетесь, берите — это он.