— Вам некого винить, — произнесла Люн задумчиво, когда они вместе с Антоном сидели на берегу того бескрайнего флуоресцирующего моря, которое представлял из себя сейчас световой туман. — Вы сами себе все это устроили. Ну как же можно было так жестоко подавлять всех тех, кто не был такой как вы, не соответствовал вашим представлениям об идеале. Ведь сколько людей сгинуло в тюрьмах и лагерях, сколько было просто запугано до смерти, отчего также не смогло проявить себя при жизни. И теперь все эти несчастные, не истратившие свою жизненную энергию души, — Люн указала на призраков, — находятся здесь, совсем рядом. И дай вам бог, чтобы они оказались более снисходительными и добрыми чем вы. Хотя я бы, например, на их месте ничего не забыла и не простила.
Антон не нашелся, что на это сказать. Он сейчас тоже в глубокой задумчивости смотрел на весь этот ужас, который грозил в скорости поглотить целиком всю Землю. А ведь он, причем сам, еще вчера вечером предложил Люн спуститься сюда вниз, поближе к краю оболочки Арона и посмотреть на все более внимательно. Однако, когда увидал, что здесь происходит, невольно замолчал, да так и сидел теперь глядя куда-то вдаль и не двигаясь с места. Он, конечно, уже очень хорошо понимал, что прошлое земной цивилизации, которая так часто и жестоко обходилась с отдельными своими представителями и даже целыми народами, наконец настигло ее. И что теперь от расплаты ей не уйти. Оставалось только надеяться, что расплата эта не будет слишком тяжелой и что хоть кто-нибудь да уцелеет.
Наконец они поднялись и пошли назад к пирамиде. Охранники, которые видели, какое смертельно опасное путешествие проделал в то утро Антон, почтительно от него попятились и даже немного склонили головы в знак уважения. А Антон и не сказал им ничего. Да и что он мог им сказать? Что дело совсем плохо и что всем людям вскоре может настать конец? Это-то они как раз знали и без него. Поднявшись к себе, он столкнулся с Катериной, которая уже встала и хлопотала по каким-то пустякам по дому. Она отчего-то решила в то утро наконец убраться в их квартире, которую в последние несколько месяцев сильно запустила. Еще примерно через час позвонил Павел Андреевич и сообщил, что все, как он выразился, «видящие» найдены, за исключением лишь той женщины, их соплеменницы, которая бесследно затерялась где-то на Дальнем Востоке. Антон поблагодарил его и попросил устроить с ними такое же селекторное совещание, как и вчера. И еще он попросил, чтобы теперь их берегли как зеницу ока, поскольку эти люди в настоящий момент были единственными по-настоящему зрячими глазами всех людей на Земле. Павел Андреевич на это ему сказал, что и так уже давным-давно все сделано, и что он не один такой умный на свете. На что Антон лишь сдержанно хмыкнул, а потом спросил, каковы вообще настроения в обществе и, получив довольно краткий, но ясный ответ, отключился.
Совещание, или точнее военный совет, состоялся уже ближе к полудню. На всех «видящих» были теперь надеты прекрасные, точно подогнанные по форме и размеру доспехи из «легкого стекла», да еще и охрана к каждому была приставлена внушительная. Помимо них на совете присутствовали также и военные начальники, которые руководство по проведению всех активных фаз операции оставляли, конечно, за собой, но которые и понимали, что без «видящих» им никак не обойтись. Антон начал с главного, а именно с того, что нужно было в первую очередь зачистить места скопления людей, а прежде всего их дома. «Нельзя же продвигаться вперед, оставляя противника за спиной», — резонно заявил он, вспомнив про того призрака, который мучил его Катю. Однако, поскольку «видящих» было совсем немного, то решено было просто транслировать изображения в командный пункт операции, где они могли спокойно за всем наблюдать. Цифровые камеры, таким образом, все группы зачистки должны были взять с собой. На этом совещание было завершено, после чего операция началась.
И тут же буквально со всех концов Земли стали приходить радостные сообщения об уничтожении невидимых призраков. А также о том, как сразу и везде вырос боевой дух людей. Ведь эти призраки доводили людей подчас до такой степени депрессии или тоски, что многие уже начинали подумывать, что смерть была бы для них избавлением. Но теперь люди просто воспрянули духом. Они радостно сообщали в командные центры да и друг-другу, как у них все получалось. И кроме того, поскольку эти невидимые призраки не могли причинить им физического вреда, то и вся операция проходила совсем без потерь. Антон, в свою очередь, также принимал во всем этом активное участие в качестве «видящего» и старался как мог. Он в те дни практически вообще не спал, а только пил в неизмеримых количествах кофе, которое Катерина ему безостановочно заваривала. Он даже умудрился подключить к своей работе Люн, которая потихоньку, чтобы никто не видел и еще имитируя звуковые помехи, координировала действия групп зачистки пока он отдыхал. Так продолжалось примерно с месяц, по истечение которого большая часть стеклянных строений, в которых люди могли укрыться, была зачищена. И теперь вопрос встал уже о продолжении операции вне помещений и зачистке более обширных территорий.
И тут все пошло даже еще более успешно чем прежде. Поскольку людям уже не нужно было лазить по всем этим закоулкам и переходам, где можно было легко спрятаться. И теперь сотни, если не тысячи невидимых призраков были уничтожены, а остальные загнаны в пределы границ флуоресцирующего тумана, куда люди пока еще боялись заходить.
В результате же всех этих, весьма успешных действий, вполне беспрепятственно смогли выходить на улицу уже не только военные или специалисты, но также и простые жители Земли. Возникло даже ощущение, что все постепенно налаживается и что еще чуть-чуть и жизнь станет вообще такой как была прежде. Ну, или хотя бы более или менее приемлемой. Сначала рядом с домами, а потом и поодаль от них стали появляться женщины с детьми да и просто гуляющие, которые, словно спеша насладиться вновь открывшейся неожиданной свободой, сновали то туда, то сюда и зачастую вовсе без дела. Затем стали появляться люди, которые шли по каким-то своим делам. Кто на работу, а кто и так, в кино. Заработали магазины и начал, хотя и с перебоями, работать общественный транспорт. Людям действительно в последнее время ужасно надоело сидеть постоянно взаперти на осадном положении. А тут такая возможность.
Естественно, воинские подразделения несли круглосуточную охрану вокруг этих «мест гуляния». Однако людей назад они не отправляли, прекрасно понимая, что отнять у них и эту, такую долгожданную и счастливую возможность просто подышать свежим воздухом, было бы просто бесчеловечно. Случались, конечно, и в этот период редкие инциденты с нападениями призраков, однако все это происходило не слишком часто, во всяком случае не чаще чем тогда, когда на людей нападали уличные хулиганы.
Несколько раз предпринимались попытки, причем на самом высоком уровне, вступить в переговоры с самими призраками или наладить с ними хотя бы какой-то контакт. Однако все они завершились безрезультатно, за исключением лишь одного случая, когда уже сам Антон вышел из своей пирамиды и отправился поговорить с несколькими видимыми, а оттого и самыми опасными призраками, которых солдаты окружили в одном из дворов неподалеку. Этими призраками оказались двое мужчин и одна женщина. По виду — индейцы какого-то американского племени. И Антон вполне достойно справился со своей задачей. Он, несмотря на протесты и увещевания солдат, сначала подошел к этим призракам вплотную. И тут же, естественно, один из них попытался его убить. Однако, обрушив на голову Антона чудовищной по силе удар, этот призрак к своему огромному удивлению обнаружил, что странный человек не умер, а все по-прежнему стоит на месте совершенно целый и невредимый. Тогда призрак начал переговариваться со своими товарищами, и только после этого, придя к какому-то определенному выводу, обратился наконец к Антону:
— Мы знаем, кто вы такой, — начал он сдержанно, — а поэтому только с вами мы и будем говорить. Всю эту мразь, — призрак указал на солдат, — попросите подальше убраться отсюда, а иначе никакого разговора не будет.
Антон распорядился. Однако солдаты, хотя и послушали его, но все же отошли назад всего шагов на пятьдесят. Призрак увидел это, покачал головой, но продолжил.
— Хорошо, пусть так, — он все еще был явно недоволен. — Так значит вы желаете начать переговоры, если мы правильно поняли все те неуклюжие попытки ваших властей.
— В общем, да, — ответил Антон отчего-то грустно. — Но, что нам остается? Ведь не может же это продолжаться без конца, уж лучше хоть какая-то определенность.
— Ах, так вы хотите определенности? — прошипел на это призрак, злорадно улыбнувшись, — так вот же вам определенность: мы не уничтожили вас до сих пор лишь потому, что хотели, чтобы вы помучились подольше. Других же определенных целей у нас не было. И вы все равно потом умрете, за исключением лишь вас, — он указал рукой на Антона. — Однако, когда все это в точности произойдет мы пока еще не знаем. А до этого, позвольте нам насладиться нашей местью, которая так сладка, — призрак даже закатил глаза от удовольствия.
— Но неужели же нет иного выхода? — Антон попытался уловить хоть малейшую возможность продолжить разговор.
— У вас у всех был выход до тех пор, пока мы не умерли, — произнес призрак спокойно. — Однако теперь уже слишком поздно. И все же, знаете, я не большой мастак впустую говорить, да и вообще, вести там всякие переговоры. Но если вы желаете и все еще хотите определенности, — но смотрите, не пожалейте об этом потом — призрак вновь улыбнулся, — то мы можем предоставить вам такую возможность. Что скажете?
Антон растерялся. Он отчего-то почувствовал, что судьба всего человечества, вот так и совсем неожиданно оказалась в его руках. И что он мог ответить? Оставить все как есть или сделать, пусть, возможно, и последнюю попытку договориться, рискуя при этом испортить все? «Нет уж, — сказал он себе, — уж лучше выяснить все до конца и попытаться хоть что-нибудь предпринять, чем сидеть вот так и наблюдать как людей постепенно истребляют».
— Да, — сказал он, пока призрак выжидающе молчал, — я согласен на определенность. Что мне для этого нужно делать?
Призрак аж зашипел от удовольствия:
— Хорошо, — проговорил он, — все состоится через неделю. Но приходите вы один, а куда, мы вам сообщим отдельно. А теперь, прикажите своим скотам, — призрак явно ненавидел солдат, — позволить нам уйти. И, — он вновь с улыбкой обернулся, — запомните, один и через неделю.
Антон дал распоряжение солдатам, чтобы те пропустили призраков. После чего, понурив голову вернулся назад в свою пирамиду. Там он сразу же доложил обо всем начальникам международных штабов, которые постоянно были с ним на связи, а также позвонил своему руководству. И то, что он всем сообщил было воспринято как потрясающий успех. Ведь до этого никому, несмотря на все усилия, не удавалась наладить с призраками хоть какой-то контакт. А сейчас — настоящие переговоры, да еще и с продолжением. Было, конечно, не совсем понятно, чего это там призраки все время говорили о какой-то определенности, и что это была за определенность такая. Однако все посчитали, что в следующий раз, даже и этот довольно неудобный вопрос каким-то образом удастся разрешить.
К Антону, прямо в его пирамиду прислали в тот же день, перебросив на самолетах из разных стран, нескольких самых лучших переговорщиков, каких только сумели найти. И это были действительно специалисты высочайшей квалификации, которым очень не понравился тон и намеки призраков, когда Антон им все рассказал. Отчего они сразу ему заявили, чтобы он был очень осторожным и держал язык за зубами. Потому что столкнется с такой агрессией, противостоять которой сможет лишь перейдя на переговорах в глухую оборону. «Соглашайтесь со всем, — советовали ему переговорщики, — даже если они попросят вас продать собственную душу. Главное сейчас выиграть время и перевести конфликт в вялотекущую фазу. А там уже все упростится. Но учтите, — первый удар будет страшным и вы должны будете его выдержать. Делайте что хотите: просите прощения, плачьте, стойте на коленях, но не злите их, потому что дальше вообще никаких переговоров не будет, а будет война. Так вот, не допускайте этого. Помните, что судьба многих миллионов, а может и миллиардов людей теперь зависит от вас».
Антон был шокирован. Действительно, советы, которые ему сейчас давали, были очень разумными, и даже Люн, которая незаметно для окружающих присутствовала при этой беседе, несколько раз одобрительно кивнула головой. И все же он только сейчас действительно стал осознавать, насколько все было тяжело. Ведь если у него хоть что-то не получится, то, возможно, это будет конец, и ничего исправить будет уже нельзя.
— Боже мой, боже мой, — запричитал он, схватившись за голову, когда поднялся наверх в свою квартиру, — Кать, да почему же это я один должен за всех отдуваться? Ну в чем я-то виноват? Ведь я никогда и никого не убивал, не отправлял на пожизненную каторгу. Ведь я, в сущности, простой человек, который всю свою жизнь проработал программистом. Ну почему я?
— Ничего, Тош, ничего, — ответила ему Катя, пытаясь хоть как-то его утешить и крепко обняв за голову, — быть может все еще и образуется. Ну, ты сам-то подумай, сколько уже существует человечество на Земле. И всякое с ним случалось: и войны, и эпидемии, и прочие напасти. И всегда люди выживали. Ведь мы же не животные в конце концов и мы умнее всех.
— Вот то-то и оно, — прервал ее грустно Антон, — мы решили, что мы умнее всех и даже, похоже, самих себя. И теперь мы столкнулись с последствиями своих же собственных действий. Ведь, кто эти призраки? Ну, скажи мне на милость. Инопланетяне, пришельцы из других миров? Нет, — это те же самые люди, пусть и умершие теперь. Но они наши братья, плоть от плоти — мы. И как горько, что только сейчас мы об этом вспомнили.
— Не надо, Тош, не говори так, — Катя еще сильнее прижала его к себе, — а то я сейчас опять расплачусь.
— Бесполезно, Кать, слезами тут уже не поможешь, слишком поздно. Да и вообще, давай лучше спать.
После чего он спокойно прошел к своей кровати и словно подрубленное дерево плашмя завалился на нее. А Катя отчего-то напротив подошла сейчас к стеклянной стене их квартиры и посмотрела вниз, благо, что небо в этот вечер было почти безоблачным. И она, в который раз уже увидела там этот, чуть более заметный в сгустившихся сумерках флуоресцирующий туман, который до самого горизонта ровно покрывал теперь почти всю землю.