Келлны выглядели абсолютно равнодушными. Гости нисколько не интересовали их, за исключением немногочисленных детей, которые в силу возраста никогда не видели таких, вроде бы похожих на них существ, но со столь странным цветом кожи и глаз, да ещё (подумать только!) с волосами!
Детишки тайком таращились на них, используя любую возможность, чтобы ускользнуть из-под родительского присмотра. Причём родители, мягко говоря, не поощряли любопытство своих чад. Сами они насмотрелись на людей вдоволь — во время расследования, начавшегося шесть лет назад и тянувшегося несколько месяцев, — и со светлой кожей, и с коричневой, и с чёрной, с волосами и глазами самых невообразимых, с точки зрения келлнов, цветов.
Большинство окружающих были довольно угрюмы, но всё же откровенной враждебности не чувствовалось. Вскоре келлны сменили свои рубища на одежду, кое-как сшитую из грубо выделанных шкур, и настроение у них повысилось.
Оказалось, что переход на зимнюю одежду осуществляется строго по приказу сверху, и на этот раз, в связи с прибытием гостей, радостное событие произошло чуть ли не на месяц раньше обычного. Келлны оттаяли в прямом и переносном смысле, кое-кто даже улыбался, но только если был уверен, что поблизости нет ни "Великого Нага", ни Лензора — его верного телохранителя, ни одной из трёх его жён.
Жёны вождя, как и следовало ожидать, принадлежали к числу самых красивых женщин племени. Старшая и средняя держались заносчиво, стараясь извлечь из своего положения всё, что только возможно: лучшую пищу, одежду, недоступные для остальных женщин и девушек украшения, а главное — частицу абсолютной власти, которой пользовался вождь.
Казалось, в каждом взгляде их зелёных глаз можно прочесть: "Я всё расскажу Нагу!" Это и была их власть — в сущности, они были настолько же несвободны, насколько и все остальные. Возможность пожаловаться на кого-нибудь своему повелителю, а может быть, и оговорить перед ним того, кто им не угодит — в этом находили они своеобразное утешение или развлечение, и оно хоть как-то примиряло их с жизнью, которую они не выбирали.
Возможно, им даже удалось убедить себя в том, что им действительно необычайно повезло, как и говорил Наг. Иногда так думали и другие женщины, особенно когда без сил валились на свои жёсткие постели, проглотив скудный ужин, изнурённые тяжёлым трудом… Или когда видели этих сытых, свободных от всяких работ, хорошо одетых женщин, их самодовольные, улыбающиеся лица…
Но потом, глядя на своего вождя, почти каждая или вздыхала с облегчением, что её миновала эта "счастливая" участь, или вздрагивала от затаённого страха, стараясь пониже опустить голову, посильнее согнуть спину…
Последнюю, младшую жену вождя, звали Арула. Она была молода, прекрасна, и в ней не чувствовалось высокомерия старших жён. Хотя у Арулы и были для этого основания, которых не имели они. Она — единственная — родила Нагу ребёнка, да ещё и сына. Мальчику было уже около года, Арула почти не расставалась с ним, лишь иногда доверяя попечению няни.
Молодая женщина искала общества прежних подруг, знакомых и соседей, но те, хоть и относились к ней не в пример лучше, чем к старшим жёнам, и нередко сочувственно вздыхали, глядя ей вслед, всё же сторонились её.
"Арула, конечно, хорошая девушка (по крайней мере, была такой раньше), но теперь лучше держаться от неё подальше — на всякий случай. Кто знает, что может выйти из такой дружбы…" — так думали бывшие подруги несчастной, и она, в конце концов, оставила их в покое, так и не сумев добиться ничего, кроме равнодушной почтительности.
Стоит ли говорить, что старшие жёны не просто не любили, а, можно сказать, ненавидели её. Не то чтобы им было так уж нужно внимание Нага, но их привилегированное положение было единственным, что они имели, а появление Арулы могло это положение пошатнуть, а там, как знать, вдруг вождь и вовсе решит расстаться с надоевшими жёнами.
Вообще-то это не принято, но и многожёнство тоже не входило в число освящённых временем традиций. Наг сам устанавливает правила: для себя — одни, для всех остальных — совсем другие…
А тут ещё этот ребёнок… Когда они увидели, что молодая жена беременна, то не расстроились, а напротив — вздохнули с облегчением. Правда, их удивила смелость Арулы — как решилась она изменить Нагу?!
О том, что он может быть отцом этого ребёнка, они даже не думали. Если бы Наг мог иметь детей, хоть одна из них уже давно забеременела бы от него. Они были уверены, что Арулу ждёт страшная смерть, но… ничего не происходило. И тогда старшая жена решилась намекнуть мужу на то, что Арула, возможно…
Наг повернулся и молча посмотрел на неё. Он смотрел долго, а она хотела, но не могла опустить глаза, ей казалось, что она умирает. Потом Наг так же молча отвернулся. Больше старшие жёны не решались даже шептаться об этом между собой. Не решались они и вредить Аруле или открыто проявлять свою враждебность.
Сочувствующие, равнодушные, ненавидящие — все отгородились от неё. Она жила словно в пустыне, и когда шла по поселению, всё расступалось и исчезало с её пути, будто волны жизни расходились в разные стороны, чтобы снова сомкнуться у неё за спиной.
Возможно поэтому чужеземцы так заинтересовали Арулу. Она обосновалась неподалёку от отведённой им хижины, сделав вид, что её малышу захотелось поиграть именно здесь. Стоило гостям показаться, она не сводила с них изумрудных глаз, ловила каждое движение и, кажется, искала случая заговорить.
— Может быть, помочь ей, сделать первый шаг… — сказал Михал, глядя не на Арулу, а совершенно в другую сторону.
— Подождём, — ответила Лора, вслед за ним отворачиваясь от молодой женщины и делая вид, что обсуждает окружающий поселение ландшафт. — Не стоит торопиться. А кроме того, за нами наблюдает не только она.
— Ну, в этом я нисколько не сомневался, — пробурчал Командир. — Стоит только взглянуть на этого… на эту кобру…
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/04/22/1713