Кареев В.Н.
Рыбалка на реке Лух(посёлок Фролищи Нижегородской обл.)
Во время моего пребывания в посёлке Фролищи Нижегородской губернии, в период с ноября 1969 года по осень 1972 года, в месте весьма удалённом и глухом, но прекрасном по своим природным условиям, в свободное от работы и службы время я полностью посвящал своим, ещё с детских лет приобретённым, пристрастиям - охоте, рыбалке и походам по грибы. А пристрастился я к этому с самого раннего детства в такой же глухомани Смоленской области в деревне Мухино на прекрасной реке Угре.
Когда я приехал во Фролищи, а это была средина ноября, я не сразу понял всю красоту тамошних мест. Я даже не вспомнил о тех впечатлениях, которые получил от посещения Фролищ в 1963 году, будучи слушателем академии. А впечатления эти были вполне хорошими, особенно от тамошней природы. И только с наступлением весны и особенно летом, я увидел, вспомнил и понял, как окружающая меня природа походит на то, что окружало меня в далёком детстве 30-х годов. Все неудовлетворённости по службе, неустроенность быта, оторванность от семьи и прочие неудобства, полностью компенсировались, как бы полным погружением в самые прекрасные и милые сердцу детские годы.
Поселили меня, буквально в лесу, на самом берегу поймы прекрасной лесной реки Лух. Река эта замечательна тем, что протекая по большим массивам торфяных болот и, вбирая в себя большое количество мелких речек и ручьёв такого же происхождения, имеет воду цвета некрепко заваренного чая, но при этом оставаясь совершенно прозрачной. Река эта настолько живописна, что трудно найти слова для описания её удивительной, буквально сказочной, красоты. Она прекрасна также, как и большинство малых рек Центральной России, особенно на тех своих участках, где они протекают по лесистой местности. Мне приходилось бывать на таких реках, как Угра, Клязьма, Пахра, Десна, Нара. Живописность этим рекам придаёт, подступающий вплотную к воде лес. Его отражение, в их плавно текущих водах, вместе с проплывающими, в голубом небе, белыми кучевыми облаками хорошей летней погоды, придаёт этим речным пейзажам необычайную живописность. Такой лесной красавицей является и река Лух. Ко всему прочему эта река настолько извилиста, что иногда бывает достаточно пройти по лесу всего сто метров, чтобы оказаться на километр ниже по течению. Прямые участки реки по протяжённости не превышают 100-200 метров, а излучины следуют, как правило, одна за другой непрерывно. Каждая излучина на берегу, противоположном изгибу, имеет прекрасные пляжи с белым кварцевым песком. Благодаря своей извилистости и частому изменению русла, пойма Луха изобилует старицами и пойменными озерками, что для любителей рыбалки является сущим раем.
Вот в таком рыбацком раю мне посчастливилось отводить душу в течение двух сезонов. Излюбленным моим способом ловли была ловля на поплавочную удочку или донную, т.н. «закидушку». Но иногда приходилось ловить, или вернее сказать, добывать и другими менее гуманными способами. В те далёкие годы, а люди моего поколения это должны хорошо помнить, продуктовое «изобилие» распространялось только на такие города, как Москва и Ленинград. Даже Московская область снабжалась с помощью «колбасных» электричек. Ну, а о таких российских «глубинках», как Фролищи, и говорить нечего. По этой причине иногда рыбалка из спортивного занятия превращалась в добычу «хлеба насущного». Но это, всё- таки, скорее было исключение, а не правило.
В Лухе основной рыбой были язь, щука, окунь и плотва. В отдельных местах можно было ловить пескаря, на быстринах попадались елец и уклейка. Но основной коронной рыбой был язь, но эта рыба настолько осторожна и привередлива, что поймать её было не просто. Для этого требовалось много времени и собачье терпение. И того и другого у меня как раз и не было, поэтому я избрал объектом своей рыбачьей добычи щуку и окуня. Щуку я иногда ловил на спиннинг, но основным способом её добычи были жерлицы. Этот способ хорош тем, что не требует нудного сидения на одном месте и постоянного наблюдения за неподвижным поплавком. Рядом с пляжем для купания, а народ там был только по выходным дням, немного вверх по течению, довольно хорошо, с утра и вечером, ловился пескарь, лучшая наживка для жерлиц. Основными местами моего лова на жерлицу были все наиболее вероятные прибежища этой зубастой хищницы: притопленные, свалившиеся во время весенних паводков прибрежные деревья, дубы и сосны, подводные коряги, небольшие прибрежные запруды, образованные обвалившимся береговым грунтом во время тех же весенних паводков. Оба берега реки были песчаные, вследствие чего разрушение берегов и обрушение деревьев было делом обычным и поэтому щучьих угодий было предостаточно. А если учесть то обстоятельство, что «свято место пусто не бывает», в том смысле, что если выловишь щуку под какой-нибудь корягой, то через короткое время там появлялась новая обитательница. Таким образом, процесс не прерывался, поскольку таких щучьих «захоронок» на протяжении реки на 2,5-3 километра вниз по течению было предостаточно. Окуней я ловил не часто, обычно в выходные дни, когда ходили на реку вместе с женой, прихватив с собой своего кота Ваську. Мы выбирали обычно ближайший «дикий» пляж на одной из излучин реки и размещались там до самого обеда. Жена устраивалась загорать, кот валился в тень под ближайшие кусты на солдатское одеяло, нельзя же было кидать ему рыбу с берега в песок, он мог и обидеться был большим «барином», а я занимался удочками. Когда закидушки были установлены, я тоже укладывался загорать.
В один из таких выходных, мы на обычном своём месте и в таком же составе расположились на отдых, а заодно и порыбачить. Жена и кот заняли свои обычные места, а я наживил донки пескариками и забросил их к противоположному коряжистому берегу. На одной донке ловились некрупные окуньки, а другая стояла, как вкопанная, как будто её забросили не в реку, а в колодец. Так продолжалось до самого обеда. Пора было, буквально, сматывать удочки и отправляться на обед, благо, что на реке аппетит нагуливался быстро и хороший. Смотал одну донку, взялся за вторую, не тут-то было, чувствуя хороший зацеп, оборвать пожалел, и полез в реку отцепляться. Когда дошёл до конца лески мне, при росте 1,82 см., вода доходила до самого подбородка. Жена с берега кричит, чтобы я оборвал леску и выходил из воды. Боялась, что я запутаюсь в леске, и не дай Бог что-нибудь эдакое…!? Сквозь прозрачную воду я увидел, что леска уходит под лежащий на ещё большей глубине коряжистый пень, а на самом пне намотано ещё несколько оборотов лески. Я понял, что какой-нибудь захудалый окунишка размером с ладонь не может натворить такого безобразия. Но всё это оказалось гораздо серьёзней. Размотать береговой конец лески я не мог, это и ежу было понятно. Порвать в воде леску толщиной 0,5 мм не возможно. Погрузился в воду с головой и на ощупь нашёл речной конец лески. Когда я потянул его на себя, меня так дёрнуло за руку, на которую я слегка намотал леску, что я чуть не свалился на пень на котором была намотана леска. Я согнул колени, ещё больше погрузившись в воду. С силой оттолкнувшись от дна в сторону берега я выскочил из воды и встав на цыпочки уже мог спокойно дышать и оценивать ситуацию. А ситуация была такая. На берегу орущая, не своим голосом, жена, на конце лески зажатой в левой руке что-то с силой тянет меня на глубину и, временами выходя на поверхность бурунит воду так, как будто там работает винт от лодочного мотора. Выгребая правой рукой и помогая себе ногами я, наконец, выбрался ближе к берегу, утвердился на дне и вышел из воды по плечи. Потянув за речной конец лески, в полуметре от себя я, и жена тоже, увидели здоровенную разинутую щучью пасть, из глубины которой торчал рыбий хвост. Зрелище, прямо скажем, не для слабонервных. Жена настаивала на том, чтобы я бросил это чудище обратно в воду и убирался из воды по добру по здорову. Но разве рыбак способен выпустить из рук такую добычу? С трудом успокоив жену, я попросил её подать мне нож, чтобы обрезать намотавшуюся на пень леску. С душеспасительными причитаниями, она не без опаски подошла ко мне на вытянутую руку и передала мне нож. Поскольку я уже твердо и уверенно стоял на дне, мне не стоило большёго труда побольше намотать лески на руку, а зацепившийся кусок лески обрезать. Такие случаи на этой реке не были редкостью из-за её сильной захламлённости топлякам и корягами. Когда мы пришли домой, и я начал её разделывать, то выяснилось, что я прихватил эту зубастую во время её трапезы. Потому что вынутый у неё из глотки и частично пищевода трехсотграммовый окунь оказался совершенно свежим, не потерявшим своего естественного запаха и окраски. В дело пошли оба. Хватило и на уху и на жаркое. Вот такой забавный случай.
Другая рыбацкая история связана почти с «промышленным» ловом карасей, самых красивых, золотистых карасей. В самой реке я их никогда не ловил, хотя некоторые местные говорили, что в реке есть карась, но зато их оказалась прорва в небольших пойменных старицах и озерках в изобилии имевшихся по всей пойме Луха. А выяснилось это совершенно случайно, в результате жесточайшей засухи на протяжении двух летних сезонов 1971 и особенно, 1972 годов. Об этом страшном природном бедствии писать надо особо и в данный контекст это чрезвычайное событие не вписывается. Отложим это на будущее.
В начале лета 1972 года, ко мне как-то подошел кладовщик одного из складов полигона, на котором я тогда служил, Коля Лобов, и сказал, что из-за сильной засухи старицы и озерца в пойме Луха настолько обмелели, что рыба скоро будет гибнуть от перенаселения. Он был из местных, достал где-то небольшой бредешок, метров шести. Как раз подходящий для небольших водоёмов и предложил мне попробовать сходить на пробу на Лух. То, что я заядлый рыбак он прекрасно знал и в выборе напарника не ошибся.
И вот началась у нас с ним карасиная страда. Ходили или в обеденный перерыв или по вечерам, но и в выходные конечно, если они были. Раз, а то и два в неделю, мы выходили с ним на наши карасиные «фермы». Уловы были впечатляющие, от десяти до пятнадцати килограмм за один выход. Никто не мог подумать, что в этих пойменных небольших водоёмах такая прорва карася! Наелись сами, накормили соседей, всех котов в округе и даже сороки наелись карасиных потрохов. Так продолжалось месяца два. Наконец моя жена и жена нашего соседа Толи Озерова взмолились, чтобы мы перестали заниматься этим промыслом, поскольку все наелись наших карасей, как демьяновой ухи. Говоря откровенно, мне это занятие тоже наскучило. Коля возражать не стал, поскольку и его семья и семья хозяина бредня тоже наелись этой «халявы» досыта.
Ну, и в заключение немного о рыбалке на озере Варех, Это озеро одно из многочисленных озёр в округе Фролищ, почти все они карстового происхождения, с чистейшей, прозрачной водой, но разного цвета ,от ярко голубого до почти чёрного. Варех, замечателен тем, что подходы к нему со всех сторон прикрыты трудно проходимыми болотами, сплошь покрытыми кочкарником и пнями. Самое близкое расстояние от берега до твердой суши не менее трехсот метров. В озере водится только окунь, никакой другой рыбы небыло и попытки зарыбления озера другими видами положительных результатов не дали. Вот такое это особенное озеро. Результаты лова раз на раз не приходятся. Когда клёв есть, не успеваешь менять наживку, а иногда, как в колодце. Из-за трудной доступности, рыбачил я на нём не более двух трёх раз. Крупнее трехсотграммовых не лавливал. Местные говорили, что можно на живца поймать и килограммового горбача.
Фролищенскую рыбацкую эпопею заканчиваю. Но мне приходилось рыбачить и в других, не менее экзотических местах. Но об этом в другой раз.
Февраль 2008 г. Москва.