Перед нами – пятая работа с «литературным – НЕ литературным»
Давайте обсуждать.
Главный вопрос дня – ЗА СЧЕТ КАКИХ ПИСАТЕЛЬСКИХ ПРИЕМОВ НЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ СТАНОВИТСЯ ЛИТЕРАТУРНЫМ?
***
Два часа
Фото.
6:20 будильник мужа. Муж перебирается через меня. Поджимаю ноги, чтобы не застрял. Не люблю утренний секс. Сплю дальше. Снится юг.
6:44 вместо моего будильника голос мужа:
- Мур-мяу, котёнок, кофе готов.
Мычу в ответ. Со вчера болят ноги и спина, вставать не хочется.
- Чего му?
- Спасибо, солнышко моё. - Не открывая глаз, целую мужа куда попадаю, кажется сегодня в ухо и уступаю кровать. Ползу в большую комнату. Кофе готов, ноут загружается. Ага, ползу чистить резцы.
6:55 звонок телефона, голос свекрови:
- Подъём.
- Уже встали, доброе утро, - радостно воплю в трубку.
6:57 Так, чего там у нас на прозе? Ничего. Ну и ладно. Я ж сама ничего не написала, глупо ждать ответа на ничего.
Почта, удалить спам. Надо написать письмо человеку.
7:06 Нет, не успею. Вдумчиво ругаться так быстро не получается.
Значит чего-нить разложить для просыпания. И кофе, без него не проснусь.
7:15 приступаю ко второй кружке кофе. Параллельно медленно укладываю бутерброды на работу. Колбасы нет, сыра нет, масла нет. Зато булка есть. И вон творог. Намазать и присолить. Два, нет, четыре, а то в обед взвою.
7:24 на часах ноута. Они на две минуты спешат. Настенные показывают 7:37. Всего на пять минут спешат. Надо подвести, чтобы на десять, а то буду опаздывать.
Пора впрыгивать в форму и нестись на работу. Брюки, рубашка, носки. Где носки? В ванной на змеевике. А тут пара есть?
7:32 будильник мужа звонит второй раз.
- Котёнок, тебе пора бежать.
Вскочить в ботинки, надеть пальто и «уши», шарфец завертеть, ноут на себя, плюс две минуты на дорогу, и дамскую сумочку. Ремни на груди крест накрест, как пулемётная лента. Анка-пулемётчица. Пакет с бутерами, лечу отстреливаться.
7: 40 - Доброе утро, - это я говорю. Сосед у лифта. Часто стали сталкиваться.
- Тоже на работу? - худой, бледный, сегодня без перегара.
- Ага, - улыбаюсь.
7:44 перекрёсток прохожу почти без задержки.
7:47 Школа.
7:50 Угол на входе в путягу для водил.
7:53 два оборота ключа, низ, код, снятие от двери.
7:54 доклад о заступлении, одной рукой держу трубку, другой полное снятие с компа. Получаю тему дня. Обход, навинчивая на себя дурацкие спецсредства. Но я и так слышу, что полный порядок, нигде не течёт не горит, не взорвалось.
Теперь заполнить журналы.
8:13 звонок домофона. Подскакиваю, жму на кнопку, снимаю ключи, кладу в окошечко.
- Доброе утро, Лиль, ты чего так рано?
- Так автобус подошёл.
Ставлю везде, где не работают, обратно на охрану.
8:20 Два часа прошло. Всего два часа? Целых два часа?
Два часа. На двадцать четыре минуты позже.
Пальмы, песок, старые развалины какой-то крепости, на верхушке я.
- Пашка, ну Пашка же!
Опять куда-то пропал. Помню, что перелез через меня и ушёл. Что же так жарко? Хочется пить, но надо найти мужа, вдруг опять куда-то влез. А внизу у пальм озеро чистейшей воды. Искупаться бы.
- Пашаааа!
Бегаю тут между камней, как курица. Муж пропал, вот бывает же. Надо быстренько искупаться и снова искать. Вдруг провалился куда, об камень треснулся, ногу сломал, сознание потерял. Шагаю на ровный песочек и чувствую, как ноги утягивает вниз. Не шагнуть, не пошевелиться – зыбучие пески. Ой мамочки!
- Паша!
- Мур-мяу, котёнок, кофе готов.
Голос мужа врывается вместе с запахом кофе и утренней сигареты.
Уф, это только сон. Открываю один глаз. Понятно, почему юг снился, одеяло на себя навинтила – вентилятор, блин. Жена вентиляторщика. Не зря он на мне женился. Особенно ноги закрутила – вот они мои зыбучие пески. Нафиг идут и сонники и дедушка Фрейд со своим фаллическим символом. Я бы ещё поспала.
- Чего му?
- Спасибо, говорю, солнышко моё.
Улыбаюсь изо всех сил, говорю со значением. Он должен знать, как я его ценю. Пытаюсь поцеловать, по дороге глаза опять закрываются, чмокаю в ухо. Он тихонько смеётся и ложится досыпать. Теперь один на нашем двойном ложе, как король.
Ну да, он встаёт раньше, чтобы сделать мне кофе и так уже пятнадцать лет. Кто-то не верит, говорит, что так не бывает. Сказки всё это. Я не спорю. Да сказки. Только их приходится не только сочинять, а ещё и превращать в жизнь. Может быть, я себе всю жизнь сочинила, а теперь наслаждаюсь ею.
Очень даже вероятно, что такого не бывает, чтобы муж пятнадцать лет кофе делал по утрам. У меня тоже не было несколько раз. Вот помню на первом году жизни вместе он то ли забыл, то ли проспал. А я на него такими большими трагичными глазами уставилась:
- Ты меня разлюбил да?
Кот из Шрека отдыхает, я этот взгляд перед зеркалом тренировала. Действует безотказно. По крайней мере, на мужа. Короче, зарёкся он забывать кофе утром делать.
И ноут вон включен, рядом кружка с кофе. На душе тепло и радостно.
Городской телефон и заспанный голос свекрови:
- Подъём!
Бедная моя вторая мама. Уже семь лет на пенсии, уже не начальница. Но до сих пор хочет держать руку на пульсе, до сих пор контролирует. Должно бесить неимоверно. Просыпаемся сами и могли бы обойтись. Но это ей надо, она себя нужной и важной чувствует. Ну а нам что, трудно предоставить ей такую возможность? Как ни парадоксально, я её люблю, поэтому взрываюсь ликованием:
- Уже встали, доброе утро!
Не прощаясь, вешает трубку. Интересно, её не достало это странное утреннее ликование? Хотя тут попробовала ответить иначе. Нежно так, проникновенно:
- Всё хорошо, мы уже проснулись.
Так она через три минуты перезвонила, уточнить, туда ли она попала первый раз. Я смеялась.
Это мужу говорю спасибо за кофе каждый раз по-разному, а ей надо отвечать по одной и той же формуле, иначе будет сбита с толку.
Никто не написал. Жаль. Но и я никому не написала, вот хрюшка. Чего же ждать? Не могу с утра письма писать, тем более ругаться. Вообще ругаться не люблю, всего же можно добиться без ругани. Организовать пространство так, как хочется именно тебе.
Вон и муж – моё кучерявое солнышко. Ну любит он уменьшительно-ласкательную лексику, мне что трудно её использовать? И не беда, что котёнком я себя не ощущаю, всё равно приятно.
Даже сосед у лифта улыбается мне. Пусть худой, бледный, сонный, но не может не ответить на мою улыбку. Потому что жизнь такая удивительная штука, а сосед смешной.
А из сна может получиться замечательный приключенческий рассказ. С пустыней, старинной крепостью, зыбучими песками, тайной прошлого, старинным артефактом. В стиле Лары Крофт, Индианы Джонса или библиотекаря. Ну и что, что всё приснилось от переизбытка одеяла и закрутившихся в него ног. Зато ощущения были яркие, настоящие, как будто побывала в иной реальности.
- Доброе утро. У меня всё зашибись, - говорю и улыбаюсь. На центральном смеются.
- Замечательно, зайка, - отвечает Галя.
Не видела, как она выглядит, но голос нежный, женственный, по-матерински заботливый.
А она представляет меня ребёнком. Потому что у меня голос юный и словечки такие экспрессивно-сленговые. Иногда я ими «выстреливаю» среди монотонных докладов и смешу. Специально смешу, чтобы не расслаблялись, не привыкали к бормотанию, не забывали, что я есть на этом свете.
- Доброе утро, Лиль, ты чего так рано?
Снова улыбаюсь. Лиля полная, хорошо одетая женщина с вечно пасмурным выражением лица. Она не спешит ответить на мою улыбку. Её считают сердитой, с ней не любят иметь дело. Но от моей улыбки у неё смягчается выражение глаз. Она замечает мой восхищённый взгляд, скользнувший по новой куртке, прежде чем опустить глаза к журналу приёма-сдачи ключей. Губы её немного раздвигаются. Сама этого не замечает, ведь она старательно пишет.
Может быть, вот эти прямые губы – единственный способ, которым она теперь может улыбаться. Три года назад у неё в аварии погиб единственный сын – мой ровесник. И она плакала о несправедливости этого мира, где можно подкупить свидетелей, надавить на милицию и убийца останется безнаказанным. Плакала под моими руками. А я вытягивала из неё горе горькое, мысли чёрные и приговаривала, что у всего в этой жизни есть смысл. И если она жива, значит это обязательно нужно. Пусть она пока и не знает зачем.
Ничего не могу поделать, Лиля тоже часть моего мира. И я за неё в ответе. Если не я, то кто? Счастливой её не сделаю. Может быть, и улыбаться не научу, но пусть ей хоть немного легче будет от моей улыбки.
- Доброе утро.
Я снова улыбаюсь, теперь широко и безудержно. Марина тоже не может удержаться.
- Вчера уходились вусмерть, такое солнышко было, мать-и-мачеха цветёт.
Делюсь с ней настроением. Не буду рассказывать, что ходили по кладбищу, убирали могилы отца и двух его братьев. Мать-и-мачеха цветёт, а люпин разбросал корни, как спрут щупальца, разрушает опалубку. Пырей полощет по ветру сухие прошлогодние волосы. На бетонной поверхности мох уже расплескал зелёные кляксы. Не люблю кладбища. Не чувствую там присутствия умерших, не хочу с ними говорить. Езжу потому что так принято. И вижу на кладбище только проявление жизни. Просыпающуюся природу, которую бетонируют, засыпают песком и галькой, чтобы не росло, чтобы выглядело прилично.
Не хочу, чтобы моя могила выглядела прилично. В 14 лет думала, что хочу серый камень в головах с именем. Без дат жизни и смерти. В 21 хотела, чтобы на моей могиле проросло большое дерево. Желательно плодовое, рябина например. Я бы поселилась в него и качала зелёными листиками, кормила птичек зимой. А в 28 мы нашли потрясающую могилу со стихами на камне. Стихи, конечно, не фонтан, но мужик реально обеспечил себе самое посещаемое последнее пристанище. Только это надо что-то возмутительное, провокационное мутить. Не хочу. Сейчас мне, наверное, всё равно, какой будет моя могила. А после смерти и подавно волновать не будет. Даже если зарастёт и забудется. Умирать я всё равно не тороплюсь.
Говорят, что придётся, а я не верю. Не верю, что умру. Не верю, что мой мир будет существовать, а меня в нём не будет. Наверное, это и есть крайняя степень эгоцентризма. Так же не верю, что мир перестанет существовать вообще с наступлением события, которое называют смертью. Но событие будет. Не зря до меня умерло столько народу. Кладбище растёт и ширится. Значит, я просто поменяю форму существования.
Лариса входит последней. Брови вопросительно вскинуты. Делаю скорбное лицо:
- Доброе утро. Всё, ключи кончились.
- Как всегда перед самым носом, - с досадой произносит она. Но это не настоящая досада. В следующее мгновение хохочем обе. Сцена «в очереди» разыграна на отлично. Настроение на рабочий день получено.
Это мой мир. Я его придумываю, я его создаю, я в нём живу. А вы говорите – два часа.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2016
Свидетельство о публикации №216041202421
обсуждение здесь http://proza.ru/comments.html?2016/04/12/2421