– Этюд, в разных творческих направлениях означает довольно схожее понятие, по крайней мере для меня. Например, в музыке, это упражнение, сочинение, написанное для развития навыков игры, основывается на определённом повторении, какого-то технического рисунка. В живописи, это набросок, не законченная картина, или подготовка к большому произведению. В актёрской деятельности… – Парень, что сейчас рассказывал это ученику заметил, что тот, не воспринимает то, что ему говорят. – Ты меня слушаешь? – Мальчик, с унылым и скучным, усталым взглядом кивнул. – Так вот. В актёрской деятельности, это упражнение для развития актёрской техники, очень важная часть обучения. И я считаю, что в музыке, так же, как и в изобразительном искусстве, лёгкий набросок какой-то мелодии, приблизительного произведения, вне зависимости от того, какого оно будет в итоге рода, будь, это симфония, пьеса, сюита, концерт… – парень резко замолчал, в его голове заиграла музыка, он смотрел на фортепиано и проигрывал ноты в мыслях.
Он посмотрел на время, от занятий прошёл час, сейчас, как всегда, мамаша позовёт своего сынишку обедать. Странно это всё, они платят ему деньги, чтобы он, сделал из их, ни к чему не расположенного мальчишку, выдающегося музыканта, в то время, как мальчик этого точно не хотел, он не был расположен к этой науке.
– Кирюша, иди кушать.
Вот, о чём он сейчас подумал тут же реализовалось на практике. Его отдали в лучшую музыкальную школу города, к лучшему преподавателю, да ещё и учат у репетитора, думают сделать из него кого-то великого. Но простого азарта, в его душе не зажгли. Этот мальчик, лет двенадцати, щуплый, с веснушками на носу, с удовольствием спрыгнул со стула и побежал вниз по лестнице. А учитель смотрел на рояль. Потом перевёл взгляд на статую в пару метрах от него, дальше стояла не большая пальма, чуть меньше трёхметрового потолка. Его не покидала мысль, зачем им, таким обеспеченным людям, у которых всё есть, искусство, особенно, если они к нему не предрасположены. Складывалось впечатление, что они абсолютно пустые внутри, в той области где должна быть душа ничего нет, там деньги, там алчность. И подумать только, как там оказывается место для искусства, в котором они ничего не смыслят. Отец этого мальчика хамоватый бизнесмен, заставил свой двухэтажный дом всякими дорогими произведениями, стеллажами с литературными шедеврами, чуть ли не первоисточниками, рукописями, на стены повесил картины,оригиналы великих авторов, об этом проорала все уши своей подруге мама сыночка. И вот они ещё посвящают своё чадо в музыку. Нет, конечно ничего в этом плохого нет. Учиться всегда прекрасно, если есть азарт и желание, которого учитель просто не видел.
Все эти мысли проскользнули в голове слишком быстро, он часто об этом думал, каждый раз, когда сюда приходил. Поэтому его уже захватила музыка. Та мелодия, что заиграла в момент лекции. Он схватил нотные листы, что лежали на рояле, окинул взглядом помещение в поисках ручки или карандаша, и в стыке под пюпитром нашёл заветный предмет. Всего на каких-то пяти полосках возникали точки, загогулины, чёрточки, знаки известные музыкантам, ноты, паузы. Ему не надо было ничего играть, всё было в голове, он лишь воспроизводил мелодию, и заносил её в историю.
Исписав несколько страниц, в течении получаса, не отрываясь ни на что, он наконец бросил листы на крышку рояля. Пальцы требовали сыграть, озвучить написанное, проверить, сравнить всё ли здесь, из того что было в голове.
Он сел за инструмент, положил ноты перед собой, но он так и застыл с занесёнными руками над клавишами. В комнату зашёл ученик и мама. Надо отметить, основным условием обучения было то, что он не будет играть у них на инструменте, чтобы мальчик сам стремился к мастерству, и не бросил всё на раннем этапе. Они боялись, что он увидит, как играют другие и не захочет учиться дальше. У всех свои странности, но уговор есть уговор, по крайней мере они платят ему деньги они в праве заказывать условия. Парень встал, дружелюбно уступая место ученику.
– Думаю Кирюше сегодня хватит, спасибо вам за занятия, завтра будем ждать в тоже время. – Улыбнулась хозяйка в не очень дружелюбной улыбке, складывалось впечатление, что для неё это очень проблемное действие, как будто больная челюсть, но на самом деле, там не было ни доли искренности.
Парень кивнул, взял с вешалки своё осеннее пальто, кинул на плечо, и двинулся по лестнице вниз. На выходе его проводил приветливым жестом дворецкий.
Мальчик начал играть то, что было перед ним, он достаточно долго уже занимается, и уже сносно мог читать с листа. Звуки медленно, степенно стали заполнять комнату, а затем и весь дом. Мама уронила чашку, которую держала в руках, столько лет её сыночек учился этой сложной науке и не было ни малейшего просвета. Она ведь мечтала о большой славе своего чада, она хотела что бы он стал великим пианистом и композитором. Первое не давалось, а второе только что блеснуло…
– Сына, а что ты сейчас играл? Это ты придумал?
Мальчик устал от всего этого, и уже пожалел, что заиграл только что, но почему-то пальцы ещё хотели играть, мозг требовал, ему нравилось это произведение, хоть он и не знал, что это и кто это придумал.
– Это этюд, – вспомнил вдруг он первое попавшееся слово.
– Чей?
– Мой, – тихо и слабо произнёс он просто чтобы его перестали доставать или, чтобы хоть раз порадовалась мать.
Она радостно обняла сына и начала шептать:
– Я этому не дам умереть, у меня все узнают кто ты такой, я… я, – она срывалась на слёзные всхлипы. – Да я всех там переверну! – Грозно закончила фразу.
Парень шёл домой, оглядывая всё вокруг, в голове играла та мелодия, и на душе было как-то тепло. Ему хотелось быстрее прийти домой и сыграть её. Он уже забыл, что оставил ноты в доме. На секунду остановился, подумывая вернутся, но решил, что завтра их заберёт. Он продолжил идти, распахнутое серое пальто, шарф накинутый на шею, он всем сердцем принимал весну, холодный ветерок раздувал его волосы. Звонкое пение птиц ещё больше поднимало ему настроение.
– Когда у тебя зарплата? – выдернула его из мечтаний девушка.
Они давно знакомы, он подумывает сделать ей предложение, но никак не накопит денег на кольцо, живут они гражданским браком. В меру своей бедности ему пришлось за неумением больше ничего идти работать репетитором, ученик всего один. Его умение порекомендовал старый друг, знакомый с этой богатой семьёй. Платят не много, по просьбе самого же репетитора, поскольку он не имел такой практики, и не был уверен, что вообще справится. Его звали Марио. Так назвала его мама, итальянка. Когда его отец был в Италии, на экскурсии он зашёл в католическую церковь, где и влюбился в его маму, привёз её к себе, а через два года у них появился малыш Марио. В возрасте восьми лет его мама стала обучать игре на фортепиано, а потом отдала в музыкальную школу. Ему всегда нравилось играть, он всегда хотел исследовать весь инструмент, пытался что-то открыть, придумать. Выступал пару раз на концертах, но успеха не имел, ещё бы, там ведь много было родителей, у которых их дети тоже учились данному инструменту. Дальше училище, университет, но судьба злодейка в упор не хотела видеть желания парня. И теперь он смотрел на свою будущую жену, которая как-то даже не заметила того произведения, что он сегодня сочинил.
– Не знаю, завтра спрошу, я уже теряю счёт в днях, казалось вчера только получил.
– Ты теряешь, а жить то на что-то надо.
Он пропустил это утверждение мимо ушей, не хотелось снова начинать перепалку что и так каждый день его преследовало, ни дня без этого не обходилось. Марио часто думал о том, что сделал, и что собирается сделать. Старые мечты давно уже забыты, стать великим? Как? Когда тут просто не на что жить, как только что сказала его гражданская жена. Но ему нравится такая жизнь. Он ничем не отличался от обычных людей. Если бросить взгляд на толпу где он будет идти, вы его даже не заметите, он не бросится вам в глаза своим нарядом или неотразимой красотой, он такой, как все, единственно, что его отличает от всех, наверное, жизнерадостность.
– Давай я лучше в магазин схожу. – ответил Марио меняя тему разговора.
В его голове мелькнула мысль, хорошо, что он не переоделся, и остался в джинсах. Он накинул пальто и сказал в проёме двери:
– Закрой за мной.
Марио смотрел на лужи, веточки деревьев, что вот-вот пустят почки листьев, и опять это пение птиц, что заставляло ликовать его сердце.
Позади него шли два человека, одеты были в рабочую одежду, с виду обычные электрики. Они шли, наращивая темп, приближаясь к Марио, который даже не замечал этого странного действия со стороны. Один обошёл его чуть справа, второй схватил слева за локоть, Марио повернул голову на второго, тем временем первый, что-то сделал с его шеей. Тело обмякло и его тут же подхватил подоспевший третий «рабочий».
– Хватит Марио, ты понимаешь, ты зря всё время мечтаешь, тебе не кажется, что пора взрослеть? Что мир не такой каким ты видишь? Что пора бы сдаться. Просто согласиться с тем, что тебя окружает? – вещал один из «рабочих». Он понимал, что он просто так сотрясает воздух, но это была его привычка, разговаривать с «клиентами». Это он их так называл. Тем временем, рядом готовился прибор, а он заправлял шприц неизвестной жидкостью.
– Вот зачем ты всё время им это говоришь? Всё равно же ничего не вспомнят.
– Понимаешь, это мой метод, я считаю, что это пишется им на подкорку что ли, даже если приборы и смеси не сработают, то хоть какой-то ментальный блок пусть будет, правда всё равно тогда нам придётся ещё раз вмешиваться. Хотя, на моей практике были случаи, когда мой метод срабатывал, люди одумывались и менялись, даже при отказе систем, что мы загружали.
Он взял ослабленную руку парня, побил по вене, и вколол неизвестное вещество. Дальше, ему на голову опустил какой то шлем, щёлкнул пару тумблеров вверх, ввёл в сенсорную панель нужную информацию об объекте. Пошёл процесс.
– Вот, скоро всё изменится. – неизвестно кому именно адресована фраза, «клиенту» или самому себе, или коллегам…
Марио проснулся в собственной кровати, дома никого не было, тишина, и вместе с этим какая-то пустота. Из души как будто что-то вытащили. Его недавние взгляды, мысли, стали ему чужды, он вдруг понял, что ему нужно. Ещё с кровати, он бросил взгляд на открытый шкаф, в котором было пусто, лишь пару вешалок одиноко держали на себе его пиджак и пальто. Марио взял телефон, на котором мерцала надпись, что пора ставить на зарядку. Странно, он всегда ставил перед сном телефон на зарядку, а тут, как-то всё по-другому. Он набрал номер.
– Здравствуйте, извините, но я сегодня себя плохо чувствую поэтому не приеду на занятия, пускай ваш мальчик сам позанимается, – он ждал ответа, после паузы тут же добавил. – вы можете поднять мне плату? У меня увеличились расходы, и появились некоторые проблемы.
– Нет, – грубо донеслось из телефона. – и да, мы бы хотели в целом отказаться от ваших услуг. У нас есть кое-какие цели и теперь наш сын будет заниматься делом.
«Неужели они наконец сообразили, что не его это дело, что ему надо заняться чем-то другим.»
– Ладно, удачи Кирюше.
– Стойте, кстати, я вас порекомендовала своей знакомой, им тоже нужен репетитор, вы бы не могли подъехать? Адрес я вам напишу в сообщении. Оклад обговорите сами, можете называть любой, так как я сказала, что вы очень хороший педагог.
– Спасибо. – сухо ответил Марио.
Он был вне себя от радости, что теперь наконец то сможет обеспечить себя, начнёт красиво одеваться, нормально питаться, в хороших ресторанах. Поедет в Италию, на родину мамы, сходит в тот самый собор, судьбоносный для его жизни. Он просто хотел заработать, денег, для жизни и всё, для простого, обычного достатка . Он пытался копнуть в себя и понять, что же случилось, но он постоянно натыкался на какую-то стенку, и дальше не было интересно копать…
Погода пасмурная, небо заволокло белой пеленой облаков, температура стала ниже, ко всему прочему добавился ветер, холодный циклон под лето, всё подходило под новый образ Марио. Он сидел в автобусе, возле стекла, смотрел на прохожих за окном, на меняющийся мир, машины, дороги, сидел и не о чём не думал в голове было пусто , мысли на всегда оставили его голову. Его будущая жена ушла, ещё недавно он думал, что нужно купить кольцо, но, теперь это всё в прошлом. Он стал нарасхват, его приглашают репетитором в богатые дома,не давно позвали работать в один элитный ресторан, где он играл мировые шлягеры, позабыв о том, что он тоже что-то вложил в этот мир музыки. Зато теперь он хорошо одет, больше не голодает, и едет к поклоннице, которая пригласила его на вечер в свой двухэтажный домик. Он мог бы использовать такси, теперь его положение ему позволяет, но автобус был ему роднее, здесь он отдыхал от мира, и всего того, что навалилось ему за такой короткий срок на плечи.
Вдруг до него донеслось привычное звучание клавиш. Фортепианный звук разлился по автобусу, что-то очень знакомое, такое близкое к сердцу, но он не знал, что это. Он посмотрел в сторону водителя, который только что сделал музыку громче, как показалось, будто специально для него. В груди разгорался огонёк, который с каждой секундой превращался в пламя и даже в целый костёр. Он узнал эту мелодию. Та самая придуманная у первого своего ученика. Про которую он даже забыл. Марио бросил взгляд в окно, там на афише красовался тот самый Кирюша, рядом с ним выдающийся дирижёр и надпись с приглашением на концерт.
Осень, солнечная погода ещё пытается зацепиться за этот засыпающий мир. Солнце медленно уходило за горизонт окрашивая серые облака в розовый с фиолетовым цвета. Листья уже сбросили свой привычный, зелёный окрас, красные клёны, жёлтые дубы, и казалось, усеянная ими дорожка тянется в бесконечность.
Марио шёл не много понурый, но сосредоточенный на своих мыслях, он строил композицию, собирая её в концерт для фортепиано. Он бросил свою работу, накопив определённую сумму денег, просто взял отпуск. Теперь жениться он не собирался, это всё позади, на жизнь хватает, теперь его цель, радоваться жизни и постараться больше сделать в своём ремесле. Марио шёл на концерт, тогда он так и не пошёл, дела, работа, да и простое нежелание. А сейчас он собрался с силой и духом, смирился в целом, ведь ничего доказать и оспорить уже не получится. Малыш всё колесил по концертам, почти весь мир узнал такого маленького гения и встречал с большими овациями, композиция была узнаваема чуть ли не с первых нот, до такой степени её затаскали, но зрителям было всё мало.
Марио сдал свои вещи в гардероб и проследовал в партер. Все уже сидели на своих местах. Он тихо прошёл по проходу, завернул в сторону, дойдя до своего ряда и устремился к свободному месту. Мимоходом окинул публику, сидящую на своих местах. Все сидели в дорогих одеяниях, костюмы, вечерние платья всех цветов, с меховыми накидками. И его взгляд остановился на очень знакомом ему человеке, там сидела его бывшая «почти» жена, та, с кем когда-то он хотел прожить всю свою жизнь. Она сидела в компании мужчины, который что-то ей говорил на ушко. Она заметила Марио, кивнула, как показалось ему, презрительным взглядом и медленно повернула голову к сцене. Представление начиналось. Марио просто сидел и смотрел на дирижёра, музыкантов, и мальчика, что с трудом мог играть «собственную» мелодию, композицию. Надо отдать должное тем, кто оркестровал фортепианный этюд, это была зарисовка на три страницы, а из неё сделали концерт, правда, зарисовка как раз была частями, разные мелодии, которые в итоге и склеили. Почему-то Марио вспомнил последний реквием Моцарта, ведь его тоже в итоге дописали его ученики и композиторы.
Его радовало классичность постановки, никакого шоу, искр, огня, светомузыки, только освещение, вовремя подсвечивающие главных исполнителей. Но, ему было скучно. В душе выла тоска, а в глазах сожаление, о том, что он где-то неправильно свернул, ведь жизнь ему доказала, что «у тебя есть дар». Но, по воле случая этим даром воспользовались…
Ещё его тревожило осмысление того, что миром всё-таки правят деньги. Ты можешь быть никем, но иметь кучу денег, один момент, нашёл, что-то стоящее и ты знаменит. Нет, он не гнался за славой, он хотел просто баланса и какой-то справедливости.
Марио спокойно встал, на прощание кивнул своей девушке и направился к выходу, теребя в руках номерок от гардероба. Коридор, красный ковёр, горящая, хрустальная люстра. Бесполезный, непонятный шик, мелькало у него в голове, зачем, для чего, это могут себе позволить лишь состоятельные, богатые, а что живую музыку достойны слушать только они? Для остальных записи и радио?
– И куда ты теперь, – за спиной оказалась его бывшая. – я ведь помню, как ты мне играл эту композицию. Ротозей, прошляпил своё счастье…
– Это ты про себя? Про счастье? Или опять про деньги? Понимаешь, не вся жизнь, вот в этом… – он обвёл пальцем простор коридора.
– Мне кажется ты так и не понял суть этого мира.
– Суть то я понял, а вот ты не поняла смысл.
Он одел пальто и двинулся к выходу.
Вечер, огни не спящего города, свежий воздух, что прохладой овеял его лицо. Почему-то ему было теперь хорошо на душе. Он избавился от креста, что долго его мучил. Теперь он не винит себя, он понял, что просто у них были разные характеры и взгляды на жизнь.
Марио шёл вперёд, пытаясь надышаться этим свежим воздухом, переход, светофор, и зелёный свет…
Но, чуть выпившему водителю было не до пешехода, что шёл сейчас на свой свет, он спешил домой, так, как хотел уличить свою жену в измене, хоть и сам со своей секретаршей не раз забывал, что он женат.
Марио не слышал рёв мигалки той машины, что ехала на красный, так же не слышал крик какой-то прохожей…
Теперь в ушах раздавался периодический писк, это щёлкал аппарат жизнеобеспечения.
– Врачи говорят, что у тебя перелом позвоночника в двух местах, бедро раздроблено, и в одном из шейных позвонков трещина. Твоя жизнь фактически кончена… – вещал один из тех работников, в форме электрика. – Я всегда доделываю свою работу до конца, с тобой опять не вышло, как и в прошлые разы, ты крепкий малый, таких мало, а на моём веку ты единственный. Что за глупое упрямство? Вот сейчас сидел бы в кресле качалке, в своём двухэтажном доме, с пледом на коленях и смотрел бы новости по телевизору. Ан нет, надо было отречься от всего, и жить с глупыми идеями и поверьями. Я не считаю, что победил, это так сложились звёзды, нечаянность, так сказать, и я не хочу, чтобы ты провёл остаток дней на инвалидном кресле. Так что мы с тобой ещё встретимся, и тогда решим, чья взяла…
Он щёлкнул тумблером аппарата искусственного дыхания. Прерывистый писк прибора прекратился.
– Встретимся, обязательно встретимся, – проговорил напоследок убийца.
– Кто это был? Что это? – недоумённо смотрел по сторонам Марио
– Смерть, обычное явление на земле. Знаешь я часто прихожу к людям, не буду говорить, что ты особенный, но ты близок к этому. Всё что ты услышишь ты можешь и не вспомнить потом там, теперь ты уже мученик и кстати, из-за таких как ты я продолжаю верить в человечество. А если тебя всё-таки интересует кто это был, то скажу лишь одно, всегда есть добро и зло, последнее постоянно любит атаковать. Не буду тебя погружать полностью во всё это, тебе это не нужно. Сейчас девочка, что бегает по твоей палате, от нечего делать включит аппарат жизнеобеспечения и ты с минуты на минуту вернёшься.
– А вы кто? И где вы?
– Марио, это не важно, просто постарайся запомнить мои следующие слова, живи дальше и продолжай делать то, что для тебя важно. Не бросай своё дело…
Белые, легкие хлопья снега постепенно опускались вниз. Марио смотрел на заснеженные улицы города, глубоко вдохнув холодный воздух он почувствовал запах свободы. Теперь он был свободен от всех оков. Несмотря на то, что он стоял с тростью.
Он шёл вдоль парка, наслаждаясь природной красотой. А на встречу ему шла девушка в белом пальто. Когда они приблизились, Марио поразился тому, насколько девушка была похожа на его мать. Такие же красивые, зелёные глаза, длинные, прямые, тёмно-русые волосы, какая-то неземная красота.
«Словно муза спустилась с небес» – промелькнуло в голове Марио.
Спустя год, на берегу Неаполитанского залива, в летнем кафе за столиком сидели Марио и его любимая муза.