МИСТИКА И СНЫ
ЧАСТЬ 15
ВВЕДЕНИЕ
Немного МИСТИКИ. Её за всю нашу жизнь, действительно, случалось – не так много. К тому же в предыдущих разделах Главы, где мы рассказывали о снах и в связанных с ними событиях, МИСТИКА уже присутствовала.
В отличие от снов, мы не будем давать никаких трактовок и объяснений всему, о чем будем рассказывать.
Я просто просматриваю «страницы» нашей прожитой жизни, и останавливаю внимание на событиях, которые на наш взгляд, имеют какое-то отношение к области МИСТИКИ.
Может быть, просто нам хочется верить, что и рядом с нами происходило что - то чудесное, странное, непонятное. Скорее всего, так оно и было…
А, впрочем, судите сами.
ТЕЛЕПАТИЯ
Когда мы рассказывали о своих снах, мы упоминали о Наталье Бехтеревой.
Её отцом был Бехтерев Владимир Михайлович - профессор, академик, психиатр, невропатолог, психолог, физиолог, морфолог, гипнотизер и философ.
Начав с изучения физиологии головного мозга Бехтерев переходит к изучению его работы в различных режимах и отражение их на физиологии, изучает гипноз, вводит его медицинскую практику в России, развивает теорию доминанты Ухтомского до учения о трансовых состояниях, формирует социальную психологию (коллективную рефлексологию), разрабатывает вопросы трансовой педагогики и развитие личности (последние материалы утрачены).
Но среди всех этих разносторонних научных направлений он отдавал предпочтение одной ЗАГАДКЕ, которую упорно старался разгадать в течении всей своей жизни.
Он пытался постигнуть тайну гениальности, тайну сверхчеловека.
Ему всё таки удалось доказать, что МЫСЛЬ – МАТЕРИАЛЬНА, и что она является РАЗНОВИДНОСТЬЮ ЭНЕРГИИ.
После его смерти эти его работы были засекречены, но никогда не прекращались его последователями.
Если Мысль – энергия, значит её можно передавать, в том числе и на большие расстояния, как – энергию.
Это явление известно нам всем, как – телепатия.
Вот на эту тему нам хочется рассказать о двух случаях, которые произошли с нами : у меня – в детстве, у Виктора – в юности.
ВСПОМИНАЕТ ИРАИДА
Я была еще девчонкой, когда мы переехали жить в Киев. В нашей трехкомнатной квартире комнаты были все проходные. В первой была столовая. В средней - узкой и длинной была спальня. В - третей была гостиная и спальня для родителей. В средней спальне - вдоль стен стояли напротив друг друга кровати. Поскольку комната была очень узкая, можно было рукой дотянуться до соседней кровати. Я это уточняю для того, чтобы объяснить, почему я увидела сон не предназначенный мне. Хотя, скорее всего, не это явилось причиной моего сна.
А снилась мне маленькая железнодорожная станция. Чистенький перрон и побеленное здание вокзала. Я вижу уходящие вдаль рельсы в несколько рядов. И еще я вижу старушку, на ней беленький платочек. Она уходит от станции, наискосок пересекает рельсы и скрывается вдалеке, за изгородью, буйно заросшей зеленью. Я знаю, что там - Кладбище.
Утром, когда я проснулась, рассказала свой сон бабусе - она спала на кровати рядом со мной... Она ничего не сказала, только вытерла слёзы...
А днём мы получили телеграмму из Большой Мартыновки, в которой сообщалось, что умерла бабусина мама, моя прабабушка - Прасковья Матвеевна. Она доживала свой век у самой младшей из своих дочерей - Фаины, а моя бабуся - Мариамна была самой старшей из всех многочисленных детей.
Тетя Фаня жила в собственном маленьком домике в Большой Мартыновке Ростовской области. Но там никогда не было железнодорожных станций, также как – и железнодорожных путей.
Я это знаю, но мне хочется верить, что, если перейти через приснившуюся раскинувшуюся сеть путей, то выйдешь к заросшей изгороди кладбища...
Можно ли назвать сон вещим? С точки зрения реальности происшедшего - да. Но мне кажется, что в основе лежит телепатия. Умирая, прабабушка посылала свои прощальные мысли моей бабусе, а я, находясь рядом, перехватила это послание... Этот сон стоит у меня перед глазами до сих пор так ясно, как будто я видела его вчера. А, ведь, мне было тогда всего десять лет...
ВСПОМИНАЕТ ВИКТОР
Могу рассказать подобный случай из моей юности.
Отец после окончания войны продолжал службу – в Берлине. А меня отправил жить к своему брату во Фрунзе – дяде Мише.
10-ый класс я кончал в городе Фрунзе. Мне было – 17 лет.
За школой, метров 100 или 200 слева, находился дом Бурлаковых, который я, спустя 25 лет, находясь в командировке, так и не нашёл.
В этом домике жила моя первая любовь - Шурочка Бурлакова.
Ещё раньше - после окончания восьмого класса мои опекуны достали путёвку в пионерлагерь на озеро Иссык-Куль. Мне ехать туда не хотелось, но узнав, что туда же едет мой друг Владилен, я согласился. Это было прекрасное лето, отличный отдых, замечательное чистое прозрачное озеро Видимость на 10-20 метров. Под водой находился древний город, но так глубоко мы нырять не могли.
Здесь в лагере я познакомился с Шурой, за которой стал ухаживать и мой друг, который был старше меня года на два.
Шура была старше меня - она перешла в 10-ый класс школы, находящейся у дома Правительства. По возвращении в город мы с другом продолжали ухаживать за Шурой, часто бывали у неё дома. Её родители не препятствовали этому. Шура отдала предпочтение мне. Мы дружили больше двух лет. Это были ничем не омрачённые отношения. Я был на её выпускном вечере. Она поступила в мединститут. С моей стороны была юношеская влюблённость, мне нравилось, что в меня влюблена взрослая уже девушка, я пытался ответить ей тем же.
В моем дневнике есть запись…
5/XII-50. Почти 1,5 года моей жизни отдано нашим отношением с Шурочкой. Всё было. И вот я снова с ней. Всё о чём мечтал, будет исполнено нами вместе при совместном согласии. Я действительно люблю её (не влюблён!). Всё хорошее у нас – это когда мы бываем вдвоём. В общей сложности это не превышает в неделю и 12 часов. Но эти мгновения лучшие…. И всё время живёшь в ожидании их.
Меня иногда удивляло то, что Шурочка знала, когда я к ней приду. Также удивляло, когда я ещё только подумаю о чем-то, а она мне об этом говорит вслух. Иногда я хочу её о чем-нибудь спросить, не успеваю задать вопрос, а она мне на него отвечает. Как будто – читает мои мысли. Порой я даже боялся думать о чём-нибудь таком, чего её не следовало знать.
Выпускные экзамены в школе я сдавал беззаботно и весело. Часто бывал на стадионе, над книгами не корпел. На месяц перешёл жить к Шуре, так как из армии пришёл старший сын дяди Миши - Юлий. И я был предоставлен сам себе, чем я и воспользовался.
В это же время родители Шуры перевелись в Сталинград, а её оставили заканчивать 1-ый курс мединститута, в котором она училась. Она осталась одна и до меня тоже никому не было никакого дела.
Вместо золотой медали я получил – серебряную.
Впрочем, на мои результаты, может быть, повлияло и то, что я почти месяц с 20 мая и по 18 июня прожил вместе с Шурой. Это был по существу наш первый и последний «медовый месяц» (для меня, для неё – не знаю).
24 состоялся выпускной вечер и мне выдали «серебряную медаль» с похвальной грамотой.
Надо было ехать в Москву...
После долгих мытарств Шура достала мне и себе билет. И 2 июля мы выехали и уехали, может, навсегда из Фрунзе..
7 приехали в Москву. Нас встретил её отец, потом подошёл и мой. Папа в ужас пришёл: жену сынок привёз! Наши отцы виделись первый и единственный раз. А я с Шурой – последний раз.
8 июля ездили на авиационный праздник в Тушино все вместе, вчетвером.
В Москве мы с отцом остановились в гостинице на Смоленской площади, на 22-ом этаже. (Это напротив Смоленского универсама в здании современного МИД). Меня удивило, что я ощущаю колебание этой высотной башни (примерно в метр).
Отец вернулся в Брест, а я остался жить у хорошей нашей знакомой – Е.И. Богдановой (вдове личного секретаря В.И. Ленина) и сдавать вступительные экзамены в МАИ.
Я подал документы в приемную комиссию Московского авиационного института на самолётостроительный факультет. Потом ходил на консультации, сдавал экзаменационные экзамены. Изредка писал письма Шурочке о моем житье-бытье в столице.
Её родители сначала уехали в город Сталинград (ныне - Волгоград), а затем переехали по месту новой работы её отца в город Астрахань. Потом и Шура перевелась в Астраханский медицинский институт.
На приемных экзаменах в МАИ я сдал все экзамены на пять, кроме русского языка и, соответственно, литературы, по которым получил четвертки.
Набранных мною баллов не хватало для того, чтобы меня приняли в институт с общежитием.
Об этом я написал письмо своей девушке и сообщил ей, что в приёмной комиссии сидят представители Куйбышевского и Сталинградского авиационных институтов и пытаются переманить хорошо сдавших и не принятых абитуриентов к себе в институт. Так как считалось, что экзамены в столичный ВУЗ принимаются довольно строго и в их институтах засчитывались полученные здесь оценки.
В Москву приехал мой отец. После всяких переговоров было принято решение, что я отказываюсь от общежития, и буду снимать койку у знакомых отца. На таких условиях я был принят в МАИ, правда – на другой факультет.
Когда все вопросы утряслись, я решил, что завтра напишу об этом Шуре.
В эту ночь, все волнения ещё не улеглись в моей возбужденной голове, и я долго не мог уснуть. Я мысленно писал Шурочке письмо о всём, что мне пришлось пережить в эти дни. Уснул только под утро, и поэтому проспал всё, что запланировал на этот новый день. В результате – не написал письмо Шурочке, а потом ещё несколько дней не мог выбрать время для этого письма. Столичная жизнь меня закружила…
Так уж получилось, что в этот раз она написала мне письмо первой.
Поэтому, когда я получил от неё письмо, то удивился тому, что она написала. Выдержка из её письма:
«…Так знай и сейчас: вчера меня твоё письмо о том, что тебя не приняли в институт довело до "прекрасной" жизни: всю ночь не спала, не могла, прости, так что часа 2 спала, сегодня стирала, готовилась в дорогу, потом валялась на кровати, закрыв глаза, и думала всё время о тебе.
За те 2 часа сна увидела тебя во сне, как будто ты зовёшь меня, но как-то странно не Шура или Шурочка, а Шурчик, а мать и Люся не пускают меня к тебе, бояться почему-то.
Но я с силой рванулась и крепко прижалась к твоей широкой родной груди, а ты нежно погладил меня по голове и спрашиваешь:
- "чего ты так испугалась, всё будет хорошо, вот смотри у меня уже на руках приказ ректора Маи о моём зачислении, а ты боишься".
Тогда я взяла твоё лицо в руки и, вдруг, увидела, что ты такой худой, измученный весь и твои волосы все разлохматились, а когда я хотела их поправить, то ты отстранил мои руки и сказал: "не нужно, мне больно, видишь вся моя голова покрыта ранами, это от болезни... ".
И я проснулась, но ещё была с тобой, обнимала тебя, но уже знала, что никогда больше тебя не увижу…
Виктор, пойми же, что люблю только тебя.... Я не могу поверить, что больше не увижу тебя, что всё .... Нет...».
Конец письма: «…Хочу дать тебе новый адрес: г. Астрахань Трусово Автосовхозтрест ул. Комсомольская Љ 8. БАС(у). Домашнего пока не знаю. Да, почему у тебя стала Москва 82, вместо Москва 81 как раньше?
Твоя Сашка. 30.8.51 г. 11 вечера.
Спокойной ночи, Витёк!
Меня до сих пор поражает её сон. Это похоже на мистику.
Получается, что когда ночью, мысленно я «писал» ей письмо, именно такими словами я сообщал ей мои новости: - « У меня уже на руках приказ ректора Маи о моём зачислении…». Неужели она телепатически приняла мои слова, обращенные к ней?
И ещё – в её сне я отстранил её руки. Она этот жест прочувствовала, как известие о том, что мы больше никогда не увидимся…
Может быть, у неё на самом деле был дар - телепатически читать мои мысли даже на большом расстоянии от меня? Ведь и раньше меня поражали эти её способности…
Мы с Шурочкой действительно, больше никогда в жизни не встречались.