Братья приехали вместе. В тот день, как они сообщили отцу, его фирма была официально разделена пополам, и каждая самостоятельная группа занялась собственным развитием. Босс слушал их очень внимательно, был спокоен и дружелюбен. Казалось, да наверно так и было, он не помнит как оказался здесь и при каких обстоятельствах. Я четко стал различать его состояние. Иногда он был совершенно не с нами, достаточно часто в пограничном состоянии и только считанные часы в трезвом уме и ясной памяти. По глазам можно было понять, когда он готов к принятию информации, а когда разговоры с ним просто "мартышкин труд". Пока говорил Григорий, глаза у босса были полуприкрыты и вдруг разум включился. Он вскинул голову и заговорил поставленным голосом.
- Ребята я ведь просил про работу мне не говорить ни слова. Я вам отдал фирму, делайте как хотите и что хотите. Лучше расскажи ты Русь, как девочки. А еще лучше, пока я не в бреду, расскажи ко про претензии ко мне. Руслан прошу скажи все как есть.
Тут в разговор вмешался Григорий.
- Не стоит ворошить прожитое. - тихо сказал он и чуть отодвинулся от брата.
- Я настаиваю - жестко проговорил босс и уставился на среднего отпрыска.
Худой, казалось замученный жизнью молодой еще мужчина, начал говорить.
- Ты отец хочешь услышать мои претензии или рассказ о жизни моей послушать? Ну слушай и то и другое. Когда я стал понимать как меня зовут , то называл бабушку мамой. Просто по тому что у ребенка должна быть мама. Гриша объяснял мне, что баба Аня нам не мать, он верить в это я отказывался. Потом наконец познакомился и с вами. Мама была очень красивая или мне так казалось, потому что я всегда скучал. Скучал и Гриша, но он молчал. А я плакал ночами. Даже после того как вы нас в Америку сплавили я скучал. Обижался и все равно хотел видеть, целовать и разговаривать с вами. Я помню как мама плакала когда мы с проклятой Марией шли на посадку самолета. Плакала она только в первый раз, а потом привыкла или вернее отвыкла.
- Мы понимали, что делаем вам обоим хорошее дело. Настена просила оставить хотя бы тебя, но я посчитал что образование это главное.
Я слушал Царуков сидя рядом с Корнеем на полу. Стульев было всего два и на них сидели его старшие братья. Самый младший из семейства сидел обнимая себя за ноги. Он был без носок и из-под штанины выглядывала чья то лапка. Должно быть на левой голени "обитал" зверек. По форме лапки скорее всего это был мангуст. Он слушал родственников очень внимательно, ловя каждое слово.
- Я понимаю отец, что все ты всегда делал как считал правильным. Обидно одно, что ни разу не пришло тебе в голову поинтересоваться мнением того на кого ты обрушивал "благодати". В Америке было плохо, па. Мы с Гришкой были там изгоями. Педагоги жестокие болваны, считали на коммунистами раз мы приехали и России и совсем малышам бросали дурацкие упреки. Я их даже не понимал. Зато хорошо понимал, что если ослушаюсь их приказа или огрызнусь немедленно окажусь под падлом или розгой. Нас с Гришкой били и наказывали чаще остальных, даже дети обращали на это внимание. Не знаю поддерживает ли Гриша связь с кем-нибудь из однокашников, я лично нет. Ты отец не позволял нам жаловаться и расстраивать этим маму. Плохо учится мы тоже не могли, потому что ты платил почти 100 000 в год за обоих.
- Откуда такая точность? - напряженно спросил босс.
- Ты говорил нам папа это каждый раз при нашем приезде. Помню как сейчас :"Мальчики я плачу за вас почти 100 000 и учится вы должны только на отлично. А иначе мы не сможем вас любить."
- Я так не мог говорить - возмутился Леонид Эдуардович.
- Еще как мог - вставил свои два слова Григорий. Он заметно нервничал.
- Так вот - Руслан встал и сделав круг по комнате, продолжил - я пытался пару раз пожаловаться на издевательства со стороны учителей, так ты отец выругал меня и приказал быть мужчиной. И я старался. После уже в Канаде, когда дрался с шестерыми, все слова твои вспоминал. "Мужчина должен знать что такое боль, иначе вырастает девчонка." Эти ублюдки отбили мне почки и меня же сдали полиции, как нападавшего. Что па неприятно узнавать, что сын оказывается отсидел три года. Да не говорил я тебе этого. Писал что работаю и звонил из тюрьмы. А когда умерла мама ты даже не вышел к нам. Мы стояли с Гришкой и ждали тебя, плакать даже не могли. Помнишь, Гриш?
Григорий повел плечами и потер лицо обеими руками. Мне показалось он утирал слезы.
- Я знаю ты не любишь мою жену и считаешь меня подкаблучником. Но если бы не она я давно бы лежал в гробу. Не перенес бы все четыре операции, о которых ты не знал. Не удивляйся. Мы никто тебе не говорили, чтобы не нервировать. Да и, если честно, мне было легче сознавать, что ты не знаешь, чем то что просто игнорируешь. А было бы именно так. Пропустил же ты мимо ушей дату похорон первого внука.
Босс встрепенулся, хотя до этого сидел спокойно и слушал без особых переживаний.
- Что значит пропустил мимо ушей. А что была назначена церемония?
Григорий резко поднялся и отставив с грохотом стул пошел к выходу. Но вдруг вернулся и пригнувшись стиснул отца в объятьях. Не произнося ни звука вышел за двери.
Корней проводив брата взглядом шепнул мне на ухо.
- Они никогда не вернется.
Я это прекрасно понял и без него, а главное это понял босс. Царук старший поднялся с огромным трудом. Ему и ходить тоже становилось труднее. И подошел к окну. Долго стоял молча спиной ко всем нам, а мы смотрели на него не отрывая глаз.
- Какие сегодня облака красивые - вдруг заявил Леонид Эдуардович - парень, поманил он рукой Корнея - поди сюда.
Корней подбежал к отцу и тот облокотился на его плечо. Руслан недоуменно воззрился на меня, а только и мог что развести руками. Руслан ушел не прощаясь, оставив на столике у входной двери конверт.
До похорон босса я ни разу не встречался со старшими братьями Корнея. Он сам перестал ходить на работу в салон. Принимал клиентов ночами у себя в импровизированной студии. Весь день он ухаживал за отцом. Со временем босс отключился от реальности окончательно. Стал беспомощен, как дитя, однако агрессивность его только росла. Бывало Корней получал в глаз от отца. Но никогда не услышал я и пол слова упрека или раздражения. Он не переставал радоваться возможности быть рядом с отцом и быть ему полезным. Он не нанял санитарок или еще кого-то в помощники. Сам купал отца, сам менял ему подгузники. А это надо сказать совсем непростое занятие, когда объект ухода матерится, дергает руками и ногами и считает тебя врагом. Иногда я оставался у Корнея на ночь, давая ему выспаться. Но бывало это от силы раза два в месяц. Леонид Эдуардович скончался во сне ровно через девять месяцев после переезда к сыну.
Но за две с не большим недели до смерти у него вдруг случилось прояснение рассудка и он совершенно четко и ясно попросил.
- Коря, сынок, сделай мне "наку" или как там ее называете. Хочу большого змея горыныча на спине.
- Почему папочка змея Горыныча?
- Да потому что я и есть змей Горыныч. Чудовище о трех головах. Давай парень по быстрее.
Корней напоил отца успокоительным, ввел небольшую дозу анестезии под кожу "клиента" и в течение часа на спине босса проявился изумительного качества цветной сказочный персонаж.
Много позже, уже когда я работал главным финансистом, бухгалтером и директором Корнеевского тату-салона, открытого кстати на мои деньги. Он вернул их мне только через два года. Мы иногда вспоминали с ним Леонида Эдуардовича. И однажды он спросил:
- Как думаешь, а почему отец тогда сказал что он и есть змей Горыныч?
- Думаю он имел в виду троих сыновей. А сам он тело.
- Я тоже так думаю. Значит сознавал он, что все мы вместе настоящий монстр. Интересно как мои братья. Ведь ни разу не позвонили. И даже Денису запретили со мной общаться. Плохому научу.