Будучи в гостях у Артура, услышал очередную версию происхождения названия его и рядом стоявшего домов — «серая лошадь». Я слышал краем уха о каком-то извозчике или водовозе, который привязывал свою лошадь к воротам дома, отсюда и пошло название двух зданий по улице 25 Октября.
Действительно, из подсобки кабака, расположенного недалеко, каждый вечер мужик на телеге вывозил объедки для свиней. Свою серую Ласточку он привязывал не к воротам дома номер 19, а за столб у ресторана.
И вот однажды, после того как он погрузил на телегу бадью с прокисшими щами и отхлебнул из нее, у мужика прихватил живот. Понимая, что в ресторан по нужде ему путь заказан, он направился прямиком в подвал дома номер 19, в котором проживали семьи милиционеров и служащих НКВД.
Запнувшись о кучу печатных машинок и сделав свое мужицкое дело прямо на них, водитель кобылы вернулся к ресторану. У кабака стояла только телега. Лошади и бадьи со щами не было. «Уперли»,— нехорошо ругнув в душе советскую действительность, подумал «водовоз». Представив искаженные ужасом гримасы своей жены и свиней, мужик бросился на поиски кормилицы.
Никто из прохожих до самого морского порта его Ласточку не видал. Неожиданно для мужика к нему подошел прилично одетый гражданин в изрядном подпитии и поинтересовался, кого он ищет? Объяснив все обстоятельства и приметы, мужик с надеждой смотрел на гражданина.
– Круп, говоришь большой? — переспрашивал товарищ.
– Да,— мотая головой, отвечал мужик.
– Ласточкой зовут?
– Да.
– Серая, говоришь? Пошли,— и повел мужика в ресторан.
Пробравшись сквозь густую завесу табачного дыма, гражданин указал на выпачканную жирными пальцами портьеру. Заглянув за нее, мужик увидел лежавшую на лавке огромных размеров бабу со спутанными волосами.
– Твоя? — игриво подмигивая, спросил гражданин.— Ну как же,— видя сомнение в глазах мужика,— сам же говорил: серая, круп большой и Ласточкой зовут.
При упоминании имени Ласточка баба зашевелилась и вдруг схватила мужика за грудки:
– Ну, стукни меня, стукни. А хочешь, убей свою Ласточку,— и, упав на лавку, продолжала,— ремнем меня, ремнем... поделом...
Опешивший мужик незаметно перекрестился и со словами:
– Да как же это? Я не того. Вы не подумайте чего,— начал пятиться к выходу.
Через полчаса по улице 25 Октября шла очень занятная процессия. Мужик, запряженный вместо лошади, вез на телеге здоровенную бабу. Ему навстречу, со стороны морского порта двигалась не менее интересная кавалькада.
К милицейскому «воронку» была привязана бесхозная лошадь, бродившая по причалам порта, а внутри автомобиля сидело два милиционера. Один из стражей порядка, придерживая рукой бадью со щами, периодически прикладывался к ней. Опуская голову в кастрюлю и отхлебывая щи, он приговаривал:
– Хороши! Кисленькие. С похмелья в самый раз. Приедем домой, Ласточку свою покормлю. У 19-го, как обычно, останови.
«Серая лошадь» жила еще какое-то время в 19-м доме, но когда Силантия Петровича из милиции выгнали, в эту квартиру переехал известный советский поэт.