Улица 25 Октября была для нас, молодых и неоперившихся, как взлетная полоса аэродрома. Если не брать во внимание музей на углу, то темп на ней задавал ресторан «Арагви», за ним, если немного притормозить у первой «серой лошади», проживал Артур (я произносил его имя, делая ударение на первый слог), мой одногруппник, дальше неслись: пароходство, морвокзал, почтамт и его величество морской порт.
Жил Артур с женой и ребеночком в непонятном для меня месте — не то квартира, не то отдельное хозяйственное помещение. В общем, у него был отдельный вход с лестницей и мусоропровод прямо на кухне. Я иногда посмеивался над таким пахучим новшеством социализма. Напротив его дома находилась сберкасса. Как только я проходил мимо «серой лошади», из сберкассы всякий раз выходила интересная блондинка и шла в обратную сторону.
Повторялось это в течение месяца. Нестерпимое желание узнать имя девушки и куда она ходит перебороли лень, и я, перейдя дорогу, пошел знакомиться.
Все оказалось банально просто. Вера работала в сберкассе, я это, естественно, знал (у меня были кое-какие сбережения, чтоб не сдохнуть на биче), и ходила обедать в ближайшую столовую.
Время у меня было двое суток до отхода судна, и я, чтобы не тянуть кота за хвост, назначил ей свидание в восемь вечера, где она пожелает. Она немного подумала и отказала мне, сославшись на еще одну работу. Тут уже я заинтересовался: где может еще трудиться симпатичная девушка после основной работы?
– В ресторане,— смутившись, ответила она.
В моей голове сразу возникли две мысли и обе неприличные. Сделав задумчивое лицо, не стал интересоваться, а хотел уже уйти, как она сама все разъяснила.
– Мы с подругой убираем после банкетов. Платят примерно по пять рублей...
– На рыло? — не дослушав, перебил я Веру.
Улыбнувшись, она уточнила:
– Каждой.
Мне стало еще интересней, и я напросился с ними на уборку (если честно, не до конца верил).
Ресторан находился в конце Ленинской и назывался не то «Нептуний», не то «Плутоний». Судя по кривым лицам швейцара и музыкантов, без радиации там точно не обошлось. В одном из двух залов шел банкет, другой был пуст, там шла уборка.
Оглядев косыми глазами нового уборщика с ног до головы (а я был в белых пластмассовых китайских кроссовках и «вареном» костюме), швейцар, цокнув языком и видимо сожалея, что меня еще не раздели, пустил в вестибюль.
Когда я зашел в нужное мне помещение, зал был пуст. Только за столиком у эстрады сидели осоловелые музыканты и доедали и допивали то, что не успели смести посетители.
Увидев очередного прикинутого морячка, они, не сговариваясь, начали подниматься на эстраду, и солист уже ждал, когда я полезу в карман и заплетавшимся языком закажу что-нибудь из Розенбаума. Понимая, что малость переигрываю, я поднял в приветствии руку и сказал ребятам:
– Сидите, сидите, не вставайте. Я к девчонкам.
Проводив меня глазами умирающей камбалы, солист спустился к своим. Девчонки мне обрадовались, и, взяв веник, я начал им помогать. Подметая, стал объектом пристального внимания артистов. Что-то у них, видимо, не срасталось с моим появлением. Не дожидаясь, когда я домету ряд, меня подозвали к столу: «Слышь, студент, иди сюда».
Я был готов к любому раскладу, примерно зная, чем все это кончится. Тем не менее нарываться не стал. Во-первых, я с дамами и, во-вторых, трезв. Мне налили большой фужер водки и со словами «Ну, вздрогнем» залпом выпил. У солиста ко мне вопросов больше не было. Паритет был найден. Мне налили еще. Выпив, я закончил общение входившей тогда в моду фразой: «Будут деньги, забегайте» и пошел мести дальше.