Просыпаться ужасно не хотелось, но чьи-то приглушенные голоса настойчиво вторгались в образы сна, мешая Лере загорать. Долгожданное, пусть и всего лишь во сне, море на мгновение замерло, ласкающий солнечный свет моргнул, и перед глазами возникла темнота. Все, Лера окончательно проснулась. Вздохнув по так и не состоявшемуся купанию, она прислушалась: где-то рядом раздался шорох, потом голоса возобновились:
– А той удалили аппендицит. Она спит почти три дня, наверное, от наркоза отойти никак не может. Ужасно, она даже не знает, что ей сделали, потому что ее принесли уже спящей.
Шепот оборвался, но молчание длилось не долго:
– Нормально, да? – голос принадлежал уже другой девушке. Она не шептала, но говорила приглушенно. – Он посмотрел, спрашивает «Рожать будешь?» Я думала – шутит, отвечаю «От тебя что ли?», а он улыбается так, говорит: «Много о себе возомнила». Я ему сразу не поверила, но по глазам поняла, что не врет…
Лера вслушивалась в слова и пыталась понять, кому принадлежат голоса и что они делают в ее комнате.
– Как я испугалась, - разговор возобновился – спрашиваю, какой срок, у меня ведь никаких задержек не было, говорит: «Месяца два, рожать будешь?»
– Кошмар, - прошептала первая девушка, – а ты что?
Лера не выдержала и открыла глаза. В первый момент она ничего не увидела, потом глаза привыкли к полумраку и начали различать очертания предметов. Комната, просторная и полутемная, была явно не той, в которой она засыпала. Откуда-то из-под потолка разливался мягкий приглушенный свет, но его не хватало, чтоб осветить все помещение и в углах сгущались тени. Лера отвела от него глаза и приподнялась: окон в помещении не было, отчего оно казалось еще сумрачней. Вдоль стен располагались кровати, несколько кроватей стояли посередине. Из-за слабого освещения она не сразу различила спящих людей.
– Отказалась, а он: «Смотри не жалей», а потом нажал пальцем вот здесь. У меня голова закружилась…
Лера повернулась в сторону говоривших: в углу, замотавшись в одеяла, сидели две девушки. На нее они внимания не обращали, продолжая свою беседу. Еще не осознавая происходящее, она вскочила. Ноги коснулись холодного пола, и она поняла, что босая. Незнакомая ночнушка, доходившая ей почти до щиколоток, при местном освещении казалась блеклым пятном. Сознание начала охватывать паника: «Что это? Где я? Больница? Почему я ничего не помню?»
– Скажите, – Лера кинулась к девушкам, – где я? – паника усиливалась. – Здесь есть кто-нибудь из врачей?
– Ненормальная, – выдохнула, отпрянув, девушка с темными длинными волосами.
– Ты чего людей пугаешь? Иди к себе, – не очень дружелюбно ответила ее собеседница, которой и принадлежал второй голос.
– Я не знаю где я, – на всякий случай, отступив на шаг, попыталась объяснить Лера.
На соседней кровати зашевелилось одеяло, из-под него высунулась женская голова:
– Вы что, не видите что ей плохо? Жалко вам ответить что ли? – с легким раздражением поинтересовалась голова у девушек и, не дожидаясь ответа, обратилась к Лере – А ты не бойся, скоро разберешься, там, в коридоре есть дежурные, иди к ним.
Спокойный голос женщины немного успокоил. Лера оглянулась в поисках двери, и ее внимание опять привлек свет под потолком. Его источник мало походил на лампу, скорее это был мягкий светящийся комок, зависший под потолком. Сосредоточившись на необычном светильнике, она вдруг почувствовала, что оторвалась от пола. А в следующее мгновение Лера уже забыла о своих тревогах и пришла в восторг от того, что может летать.
– Смотрите, я могу летать, – почти крикнула она смотрящим на нее девушкам.
– Ненормальная.
– И где они ее взяли? – вторая девушка с недовольным видом натянула под самый подбородок одеяло.
– Пусть себе радуется, – третья женщина, наоборот, высунувшись из-под одеяла, приподнялась на локте.
В это время в палату (как окрестила про себя комнату Лера) вошла то ли медсестра, то ли врач. Увидев Леру, она остановилась:
– Ты что здесь делаешь?
– Летаю.
– Она, наверное, из психических? – Ехидно поинтересовалась одна из девушек.
– Здесь нельзя летать, видишь, люди спят. Сейчас же спускайся, – распорядилась вошедшая.
– Я не могу, не знаю как, – Лера и вправду не знала, как ей спуститься. Состояние было необычным: она ощущала себя парящей и легкой, а мысли ясными и простыми. Казалось, все встало на свои места: она была собой, могла говорить, как думает и делать, что хочет. Светильник опять привлек ее внимание.
Внезапный рывок за руку вернул к действительности: она вновь стояла посреди комнаты. Медсестра крепко держала Лерино плечо и пыталась куда-то ее подтолкнуть. Дверь, ведущая из палаты, была открыта, и в глаза ударил яркий свет. Непроизвольно зажмурившись, она открыла глаза… и опять проснулась.
Солнечный лучик, устроившись на подушке, щекотал веки. С улицы доносились шелест листьев и звонкие голоса. Лера резко села на кровати: теперь это была ее кровать в ее комнате. Сердце все еще стучало, но беспокойство начало отступать. «Ф-фух, ну и сон», – непроизвольно она потерла руку, которая, казалось, все еще горела под чужими пальцами. Соседняя кровать, стоявшая у противоположной стены, была пуста: Вика Валерьянова, Лерина соседка по комнате уже ушла или еще не возвращалась. Пора было вставать и собираться на занятия. Здесь, в магической Академии, опозданий не терпели, даже, если ты новичок и первокурсник. И, как уточнялось в объемной брошюрке с правилами поведения: «Особенно, если ты новичок и первокурсник».
Окно комнаты выходило на узкую дорожку, разделявшую ряды небольших двухэтажных коттеджей, в которых жили студенты, и было открытым. Прямо напротив, стоял точно такой же белый домик, принадлежавший мужской половине группы, в которую зачислили Леру. Коттеджи выстроились так близко, что при желании можно было рассмотреть, что происходит за окном соседей, но мешала бельевая веревка, с сушившейся на ней черной рясой – своеобразной униформой и отличительной чертой жителей студенческого городка. Вдруг ряса дернулась и вместо нее в окне показалась белобрысая голова. По-деловому ощупав платье и оглядевшись, голова дернулась, заметив Леру, и исчезла. Потом появилась вновь. Она принадлежала молодому, на вид – лет двадцати парню, с круглым веснушчатым лицом. Он опять посмотрел по сторонам и обратился к Лере:
– Извозил на тренировке, новую до конца недели не дают, пришлось самому стирать. Вот и сушу здесь, чтоб не заметили.
Удивленная его заявлением, Лера промолчала. Она силилась вспомнить, как его зовут. Приняв ее молчание за непонимание, парень пояснил:
– Конечно, я мог бы сушить и на площадке для белья, но после обеда опять будет дождь.
Лера с сомнением поглядела на ясное, без единой тучки небо.
– А! – Парень хлопнул себя ладонью по лбу – Ты же новенькая! Дожди у нас по расписанию, график в центральном корпусе висит.
Лера кивнула. Но словоохотливого соседа ее молчание не остановило:
– А я здесь уже несколько месяцев и привык. Здесь ничего, на занятиях бывает интересно, а в свободное время скучно. Для нас, первокурсников, передвижение строго ограничено, везде дежурные. Но народ – ничего, не злой. Ты, кстати, как сюда попала?
– Случайно, – уклончиво ответила Лера.
Ей совсем не хотелось пояснять, что сюда привел ее Учитель, а его она знала до того, как… Додумать она не успела:
– Главный корпус от тебя слева, если выглянуть, то его видно. Я пойду, не скучай, и не говори, что видела – сушить белье в комнатах запрещено, – он кивнул ей и исчез в глубине своего дома.
Девушка отошла от окна. Сегодня ей предстояло начать посещать занятия с группой, в которую ее определили после прохождения всевозможных тестов. Обучение в Академии состояло из двух частей – индивидуальных занятий и групповых. Индивидуальные занятия проводили Учителя, набиравшие студентов для обучения в Академии. Такое обучение могло длиться до тех пор, пока Учитель не принимал решения, что его подопечный готов постигать основы магического искусства в окружении себе подобных. После чего, с чистой совестью выполнившего свой долг человека, передавал свое творение на попечение Академии и отправлялся на долгие поиски следующего самородка.
Дверь комнаты без стука распахнулась и на пороге возникла высокая молодая женщина. Ее русые волосы были стянуты на затылке, отчего лицо казалось удлиненным и строгим. Она холодно поздоровалась и объявила:
– Я – инструктор группы, курирую ее. Будешь мне подчиняться. Меня зовут Милена. Теория для студентов первого курса общая, а практика проходит в группах. В моей группе шесть человек, ты седьмая, так что пары у тебя нет, – волшебница еще раз глянула на Леру, чтоб убедиться, что новенькая ее поняла. Потом ее взгляд окинул комнату и остановился на сохнущей рясе. Инструктор подошла к окну. В это время ряса сползла с веревки и исчезла в глубине дома.
– Можешь не прятать, я уже заметила, – громко обратилась она вслед рясе, – Явишься после обеда на отработку: подравняешь лужайку перед центральным корпусом.
В окне напротив, возникло возмущенное лицо парня:
– Так дождь же!
– Не сахарный. – Коротко бросила Милена, захлопывая створки окна и не слушая реплики об эксплуатации труда учащихся. – Скажи соседке, чтоб не разбрасывала белье, – инструктор кивнула в сторону лежавшей на кровати майки и вышла.
«Ничего, – про себя усмехнулась Лера, – не думаю, что здесь все ходят парами и стригут лужайки под дождем». И, прежде чем начать собираться на занятия, еще раз оглядела чистую светлую комнату, в которой ей предстояло жить следующие три года. Несмотря на столь «радушный» прием со стороны инструктора, она ощущала, что находится на своем месте.