Толмачёв помнил ещё то время,когда похороны в их маленьком пыльном жарком городе были делом общим и торжественным.И касались каждого жителя.Одни рьяно участвовали,а другие смотрели.Смотрел и маленький Толмачёв.
Хоронили всех одинаково.И спившегося начальника хлебозавода и рабочего,насмерть ударенного током,ждало всё то же ,отработанное годами.
Узнать о похоронах было просто.Об этом извещал своими гнусавыми трубами и утробным барабаном с визгливыми тарелками похоронный городской оркестр.Когда семь,когда девять человек музыкантов задавали ритм всему странному торжеству.И медленно выползала откуда-нибудь из переулка широкая плотнотелая змея медленно идущего отрешенного народа.
Лица у всех были одинаковыми какими-то.Это заметил маленький Толмачёв.И на потных лицах была написана то ли недоразвитая скорбь прощания ,то ли плохо скрываемое мстительное удовлетворение,и даже мстительная радость.
Оркестр удушал на корню своими жестокими громогласами всякую попытку мысленного уединения и размышления над судьбой умершего.Об умершем думать было нечего.Главное было идти скопом,как один.Не отклоняясь в дешёвую сентиментальность.
Впереди несли красную плюшевую тумбу с фотографией мертвеца.Несли обычно товарищи по работе.За тумбой шла или подушка с мелкими наградами,или венки с разными надписями.За венками шествовала крышка гроба.Красного малинового цвета гроба.Кумачового.
Гроб был виден издалека,сиял даже в пасмурную погоду и притягивал взгляды.Гроб несли на руках.Долго несли.Улицу за улицей проходили.Менялись руки у гроба.И гроб плыл поверху,будто по реке,бултыхался,переваливался и оттуда,из гроба,выглядывали обычно мёртвый усохший нос или мёртвое ухо с задранным мёртвым подбородком и тусклая жёлтая плоскость мёртвого лба.
Поначалу маленький Толмачёв ничего не видел в гробу.Одни лишь гробовые бока.Но по мере взросления и своего роста стал видеть больше и больше.А к годам пятнадцати смог уже видеть глаза покойников,закрытые навсегда невидимой тяжестью.
Стоять и смотреть внимательно на похоронный марш было для Толмачёва болезненным испытанием.Это так глубоко захватывало его,что иногда он был на грани дурноты и обморока.Но в этом было и потустороннее что-то, очищающее и целительное.
После чёрных облаков процессии,когда процессия уже проходила мимо и скрывалась за углом,в его ,на полчаса затянутой чёрным крепом, душе выглядывало наконец что-то яркое и ещё сильнее начинало сиять солнце маленькой испуганной жизни.И Толмачёв начинал как-то особенно думать над собой.И сравнивать.
Оркестр гнусаво громыхал.Маленький Толмачёв вздрагивал от неожиданности.Рядом стояли пятипудовые дворовые бабки с детьми и внуками.Всем было интересно переживание чужой смерти.
Но вот Толмачёву всегда было немного страшно выходить за ворота и начинать смотреть.Нужно было сделать непростое усилие,но деваться от этого усилия было некуда.И Толмачёв выходил и смотрел,изнывая от тяжести в груди и животе.Но постепенно привыкал.
И уже через пять минут тяжесть отступала и он мог рассмотреть подробности лиц и даже сравнить ослепительные трубы музыкантов и подумать ,как тем тяжело играется и какие у них надутые распёртые щёки и налитые кровью глаза.
Музыкантов Толмачёв жалел даже больше самого покойника.Они ему казались умирающими на глазах у толпы.Они были самыми живыми среди всех.И они одни,так он думал,что-то понимали в происходящем и будто плакали.
У музыкантов были белые рубашки в обильных пятнах пота и чёрные брюки с чёрными туфлями.Держаться они старались вместе.Будто их связывала тайна понимания.И Толмачёв вглядывался в них особенно пристально,пытаясь разгадать эту тайну.
Иногда они чувствовали его прилипчивый взгляд и смотрели на него с дружелюбной жалостью.
Он был их маленьким зрителем и слушателем.И Толмачёву представлялось,что ради него они вдруг начинали играть с большим подъёмом,давая ему понять,что они его видят и тоже приглашают присоединиться к тайне.
И это представление что-то растапливало в Толмачёве.Какой-то старинный лёд растапливало.И вместо глыбок льда он начинал ощущать в сердце струящиеся тёплые ручейки.
Иногда музыканты чему-то улыбались.И Толмачёв улыбался вместе с ними из своего далека.Широкой мальчишеской улыбкой.
Плотнотелая неторопливая змея проползала мимо зачарованного Толмачёва,ускользая за угол школы своей краснозубой головой,скользила потным телом с красным пунцовым болтающимся наверху плавником,бесстрастно холодно бросала позади вялый догоняющий хвост из опоздавших в основную процессию,оставляя за собой клубы пыли,стук каблуков,обломанные головки гвоздик и стаи любопытных собак.
Толмачёв тоже смотрел вдаль,мысленно с кем-то прощаясь.Этот мёртвый незнакомец скрылся от него навсегда.Даже имени ему не оставил.И как звать его?Просто мертвец.
Просто покойник,старый и вонючий.Или молодой и неудачливый.
Молодых покойников тогда было немного.Почти не было.Маленький Толмачёв и не помнил молодых покойников.Одни старики и старухи.Это уже после пошли молодые.Обожжённые порохом и раскромсанные осколками.
Их хоронили в цинковых гробах.И поначалу тоже несли по улицам.Как обычно.Торжественно,с оркестром.Гроб несли военные ребята с орденами.С отрешенным взглядом.
Но чем больше в городе становилось цинковых гробов,тем менее торжественно их хоронили.И уже третий цинковый гроб хоронили без всякой торжественности.Даже без оркестра.Без похоронного марша.
Не несли на руках по улицам.А почти тайно закапывали в углу кладбища те же военные ребята, с орденами или без орденов,но с тем же отрешенным взглядом.Для них это была передышка.
Толмачёв успел увидеть лишь первые два цинковых гроба,школьники тоже шли за гробами с цветами,а он как раз был в восьмом классе.Про остальные цинковые гробы ему рассказали значительно позже,когда можно было про это рассказывать.
Цинковых гробов оказалось значительно больше,чем он видел,чем мог представить.Он -то думал,что на тех двух цинковых гробах всё и закончилось!
Наивность его была простительной.Тогда все были наивными.И не верили своим ушам и глазам.
Маленький Толмачёв постоял ещё немного за воротами и медленно пошёл во двор.Он был загипнотизирован видом очередной процессии.И не мог стряхнуть наваждение.Не умел.И долго переживал эту встречу с небытием.
"Почему они так высоко несли его?Хотели кому-то показать?А сами были внизу.А он был сверху.Хотя всё уже было наоборот.Он внизу,а они наверху.Но это будет потом.На кладбище он будет внизу.Как и положено.А пока ему давали место наверху.Чтобы показать,что смерть над всеми?И никто не убежит?Да.Никто не убежит.Но я может убегу.Я постараюсь убежать.Постараюсь!"
Он шёл и говорил сам с собой,никого не замечая.Вокруг было всё то же и уже другим.
На ресницах его были слёзы,но сам он как-будто улыбался.
20.04.2016 г.