Подарок для Алины Витухновской
- Земля наша велика и обильна.
Посланцы от пятнадцати республик застенчиво переминались перед Юсуфом Салах-ад-Дином, отводя глаза от угольно-черных зрачков сарацина, добродушно усмехавшегося и явно наслаждавшегося происходящим.
- Ты !
Делегат от самой большой провинции, чистокровный русский человек Гершензон вздрогнул и уронил на мраморный пол госпитальерской трапезной, где, по какой-то прихоти султана, и происходила аудиенция, щедрый дар от своей земли - свиток Торы.
- Кто таков ? - Почти промурлыкал Салах-ад-Дин. - Какого роду -племени ?
- Род мой издревле древлянский, - вздернул нос посланец. - От Мордки Боруховича и пана Мошки, что на Волыни три шинка держал, сапоги тачал и в ОГПУ служил по зову пламенного сердца.
- Не пиз...и, - вылез делегат в шароварах и с чубом. - От Мордки Боруховича князья Борухадзе пошли, а пана Мошки не было.
- Да ! - Зарычал депутат в бурке. - Князья, первые секретари и сам господин - товарищ - барин Абашидзе, слон и лев в одном лице, орел, коршун и гриф, тигр и ...
- Гнида, - тихонечко докончил делегат в тюбетейке. Он закурил какой-то пахучий табачок и с наслаждением выпустил клуб дыма в сторону султана. Салах-ад-Дин засмеялся.
- И, значит, все вместе вы - единый и могучий союз ? Гагарина в космос запульнули, я слышал ?
- Было дело, - веско согласился Гершензон. - Взяли под белы ручки и запульнули. Товарищ Хрущев тогда прямо сказал : " Вернешься - Героя дадим. У Сулима Ямадаева снимем и дадим. А не вернешься - дважды Героя, но посмертно. У Рамзана Кадырова снимем и добавим к ямадаевской Звезде". А Гагарин, не будь дурен, и спрашивает : " А нельзя ли авансом " За боевые заслуги"? Товарищ Хрущев шутку оценил и почетный знак " Мать-героиня" тут же с широкой груди своей и снял, глянул на Гагарина, но вручил Фурцевой. Тут все аплодировать стали, а потом запели.
- Чё за песня-то была ? - Заинтересовался Салах-ад-Дин. - Крылья ?
- Щас вспомню, - наморщил щеку Гершензон и тихонько замычал, вспоминая.
- Тотальная эра совписов и жаб,
Лимонов с древней елдой,
Морячок, холокост и хиджаб,
А по Дону - казак удалой.
Казак Абрам Иванов,
Секретный начальник " Моссада",
Не тратя лишних слов
На этого сраного гада
Скажу, что тотальный гандон !
Как все, кроме кота.
А на Волге - жуткий стон,
То песня, а может, елда.
Фи.Фи.Привязалась елда,
О бог Авраама и Якова,
Самолет кильди кяльда,
Самолет посадка йок.
- Не в рифму ни х...я, - бормотнул мужчина в тюбетейке, весь окутанный зеленоватым дымком. - Но по-делу.
- Иншалла, - согласился Салах-ад-Дин, тоже закуривая перламутровый кальян.
Посланцы от пятнадцати республик уселись на мраморном полу, кто достал самогон, кто пиво, а один развел костерок и в закопченной кружке стал что-то бултыхать, распространяя вокруг острый уксусный запах, от которого слезились глаза и першило в горле.
Через неделю Салах-ад-Дин очнулся из неторопливого забытья. Выпил чаю. Посмотрел на посланцев, по-прежнему сидевших на полу. Он щелкнул тонкими пальцами.
- Приведите мне Вия !
Личная гвардия султана тут же приволокла какого-то заросшего мужика, недоуменно крутившего головой по сторонам.
- Это кто ? - Удивился султан, жуя финик.
- Вий ! - Ударил в пол древком копья любимчик гвардеец.
- На х...я ? - Прошептал Салах-ад-Дин, подзывая старого шейха. Пошептался с ним. Закрыл глаза и вздохнул.
- Пусть будет.
Салах-ад-Дин открыл один глаз и оглядел сказавшего эти великие слова. Лысый, в рубашке с символикой " Олимпиады-80", веселый и добрый. Кивнул, соглашаясь.
- Пусть будет. Это кто ? - Спросил шейха султан, показывая на делегатов.
- Х...й знает, - пожал плечами шейх. - Они тут уже неделю тусуются.
- Что с Иерусалимом ? - Неожиданно вспомнил султан и вскочил на ноги.
- Орландо Блум е...т Еву Грин, остальные - мозг.
- По коням ! - Заорал взбешенный султан и по дворцу госпитальеров разнеслось эхом " по верблюдам", " по машинам", " от винта" и даже " торпедная атака" на верхне-германском. Дворец вмиг опустел. Посланцы переглянулись.
- Значится, и здесь мы правды не нашли, - горестно всхлипнул Гершензон. - Айда, ребята, к Ленину.
- Нет, - кратко отрезал строгим голосом мужчина в тюбетейке. - К Путину. Он один знает, как надо.
Посланцы выходили по-одному на ярко-освещенный плац возле дворца госпитальеров и, вычислив по солнцу азимут, направлялись гуськом на далекий север, на осколок их некогда общей родины, столь же стремный и отвратный, как и весь могучий и единый союз. Да и вообще. Никогда там не было и не будет ничего не то, чтобы хорошего, нормального не будет. Никогда.