Иван Иваныч Грустман был, в сущности, хороший человек. Но водилась за ним, как Моська за слоном одна — как минимум — нехорошая черта. Бывалыча сидят в ресторанчике с другом, кушают, как выражается Иван Иваныч, «хороший хавчик», и вдруг Грустман чувствует, что это все может обойтись ему непомерно дорого, и он, отягощенный такой иррациональностью бытия и как бы извиняясь перед природой, говорит: «Эх, а в Африке негры голодают». Как правило, это срабатывало. Печальным глазом своим Иван Иваныч успевал отметить, как друг вытаскивает бумажник и призывает официанта к расплате.
Однажды друг детства, который почему-то переехал из детства в Нью-Йорк (что, однако, Ивана Иваныча не тяготило, а где-то даже радовало), пригласил нашего героя в гости. Ну да, пригласил приехать и пожить «пару деньков» в его, друга, квартире на Брайтоне с видом на Бруклин. «А мост оттуда видно?» — спросил Иван Иваныч, на что Яша Иванов кратко ответил «хрен там», опечалив Иваныча, который уже стал забывать вопиющую стоимость «билета до Яши и обратно».
Пара деньков прошла в бесконечных, как в ломбарде, приценках, поскольку Ивану Иванычу улыбалась идея «переехать к Яше» (не обязательно буквально, если не получится) и провести остаток жизни в философских дружеских беседах о ценах в ближайшем грошэри шоп (бакалейной лавке).
Наконец ему это надоело, и он спросил Яшу, «А не прогуляться ли нам в город», на что тот, конечно же, согласился, вздохнув. Они прогулялись до Тойоты, которая проехалась до какого-то китайского ресторана. Китайский ресторан был с видом на китайцев и на нескольких некитайцев, а также на одного негра.
«Хавчик» был вполне приличный, вечер протекал в философской беседе, но, к сожалению, подходил к концу. Чтобы окончательно не стемнело, Иван Иваныч произнес свою ресторанную фразу. И тут негр, довольно из себя толстый, встал, начал что-то возмущенно кричать и под конец дал Ивану Иванычу в дыню.
Когда Иван Иваныч очнулся, он поинтересовался у Яши, ушел ли тот нехороший жирный негр. Яша испуганно зашикал и вытащил его из ресторана в квартиру на Брайтоне. Где и повторил (оказывается, он уже инструктировал на этот счет, но за беседами подзабылось), что слово «негр» произносить нельзя. «Даже произносить? А какое можно?» — поинтересовался удивленный Грустман. Иванов сказал, что раньше можно было свободно говорить «афроамериканец», но и здесь что-то, похоже, не так, скоро и на это слово тоже наложат запрет, а пока приемлемого варианта у правительства нет, то лучше говорить иносказательно. Черный человек пока звучит вполне иносказательно и достаточно туманно.
«Ужас», — сказал Иван Иваныч. И это было действительно ужасно, поскольку он теперь не знал, как произносить любимую фразу, а иносказательно — ну лично у него, русскоязычного — никак не получалось.