Они стояли, взявшись за руки, и молчали… А вокруг была ночь… Длинный, бесконечно долгий день, наполненный столькими событиями, наконец-то закончился и закончился, в общем-то, вполне благополучно… Хотя могло быть гораздо, значительнее хуже... Однако, несмотря на это, вместо должной бы радости и вполне логичного удовлетворения, Роману казалось, что всю его сущность переполняла если и не грусть, то что-то весьма близкое к этому, и, вместе с тем, какое-то странное опустошение и апатия… Всегда очень и очень невесело и больно разочаровываться в чём бы то ни было, а уж в людях, которых считал чуть ли не частью самого себя, проживая их удачи и неудачи, как свои собственные, радуясь вместе с ними каким-то, пусть вовсе незначительным на твой взгляд победам и достижениям, на порядок больнее, если не трагичнее… Только что его «стая» распалась на отдельные составляющие… И, хотя он сам бы инициатором её роспуска, безусловно понимая, что уходить или останавливаться нужно всегда вовремя, всё-таки сам процесс представлялся ему несколько иначе… То, чем они занимались к немалой выгоде для себя несколько лет, сегодня, в теперешней реальности, перестало быть актуальным, перестало приносить желаемые дивиденды… По большому счёту, криминал в деятельности его группы если и прослеживался то, только в том, что
Роман (точнее даже Антон, поскольку, пусть это и не афишировалось, но главным всё-таки был он, а не Роман, которому старший брат просто выделил «один из участков» общего целого, не вмешиваясь, но оставаясь в курсе происходящего и продолжая работать в несколько ином направлении, главной задачей которого была собственно организация договорённостей с сотрудничающими сторонами) не вникал в то, каким образом товар (авто, электроника и т.п.) добывался там, за «бугром», и как переправлялся сюда для перепродажи, следуя через всевозможные препятствия в виде таможни и т.д. Разница между ценами после реализации и была тем источником, позволявшим как самому Роману, так и каждому члену группы иметь на своём обеденном столе не только сливочное масло, но и при желании чёрную икру, и не только по большим праздникам… Вполне понятно, что на этом поле деятельности они были не одни и до тех пор, пока не появился главный конкурент – гос.чиновники более крупного масштаба, нежели те, что "крышевали" их – перепродажа (спекуляция) имела какой-то смысл… Но всему приходит когда-то конец… а мудрость любого руководителя и состоит в том, чтобы вовремя остановиться, осмотреться и, приглядев, что-то к своей выгоде, перенастроить матрицу… Это же так очевидно! Однако, Роман здорово просчитался в собственных людях… Он считал их способными понять, а не только пересчитывать купюры… Но сегодняшняя выходка Воробья… Даже если не брать во внимание всё его поведение до этого дня, непомерную жадность, если не алчность, как отмахнуться от того, что все остальные-то пошли за ним, поддержали, не услышали голоса разума? Нажива любой ценой? Любой… даже совсем для него неприемлемой – готовностью к предательству и насилию, тогда, как лично для него самого, всё это было просто выпавшим шансом, подарком судьбы, что ли, позволившим обрести некую прочность в жизни в виде финансового благополучия – и всё! Никогда и никакая сумма денег не могла бы стать предпочтительнее простых человеческих отношений - будь то любовь или мужская дружба! И он думал, нет – был даже уверен, что не одинок в своём убеждении в том, что всё именно так и для остальных! Наивно? Не от мира сего? Сегодня ему более чем наглядно показали, что – да… Но из всего, что случилось, можно сделать единственно правильный вывод: Роман Орлов не был хищником, а потому он занимал в том роде деятельности явно не своё место… И, как говорится, что Бог ни делает – всё только к лучшему! Отныне он был свободен, причём на таких условиях, которые устроили всех кроме, пожалуй, одного Воробья… но и тот, в конечном счёте, тоже получил по заслугам и, если не совсем глупец, поймёт в чём была его роковая ошибка…
Так что: не было бы счастья, да несчастье помогло! Но было бы ложью утверждать в эту минуту, что Роман уже вполне осознал и почувствовал вкус свободы, собственного освобождения от уже давно тревоживших и ставших тягостно-обременительными обязанностей и забот не за самого себя, а за целую группу людей, которую он когда-то играючи взвалил себе на плечи… Всё ещё находясь под воздействием вброса в кровь неимоверного количества адреналина, он сейчас чувствовал себя готовым на… Да на что угодно, если бы не присутствующий сдерживающий любые отрицательные порывы, фактор: волна испуга во взгляде любимой, так кстати оказавшейся рядом в, пожалуй, самый критический момент его совсем ещё недолгой жизни… То, чего он так безуспешно пытался избежать - нежелание брать её с собой - в конечном итоге сыграло лишь на пользу, поскольку только тревога за неё заставила его держать себя в руках!
А вот сейчас они стояли плечом к плечу, ещё не до конца осознавая то, что первое совместное испытание на прочность их ещё не оформленного союза ими выдержано и не просто на «отлично», а на пять с плюсом!
«Ну, что, ребятки? – вывел их из эмоционального стопора голос Сергеича – Можно ехать домой… Но если вы хотите тут переночевать…» «Нет! – в один голос вскрикнули Аня с Романом – Ни за что! Куда угодно, но только не тут!» «Как скажете! – вздохнул тот – Тогда, по коням!»
«Ань! Ты чего так дрожишь? Замёрзла, что ли?» - обратился Роман к невесте уже сидя в машине. «Не знаю… колотит всю…» «Ром! В багажнике есть плед… тормознуть?» «Тормозни, крёстный! Что-то и мне как-то неможется… Отходняк, наверное» И уже через несколько минут они оба крепко спали в объятиях друг друга, закутавшись в тёплый пушистый плед…
Сергеич приглушил звук магнитолы и погрузился в собственные размышления, перебирая прошедший день в другой раз по часам, эмоциям, встречам и разговорам… Привычка, которая уже неоднократно помогала ему лучше понять и увидеть то, что в течении того промежутка времени, к которому обращался повторно, как правило, зачастую просто ускользало от глаз…
«Жалко, конечно, что не состоялась встреча с сестрой… Что-то очень важное она хотела мне сообщить… Неужто, получен положительный ответ на мою просьбу? Господи, хоть бы это было так! Ничего более лучшего для себя я и пожелать бы не смог... Ну, ладно, доставлю этих головастиков и сразу же рвану к ней! Пора мне уже менять свой образ жизни, пора... И сегодняшний день более, чем наглядно это показал… убедительно… Раньше, даже ещё лет пять тому назад, подобные события только бы взбудоражили, заставляя кровушку шустрее бегать по жилушкам плюс максимальная концентрация сил, мысли в принятии любого решения даже в условиях неоправданного риска… Я же всегда гордился собственной интуицией, умением предчувствовать, и, как говорили, фантастической способностью предугадывать, опережая конкурирующую сторону даже не на шаг, а, как минимум, на два, а то и на три… Как же я смог не сообразить, что за той трагедией с гибелью Серёги с Олесей, исчезновением Васьки стоит Женька? Но в чём заключалась его роль? Только ли в спасении мальца? Ох, Митенька, Митенька... Как же ты всё это... Да, тебя не было в тот день, но потом-то... А что потом? Горе было настолько велико, так долго зарубцовывались раны, что... Оправдывайся, оправдывайся теперь... Задним числом мы все умны! Эх, ты, начальник охраны... Молить тебе не замолить грех тот давний... И спросить не с кого... Кравец болен... не жилец... И вздёрни ты его, как Иуду, на горькой осине, только спасибо скажет, что освободил от мук... Да, как же он с этим жил-то всё это время? Он же любил Олесю...Ох, Господи, грехи наши тяжкие... Входил в дом, играл с малышнёй, смотрел на Ромку, на его тоску по брату и молчал... Что там вместо сердца-то у него? Ведь и сегодня он хотел опередить нас, перехватить Ваську... Удайся ему этот номер, малый так бы и не знал, что братья живы... А вот тут-то он и просчитался: мы-то уже знали! Так что вопрос времени! Нашли бы! Нашли-то, нашли бы, вот только - когда? Ух, наверное, его сейчас коробит-то! Теперь и на глаза побоится показаться... Тварь...
Какой же жуткий день... Плюсом ко всему, как будто бы мало мне тех передряг при встрече Васьки, ещё и Роман, совсем мальчишка по сути дела, а вот заставил чуть ли не позавидовать тому, как он умело-хладнокровно сумел без посторонней помощи разрулить патовую, по большому счёту, ситуацию без единого акта насилия, без единой капли крови, которая легко могла бы пролиться чуть выпусти он вожжи из рук… А это его неожиданное решение с «общаком»… Неслыханный ход вообще… Да… удивил… Удивил крестник…»
Неожиданно мысли перескочили на то утро, когда он принимал близнецов из рук медсестёр роддома… Вспомнилось неловкое напряжение мышц под тяжестью двух одинаковых и по цвету, и по весу конвертов с чем-то едва слышимо скрипящим внутри… Да! Так вышло, что тогда до машины их нёс именно он, а не отец, потому как тот не спускал с рук жену… Олесю… Бледную, измученную и, до перебоев в его сердце, прекрасную! Как ему хотелось поменяться с Серёгой местами... Сколько раз потом он, тогда ещё просто Дима ( Митька, как называла она) порывался уйти, сменить работу… Сколько раз после бессонных ночей в раздумьях даже заявлял об этом Орлу, Серёге, но так и не смог сделать этого… Единственная ночь, проведённая с нею, привязала крепко-накрепко, не позволив потом даже посмотреть ни на одну из женщин как на жену… Расскажи ему кто-нибудь до этого о чём-то даже отдалённо похожем, он бы только рассмеялся, посчитав глупой шуткой, вымыслом, годным лишь для слезливых женских романов, а в настоящей жизни так не бывает! А вот, как оказалось, бывает... было и не с кем-то там, а именно с ним самим, считавшим себя надёжно "привитым" от такой глупости, как неразделённая и вечная любовь...
Ему тогда позвонил Серёга и заплетающимся языком приказал немедленно приехать и забрать его… «Откуда забрать-то? Ты где?» «В сауне…» Больше объяснять не нужно ничего… Вообще, сам по себе этот случай из ряда вон… Орёл исчез из видимости «радаров» сразу после обеда, что было совсем не характерно для него и тревожно
непохоже… Им самим же установленные правила (кто-то, пусть бы и всего один человек, из личной охраны обязан был находиться рядом с шефом, исключая, конечно, супружескую спальню и места личной гигиены) полетели ко всем чертям, когда он, после короткого разговора с кем-то по телефону, просто-напросто вышвырнул из машины без каких-либо объяснений и охранника, и водилу, и умчался в никому не известном направлении… Ночь накануне Серёга проспал в гостиной на диване… один… Что тому предшествовало, что явилось причиной, не знал никто, даже он, Дмитрий, который имел в доме собственную комнату и жил постоянно почти на правах члена семьи… Ясное дело, что между супругами произошла какая-то серьёзная размолвка… Но ни криков, ни упрёков, ни слёз… После завтрака шеф, как обычно, поцеловал жену (и она позволила даже с улыбкой ему это сделать) и, сказав, что будет поздно, уехал по делам… без него, без Димы, взяв с собой другого охранника… Почему-то он тогда не обратил на это особого внимания, встревожившись только после того, как вернулись на такси те, кого Орёл разогнал… Засев за телефон, он сразу же начал обзванивать всех подряд дабы как можно скорее обнаружить местонахождения шефа… Сауна была девятым или далее объектом в весьма обширном списке координат… В буквальном смысле она являлась не столько сауной, как таковой, сколько самым настоящим бандитским притоном, борделем, причём такого низкого пошиба, к которому Орёл просто брезговал приближаться без особой на то надобности, хотя иногда дела всё-таки вынуждали его даже переступать порог данного заведения… И вдруг этот звонок… Раздумывать было некогда и он, конечно же, помчался с парой ребят на всякий случай, который действительно мог оказаться «всяким», выручать Серёгу… То, что предстало там его глазам, ещё долго потом заставляло вздрагивать от омерзения…
Вырубив не совсем трезвого братка на входе (попытался не впустить… наивный…), он оставив своих у дверей, шагнул в так называемый предбанник, заполненный каким-то сношающимся в немыслимых позах и переплетениях тел сбродом, заглянул в «комнату приёма пищи», как гласила табличка на двери, здесь было то же самое, что и в предбаннике, но шефа не наблюдалось и тут… «Господи! Да где же он может быть-то?» А он был в бассейне… Лежал на поверхности ледяной воды широко раскинув руки… полностью обнажённый и - один… «Серёж!» «А? – раскрыл тот глаза – Приехал? Забери меня отсюда и поскорее!» - вымученно произнёс он, выбираясь из воды… «Где твоя одежда?» «А чёрт её маму знает… Там… Поедем так!» "Так?!" «У тебя есть другие предложения? Готов обсудить!» - попытался пошутить шеф, и это могло рассматриваться чуть ли не как подвиг с его стороны: такая сложная фраза из уст совершенно мертвецки пьяного человека… Благо, что в машине всегда был плед… На всякий случай… Вот таким, завёрнутым в плед, он и внёс его тогда на собственном плече в супружескую спальню…
Дмитрий никогда так и не смог забыть взгляд Олеси… А потом… Потом она пришла к нему в комнату… Сама... Он только что вышел из душа, накинув на голое тело банный махровый халат, не успев даже как следует запахнуть его… И она подарила ему то, что могло предназначаться (а по сути так и было!) только одному человеку, мужу, но который вдруг пренебрёг ею, на этот раз открыто поставив знак равенства между верностью и любовью жены и продажностью шлюх…
Он пытался остановить… Видит Бог – пытался… Уже потому, что считал себя достойным несомненно большего, чем мимолётная связь с женщиной, обиженной собственным мужем… Но она произнесла такое, после чего у него не осталось выбора… как только плыть по течению… «Брезгуешь? И ты? Ты тоже брезгуешь мною?» Слышать такое было невыносимо уже потому, что он давно молча любовался ею... издали… И она, безусловно, знала это... И вот тогда он постарался сделать всё, что от него зависело, лишь бы не видеть её слёз, воздав должное каждому сантиметру бесконечно дорого ему тела, не сомневаясь в исключительности выпавшего шанса… Эта была ночь настоящей, пусть и обречённой на отсутствие продолжения связи, любви и нежности с обеих сторон… С обеих – без притворства и раздумий… Олеся не только брала то, что он щедро предлагал ей, но и отдавала взамен если и не столько же, но максимально приближаясь к тому... Мир вокруг просто перестал существовать! Не было никого, кроме них двоих, во всей огромной Вселенной… Не существовало ни долга, ни обязанностей, ни каких бы то ни было табу… В эту ночь им позволялось многое, если не всё! Они любили друг друга так, как любят в последний раз, что, в общем-то, вполне соответствовало действительности, поскольку потом уже ничего подобного не случилось вновь… Более того, повторения и не могло быть: та ночь поглотила весь ресурс любви и обожания, что имелся у каждого из них в сердце, что был подарен Судьбой на всю отпущенную им Небом жизнь…
Олеся ушла под утро, словно возродившись из пепла и забрав с собой его будущее, даже не осознавая того… А вот он знал… Он был уверен, что ничего подобного в его жизни уже не случится, а потому не жалел! Нисколько не жалел, хотя и изменил своё отношение к ней: если до этой ночи просто любовался внешностью, жестами, походкой, то уже после – отчаянно боготворил! и хотя понимал всю напрасность и бесполезность поисков, искал в других женщинах что-то, хотя бы отдалённо напомнившее, заставившее встрепенуться подобно тому, тем ощущениям и... не находил, неизменно разочаровываясь... пока однажды просто не смирился, утвердив себя в мысли: так угодно Небу! С тех пор секс как таковой стал для него просто одним из требований организма, чистой физиологией, которой он всё чаще не позволял одерживать верх, как это часто случалось прежде, над рассудком и рациональной холодностью поведения ещё совсем не дряхлого мужчины... Он научился ценить радости в другом... Сколько при этом было разбитых женских сердец, его мало интересовало, если интересовало вообще, поскольку собственное сердце Олеся унесла с собой туда, где когда-нибудь, он на это очень рассчитывал, они встретятся вновь, чтобы уже не расставаться...
Сергей каким-то образом оказался посвящённым в их тайну… Скорее всего, Олеся рассказала ему всё сама… А, может, как-то догадался и без неё… Дмитрий этого так и не узнал, но с той поры шеф вдруг всё чаще стал оставлять его дома… перепоручив охрану собственной семьи, что, безусловно, могло расцениваться двояко: с одной стороны как безграничное доверие, но с другой как полное безразличие к собственной жене, только что совершившей супружескую измену и не где-нибудь,а здесь же, в доме, и не с кем-нибудь, а с человеком, которому он доверял собственную жизнь… Провоцировал или понял, что он, Дмитрий, скорее расстанется с собственной жизнью, чем позволит упасть хотя бы волоску с головы его жены и детей? Наверное, и то и другое… Но второе более вероятно, нежели первое… И хотя они с Олесей, даже оставаясь наедине продолжительное время, спокойно переносили общество друг друга, никогда уже больше не предпринимая попыток сближения, он (Дмитрий) был только рад такому развитию событий, пусть и пытался несколько раз уйти, сменить место работы…
Перемену в отношениях начальника охраны и хозяйки дома вскоре заметил ещё один персонаж семейной драмы – Женька Кравец, друг Сергея. Дело в том, что Женька был однополчанином Дмитрия и именно тем человеком, который рекомендовал его Орлу в качестве телохранителя, когда у того возникла в этом потребность. Они как-то совершенно случайно пересеклись, посидели в пивной, перетёрли за жизнь… Дмитрий на тот момент искал работу, вот Женька и посодействовал ему в этом…
Дмитрий, если честно, и до ночи с Олесей обращал внимание на то, что Женьку с нею что-то связывает очень и очень личное… Но никаких поползновений, могущих скомпроментировать обоих, не замечалось и он отнёс это на просто привязанность, дружбу с детских лет, поскольку уже знал, что все они были даже родом из одного села… Немного задевало то, что плакаться Олеся бегала именно к Евгену... а случалось это довольно-таки часто… Странным было ещё и другое… Однажды, словно почувствовав что-то, он резко обернувшись, наткнулся на холодный, полный нескрываемой ненависти взгляд Женьки, устремлённый в его сторону, который тот даже не попытался отвести… С тех пор Дмитрий никогда не поворачивался к нему спиной и был постоянно начеку в его присутствии… Армейский товарищ в одночасье превратился в непримиримого врага и причиной тому была всё та же Олеся, в чём не приходилось сомневаться вовсе... И тогда он задумался и стал более внимательно смотреть… А когда знаешь, куда смотришь, то и видишь, ох, как много из того, что прежде просто ускользало от твоего внимания, являлось ничего не значащим расплывчатым фоном происходящего вокруг… И чем больше он смотрел, тем крепче зрело убеждение: этих двоих связывало нечто такое, что знали только они… Порой завеса тайны становилась настолько прозрачной, что он вдруг оказывался как бы на пороге той избы, из которой они так старательно "не выносили мусор"... Почему, и сам до конца не успел определиться, только в один такой прекрасный момент он вдруг понял, что Антон не сын Сергея, а скорее всего именно Женьки,и неожиданно так испугался собственного открытия, что долгое время запрещал себе даже думать об этом... Дмитрий вовсе не желал быть посвященным в их «маленький» секрет, превосходящий по всем своим параметрам огромную тайну, но… Единственный вывод, к которому он пришёл в результате всех своих наблюдений и после тщательного обдумывания, и в котором никогда уже после не сомневался, так это то, что Олеся была полной хозяйкой и души и тела Евгения Кравца, что было также верно, как и то, что его собственная жизнь отныне и навсегда принадлежала ей же!
Странное дело, не законный супруг, а друг и верный до того товарищ определил и почувствовал в нём, Дмитрии, соперника и не смог с этим смириться…
А она… А что она? Она была образцово верной и преданной супругой, если не брать во внимание тот единичный случай, всеми своими силами возносившей Орла на царственный престол, с таким яростным упорством, что подчас окружающим стало казаться, что это её единственная цель в жизни… Она была Орлом даже больше самого Орла… Ценил ли Серёга такое самоотречение? Не очень… А если даже и да, то весьма старательно не показывал это, позволяя себе всевозможные зигзаги в сторону… Она знала, что он ей изменяет, знала… Дмитрий видел это по муке в глазах, и поселившейся в них навечно боли… Но никому и никогда она не показала не то что собственной ущемлённости, но даже и малейшего намёка на то, что у неё в семье что-то не совсем благополучно! Никто и никогда не видел Олесю слабой и уязвлённой… Всё тепло, всю свою нежность она тратила на своих мальчишек, на своих орлят… Сначала Антошка, а потом и эти два цветочка: Ромашка с Васильком… «Букетик мой!» - смеялась она, прижимая их к себе… Букетик… Надо же… А теперь вот и ещё один цветочек да всё в тот веночек вплетается – Анютка! Ох, чё-то я чуть ли не стихами заговорил… - вздохнул Сергеич, очнувшись от своих воспоминаний – Спят голубки… цветочки... Похоже, что мне пора улетать из ихнего гнезда… Подросли орлятки, встали на крыло… Сами теперь справятся…»
Они уже минут двадцать стояли перед нужными воротами, а Сергеич всё медлил будить сладко спящих молодых… А потом, вдруг решившись, резко нажал на клаксон, вызывая охранника…