Праздничный сюрприз
В день восьмого марта Толик с Машей проснулись почти одновременно. Толик хотел с самого утра подарить сестре в тайне нарисованную и красиво подписанную открытку, а у неё были большие хозяйственные планы, в которые она ещё накануне посвятила братишку.
Девочка не могла не заметить, что от плохого питания и почти отказа от нелюбимой еды, он начал худеть, а его, нежного цвета детские щёчки, слегка побледнели. Под глазами от переживаний и неполноценной пищи появились голубоватые тени. Поэтому она решила "убить двух зайцев" - приготовить праздничный обед, на случай, если приедет мама, чтобы было чем порадовать её, а ещё сытно накормить Толика.
- От тебя требуется совсем немного - придерживать дверцу, когда я стану выпускать курочек из курятника в баз, чтобы они выходили по одной. Так я смогу поймать крупную, жирную курицу и сварить домашней лапши. Если приедет мама, то для неё это будет приятный праздничный сюрприз, - делилась Маша своими планами с братом.
- Так ты же приготовила маме подарок, зачем ещё? - задал он вопрос, не лишённый здравого смысла.
- То подарок, а это будет сюрприз. Мама знает, что я умею вышивать, а что мы курицу можем зарубить и домашней лапши накатать, для неё точно окажется сюрпризом.
- А, если первым выйдет петух, он же дерётся, он побьёт нас, - высказал очередное сомнение младшенький.
- Ты дверцу немножко приоткрывай, чтобы он не смог пролезть, протиснуться могла только курочка. А, когда я курицу поймаю, сразу выходи из база, я тогда открою дверцу полностью. Но прежде всего нужно насыпать им корма и налить воды. Иначе потом петух в баз нас не пустит.
Стратегия была разработана, крупная курица красно-коричневой окраски поймана, предстояло самое главное - отрубить ей топором голову. А дальше вопрос сноровки и подсмотренной у мамы технологии обработки птицы и приготовления лапши.
Маша настояла, чтобы Толик ушёл с подворья. Одной ногой она придавила лапы курицы к земле. Крепко держа левой рукой за голову, поместила куриную шею на полено, примерилась куда следовало наносить удар, подняла топор, закрыла от страха глаза и рубанула. Услышав удар топора о дерево, отпустила курицу. Шея курицы была разрублена до половины. Она подхватилась, пробежала несколько шагов и упала. Девочка догнала её, снова схватила за ноги. Из глаз брызнули слёзы жалости к невинно страдающей птице. Они мешали закончить дело, всё было в тумане. Маша не помнила, как довела жестокую, но необходимую процедуру до логического завершения.
Вся в слезах, она бросила куриную тушку в таз и пошла за горячей водой, чтобы продолжить работу дальше.
Потом неумело разделывала курицу, опаливала её над огнём, замешивала крутое тесто на яйцах, тонко, до папиросной бумаги, как любили похвалиться казачки, раскатывала скалкой круг на лапшу, мелко резала узенькие полоски острым ножом. Всё, кажется, у неё получалось, кроме одного - на улице по-южному резко потеплело, печная тяга ослабла и плита не желала гореть в полную силу.
Курица была не первой молодости, варить её предстояло долго, а плитка едва теплилась. Толик участия в кухонных заботах не принимал, ни во что не вмешивался, но в полглаза за потугами сестры всё же наблюдал.
- Давай, братишка на улицу! Дыши свежим воздухом. Когда приготовлю, тогда позову. А то мельтешишь тут под ногами, - выпроводила до завершения сюрприза.
Тот нехотя отправился на прогулку.
Кое-как курица сварилась. Маша уже всыпала в готовый бульон лапшу, но плита всё так же хило едва коптила. Долго не закипающая лапша могла сильно набухнуть и расползтись, тогда блюдо станет невкусным.
Девочка решила активизировать процесс. Она принесла восьмилитровый бачок с узким горлышком, наполненный керосином, отставила с огня кастрюлю с лапшой, не торопясь обильно полила керосином едва тлевший уголь. Попом поставила кастрюлю на место, плотно закрыла отверстие бачка кочаном от обрушенной кукурузы, так же не спеша повернулась к выходу и направилась в коридор, чтобы отнести керосин на место.
Взрыв был такой оглушительной силы, что Маше мгновенно заложило уши. Ударной волной её швырнуло плашмя в коридоре на пол, обе двери распахнулись, казалось их сорвало с петель, бачок упал на бок, но содержимое из-под пробки не выливалось. Неосмотрительная юная хозяюшка поднялась с пола, заглянула в комнату и обомлела. Кастрюля валялась боком на полу, тяжёлые кружки с плиты разбросало, бок плиты выгнулся дугой, оголённые кирпичи криво торчали во все стороны, а лапша растеклась по полу, свисала с потолка и стен, шипела и поджаривалась на горячей чугунной панели плиты.
Маша автоматически отнесла бачок с керосином в сарай, поставила его на место, села на порожек дома, сложила руки на коленях, уронила на них голову и во весь голос безутешно зарыдала. Как бы она ни старалась, сколько бы ни прилагала усилий, справиться с домашними заботами у неё не получилось. Братишка с вопросом: " Что тут произошло?" уже вбегал в калитку. Быт, который не подчинялся ей, представился вдруг каким-то страшным, неведомым чудовищем. Мир казался полностью разрушенным и лишённым всякого смысла. Она ощутила себя жалким, ни на что не способным, беспомощным ничтожеством.
И тут открылась калитка и во двор вошла мама. Живая и здоровая, с гостинцами и подарками в руках. Пока ещё не догадывающаяся об ожидавшем её "сюрпризе" от любящей дочурки. А сюрприз удался на славу! При виде мамы Маша заревела ещё отчаянней и громче.
Вместо того, чтобы проверить, каких дел она натворила и разразиться руганью и упрёками, мама радостно улыбалась, обнимала и целовала их с Толиком, говорила множество ласковых слов. А после ненавязчивой хозяйской ревизии ещё и стала всячески нахваливать. Так Маша узнала, от обычно не щедрой на похвалы мамы, что она труженица, умница и хозяюшка. Смогла сберечь от разного рода неприятностей себя, своего братика, дом и животных. И какую идеальную чистоту поддерживала в доме!
При этом Маша сразу представила взорванную ею печку, закопчённый потолок и свисающую с него лохмотьями длинную лапшу.
В завершение последовал самый приятный из маминых комплиментов. Она сказала, что отныне считает свою старшенькую взрослой и надёжной помощницей, на которую всегда и во всём может положиться. О взорванной плите мама даже не вспоминала. Она её остудила, подправила и подравняла вздувшиеся кирпичи, обмазала стенки плиты глиной и дважды аккуратно побелила. А в комнате за два дня сделала необходимый ремонт.
Подарок маме очень понравился.
- Доченька, я всегда мечтала о такой скатерти. Сама собиралась вышить, да руки не доходили, времени на всё не хватает. Если ты не против, я по краю скатерти сделаю красивые фестоны. Ручная вышивка требует ручной отделки, - пояснила она.
Как сказала, так позже и сделала. Скатёрка получилась прелестной. Маме жалко было использовать её в застолье и она накрыла ею комод, а сверху расставила семейные фотографии. Время от времени фотографии обновлялись, но комод всегда был застелен только этой, подаренной маме скатертью. Даже тогда, когда от времени и стирок она немножко выцвела и полиняла.
Вечером они сидели втроём в обнимку и мама рассказывала им о своей поездке.
- Вот мы считаем, что живём очень просто, не современно, почти на краю цивилизации. На самом деле всё обстоит далеко не так. В станицу проводят газ и воду, ездить можно автобусом и поездом так далеко, как пожелаешь. Если бы вы знали, в какой глуши трудятся порой нефтеразведчики! Папа живёт не в городе, а далеко от него, в степи, можно сказать полупустыне, в вагончике. Там водятся верблюды и сайгаки. Добраться машиной можно в хорошую погоду, - в распутицу дороги непроезжие, потому что в нашем привычном понимании дорог там нет. Поэтому люди летают самолётами малой авиации. Таким самолётом предложили воспользоваться и мне.
Накануне вылета по-южному быстро потеплело, и началась распутица. Самолёт по грязи набрать скорость и взлететь не мог, а взлётная бетонная полоса там и не ночевала. Нам каждый день говорили, что рейс состоится завтра, а на следующий день его всякий раз откладывали. Я не спала ночами, думала с ума сойду, так за вас переживала. А папа всё время меня успокаивал, говорил - вы у нас большие и умные. Теперь я и сама в этом убедилась, но лучше было бы, если б смогла улететь раньше. Намаялись, бедненькие мои!
Мама ещё крепче обнимала и прижимала к себе детей, и всё никак не могла поверить, что она уже дома.
Учебный год подходил к концу, начинался период районных школьных олимпиад. Лучшие учащиеся станичной школы ездили в райцентр на очередную олимпиаду по гуманитарным предметам. Когда автобус возвращался назад, Вера и Маша попросили водителя сделать остановку у горы Пикет. Было по-весеннему тепло, поля ярко зеленели, в балке цвели синие пролески.
Подруги набрали по букетику для своих мам и один общий букет, чтобы отнести к братской могиле советских солдат на скифском кургане. Что-то едва приметно поменялось на памятнике с тех пор, как они побывали здесь в предыдущий раз.
- Посмотри, - обратилась к Маше более внимательная Вера, - теперь написаны все имена погибших при освобождении станицы солдат. Значит удалось их установить.
И, как всегда, рассудительно добавила: " Неправильно это - лежать безымянными. Тем более героям."
С Пикета станица предстала в неотразимой красоте цветущего кизила. Издали казалось, что пышно и празднично распустилась жёлтая мимоза. Слева простиралась долина реки Малки с, едва начинающим зеленеть леском, крутыми и обрывистыми, цвета густой сепии глиняными ярами. Каждый приусадебный участок был ухожен и готовился к новому урожаю. Соки земли будоражили и призывали к жизни посвежевшую растительность. Всё готовилось к очередному производительному циклу.
Когда Маша вошла во двор и подала маме букетик цветов, мама повела головой в сторону дома, как бы приглашая её войти. И скоро Маша оказалась в объятиях папы, и подпрыгивающего от переполнявших его чувств Толика. Вся их семья была теперь вместе.