Мы жили в далёком Камчатском посёлке жители которого в основном работали на рыбозаводе. И казалось, что всё идет хорошо, что и дальше будет всё также, но когда наступили девяностые годы всё изменилось.
В связи с отдалённостью население посёлка не понимало, что происходит в стране. До нас доходили только отдельные слухи по которым невозможно было сориентироваться. На рыбозаводе перестали платить зарплату, не считая мелких подачек и выдачи продуктов.
Люди привыкшие получать достойную зарплату оказались без денег. Накопленные за долгие годы сбережения были «заморожены» и не выдавались. На моем счету лежали деньги которых хватило бы на покупку трёх автомобилей. У некоторых старожилов посёлка ещё с прежних времен, когда деньги выдавались мешками в сбербанке хранилось по триста тысяч рублей. И когда эти сбережения пропали один из старожилов сошел с ума.
Началась выдача компенсаций на которую можно было купить только пару туфель. Хорошо, что мы жили в рыбном краю. Вольно или невольно почти все перешли на рыбную диету. Выручали огороды мы всегда были с картошкой. Хлеб научились выпекать сами так как для его покупки не было денег. Мы не голодали благодаря старым запасам.
В это трудное время у меня умер муж и я осталась одна. Младшая дочь училась на втором курсе института.
Из-за отсутствия денег посёлок не получил топливо для котельной, запасы солярки на электростанции иссякли по той же причине. Батареи отопления еле теплились, электричество подавалось на два часа в обеденное время. Пришлось перейти на керосиновые лампы. Уголь я вынуждена была брать из чужой кучи около дома. Ежедневно на отопление уходило восемь ведер. Когда-то мой муж, работавший кочегаром научил меня топить печку. Уходя на работу засыпала два ведра угля и в обеденное время ещё два, а вечером выгребала золу и растапливала снова. Таким образом в печке у меня была постоянная «подушка» по выражению кочегаров. На кухне благодаря печке, было тепло и была возможность готовить еду. Вечером, выходя на улицу за углем, я со страхом вглядывалась в небо на фоне отдалённых сопок оно было тёмно-фиолетовым. Стужа на улице ложилась стужей на сердце, но забота о дочери держала меня на плаву. Наконец-то подошло время выхода на пенсию и я смогла поддерживать обучение дочери в институте.
В посёлке была организована православная община из десяти человек в которую вошла и я. Мы выбрали старосту, это был человек перенесший операцию по удалению раковой опухоли. Чтобы открыть церковь в посёлке он испросил благословение владыки в Петропавловске-Камчатском. На благое дело пос совет выделил помещение которое надо было обустроить. Староста заказал добротные скребки и женщины снимали со стен многолетний слой краски до штукатурки. А мужчины ломали перегородки и вытаскивали всё это на свалку. Помещение не отапливалось на стенах проявлялся иней, на бетонном полу стыли ноги. Но мы упорно продолжали работу ежедневно в вечернее время. По доброй воле посильную помощь нам оказывали жители посёлка. Зима выдалась снежная иной раз снег доходил до пояса и после работы наш староста шел впереди и протаптывал дорогу.
К лету здание было готово и батюшка освятил его. Я стояла на службе и ясно слышала красивое церковное пение, хотя в действительности певчих не было. В недоумении я спросила батюшку, что это значит?
- Это значит, Бог благословил! – ответил он.
С этого времени в посёлке стали проводиться службы во время прилета к нам батюшки. В такие дни проводились обряды крещения и жители посёлка взрослые и дети крестились большими партиями. Получив благословение, я помогала батюшке на службе. Многие жители посёлка просили меня быть их крёстной матерью и таким образом у меня появилось большое количество крестников. В дальнейшем наш староста установил церковный колокол. И в праздничные дни над нашим посёлком торжественно плыли звуки благовеста.
Получив письмо от мамы, я решила ехать на родину. Собрала вещи в контейнер и отправила на пирс, чтобы отправить ближайшим пароходом. Настал день вылета мои друзья и родные проводили меня до трапа самолёта. Попрощавшись с ними, я последний раз посмотрела на ставший родным посёлок и поднялась на борт самолёта. Дверь закрылась и самолёт пошел на взлёт.
О Камчатке я тосковала долго, но не сожалела, потому что после моего отъезда обстановка в посёлке резко ухудшилась. Топлива не было совсем котельная остановилась электростанция тоже. Вода перемерзла и люди ездили на санках за водой. Начался массовый отток населения уехали все кто имел жильё на «материке». Остальные остались заложниками им некуда было ехать. В домах было всего четыре градуса тепла и жители разбирали на дрова опустевшие дома.
Самолёты «МЧС» привозили топливо и зиму они пережили. Всё это я видела в новостях по телевидению. Горько было это осознавать я ещё помнила процветающий посёлок. И людей в трудные минуты всегда готовых прийти на помощь. Мою старшую дочь с мужем и тремя детьми постигла та же участь.
Я приехала без денег родственникам как всегда привезла красную рыбу и икры. Они от дарились чем могли и благополучно забыли о моем существовании. Квартира после двадцати лет отсутствия находилась в плачевном состоянии нужен был основательный ремонт. Как можно было сделать его без денег и без мужских рук? Я не могла себе представить. Свою пенсию я отсылала младшей дочери. Хорошо, что мама выделяла мне немного денег. На них я и жила «не до жиру быть бы живу».
Со временем я поняла, что деньги есть у людей, которые занимаются каким-то делом. И вспомнила, что школа выпустила меня швеей. Я купила рулон ситца и стала шить постельное бельё и сама же продавала его на рынке. Дело пошло: на вырученные от продажи деньги я купила два рулона разных расцветок. Зарабатывала невеликие деньги, но они позволяли начать ремонт квартиры. Что умела делала своими руками, а что требовало мужских рук нанимала. И постепенно квартира принимала приличный вид. Из-за недостатка средств ремонт продолжался долгие пять лет. За это время младшая дочь закончила обучение и устроилась на работу. Наконец-то я могла распоряжаться пенсией по своему усмотрению.
Жизнь снова повернулась ко мне светлой полосой!