Гл. 51
Дима опять начал слышать голоса. Эта способность то возвращалась к нему, рассеивая ватную пустоту, то исчезала. Но теперь он почувствовал, что если напряжется, утроит силы, можно постараться открыть глаза. Несколько секунд сосредотачивался на том, чтобы разлепить веки, которые, казалось, срослись в единое целое, перепутались ресницами. Иногда ему казалось, что глаза уже открыты, и он видит перед собой цветные пятна и вот-вот уловит чей-то силуэт, но потом угодливое сознание подсказывало, что необходимо очередное усилие, а пока его зрение – лишь иллюзия. Устав бороться с собой, он провалился в очередное забытье.
И вот опять голос. На этот раз очень знакомый.
- Пап, это ты? – спросил Дима, но тут же понял, что речь, как и зрение, осталась где-то внутри него. Так бывает во сне.
Заметив, что бледные губы сына кривятся, силясь что-то произнести, Олег Васильевич встрепенулся, позвал:
- Дима, сынок! Ты слышишь меня?
И тогда Дима с силой выдохнул:
- Да...
Дальше опять был туман и сквозь него – много звуков, обрывки голосов, ощущение чужих рук на своем теле.
Но после рожденного этими манипуляциями провала, Дима очнулся. По-настоящему. Он открыл глаза и увидел отца – похудевшего, осунувшегося, с серым старым лицом. «Неужели все так плохо?» – подумал Дима. Отец в любой ситуации старался «держаться».
- Паап, - прошептал Дима, удивляясь тому, насколько слаб и глух его голос.
Олег Васильевич быстро наклонился к нему, что-то заговорил. Дима поморщился, пытаясь из потока возгласов вычленить понятные слова. Прошептал на два вдоха:
- Где…я?
- В реанимации.
- Тебя пустили? – и тут же улыбнулся про себя – отца-то и не пустить… Этот везде пробьется. Вслух спросил:
- Хреново?
- Раз ты очнулся, то уже нет, - отец слабо улыбнулся.
Дима попробовал пошевелить рукой, но пальцы оказались спеленуты. Он знал, что попал в аварию. Помнил несущиеся на него огромные совиные глаза грузовика, оглушающий звук удара и - пустоту. Что было за ней? Страшная догадка полоснула сознание.
- Я что, горел?
- Нет-нет, что ты.
- А почему руки перебинтованы?
- Порезов много. Там все стекла вылетели, осколки пластика. Металл. Но ничего серьезного. До свадьбы заживет, - тонкие губы отца опять тронула вымученная улыбка.
- А на свадьбу можно надеяться? Ничего не оторвало?
- Шутишь? Значит начинаешь поправляться!
- Да какие уж тут шутки, - но Дима улыбнулся. - Лицо целое? А то что-то вся черепушка болит, особенно нос.
- Целое. Подушкой закрыло. И болит от нее же – все-таки сотрясение.
Диме не понравился ни нарочито-бодрый тон отца, ни его блуждающий взгляд.
- Пап, зеркало принеси, - то ли попросил, то ли потребовал он.
Олег Васильевич послушно встал и через какое-то время вернулся с женским настольным зеркальцем – наверное, взял у кого-то из медсестер. Дима с некоторым страхом заглянул в глянцевое нутро. Отец прав – ничего страшного. Синяки под глазами, похожие на те, что оставил «свадебный» удар Алекса (злоупотребляю в последнее время подобным макияжем, - усмехнулся про себя Дима), и почти зажившая ссадина на подбородке. Парень удовлетворенно хмыкнул.
Отец, увидев, что тот успокоился, спросил, - на этот раз своим обычным деловым тоном:
- Ты говорить можешь?
- Так говорим, вроде, пап.
- Подробности аварии помнишь?
- Да… гадство какое. Пошел на обгон, а тут колесо лопнуло. Ну меня по встречке и начало вертеть. Машина, наверное, уже в хлам?
- Ерунда. Я тебе новую куплю.
- Жалко. Хороший был "мерин"…
- Дима, вспомни вечер перед аварией. К машине подходил кто-нибудь?
- А в чем дело? Ты ж не просто так спрашиваешь? – насторожился Дима.
- Не просто. Я наших в ментовке прижал, чтобы дело завели. Упирались, сволочи, боятся очередного висяка. Но я зарядил, кого надо.
- И?
- И… экспертиза показала, что покрышку резали чем-то острым, похоже ножом.
Дима даже хохотнул, но боль в груди не дала развиться смеху.
- Ты что, думаешь, меня убить хотели? Интересный способ. Да если б не этот грузовик на встречке, ничего не было бы. Покрутило бы - и все. Кто ж так убивает?
- Я не строю никаких предположений. Но эксперту доверяю.
- Может на дороге чем-то острым резануло?
- Может, - согласился отец. - Но маловероятно – разрез сбоку. Так кто-то подходил к тебе?
- Нет.
- А зачем ты из Краснодара вообще приезжал? И даже к нам не зашел?
- К девчонке. У нее день рождения был.
- А, да… розы помню….
"Там еще где-то колечко", - подумал Дима, вспомнив обитую бархатом коробочку и перстенек с изумрудом. Но говорить не стал, ограничившись коротким:
- Угу.
Дима вспомнил неудавшийся визит в больницу райцентра, поездку в поселок (для чего, зачем? не на улице же надеялся встретить Сашу?) маленький магазинчик возле ее дома. Проговорил задумчиво:
- Хотя… возле продуктового на Чапаева сигнализация сработала. Я как раз в магазине был. Вышел – уже все тихо.
Олег Васильевич весь подобрался, кивнул, отметил что-то в блокноте, уточнив, в каком примерно часу это было. Когда с деловой частью было покончено, Олег Васильевич замолчал, сосредоточенно всматриваясь в выкрашенную голубой краской стену.
Дима выжидающе глянул на него. Он уже устал от разговора. Веки наливались свинцовой тяжестью, хотелось спать. Дима понимал, что отец чувствует его состояние, но - не прощается, не собирается уходить. В глазах его – тревога, которая передавалась сыну.
- Пап, я бы… отдохнул немного, - решился Дима прервать молчание.
- Ты как?
- Нормально. Только устал.
- Не болит ничего?
Дима мысленно «ощупал» себя, прислушиваясь к телу. На груди плотная повязка, под ней слегка ноет. Одна нога перебинтована и чешется. Вторая – болит – не сильно, но не приятно. Озвучил все это отцу.
- Нога болит? – переспросил Олег Васильевич с виноватым видом.
- Ага. Особенно ниже колена.
Отец вздохнул.
- Че? Плохо совсем? Сложный перелом? А чего тогда не загипсовали?
Олег Васильевич вышел, позвал медсестру. Та сделала Диме укол в руку. Через несколько секунд по телу пошло приятное тепло.
- Дим, ты слышишь меня? – спросил отец.
- Ага, только я уже, кажется, засыпаю, - Дима зевнул.
- Засыпай, сынок. Тебе… левую ногу до колена отняли.
- Что??? – Дима дернулся, пытаясь встать, но крепкие руки отца удержали его на койке.
- Успокойся, Дима. Это надо пережить. Засыпай.
- Как? – Дима всхлипнул, совсем как маленький. – Я же ее чувствую, пап?
- Это фантомные боли. Так бывает. Засыпай, сынок. Ты должен справиться.
- Как ты... им позволил... папа? – Дима говорил все тише. Укол действовал…