Нет в женщине загадки.
Всё очень просто – дети, дом, деньги. Три «Д», не три «К», как говорили немцы.
Деньги им нужны чтобы не просто жить, а жить «как все», даже лучше всех. Уходят, как в прорву. На ерунду «для настроения». Потом валяется в шкафах хламом.
Дом – это их цитадель, крепость, мир, в котором мужчина гость. Не приведи господь наследить, положить что-то не на место или оставить носки в углу. Из гостя превратишься во врага. Особенно добивает в этой войне партизанщина, спрашиваешь: «Что не так?» Ответ: «А сам не видишь?»
Дети. Как только появляется ребёнок, тебя больше нет. Он центр вселенной, свет в окне, смысл всей жизни. А ты остался приложением для обеспечения нужд матери твоего «продолжения рода» и его самого.
Справедливости ради замечу, что пока оно не подрастёт, лучше побыть приложением, чем самому кормить, пеленать, баюкать. Мужчины не для этого созданы.
Дом пусть тоже им остаётся. Не хватало самому вешать занавесочки и расставлять горшки с цветами по фен-шую.
А деньги это дрова семейного очага, пусть лучше горят они, а не ты. В конце концов, я уже не прыщавый юнец, дабы надеяться на поддержание огня только трением. Как говорила моя жена: «Умение заработать – тоже мужское достоинство».
Чем дольше с ней в разводе, тем больше её люблю. Оказывается, что в своё время женился на умной женщине, прекрасно меня понимающей. Только оценить это смог в разводе и обратно не хочу. Потерялась причина для «трения», не стали тратить жизнь друг друга, тридцать шесть, ещё не поздно начать сначала, и теперь у меня замечательный друг – бывшая жена.
Вообще понял, что люблю опытных и умных женщин. Тех, кто сразу понимает, что поговорить со мной интереснее, чем выходить замуж. Ну и не только поговорить, но с брачной жизнью полный бесперспективняк.
После развода снял себе берлогу, привёз комп и смену белья. Квартира девственно чиста от занавесок, цветочков и прочей ерунды, в которой не нуждаюсь. Хорошо, что сдавалась с мебелью.
Проснулся утром после корпоратива и услышал, как на кухне течёт вода. Голова потрескивала, но не отваливалась. Вот я вчера нагрузился, воду забыл выключить, хорошо, что счётчиков здесь ещё не стоит. Пошёл выключать и узрел её.
Перед раковиной стояла девчушка лет восемнадцати. Где-то на голову ниже меня. Круглое личико с редкими веснушками, русые волосы с солнечным отливом. В моей рубашке. Я молча уставился на смутно знакомое лицо. Где-то я её определённо видел, но где?
Девчушка заметила меня и смущённо замерла.
- Ты кто? – задал я бестактный вопрос.
- Я Лялька.
Губы девчушки образовали беспомощное «О», она чего-то ждала. Вероятно, что я вспомню, откуда она здесь взялась. Я выключил долбящую по мозгу воду и вскинул бровь.
- Новая сотрудница, плановый отдел, - торопливо уточнила Лялька, правильно истолковав моё выражение. – Вы вчера были… - девчушка покраснела, но нашлась: - не в форме, я помогла добраться вам домой.
- У нас что-то было? – я изучал рубашку. Вероятно последнюю глаженную, собирался надеть её в понедельник на работу.
- Нет-нет, - Лялька снова покраснела, хотя куда ещё? – не беспокойтесь.
Я мрачно подумал, что девочке незачем знать, о чём я могу беспокоиться. Не было, потому что не смог? Или она не хотела? Надеюсь, что я не облевал девчушку. Иначе как объяснить это интимное переодевание в мою одежду?
Лялька приблудилась ко мне, как бездомный котёнок. И осталась. Через несколько дней я с удивлением обнаружил, что в холодильнике не пусто, как обычно, а её присутствие меня не напрягает. Только зачем мне это нужно? Ни любви, ни привязанности, ни желания заводить новые отношения.
Студентка первого курса. Бюджетница. Без отца, мама осталась в деревне, учительствует.
Лялька, конечно ураган. Сидит на табуретке по-турецки и, размахивая, вилкой вещает со всей горячностью молодости:
- Фрейд был провокационен для своего времени. Заявление, что все у людей через сексуальные инстинкты, будоражило современников нарушением всех приличий. Юнг был его учеником, но концептуально разошёлся с учителем. Он показал всё через личность, через эго и это ближе к истине, чем через инстинкт размножения!
Глаза блещут, ждёт, что буду возражать. Слова какие умные знает – «концептуально». Это она о сексе?
Или бежит в туалет, вдруг слышно, что распахивает дверь и кричит:
- И всё-таки Конфуцианство мёртвая философия. Она лишь поддерживает существующий миропорядок, но неспособна воспитать тех, кто изменяет этот мир, кто нацелен на развитие.
Вы думаете, я с ней спорил?
Это она сама с собой разговаривает, сама с собой спорит. Причём мнение меняет в течение пяти минут на противоположное. Мы все это проходили. Смесь наива, стеснения с убеждённостью бульдозера, прямолинейностью и открытостью на грани приличий.
Она меня совсем за мужчину не принимает?
Потягивается, соски торчат вишенкой на пирожном. Она действительно не понимает, как это действует на мужчин?
- Теория взросления души, возвышения, достижения нового уровня существует не в одной религии мира. Но я не понимаю, почему непременно через страдание. Неужели идти через принятие мира таким, какой он есть, не более естественно?
Мы всё ещё не спим вместе. Наверное, поэтому не сосредоточится на её философствованиях. Старею? Не могу с ней переспать. Как будто дочь. Моей всего пятнадцать. Не хочу, чтобы ей в восемнадцать попался тридцатишестилетний козёл, который попользуется и выбросит.
Приблудный котёнок ожидает ласки. Приласкаешь, останется насовсем. А мне это не нужно. И понимаю, что выгнать тоже не получится. Она мне уже доверилась. Зачем мне это понимание?
Нет в женщине загадки. Но я не хочу её понимать.