Теперь все дни ее были заняты мыслями о ребенке. Каждое утро, просыпаясь, она здоровалась с ним, спрашивала, как он себя чувствует.
Ложась спать, она говорила ему: «Спокойной ночи, сыночек». Она уверена была, что он слышит ее. Она прикладывала руку к животу и улыбалась, слыша, как стучит его маленькое сердечко. Вика уже и имя ему дала Дмитрий, в честь своего отца, которого по-прежнему любила и не забывала.
Проводив Севу на работу, выпив стакан сока и съев сто грамм творога (этого завтрака она придерживалась теперь каждое утро, по совету врача), она устремлялась по магазинам. Надо было заранее все приобрести; все, все необходимое для ее ребенка, чтобы он ни в чем не нуждался.
Она переговорила с Севой и его матерью. И их маленькая комнатка расширилась за счет, так называемой — тещиной комнаты, которая была в их спальне. Они убрали одну из стенок.
В освободившемся пространстве поместилась кроватка для Митеньки, пеленальный столик и шкафчик для пеленок и необходимых принадлежностей для малыша.
В дальнейшем Вика планировала обменять свою двухкомнатную квартиру и трехкомнатную квартиру, где они жили с Севой и его мамой на большую четырехкомнатную квартиру: мальчику, как только он подрастет, нужна будет своя комната., да и Севе необходим кабинет.
Сева соглашался со всеми идеями, возникающими в прелестной головке его жены. Он был горд и счастлив тем, что скоро, совсем скоро появится на свет его сын и он Сева, станет отцом. Он прикладывал руку к животу Вики, слышал толчки, но до конца еще не ощущал себя отцом. Вот когда он родится, когда он сможет увидеть его, взять на руки и прижать его маленькое тельца к своей груди — вот только тогда и сможет по-настоящему почувствовать себя отцом. Вика понимала его — так уж устроен ее муж, чего же сердиться на него за это — и не сердилась.