В конце ноября Люся родила девочку, Анастасию. Петр послал телеграмму родителям.
Шесть лет назад отец перешел работать в физико-технический институт города Донецка. Он получил там квартиру и переехал из Сухуми с женой и малолетней дочерью-инвалидом — Елизаветой.
Недавно отцу исполнилось шестьдесят. Последнее время он тяжело болел.
Второго января около двенадцати ночи тревожно зазвонил телефон междугородным протяжным звонком, и у Петра ёкнуло сердце от предчувствия.
Действительно, звонила мама.
— Петенька, только что умер папа. Сообщи Феде...
В душе Петра образовалось полное скорби рыдающее пространство. Нахлынули воспоминания.
Отец родился до революции, и они с матерью, учительницей, жили очень тяжело. Его мать, родом из маленького уральского городка, училась на знаменитых Высших женских Бестужевских курсах в Санкт-Петербурге. Пылкий роман с молодым человеком дворянского происхождения закончился рождением Аркадия. В то время дворянину трудно было жениться на женщине из семьи мещанина. В метрике ребенка в графе «отец» появился прочерк, но отчество было дано по имени папы — Петрович. Молодым пришлось расстаться, но они многие годы переписывались. Мать вернулась в родной город и всю себя посвятила воспитанию сына. Она умерла, когда Аркадий еще учился в университете.
Отец стал ученым-физиком. Он прекрасно знал английский, много читал. Общался и был на равных с видными учеными своего времени. Таких людей называют «ученый-энциклопедист»...
Петр позвонил брату, и они договорились утром встретиться в аэропорту.
Федор родился еще до войны и всегда был крепышом. Похож на отца и внешне, и по характеру. Петр родился в конце войны недоношенным, в детстве был худым и болезненным. В это время вся страна недоедала, продукты давали по карточкам. После войны у отца произошло обострение туберкулеза, которым он болел с детства. Доктор сказал:
— В нашем гнилом ленинградском климате вы протянете не больше двух лет. Вам нужно срочно переехать на юг.
Отец перешел работать в Физико-технический институт в Сухуми. Там удалось справиться с туберкулезом. Он защитил кандидатскую диссертацию, стал руководителем лаборатории, первым в СССР получил сверхчистый кремний для полупроводников. Мать работала окулистом, делала операции. Бабушка не работала, вела хозяйство, смотрела за детьми.
В Ленинград семья вернулась через десять лет. Федор поступил в институт, Петр учился в восьмом классе. Бабушка не поехала, осталась в Сухуми. Поступила работать в поликлинику лаборантом.
Через семь лет отец с семьей переехали в Донецк.
И вот прошло еще семь лет...
Утром Петр и Федор летели на самолете Ан-10. Петр пытался вспомнить: сколько раз он летал на самолетах в прошлом году? И вообще с первого полета на поршневом самолете? Получилось много. А сколько полетов еще будет?
Самолет пошел на посадку. За окном были видны угольные шахты и терриконы, снег на черной земле, снова терриконы. Приземлились. Небольшой аэропорт. Вместо новогодней елки наряжена сосна. Слабое зимнее солнце не грело. Воздух сухой, ветер.
В новостройке вдоль улицы ряд блочных «хрущевок». Там «двушка», в которой жили родители. Деревья не выросли, на газонах травы нет.
Похороны отца организовал институт, в котором он работал. Петр увидел, как сильно его уважали коллеги...
Теперь надо было матери с дочкой переезжать в Ленинград. Конечно, не раньше чем через два года, когда мать выйдет на пенсию. В то время она преподавала в медицинском училище.
Вернувшись в Ленинград, Петр успел на заключительную лекцию вечерних курсов по военной подготовке, после которых обещали присвоить очередное воинское звание — старший лейтенант-инженер.
Занятия на курсах были обязательными. Каждый раз проводили перекличку. Перед отлетом на похороны отца Петр успел сообщить о предстоящем своем отсутствии однокашнику, с которым вместе попали на эти курсы, и он сумел «прикрыть» Петра. Однокашник сначала кричал «Здесь!», когда при перекличке называли его фамилию, а потом кричал то же самое, когда называли фамилию Шелестин, где-то в конце списка, который был составлен, понятно, по алфавиту. Обоих отмечали как присутствующих.
Лекция проходила в лекционном зале Дома офицеров на Литейном проспекте, куда собрали слушателей со всего города.
Так вот. На этой лекции неказистый лектор вкрадчивым голосом стал вещать собравшимся об опасности семитизма в СССР:
— ...Эти евреи... никакие они не специалисты... ничего они не знают... захватили руководящие посты в научных институтах и на предприятиях... рука руку моет... все они шпионы... продают секреты Израилю. К прогрессу науки и техники не имеют никакого отношения... Евреям нельзя верить, опасайтесь их...
Затем лектор перешел на личности, оклеветал многих знаменитых ученых.
Досталось и академику Абраму Федоровичу Иоффе, у которого три года, до самой его кончины в возрасте 80 лет, работал отец Петра.
Как известно, Абрам Федорович Иоффе учился, а затем стал доктором наук еще до революции за границей. Потом вернулся в Россию, получил кафедру в Петербургском политехническом институте. Он воспитал ученых, которые создали в СССР ядерное оружие, руководили другими важнейшими проектами. Он основал Физико-технический институт в Ленинграде и был его директором, впоследствии организовал еще несколько институтов. Академик А. Ф. Иоффе, Герой Социалистического Труда, дважды был вице-президентом Академии наук СССР.
Вот про таких людей всякую ересь вынуждены были выслушивать в самом центре культурной столицы многонациональной страны Советов Петр и еще пара сотен технических специалистов, согнанных на курсы.
Петр огляделся по сторонам. Слушатели на «лекции» сидели с угрюмыми, отсутствующими лицами. Среди них, конечно, были и евреи. Каково же им было это слушать? Вопросов никто не задавал.
«Да, — подумал Петр. — Сталинское время еще существует. Страх в людях никуда не ушел...»
В КБ «Иксприбор» аспирант Василий Поляков, с которым работали по замечанию к БОИ, предложил:
— Петя. Ты придумал использовать операционный усилитель в схеме измерителя частоты случайного сигнала. Можно оформить заявку на изобретение.
— Хорошая идея, Вася. Я согласен, — ответил Петр. — Только помоги мне ее написать. Мне не приходилось, а у тебя этих авторских штук, наверное, пять.
— Восемь, — с гордостью уточнил Вася. — И еще четыре на оформлении. Это необходимо для моей диссертации. А эту заявку напишем вместе. Не бойся, я тебя не брошу. Только давай поторопимся.
В авторский коллектив включили профессора Соболя. Без этого патентный отдел изобретения не оформлял.
В заявку не включили начлаба Феодалова. Узнав об этом, он сказал:
— Заявка не есть работа, — и запретил заниматься заявкой.
Вот так! Может быть, тогда ни идей, ни мыслей не должно быть у инженера? Феодалов не дал оформить изобретение.
На ясном небе Петра появились облачка. Его вызвали в райвоенкомат, где присвоили звание старший лейтенант-инженер запаса. И сообщили о призыве на действительную военную службу с присвоением звания капитан-инженер.
— Вы два года будете на полном государственном обеспечении, — сообщил Петру подполковник, — и будете получать 105 рублей в месяц денежного довольствия. В соответствии с Конституцией СССР служить в армии — почетная обязанность.
Обычно молодой специалист получал не более 90 рублей в месяц, и подполковник об этом, конечно, знал. Но он не знал, что у Петра была ставка 135 рублей в месяц и премия 120% в квартал. Была еще и аккордная оплата, тогда премия увеличивалась вдвое.
Петр ответил:
— Товарищ подполковник, у меня две малолетние дочери. Старшей три года, младшей всего три месяца. Жена одна не справится, наши родители живут далеко от Ленинграда. Я прошу дать отсрочку от призыва. Такое право должно быть.
— Такого права у офицеров нет. Через три месяца вас по месту службы обеспечат жилплощадью, и семья сможет приехать к вам. Всё... В понедельник приходите на медкомиссию, вот повестка.
Петр понимал, что военная служба ему сейчас ни к чему. На медкомиссии он подробно рассказал о своих болячках, принес необходимые выписки и был переведен в разряд «годен к нестроевой». Нет худа без добра. Вопрос о призыве был снят...
Дома Люда сообщила новость:
— Петя, мы можем встать на очередь на получение кооперативной квартиры. У нас сейчас меньше шести метров на человека, благодаря Настеньке.
— Интересная мысль! А где взять деньги?
— Деньги возьмем из этой квартиры. На первый взнос должно хватить. У нас же выплаченный кооператив, я сегодня говорила с председателем. Он мне всё объяснил.
— Да-а-а??? Тогда согласен. Попробуем построить двухкомнатную квартиру. Только пока будем ждать очереди, дети вырастут.
— Уж нет! Стоит ли затевать такую затею, чтобы потом ютиться вчетвером в двухкомнатной квартирке? Вдруг у нас еще будет ребенок? Ведь девочкам же нужен братик. Мама хотела у нас погостить... Нет, строим трехкомнатную, никак не меньше. Не первый и не последний этаж. И чтобы лоджия была, как здесь. А очередь подождем.
Через месяц Петр подготовил документы и записался на строительство кооперативной квартиры.
На работе распределяли земельные участки для садоводов. По шесть соток, как положено. Место казалось непрезентабельным — лес в районе Синявинских болот. Транспорт — автобус от Троицкого поля по левому берегу Невы через Кировск. В пути более двух часов.
Но тут Петр узнал о предстоящем строительстве Ладожского моста, который должен значительно сократить время поездки, и подал заявление. Участок ему выделили...
Петр подружился с ведущим инженером Эдуардом Ильичом Викторовым. Он был старше Петра. Худой, спортивного телосложения. Бородка с проседью, очки. Родом из Новгорода, там окончил среднюю школу, стал чемпионом города по боксу. В Ленинграде с отличием закончил технический вуз.
Эдуард вернулся из Крыма, куда был командирован в Центр управления космическими полетами.
— Петя, тебе привет от Матвея Райхера... Помнишь такого?
— Помню, а как же?
— Ты не находишь, что с ним постоянно происходят какие-нибудь истории? И в Крыму был случай. Рассказать?
— Давай!
— Так вот. Из аэропорта мы ехали на служебном автобусе. Водитель по пути остановился в каком-то поселке возле столовой. Попросил, чтобы обедали побыстрей, ждать не сможет. Мы с Матвеем поели и вышли первыми. И тут ему вздумалось зайти напротив в парикмахерскую. Мол, в Москве не успел подстричься. А если все соберутся, то он в окно увидит. Я его пытался остановить, но он таки пошел. Потом все собрались. Водитель погудел и завел автобус. И тут выбежал Матвей. Одна половина головы подстрижена, а другая нет. Так и поехали дальше.
КБ «Иксприбор» исполнилось 10 лет.
На торжественном собрании Роман Андреевич рассказал об истории создания организации, достижениях и планах.
— Мы стали одним из крупнейших КБ в системе высшей школы, к которой относимся. Создано более 80 типов новых технических систем, из которых многие не имели аналогов. Важнейшие разработки, задания Правительства, их объем достиг 80% всего объема, выполнены в срок на высоком научно-техническом уровне. Средняя длительность цикла «техническое задание — разработка — производство — внедрение» составила чуть меньше двух лет. С нашей работой мы справились. Это заслуга всего коллектива КБ. Главное — сделать дело, работу, и получить результат, который оплатит Заказчик. Только так и никак иначе.
Петра вызвали в городской отдел по жилищному строительству.
— Вам предлагается вступить в кооператив по строительству блочного дома. — Чиновник назвал адрес. — Дом типа «кораблик»... это когда некоторые окна находятся на уровне плеч. Если откажетесь, то в следующий раз предложим не ранее чем через год. Кстати, стоимость строительства постоянно растет. А предлагаемый проект... польский... один из самых дешевых. Подумайте.
Думать тут не пришлось. Дом строился в том же районе, где Петр жил сейчас, только дальше от города, за лесопарком, там, где раньше были колхозные поля. Много воздуха и солнца. Место подходящее.
— А почему так быстро подошла очередь? Всего за два года. С чем это связано? — спросил Петр.
— Дело в том, что сейчас строят много трехкомнатных квартир, а желающих на них относительно немного. Очередь на однокомнатные или двухкомнатные намного больше.
— А когда построят наш дом?
— Через год. Такой установлен срок.
Это была фантастика! Опять повезло.
Предстояла одна серьезная процедура — жеребьевка. Если достанется первый или последний этаж, то придется ждать следующего предложения.
Жребий выпал удачно. Этаж — шестой. Парадная — в середине дома. Комнат, понятно, три. Целый дворец. Две комнаты и кухня выходили окнами на запад. Окно третьей комнаты с лоджией смотрело на восток. Там поселили девочек.
Только кухня была маловата, всего шесть квадратных метров.
Через год въехали.
Поначалу была неустроенность — остановка единственного автобуса далеко, магазины, поликлиника и детский садик находились в старой части города, туда приходилось ездить. Грязь на газонах, деревьев не было.
Всё это компенсировалось счастьем жить в отдельной просторной квартире. Петр и Людмила преодолевали все тяготы с энтузиазмом молодости. Со временем всё наладилось.
Прошел год, как Шелестины переселились в новую квартиру. Ксения пошла в первый класс в так называемую «английскую школу». К этому времени она уже хорошо читала.
Петр помнил, как Ксюша научилась читать. Они жили тогда еще на старой квартире. Однажды Люда отправила их погулять. Бродили туда-сюда между домами и увидели на стене щит с надписью «РемОнт обуви». «О» было написано во весь щит, и внутри нарисованы сапоги. Ксюша спросила:
— Папа, а что это такое?
— Это... это можно назвать рекламным щитом. Мастерской по ремонту обуви, — нашелся что ответить Петр и подумал: «Чего только не спросит ребенок?»
Следующий вопрос был посложнее:
— Нет, это я понимаю. А вот что это такое... круглое... внутри нарисованы сапоги?
— Это буква.
— А что такое буква?
Еще чего не хватало! Как объяснить этой девочке, что такое буква?
— Ну... видишь ли, Ксюша. Люди разговаривают между собой... как мы сейчас... на родном языке... словами. Тебе понятно?
— Нет! Что такое родной язык? Значит, бывает неродной?
— Да, конечно. Мы разговариваем на русском языке... а в Англии, например, на английском. У каждого народа свой родной язык.
— А-а-а... понятно. Так что же такое буква? Ты не сказал.
— До букв мы еще не дошли... Так вот. Мы разговариваем словами, а слова состоят из звуков. А для того чтобы записать слово, каждый звук записывается своей буквой. Это кольцо на щите, в котором нарисованы сапоги, — буква «О». Из букв составляют слова, из слов предложения. Так получаются книги... Вот... Мы же тебе читаем детские книжки. Ты ведь любишь их слушать?
— Да... А какие здесь еще есть буквы?
Ксения тотчас выучила все буквы в словах «ремонт обуви». Дома рассказали маме. Она удивилась, проверила.
На следующий день Петр уехал в командировку.
Он вернулся через месяц, привез из Ташкента огромный сладкий арбуз, которым полакомились в Новый год. Ксюше только что исполнилось четыре года. Она уже читала по слогам. А вскоре начала читать книжки. Любимую книжку «Робинзон Крузо» прятала под подушку.
Настю возили в детский садик. Она долго не начинала говорить, а когда заговорила, то звуки и слова получились перепутанными. Она говорила «капет» вместо «пакет», «чебодан» вместо «чемодан». Пришлось водить ее к частному логопеду. Зато потом Настя болтала лучше всех в семье.
С большим трудом удалось обменять мамину двухкомнатную квартиру в Донецке на однокомнатную в Ленинграде, на окраине, в противоположном от Петра районе, Красносельском. Вытянул руку в окно — и она уже за городом. Ехать больше двух часов — сначала на автобусе до метро «Лесная», потом на метро до «Автово», потом на автобусе, потом двадцать минут пешком.
Люда заканчивала институт. Выдавать книги студентам за 70 рублей в месяц надоело. Заведующая библиотекой Коровина почему-то постоянно твердила:
— Людмила! Ты никогда не получишь высшего образования.
В КБ «Иксприбор» в информационном отделе появилась вакансия, и Люда перешла туда на должность техника.
Поздней осенью Петр в последний раз оказался на Байконуре. Жил в гостинице в одной комнате с Райхером. Здесь они много общались.
— Петя, мне еле удалось вырваться из Москвы, — видно было, что Райхер очень расстроен.
— В чем дело, Матвей Лазаревич? Расскажите, что случилось? — попросил Петр.
— Да дело в том, что мы живем вдвоем с отцом. Ему скоро стукнет 95. Так вот. Он заболел. И ни одна больница... собака... не хотела его принимать. Из-за возраста. У них негласная установка: стариков не брать. И дома не с кем оставить. Хоть помирай. А он старый большевик, его лично знал Ленин. Только благодаря этому удалось устроить в больницу. Я неделю бегал... Петя, а твоей жене не надоело, что ты так часто отсутствуешь?.. ну... бываешь в командировках?
— Надоело, конечно. Но скоро это закончится. Вы же знаете, что систему «Стоп» снимают. Больше не требуется. Штатную систему доработали на наш диапазон... Теперь не знаю, что буду делать. Меня уже привлекли к общественной работе. Недавно назначили командиром добровольной народной дружины.
Свободного времени было много. Наступила мягкая южная осень. Днем еще жарко, а вечера уже прохладные, ясные. Петр и Матвей прогуливались по желтым листьям и говорили, говорили...
— Я всю жизнь живу в Москве, — рассказал Матвей. — Рано стал интересоваться техникой... Случай был... Во время войны я был школьником, мы с матерью жили в бараке на первом этаже. Напротив госпиталя. Я решил собрать детекторный приемник. Недалеко находилась радиостанция Коминтерна, сигнал хороший. Все детали сделал сам. Индуктивность намотал из провода для электропроводки... И так далее... Схема заняла целый стол. А вибратор приклеил к оконному стеклу, и получился динамик. Всё работало. Под окном стали собираться раненые из госпиталя и слушать сообщения Совинформбюро.
— Интересно. И чем же всё это закончилось? — спросил Петр.
— Чем закончилось? Ты понимаешь... Приехали какие-то люди и всё увезли вместе со столом... и оконным стеклом. Меня допросили. Думали, что я шпион. Спрашивали, зачем я это сделал? Может, это радиопередатчик? Шпиономания тогда была. Кто-то донос написал.
В другой раз Райхер рассказал про своего погибшего друга:
— Талантливый был юноша. Интересовался биологией, психологией. Мы в школе учились, вместе интересовались. Ему захотелось выяснить, что испытывает человек перед смертью. На личном... понимаешь ли... опыте. Дважды он имитировал повешение и перед тем, как потерять сознание, вылезал из петли и записывал ощущения... Экспериментатор... На третий раз не смог... вылезти. Повесился. Признали как суицид. Потом я узнал, почему, скорее всего, так произошло. Оказывается, что когда у человека начинает вырубаться сознание, то пропадает воля. Ему становится всё равно. Как говорится, постучался на тот свет — заходи... Есть предположение, что так повесился Есенин. Хотел новых ощущений, а в последний момент воля отказала.
Неспешная тогда была командировка. Ничто не предвещало неожиданностей.
Вдруг Петра охватило чувство необъяснимой тревоги. Оно усиливалось с каждым днем. Позвонить было невозможно. Петр договорился, что его подменят, и срочно вылетел домой. Оказалось, что тяжело заболела бабушка. Как не верить после этого в телепатию?
Вскоре она умерла. Петр и Федор вылетели в Сухуми.
Середина декабря. Солнце, тихое море, безоблачные дни. Тепло, только заснеженные горы напоминают о зиме. Кругом вечнозеленые растения, цветы. В такой красоте бабушка прожила последние годы жизни. Но жизнь у нее не была простой.
Зоя родилась третьим ребенком в семье сельского врача в конце XIX века. Мама заболела и умерла. А вскоре погиб папа. Три малолетние девочки остались сиротами. Их определили к разным родственникам.
Бабушка воспитывалась у дяди в Екатеринбурге. Днем гимназия, вечером домашние занятия, общение с одноклассницами... «Конфетки-бараночки, словно лебеди саночки...» По воскресеньям посещение церкви.
Как только Зоя окончила гимназию, пришли сваты. Жених, Иван, служил у крупного промышленника калькулятором — кем-то вроде современного зама по экономике. Он увидел невесту в церкви и влюбился. Дядя дал согласие на замужество.
Венчались в церкви, как положено. Больше бабушка не училась. Занималась домашним хозяйством. В отличие от сестер, которые получили высшее образование. Старшая, Екатерина, впоследствии стала главным прокурором Челябинска. Средняя, Августа, была врачом и жила в Перми.
В разгар Гражданской войны бабушка родила девочку, Ольгу, маму Петра. Еще через пять лет — мальчика, Бориса. Как-то жили. Держали корову.
Потом дедушку арестовали. Бабушка рассказывала:
— Они думали, что Иван знает... ну... где его бывший хозяин спрятал свои богатства перед тем, как сбежать за границу. Какие там богатства? Тот еле ноги унес от большевиков. Завод у него отняли. У Ивана брат был, Николай. Дружные были братья... меня любили... Так Колю тоже посадили.
Маленького Петра всегда интересовали семейные истории.
— Бабуля, ты ведь говорила, что тоже сидела в тюрьме. Тебя-то за что посадили?
— Меня арестовали как жену Ивана. Думали, что я что-то знаю... Мучили меня.
— А как же мучили, бабушка?
— Так очень просто. Кормили селедкой и не давали пить. А один следователь добрый оказался. Ночью заходил в камеру и смотрел на меня, смотрел. Я делала вид, что сплю. Влюбился, наверное. Красивая я была. Он вызвал меня и говорит: «Зоя, у меня появилась возможность тебя выпустить. Но сделай так, как я скажу. Сейчас же иди в ЗАГС и разведись с Иваном. Потом забирай детей и сразу уезжай куда угодно. Чтобы вас уже сегодня не было в городе. Иначе загубишь и себя, и детей». Я так и сделала. Уехала в Пермь, к сестре Августе... Да простит меня Господь... Иван и Николай погибли.
— Августа, это ведь наша тетя Кока? — Петр не знал, почему ее в семье так называли.
— Да, это она. Кока с мужем, тоже врачом, жила в комнате в коммуналке. Детей у них не было. И вдруг свалились мы. Бориса отправили в Челябинск. Чтобы прокормить семью, муж Коки по совместительству пошел работать в инфекционную больницу. Он вскоре заболел тифом и умер. Хороший был человек, добрый... Мы остались одни.
Кока защитила кандидатскую диссертацию, и летом ее приглашали консультантом в туберкулезный санаторий в Крыму. Она брала с собой племянницу Ольгу, которую любила как собственную дочь. Там мама встретилась со своим Аркадием.
Был человек, который предлагал бабушке Зое руку и сердце. Но она ответила:
— Я другому отдана и буду век ему верна.
Очень сокрушалась, что снесли храм, в котором они с Иваном венчалась. Ходила в церковь, соблюдала пост.
Бабушка жила в семье дочери, делила радости и печали, очень любила внуков. Всё делала безропотно и с большой любовью. Поистине человек-ангел...
Петр давно хотел получить водительские права. Так, на всякий случай. И тут на пустыре рядом с домом начали строить гаражи.
«Ага! Надо срочно получить права, купить машину и построить здесь гараж», — подумал Петр. Без машины в гаражный кооператив не принимали.
Эта задумка удалась. Группа по обучению вождению была организована прямо в КБ «Иксприбор». Потом Петр купил подержанного «Москвича-407» — «молоденького», ему было семнадцать лет. И построил гараж рядом с домом.
На работе произошли перестановки. Феодалов стал начальником отдела, а начальником лаборатории назначили его приятеля, которому он говорил:
— Смотри, как организует работу Шелестин, и делай так же...
Петр мог зайти к Соболю в любое время. Готовился стать коммунистом. Не каждому начальнику понравится такой сотрудник, и Шелестин окончательно впал в немилость. Феодалова можно было понять. Но Петр никогда не жаловался и ничего не просил у Романа Андреевича. Только один раз занял у него недостающую сумму при оплате взноса за квартиру.
Вячеслав Никонов стал начальником отделения, а Эдуарда Викторова назначили начальником лаборатории. Петра перевели к нему. В лаборатории, кроме новых разработок, проводилось техническое сопровождение штатных систем.
Петр с Алексеем из испытательного отдела поехали в командировку в Куйбышев, на завод, который размещался в одном большом корпусе, под единой крышей. Работали, как положено, ночью — с радиоактивными изотопами разрешалось работать только по ночам. Людей вокруг не было. Долго шли по запутанным проходам. Темные помещения, где, как призраки, поблёскивали алюминием детали огромных ракет, были подсвечены слабым дежурным светом. Пол скользкий, замасленный. Знакомый запах механического цеха.
Настройка системы заняла много времени. В космической технике ошибки совершенно недопустимы.
В три часа ночи перерыв. Страшно захотелось есть. В Куйбышеве вообще негде было поесть. В гостинице утром взяли по ватрушке с кофе. Еда на целый день.
— Петя, сейчас работает ночной буфет. — Алексей здесь был не раз. — Пошли, поедим.
В поисках буфета они долго блуждали по переходам. Наконец нашли. Это выгородка в цехе с помутневшими от грязи стеклами. Стены как специально вымазаны, даже нельзя угадать их первоначальный цвет. Кажется, зеленый... а может, синий. Пол и потолок не чище. Один грязный расшатанный стол и такой же стул.
Взяли по паре разваренных сарделек с хлебом и по бутылке кефира. Больше в буфете ничего не было. Зашли несколько рабочих. Купили еду и унесли с собой.
Алексей делился опытом:
— Петя. Ты понял, почему нам в командировке записали соседнее предприятие? Чтобы нас пустили в их гостиницу. У этого завода нет своей гостиницы.
— Да. Это я понял. А как мы купим билеты на обратный самолет? — спросил Петр.
— У меня есть справка, что мы летали в Куйбышев по вопросу ремонта авиационной техники. Места дадут.
Билеты взяли на 16 часов. Петр хотел успеть на день рождения Федора. Ему исполнялось сорок! Но аэропорт закрыли из-за нелетной погоды. Пассажиров скопилось столько, что негде было присесть. Ночью в буфете продавали котлеты без гарнира и почти без мяса по сильно завышенной цене. Пришлось купить.
Петра стали регулярно направлять в подшефный совхоз. На один день или на смену. Поездка на один день происходила так. Человек тридцать сотрудников приезжали в поле на служебном автобусе часов в десять утра. Все дружно принимались пропалывать турнепс. Около двенадцати группами начинали перекус. Спирт и другое горячительное брали в нужном количестве. С грядок неслась задорная песня: «А с поле-е-ей... доносится „нале-е-е-ей“...» Больше уже никто не работал, и часа в три отправлялись в город. День здоровья, да и только.
Людмила продвигалась по службе. После окончания института ее перевели на должность инженера и вскоре поручили ответственную работу секретаря экспертной комиссии. Так она познакомилась почти со всеми ведущими специалистами КБ, которые приносили ей свои научные статьи, часто с шоколадкой, чтобы получить разрешение на публикацию.
Соболь включил Люсю Шелестину в группу по организации участия КБ «Иксприбор» в конференциях и выставках. Как-то она пришла домой вся возбужденная, веселая.
— Петя, ура, — с порога закричала Люда, пританцовывая от счастья. — Соболь берет меня на конференцию в Барнаул!
— Ого... Так далеко я не заезжал.
Потом были другие командировки.
— Мне очень повезло, Петя, — рассказала Люда после командировки в Красноярск. — Туда съехались светила в области науки об управлении. В выходной их повезли смотреть Красноярские столбы. Соболь попросил меня поехать с ними. Там такая красотищ-ща. Потом устроили пикник. Я нарезала бутерброды, были яблоки, лимонад. А выпить нечего. Шеф запретил брать алкогольные напитки, хотя товарищи явно не прочь были бы выпить. Люди всё-таки. А вечером мы, человек десять, отправились в ночной бар. В нашей гостинице «Интурист» был ночной бар. Натанцевались до упаду! Было очень весело. Соболь прослышал об этом, утром всех построил в коридоре и спросил сурово: «Кто ночью был в баре? Сделайте шаг вперед». Ну... я же честная, шагнула первая. Ребята постояли, постояли и тоже все шагнули. Осталась одна наша молоденькая Катя, беременная, кстати. Она оглянулась налево, направо — и тоже шагнула. Шеф хмыкнул и сказал: «Да, тут никого не накажешь». Такой вот он строгий.
Вскоре заведующая технической библиотекой вышла на пенсию, и на ее место назначили Люду.
В отделе появилась вакантная должность ведущего инженера. Претендентов было двое — Петр и Коля Кац. Викторов настаивал на кандидатуре Петра, а Никонов хотел повысить Колю. Коля был физиком. Моложе Петра, невысокого роста, очень активный, что компенсировало недостаток опыта работы.
Как-то Коля проводил совещание с представителем предприятия с Урала — строгой и гордой женщиной средних лет. Сотрудники сгрудились вокруг нее, шумно пытаясь что-то ей доказать. Петр спросил:
— Коля, что вы так бурно обсуждаете?
— Не мешай, мы ищем второй случайный момент, — ответил Коля.
«Ого! — подумал Петр. — Интересно, нашли ли они первый случайный момент? Надо же так парить командировочную».
В просторном кабинете Никонова находился небольшой сейф, где вместе с документами в трехлитровой банке хранился спирт. Очень часто Слава угощал сотрудников и прикладывался сам. Однажды, вскоре после косметического ремонта кабинета, там проводили совещание. Никонов рассказал:
— Знаете, какие хитрые работяги? Которые делали здесь ремонт. Прознали, что в сейфе хранится спирт. Открыть не смогли. Тогда перевернули его и поставили уголочком на тазик. Спирт... кап-кап-кап... вытек в тазик. Наша месячная норма пропала. Забавно придумали. Придется выписывать снова.
Вот неприятность так неприятность.
Противостояние Никонова и Викторова завершилось победой Никонова. В должности повысили Каца. Петр понял, что в КБ «Иксприбор» ему больше делать нечего. Стало душно, тесно и неинтересно...