ГЛАВА IV.
Стоянка у Бреста и поход к Праге.
Причины остановки Суворова под Брестом.
Отношения Суворова и Репнина.
Устройство тыла .
Подготовка войск.
Битва при Мацеёвицах 28 сентября и плен Костюшко,
Приказания Суворова Дерфельдену и Ферзену о движении к Праге,
Военный совет 6 октября.
Поход Дерфельдена, Суворова и Ферзена.
Дело при деревне Кобылка 15 октября.
После столь быстрых и решительных успехов Суворов оставался целый месяц
в Бресте и устраивал продовольственные магазины, собирал запасы провианта.
Что же это значит? Почил ли он на пожатых лаврах? Или он действительно
возымел пристрастие к „магазейн-вахтерству"? Наконец, что же сделалось
с его планом устремиться на Прагу? Можеть быть для этого он имел
недостаточно войск.
Действительно, некоторая убыль в боях, откомандиронание партий для
препровождения пленных и прочее сильно уменьшили состав его отряда *).
А главное при движении вперед опасался бы за свой тыл и фланги.
Действия Суворова всегда были смелы и решительны, но в тоже время
всегда обдуманы, соображением обстановки, представляли образец стратегического
искусства. Напрасно думают, что Суворов, „руководимый одним инстинктом войны",
шел напролом, действовал на авось, очертя голову. Нет, его действия отмечены
печатью истинного гения. В настоящем случае, если бы он двинулся виеред,
не приняв мер для обеспечения тыла и флангов, то Польские партизаны разрушили
бы все его предположения и заставили бы повернуть назад, как то было
месяцем - двумя раньше с Репниным.
Операционной линии от Бреста к Варшаве (Праге) могли угрожать:
справа отряды Вавржецкого и Гедройца блуждавшие в Литве,
слева - сам Костюшко с отрядами Понинского, Гроховского, а также вновь
усилившегося Сираковского.
Поэтому Суворов дает предписание Дерфельдену
(подчиненному Репнину - недоброжелателю Суворова) обеспечить его правый фланг
движением вперед на Белосток, просит Репнина выделить часть войск
для обезпечения его тыла, на этапные пункты его линии сообщений с Волынью
и Подолией, и старается войти в связь с Ферзеном для выяснения обстановки на
левом фланге 1). Все зто было бы весьма просто и легко выполнить, если бы на
театре войны било единовластие, например, если бы ходом дел управлял один
Румянцев; но тут был еще и Репнин, да из Петербурга влиял Н. И. Салтыков.,
Суворов никак не мог разсчитывать, чтобы ревнивый Репнин ему содействовал.
Салтыков прямо пишет Решнину от 21-го Сентября:
« Сообщество ваше с Суворовым я весьма понимаю, сколько неприятно для вас быть
может, и особливо по весьма авантажному об нем заключению.
Предписание его Дерфельдену доказывает, что он ни чем общему порядку
не следует, и он приучил всех о себе так думать, ему то и терпеть » 2),
Вот при каких обстоятельствах приходилось Суворову воевать!
Ошибочно было бы думать, что как теперь, так и после, действия Суворова и
его требования, обращенного к Репнину, Дерфельдену, Ферзену и др.,,
основывались только на его произволе.
Уже 15~го Августа Н. И. Салтыков извещал Репнина, что Румянцев послал
сильный отряд к Люблину и дальше 8).
Следовательно, о таковом движении было известно и Репнину, и в Петербурге,
где оно очевидно одобрялось, а потому Репнин обязан был ему содействовать,
Недостаток объединения власти на театре войны сознавали в Петербурге,
что видно из письма Салтыкова от 22-го Августа Румянцеву:
« ..„и ваше намерение хотя бы самим ехат под Варшаву и я считаю что нужно
бы там такой чоловек который бы с большим весом всё привел в действие » *).
Но Румянцев был уже очень стар (около 70 лет), чтобы ехать на театр
войны, а Суворов, разумется, отлично мог выполнить роль, « такого чоловека с
большим весом ». Поэтому Румянцев рассчитывает на полное содействие войск
Репнина Суворову 2) и надежду свою основывает на Высочайшем одобрении
самой Императрицы относительно назначения Суворова. Так в рескрипте Румянцеву
от 1-го Сентября Императрица извещает, что, послав Суворова Румянцев упредил её
желание, что она довольна таким назначением, которое «удостоверяет Нас в
успехах скорых и несумнительных » 3).
В другом рескрипте, вероятно в начале Сентября 4), на имя Румянцева, она
выражается о роли Суворова уже совсем определенно:
« Неожидаемое известие? что Прусский король вознамерился снять осаду
Варшавы..,. побудило Нас.... усиля его (т. е. Репнина) еще двумя пехотными
полками из Ревеля следующими в Ригу и возложив на него скорейшее обнятие
Литвы и за оставлением тут нужных постов для соблюдения в спокойствии и в
повиновении земли сей, обратить к Бугу возможное число сил.
От вас зависет будет присоединить к оным и войска отряженные от вас под
начальство Генерала Графа Суворова-Рымникского, над коими приняв команду
и обезпечив уверенность в спокойствии пределов Наших, обратить его
паступательно до берегов Вислы, изгоняя мятежников за сию реку, дабы по
крайней мере очищением праваго берега оной обезопасить себя от набегов сих
мятежников и доставить войскам Нашим уверенные и спокойные зимние квартиры,
предоставляя вам так его наставить, чтобы он в случае могущих встретиться
благоприятных обстоятельств и возможностей в вероятном успехе, не упустил
пользоваться неожидаемым поляками пападением его на самый город Варшаву.
Важнейшую бы вы оказали заслугу отечеству, если бы изобрели средство и
доставили возможность поразить и разорить сие гнездо мятежников ».
Ясно, что на присоединение войск Репнина, вторжение в Польщу, наступление к
Праге и сам штурм Варшавы разрешение шло свыше, Обо всех этих
распоржениях Репнину было дано знать, и потому то Румянцев писал ему:
« уповаю ваше Сиятельство тотчас усмотрите необходимость, чтоб корпус сего
генерала (т. е. Дерфельдена) и Генерал-Поручика Ферзена все предприятия
Господина Генерал-Аншефа Кавалера графа Александра Васильевича Суворова-
Рымникского подкрпляли ему всевещно содействовали » 1).
Однако положене Суворова, его отношеня к соседним войскам, к Репнину
оставались неопределенными, потому что не последовало никакого
категорическаго приказания, которое оформило бы волю Императрицы, выраженную в
приведенном выше рескрипте; не было точно сказано, кто и сколько именно должен
дать Суворову войск, какими способами ему содействовать. Может быть тут
сказалось влияние Н. И. Салтыкова, который далеко не был расположен к Суворову.
Вследствие зтого Репнин или под разными предлогами вовсе отказывал Суворову в
содействии, или исполнял его требования с задержками и только отчасти, т. е.
делал, что считал удобным и необходимым по ходу собственных операций в Литве.
Так в письме к Суворову из Несвижа от 14-го Сентября Репнин извещает, что
приказал Дерфельдену наступать к Гродно против Макрановского, а бригадиру
Дивову с Севрским пехотным полком и тремя эскадронами Херсонского легко-конного
полка идти в Брест в распоряжение Суворова; но отряд Львова из Пинска дать не
может вследствие внутреннего мятежа, равно там же оставил Глазенапа с
фанагорийским батальоном и остальными эскадронами Хер¬сонского легко-конного
полка 1).
Так как Суворов этими распоряжениями неудовлетворился и просил 16-го Сентября
у Репнина подкреплений, то последний от 19-го Сентября отвечал, что
Дерфельдена он послал не далее Гродно, что к Бресту от него отделить ничего
нельзя, да и находится Дерфельден отсюда далеко в ЗО милях (200 версть); мало
того, Репнин присовокуплял, что если Суворов двинется из Бреста далее, то
отпустил бы Дивова обратно к Пинску для охраны границ, ибо малый отряд
оставлять в Бресте действительно опасно 2).
Такое требование было уже совершенной нелепостью; так как не мог же Суворов при
дальнейшем наступлении оголять от войск г. Бреста, служивший ему
промежуточною базой.
Постепенно все свыкались с мыслью о необходимости признать полномочия Суворова,
сообразовать свои действия с тем, что он предпримет, удовлетворять до некоторой
степени его требования *), но все таки трение далеко не было уничтожено 2).
28-го Сентября Репнин извещает Суворова, что Ферзену приказано „соединиться
с нимь и быть в его повелениях 3);
28-го Сентября — что направил Дерфельдена в Гродно для разбития Вавржецкаго и
др. у Белостока 4); иаконец,
7-го Октября дает предписание Дерфельдену « .состоите ваше превосходительство
на настоящее время по военным действиям в точных повелениях Его Сиятельства
графа Александра Васильевича не выходя притом из под моего начальства, то по
внутренности корпуса вашего по прежнему ко мне относится изволите и меня всегда
рапортовать 1)а.
Такимь образом, наконец, командные отношения Суворова с соседними генералами
несколько установились, но только « несколько», они все еще не были подчинены
ему совсем; да и последнее предписание, 7-го Октября, Дерфельден получил,
когда события уже давно пошли полным ходом и нельзя было решать дела бумажным
порядком.
Много ушло у Суворова времени на борьбу с интригами 2).
Конечно, время продолжительной стоянки в Бре¬сте не пропало для Суворова
даром. Он собрал значительное количество запасов, мешков и подвод; комендантом
назначен полковник Федор Марков, а потом оставлен отряд войск под начальством
бригадира Дивова. Здесь у Суворова была заготовлена промежуточная база для
дальнейшего наступления 3).
Для связи с остальным базисом в Подолии была весьма основательно устроена
линия сообщений с этапами, на которых тоже собраны запасы и расположены
посты из войск.
В Луцке, например, пост состоял под начальством премьер-майора Чернышова.
В его обязанность входило делать частые разъезды кругом Луцка на тридцать
верст и далее; для этого служила часть Александрийскаго легко-конного полка.
На начальника поста возлагались и распоряжения административного характера,
например, сбор податей в том размере, как это было до вступления русских,
например, десятый грош, подымовое и королевские доходы !). -
В Деражне находилась обер-штер-кригс-коммисарская коммисия 2).
У Острога стоял „корпус" генера-майора графа Разумовского 3).
У Немирова — отряд Дунина.
Словом, Суворов имел совершено благоустроенный тыл. Положим, это сделано было
не им одним, - распоряжения румянцевского управления тоже играли тут роль; но
всетаки это нам показывает, что походы Суворова нельзя уподобить действиям
какого то наездника, как это стремятся сделать некоторые историки.
На ряду с устройством промежуточной базы и тыла шел, сбор сведений о
противнике и укреплениях Праги и Варшавы 4). Войскам производились ученья
по полками по два раза в день; а раз в несколько дней делалось общее ученье
всему отряду. Ученья продолжались не более 1,5 часа, но велись весьма живо.
Суворов сам командовал и учил, но никогда не сердился.
Пехота обучалась драться против конницы, ходить в штыки и действовать ими.
Конница училась рубке. Насипались правильные земляные укрепления, вооружались
пушками и получали по нескольку рот в гарнизон. Укрепления эти ночью
штурмовались 5). Так полководец готовил свои войска для предстоящих подвиговь.
А события шли своим чередом. Костюшко, видя, что Ферзен, после переправы через
Вислу, можеть соединиться с Суворовым, решился помешать этому соединению и
пошел вверх по правому берегу Вислы в то время, как Ферзен шел по левому.
Однако последнему при помощи весьма искусных маневров удалось переправиться
через Вислу 1) и на голову разбить Костюшко при замке Мацеёвицы 29-го Сентября.
Сам польский генералисимус был настигнут в лесу Харьковского легко-конного
полка корнетом Лысенко, который раза два полоснул его саблей, а казак ударил в
спину пикой 2).
Тяжело раненый Костюшко попал в плен 8).
Событие огромной важности 4).
Говорят, что будто Костюшко, падая с лошади, сказал: „Финиш Полоние1).
Теперь левый фланг Суворова был превосходно обеспечен разгромом поляков,
под Мацеёвицами. Что касается правого, то Репнин, не столько желая
удовлетворить требование Суворова, а в силу необходимости исполнить Высочайшее
повеление о наступлении до намеченной новой границы, приказал Дерфельдену
наступать по направлению на Белосток, который и был занят.
Узнав 4-го Октября о победе Ферзена 2), Суворов немедленно задумал исполнить
свой план движения на Прагу и приказал, именем Императрицы 3). Идти для
соединения с ним, как Дерфельдену, так и Ферзену. Последний тотчас подчинился
этому требованию, так как до него уже дошло от Репнина предписание о подчинении
Суворову; Дерфельден же перед тем получил приказание Репнина — расположиться на
зимние квартиры, а предписания от 7-го Октября о подчинении Суворову еще не
получаль 4).
Явились два приказания, взаимно противоположные: одно походило от прямого
начальника (Репнина), а другое от ближайшего на театре войны старшего
генерала дано именем Императрицы, да и вполне согласовывалось с обстановкой.
Несомненно. что осторожный Дерфельден исполнил бы приказание Репнина,
но у него был пылкий начальник авангарда, молодой генерал-майор граф
Валериан Зубов, который советовал идти на зов Суворова и обещал, в случае
каких либо недоразумений, обелить Дерфельдена в Петербурге. Совет брата
известнейшего Платона Зубова подействовал. Дер¬фельден пошел на соединение
с Суворовым 1).
Суворов уже решил все относительно движения к Праге, большинство распюряжений
было сделано 2), и всетаки 6 Октября накануне выступления, он собирает
военный совет, на котором присутствовали не только генералы, но также полковые
и батальонные ко¬мандиры, в числе 21 человек.
Что же, Суворов нуждался в совете своих подчиненных? Конечно, нет, ибо он
мог всегда сам дать им таковой. Желал ли он прикриться постановлением
воевного совета, чтобы снять с себя ответственность в случае неудачи? Что было
бы не согласно с характером полководца, отличавшегося всегда скорее избытком
гражданского мужества. чем его недостатком, Нет, онь хотел пере¬лить принятое
им самим решение в своих помощников, опытных и энергичных, но недостаточно еще
проникнутых мнслью о необходимости наступления к Варшаве.
Кроме того, употребляя все средства, чтобы притянуть соседние войска к
совместным действиям, Суворов, без сомнения, хотел повлиять на них и решением
военного совета; наконец, в силу воинского устава он обязан был собрать военный
советь *). После самых коротких совещаний испьгганные в боях сподвижники
Суворова постановили следующее опредиление:
„На основании воинского устава, главы 10-й, в собрании генералитета,
полковых и батальонных начальников положено: пользуясь победою при замке
Мушковском (Маціовицы) выступить корпусу для покушения на Варшаву. Оставить
для закрытия Бреста как при нем вагенбурга и провиантских магазинов при
бригадире Дивове Севский пехотный полк, три эскадрона Херсонского легко-
конного полка и 250 казаков. Очистить от неприятеля край в сторону Бельска.
Взять с собой провианта по 1-ое Ноября; поставить коммисию в Бресте для
доставления оного впредь к войскам из собираемого с земли. Ежели неприятель,
обретающийся в округе Бельска, между тем, от генерал-поручика Дерфельдена
разбит будет и уйдет к Варшаве, или без сего, то учинить, идти корпусу прямо на
Янов, Венгров, Станиславов, потом соединиться с корпусом генерал-поручика
барона Ферзена в Минске 2), которому туда прибыть велено; также там-же с
корпусом генерал-поручика Дерфельдена. Просить австрийского генерала
Гарнанкурта, чтобы он протянул цепь до Лукова для соединения отсюда с нашей,
а оттуда до Вислы, против реки Пилица к прусскому там за Вислою кордону.
Тоже писать к прусскому генералу Латорфу, находящемуся в 0патове, о содействии
вообще прусских войск в покушении на Варшаву. Первое стремление наше должно
быть на Прагу, и по достижении оного места, стараться сжечь мост через Вислу.
Потом перейти против Вильянова или иного места за Вислу, оставя при Праге
генераль-поручика Дерфельдена с отрядом до 6.000, или по обстоятельствам для
дальних покушений на Варшаву, Но ежели генерал-поручик Дерфельден с его
корпусом по каким-либо причинам не прибудет, или паче прусские войска в
довольном количестве содействовать не будут, то расположиться войскам по
правому берегу Висли. А когда позади расположения весь провиант и фураж выбран
будет, то для лучшего спокойствия войск, сблизиться для винтер-квартир пока к
Брежесцю, Радзину и округе 1)а.
В зтом определении развит весь план предстоявшей операций.
Сначала поставлена цель - покушение на Варшаву, предмет действий, имевший в то
время решающее значение. Затем слдуют заботы об обезпечении Бреста, который
должен служить базою не только теперь во время наступления, но и потом, когда
Варшава еще не будет взята, а местные средства истощатся.
Меры для обезпечения операционной линии (собственно с правого фланга, так
как с левого она была обеспечена победою Ферзена и движением его отряда,
в чем Суворов не сомневался) выражаются в стремлении очистить от неприятеля
местность между Брестом Бельском. Наступлением Дерфельдена от Белостока
цель эта достигалась естественным образом, но Суворов не был вполне убежден,—-
захочет ли Дерфельден исполнить его приказ, не удержит ли его Репнин, а потому
и решается сам вьшолнить эту задачу, причем жертвует даже вьигрышем времени при
движении прямой дорогой к Вар¬шаве; на Венгров и выбирает кружную на Бельск.
5-го Октября он прямо ІІишет Румянцеву:
,к сожалнию, вместо прямой дороги на Венгров, я должень взять кружной марш
на Бельск, для боя с Макрановским, чтобы не дать ему моего крыла,
обеспечить Брест и очистить Литву *).
Вь таком уклонении от прямого направления мы видим повторение того же
маневра и с той же целью, который был совершен Суворовым при движении от
Выжвын не прямо на Брест, а кружным путем через Кобрин.
Далее мы видим заботы о сосредоточении возможно больших сил к решительному
пункту в решительную минуту: не только имется в виду присоединить корпуса
Ферзена и Дерфельдена, но даже воспользоваться союзниками—австрийцы прикроют
левьй фланг, а от пруссаков просится прямое содействие. Вряд ли Суворов
рассчитывал на это содействие; справед¬ливо писал Салтыков Репнину
от 24-го Сентября:
„союзники наши как козьи рога в мех не лезут 2)"; ну, а попытку получить
помощь от пруссаков отчего же было и не сделать.
На основании распоряжений Оуворова три корпуса (Дерфельдена, Суворова и
Ферзена) концентрически дви¬нулись теперь к Варшаве.
Против Дерфельдена действовала литовская армия (11 - 15 тысяч.) Макрановскаго 8),
Сам он с большею половиною войск стоял у Бельска, а Варжецкий, тоже почти с
половиною, занимал впереди, как бы в виде авангарда правый берег Нарева.
Потесненый Дерфельденом от Белостока главнокомандующий литовской армией
недоумевал, что ему следовало предпринять дальше, ибо по предположению он
должен был совместно с Костюшко атаковать Суворова в Бресте с двух сторон,
а приказаний и даже никаких сообщений от Костошко не было 1).
Скоро для него все разьяснилось: он узнал о битве при Мацейовицах и её
результатах, литовской армии приказано отступить к Варшаве для защиты столицы.
Из Бельска Макрановскому ближайший путь был на Гранно, Соколов, Венгров и
Станиславов. Но тут пришлось бы совершать фланговый марш в сравнительно
близком расстоянии от Суворова, а потому Макрановский пошел на Брянск, Андреев
(9-го Октября) к Вышкову (12-го Октбря), прикрываясь от опасного врага на
большей части пути рекой Западный Буг *)
Для преследования поляков Дерфельден выступил из Заблудова 8-го Октября 2),
переправился черезь Нарев у деревни Плески 3) и пошел за неприятелем на
Бельск, Брянск, к Броку на Буге, а подоспевший Апшеронский полк направил по
кратчайшему пути от Белостока на Гранно, Соколова к Венгрову, чем может быть
хотел достигнуть связи с Суворовым 4).
Догнать Макрановского Дерфельдену не удалось; он имел только несколько
стычек с его аррьергардом, из которых,. одна, у Попкова на Буге 15-го Октября,
была особенно упорна; здесь ядром оторвало ногу на¬чальнику авангарда графу
Валериану Зубову 5).
18-го Октября Дерфельден достиг д. Непорента и готовился присоединиться к Суворову 6).
Суворовь от Бреста не пошел на Бельск, как задумывал раньше. В самом деле
прямая дорога на Бельск при операции против Макрановского не вела к
решительному результату, ибо польский генерал легко мог отступить и избегнуть удара.
Оставив в Бресте небольшой отряд бригадира Дивова, Суворовь с 8000 чел.
выступил 7 Октября на Янов вдол реки Западный Буг.
Это направление угрожало пути отступления Макрановского на Варшаву.
В Янове Суворов узнал, что Макрановского в Бельске уже нет.
Тогда русский отряд быстро продвинулся еще на 20 верст вперед, но получил
известие, что Макрановский уже проскользнул по направлению к Вар¬шаве, и что
одна из его колонн направилась к Станиславову, Суворов послал Ферзену
приказание, когда дойдет согласно с прежним распоряжением до Минска, то, не
останавливаясь, двигаться на Станиславов, прибыть туда к 13 Октября и там
дожидаться. .Ферзен не мог прибыть к назначенному сроку и донес, что на сутки
вынужден запоздать, Дерфельден тоже был еще далеко. Поэтому Суворов
замедлил несколько своё движение, давая им время сблизиться с ним, и через
Соколов пришел к Венгрову. Здесь захваченные казаками пленные показали, что
Макрановский еще не дошел до Варшавы и должен быть недалеко.
По весьма худой песчаной дороге Суворов прибыл в Станиславов 14 октября утром,
а перед тем только что пришел туда и Фврзвн с 11 т. человек1).
В Станиславове получены сведения, что сильний отряд поляков стоит в Окуневе,
а другой такой же в д. Кобылке, Суворов усилил свой корпус (т. е. дивизию
П. Потемкина) частью кавалерии Ферзена и с приближением ночи выступил к
Кобылке, а Ферзену приказал в тоже время идти на Окунев. Последний находился
на прямой дороге с востока из Станиславова к Варшаве, а через Кобылку вели к
Варшаве до¬роги с северо-востока, откуда должен быль прибыть Дерфельден,
14 октября русские находились в двух группах (Ферзен и Суворов в Станиславове,
а Дерфельден близ Вышкова на Буге), удаленных одна от другой на ЗО верст и
разделенных весьма пересеченным, закрытым, болотисто-лесистым пространством.
От Варшавы эти группы находились всего в 30 - 40 верстах.
15 октября они разделились на 3 части: Ферзен у Окунева, Суворовь у Кобылки и
Дерфельден у Попкова. Ясно, что поляки, действуя из Варшавы, как из центра, по
внутренним операционным линиям могли разбивать противника по частям. Но
для отого нужны были друтие войска, другие предводители, Мацйовицкий
разгром, плен обожаемого Костюшко, так сильно подействовавшие на упадок духа
поляков, неспособность польской конницы драться в спешенном строе и
недостаточная подготовка польской пехоты в тактическом отношении, наконец,
имя Суворова, - все это парализовало возможность активности со стороны его
противников. Самое решительное наступление, не дающее опомниться
впечатлительному врагу, неудержимая внезапная атака, не взирая на число
поляков, - вот был наилучший способ действий русских при обстановке того
периода кампании.
Так Суворов и поступил; только с этой точки зрения и может быть оправдан его
весьма рисковаными, при нормальных обстоятельствах марш к Праге тремя
разрозненными отрядами, без связи между собою. Но с таким противником, как
поляки в то время, можно было все себе позволить.
Ферзен никого не нашел в Окуневе, а Суворовь нагнал при Кобылке одну из
колонн Макрановскаго, бывшую под начальством генерала Майена. Майен счел
за лучшее при самом начале боя покинуть свой отряд и уехать в Варшаву;
Поляки (больше 4-х тысячи) оста¬лись под начальством Бышевского – генерал-адьютанта польского короля.
Суворовь не смотря на болотистую, пересеченную местность атаковал поляков
15-го октября, в шестом часу утра одной конницей, дравшейся преимущественно
пешком; только два батальона егерей успели принять участие в конце боя.
Особенно замечателен удар в палаши и сабли спешенных 4-х ескадронов,
Мариупольского легко-конного полка и 2-х эскадронов Глуховских карабинер.
Это было сделано так удачно, что Суворов впоследстви говорил одному
французскому эмигранту, вступившему на русскую службу:
„ Если бы ты был при Кобылке, ты бы увидел то, чего и я никогда не видал"
. Всего в деле приняло участие до 4-х тысяч суворовских войск.
Победа была полная: почти весь польский отряд был уничтожен, 1078 чел. взято
в плен, в томь числе раненый генерал Быппевский, взята вся неприятельская
артиллерия (9 пушек) и единственное знамя отряда.
Потеря русских показана в 153 чел. убитых и раненых; может быть эта цифра
несколько и уменьшена против действительной.
Ферзен, не обнаружив неприятеля в Окуневе, послал еще 14-го октября к
Кобылке на поддержку Суворова три полка (они пришли после боя), а потом
присоединился и сам с остальным отрядом. Дерфельден переправлялся через Буг
и был не далеко1).
И так, на основании глубокого понимания обстановки при помощи своей ни перед
чем не останавливающейся энергии и сочувствия Императрицы и Румянцева, Суворов
поборол интриги и препятствия, сам образовал себе армию, с которой и приступил
к исполнению своего плана,
14 октября в Станиславов соединился с Ферзеном, а 15-го нанес жестокое
поражение под Кобылкой в полупереходе от Праги отряду генерала Бышевского.
Казалось бы, пользуясь впечатлением последних побед, отсутствием Костюшко,
упадком духа у поляков, следовало немедленно бросаться на Прагу и захватить
ее штурмом, ворвавшись, так сказать на плечах противника* Между тем
Суворов остается в лагере под Кобылкою с 15-го по 22-е октября. Почему
произошла опять задержка? А потому, что ста¬рый полководець хорошо понимал
невозможность лезть с голыми руками на укрепления, обороняемые хотя и не
лучшими войсками, но защищающими родной очаг. Надо было дождаться
присоединения Дерфельдена и заняться тщательной подготовкой штурма укреплений,
одного из труднейших военных предприятий.
* * * * *
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ