Вообще-то ее звали как-то иначе, но она не могла вспомнить точно, как. На фабрике, где она родилась, ей, конечно, дали имя, но какое-то длинное и скучное, вроде «Изделие № 1832. Нож кухонный, специализированный, щелевой. Для чистки овощей и фруктов. ТУ 137-55». Ну, или что-то еще вроде этого. Она была невелика, но стройна и красива. Нержавеющее лезвие в виде длинного желобка сверкало полировкой, точеная деревянная ручка с тонкой талией была отшлифована так, что не было ни единой занозы, колечко из нержавеющей проволочки, вставленное в торец ручки, тоже было очень аккуратным. На фабричном складе было еще много ее родственниц, и все они походили друг на друга, но все же были разными, потому что, во- первых, имели деревянные ручки, выточенные из прочного бука, а во-вторых – штамповка-штамповкой, а точили их каждую в отдельности.
В магазине, куда ее привезли, ее повесили вместе с разными ножами, изготовленными на той же фабрике, на деревянную резную доску с крючками. Ножей было 7, самого разного вида и размера. И еще пониже ножей висел штопор.
Хотя такой набор стоил не дешево, но так был красив, что пробыл в магазине недолго. И теперь она обосновалась на кухне, среди разной утвари. Но не лежала в какой-то там тумбочке, а висела на самом видном месте, над раковиной, вместе со своими родственниками, ножами. Но – странное дело! Ни хозяйка, ни хозяин, ни двое их сыновей никогда не брали ее в руки. Все ножи, и даже штопор, постепенно старели. Штопор погнулся, и у него сломалась ручка. А ножи все еще служили, но их лезвия от многоразовой заточки постепенно теряли форму, делались все уже, а ручки из светло-коричневых становились какими-то темно-бордовыми. А она была все такой же. Поначалу, в первые годы, она обижалась: «Как же так? Неужели Я никому не нужна?». Потом привыкла. Висела на своем месте и наблюдала, наблюдала… Младший сын надолго куда-то исчезал, а однажды вообще исчез. Хозяин и хозяйка становились постепенно все грустнее. Все реже на кухне звучали веселые голоса. Новые люди, которых хозяева называли «гостями», перестали приходить в эту квартиру, и все меньше и меньше готовилось разных вкусных блюд. А однажды ушел и не вернулся в кухню хозяин. За кухонным столом говорили о смерти. Она не знала ничего про «смерть», но поняла, что это что-то такое: если случится, то – навсегда. Старший сын тоже часто надолго исчезал, но всегда возвращался. Звали его Анатолием.
И однажды случилось чудо! Анатолий, который давно уже не выглядел молодым пареньком, каким она его помнила, снял ее с крючка! Повертел в руках, и… стал чистить ею картошку! Как же она радовалась, что ее хвалят за острое лезвие и тонкую работу! Ведь картофельная кожура выходила из-под нее ровная и тонкая, как бумага. И морковку тоже ею стали чистить. И тоже хвалили за результат. И имя новое дали: «Картофелечистка». Она не совсем понимала, почему именно «картофеле», но это было не важно. Важно, что – «чистка»! Значит, она всю жизнь должна была наводить чистоту, а это – такое благородное занятие! Теперь она стала считать Анатолия своим полноправным хозяином.
А потом ее стали брать с собой в «походы». И это тоже ей очень нравилось. Еще бы! Вместо привычной, но такой скучной кухни она каждый раз оказывалась в новом месте. И всегда вокруг было так красиво! Вместо шипения газовой плиты весело трещал костер, и люди возле костра всегда говорили о чем-нибудь или пели песни. Правда, один раз какой-то морщинистый и бородатый стал упрекать ее хозяина в том, что он берет с собой в поход лишний груз. Но Анатолий улыбнулся и предложил устроить соревнование: ты чисть картошку ножом, а я – вот этой штукой. Посмотрим, кто справится быстрее и у кого кожура будет меньше весить? Конечно, они с Анатолием выиграли! Еще бы! Она так старалась, так старалась!
Шло время. И она стала стариться. Деревянная ручка расшаталась, и стала слетать с лезвия. Проволочное колечко, за которое ее вешали на крючок, тоже стало плохо держаться. Но хозяин точил, чинил, и она снова могла работать, как новенькая. А когда ручка совсем сломалась, ее не выбросили. Теперь она снова только висит на крючке и наблюдает, наблюдает…
Только рядом с ней появилась двоюродная сестра, с пластмассовой ручкой и двусторонним лезвием. Но новенькая никогда так и не научилась снимать такую тонюсенькую кожуру, какую умела делать старая картофелечистка.
Эх, молодежь!