То, что кобыла была с норовом, народ во всей ближайшей округе об этом был осведомлён. Но так как она была статной, видной и упитанной, то её охотно приобретали, и каждый следующий покупатель втайне думал, что сможет укротить её необузданную натуру. А что она была обидчивой и не в меру злопамятной, то об этом мало кто догадывался.
Намаявшись вдоволь от её выкрутасов, очередной хозяин вел кобылу на базар и, торгуясь для вида, чтобы не спугнуть покупателя, сплавлял её очередному горе оптимисту. А местному забулдыге она попала вообще походя. В тот день он, впрочем, как и всегда был в хорошем подпитии и приобрёл её, позарясь на низкую цену и залихватское ржание.
Поначалу кобыла исподволь присматривалась к своему новому хозяину. По утрам, после очередного перепоя он был зол и непредсказуем. Чтобы вовремя покормить лошадь, такого у него и в мыслях не было. Его душа была озабочена лишь одним, чем и как заглушить мучительные позывы. После опохмелки он становился добрее, и кобыле наконец-то перепадала горсть овса. А ежели, не ровен час, хозяину не удавалось вовремя хотя бы притушить выворачивающие позывы, то кобыла могла до самого вечера оставаться без маковой росинки. На её возмущённое ржание пропойца отвечал лишь остервенелыми побоями.
Трезвым хозяин домой редко возвращался и часто пьяным засыпал в телеге. Кобыле поневоле пришлось досконально изучить дорогу к его хибаре, и она добросовестно доставляла его на ночлег. Мудрое животное не только освоила все хитросплетения просёлочных перепутий, но и через речушку, прекрасно ориентируясь, находила брод.
И как-то так получилось, что в тот злополучный день пьянчужка долго не мог опохмелиться и со злости исхлестал лошадь до исступления. Наконец-то поправив своё муторное состояние, забулдыга завалился в телегу и под её мерное покачивание уснул.
Обычно пересекая брод, хозяин сидел на облучке и мог замочить только ноги. На сей же раз он - мертвецки пьяный лежал на дне телеги. А после ночного ливня до этого тихая речушка в одночасье превратилась в бурлящее неистовство.
Кобыла, достигнув середины реки, вдруг остановилась. Повернув свою изувеченную морду в сторону телеги, она отрешённо наблюдала, как вода мгновенно накрыла с головой её злобного обидчика.
Когда затихли конвульсии, она лихо заржала, одним рывком вытащила телегу на берег и весёлой трусцой припустила к лачуге.
Так что кобыла она и есть кобыла, и неважно, какого роду, племени.