Стемнело. Иван стоял в темноте своей комнаты и курил в распахнутое окно. Лена не любила, когда он так курил, в комнате, постоянно выгоняла его на балкон и требовала плотно закрыть дверь кухни и открыть лоджию. Считала запах табака, въевшийся с мебель и ковры отвратительным, признаком старости квартиры.
Обоснованность требований Иван понял только тогда, когда однажды забрел к разведенному другу, который курил в квартире везде, где хотел-тяжелый, горьковатый запах сразу ударил в нос. Как будто тонны старья лежат и совершенно нет свежего воздуха. Больше этой проблемы в их семье не было.
Сейчас же Ивану не спалось и он встал к окну позволив себе эту вольность — не хотел шлепать на кухню. Поймал себя на мысли, что очень хотелось бы услышать Ленкино сонное бурчание:
-Ваня, ну как не стыдно? Я же просила тебя...
Он бы поспешно потушил сигарету отмахивая остатки дыма в сторону окна и примирительно сказал:
-Ленок, я совсем чуть-чуть, да точно тебе говорю, не успеет состариться наша квартира, не успеет.
Но бурчать в их с сыном доме некому. Спустя столько лет и пережитых событий после смерти Лены он, наконец, смог вспоминать светлые дни своей семейной жизни без щемящей, острой боли в груди, а с болью немного утихшей, но тянущей.
Уличный фонарь нагло светил в окно, прокладывал дорожку из света на полу. Иногда, в минуты сильного чувства одиночества, Иван разговаривал с ним. Называл его Приятель и считал, что тот так же одинок, как и он, поэтому заглядывает бесцеремонно в чужие окна.
-Ну что, Приятель, тоже не спится?- кивнул Фонарю мужчина с сигаретой в руках.
-Я же сова, ты знаешь- улыбнулся Фонарь- днем сплю, ночью бодрствую.
-Даа, знаю- Иван затянулся, сладко выпуская дым из ноздрей.
-И как? Нравится тебе такая жизнь?-Иван облокотился на подоконник и вдохнул бодрящий, влажный воздух.
-Мне трудно судить, я не знаю другой жизни-вздохнул Фонарь- но заглядывая в твое окно, я думаю, что хотел бы другой жизни, счастливой, свободной... чтобы я мог подойти вон к той Лампочке в красивом стеклянном сарафане в красный горошек... она горит в окне этажом ниже...
-Понимаю...-снова выпустил дым собеседник Фонаря.
-Тоскливо тебе, да?- свет мигнул сочувственно.
-Да, тоскливо...-ответил ему мужчина.
-Понимаю...снова мигнул Фонарь-я же наблюдал много лет за тобой.
-И что?-усмехнулся Иван-как тебе моя жизнь?
-Разная у тебя она...зато жизнь...-Фонарь вздохнул-сейчас не так хороша, как десять лет назад, но зато намного лучше, чем два года назад, ты не находишь?
-Я об этом не думал...-Иван выпрямился- что ты имеешь ввиду, Приятель?
-Ты тоскуешь об утраченном счастье, негодуешь на жизнь, которая тебе кажется не справедливой...оплакиваешь потерю жены....
-Да...это так...
-Но не благодаришь ее за то, что твой сын остался жив...
-Ты не прав, Приятель, я благодарен...
-Благодарность -это не только слова, то есть совсем не слова... -Фонарь усмехнулся-это желание не просто существовать, это желание быть счастливым. Разве ты счастлив?
-А ты? Счастлив?-Иван огрызнулся и тряхнул головой.
-Ты умеешь кусаться- Фонарь пристально посмотрел на собеседника-Я иногда мечтаю о другой жизни, но в нее я хочу забрать то, что уже имею...Я люблю ту лампочку в ярком стеклянном сарафане и счастлив каждую ночь глядя на нее, иногда мы даже разговариваем...я хочу к ней, для меня она-будущее...А ты...
-А что я?
-Ты все еще живешь прошлым...тоска съедает тебя, открой свое сердце жизни и тогда воспоминания будут светлыми. Ты должен открыть дверь в другую, счастливую жизнь, где не будет Лены, а будут просто воспоминания о ней, сын и ты. Нельзя ждать того, кого уже нет...нельзя...
-Наверное ты прав, Приятель- кивнул Иван- наверное ты прав...
-Конечно прав, как же иначе- улыбнулся Фонарь-спокойной тебе ночи, Иван.
-Спокойной ночи, Приятель-Иван закрыл окно и задернул штору-он хотел не только тишины, но и темноты.
Иван еще долго не мог заснуть. Просто лежал с закрытыми глазами и прислушивался к себе. Так незаметно он заснул.
Кофе на плите призывно зашипел, выпуская шапку пены на поверхность турки и грозясь выплеснуть ее на плиту. Иван подскочил к плите и ухватил ее спасая утреннее настроение: он жутко не любил мыть посуду. Поставил ее на горячий песок в алюминиевой форме, которая раньше имела призвание выпекать кексы, а теперь сохраняет тепло его любимого напитка.
-Так-с, щепотку лимонного черного перца, совсем чуть-чуть соли- приговаривал он колдуя возле плиты.
Утро выходного дня. Иван любил его за неспешность и тишину. Димка еще спал, отец не спешил его будить:
-Приготовлю все и тогда разбужууу... Жу-жу-жуууу - напевал он себе под нос, настроение оказалось на редкость хорошим.
Конечно же он должен был быть благодарен за Димку. Кем бы он был сейчас без него? Подающим большие надежды алкоголиком? Да если бы не авария и тот случай с Димкой, когда он после больницы пробыл один в квартире больше суток? Что еще должно было произойти в его жизни, что бы его отрезвить?
Димка переменился, окреп, стал чаще улыбаться. Иван радовался этим переменам. Часть заслуги он, расправляя плечи и поднимая голову, отдавал себе, а другую часть — миниатюрной блондинке из бассейна.
Иван видел как Димка сдружился с ней. Она перенесла день тренировки и теперь все дни они занимались вместе, а не как раньше- всего один раз в неделю. Отдыхали в конце дорожки поджидая один другого и смеялись, покачиваясь в воде. Иван наблюдал за ними, его немного настораживала эта дружба: разница в возрасте очевидна и вообще...но... он видел как радостно Димке и решил пока не вмешиваться. Его устраивало, что эта дружба ограничена временем тренировок в бассейне и общением в соц.сети.
Ему необходимо было еще немного тишины и уединения.
Мужчина налил кофе в свою любимую чашку и сел за стол, он решил попозже разбудить Димку.
Ее зовут Лека. Странное имя. Сама она ему тоже казалась странной. Маленькая и легкая. Она сыну по плечо, он это заметил когда они стояли рядом возле входа в бассейн. У нее слишком яркие, голубые глаза. Иван даже решил, что она носит специальные цветные линзы. Светлые, непослушно-пушистые, как у ребенка, волосы. Однажды они с Димкой видели как она сушилась после тренировки: они взлетали и закручивались кудряшками, она их вытягивала расческой, отпускала- они снова взлетали. Димка улыбался, глядя на эту борьбу, Иван тоже-глядя на сына. И еще: она всегда улыбалась и со всеми здоровалась. Почему-то это его задевало, ему хотелось иногда ей нагрубить и посмотреть: перестанет она улыбаться или нет? В глубине души он точно знал: не перестанет, просто улыбка станет другого качества. Скорее всего она будет удивленной и растерянной... еще она пожмет плечами и тряхнет гривой волос и ничего не ответит. Странная женщина. Странная.
Продолжение http://www.proza.ru/2016/04/20/1165