На днях в одной дружеской компании зашел разговор о мистике в жизни. Я, в свою очередь, припомнила случай из времен, когда работала в Музее Булгакова.
Итак, идет обычное еженедельное оргсобрание нашего небольшого коллектива. Обсуждается вопрос: один из центральных телеканалов хочет снимать в музее документальный фильм о Булгакове. Представленный сценарий ужасен – и с литературоведческой точки зрения, и с исторической, что очевидно даже не искушенному булгаковеду. Дилемма такова – просить переписать сценарий (впрочем, надежды на реальное улучшение мало), либо отказать.
Неожиданно директор предлагает – а давайте спросим у самого Михаила Афанасьевича, согласен ли он, чтобы кто-то сидел за его столом, в его кресле и от его имени порол всякую чушь. (По сценарию именно так и происходило.) Я, признаться, удивилась – руководитель наш подобные разговоры никогда не поощряла. Существовала негласная установка: соседи, «Булгаковский Дом», – это коммерция и попса от литературы, эксплуатация обывательских чувств, «битвы экстрасенсов» и тому подобное, а наш государственный музей – академическая наука. И тут вдруг такая провокация в соседском духе.
Не успела она договорить, как вдруг – хотите верьте, хотите, нет, – за окном засверкала молния, при том что зима и закручивает сильнейшая метель с ветром! Такое редчайшее сочетание я в жизни своей не видала.
А через минуту вбегает наш смотритель Ирина с криком: «Часы пошли!»
Дело в том, что в одной из комнат «Нехорошей квартиры» висели настенные часы. Их специально не заводили, так как в музее была установлена настолько чувствительная охранная сигнализация, что реагировала на малейшие вибрации, даже на ход часов. А тут стрелки задвигались и часы сами собой заработали!
В общем, телевизионщикам отказали.