Штурм Праги А. В. Суворовым в 1794 году Глава 3
ГЛАВА III.
Поход Суворова от Немирова до Бреста.
Румянцев посылает Суворова на театр войны.
План Суворова.
Быстрый маршрут от Немирова до Ковеля.
Победы: 3-го Сентября при Дивине,
4-го Сентября при Кобрине,
6-го Сентября при Крупчицах и
8-го Сентября под Брестом.
Впечатление, произведенное этими победами на поляков;
Приказ Костюшко.
Решение о походе к Бресту.
Казалось бы знаменитого Суворова, отлично известного Екатерине, давно
следовало послать для усми¬рения Польши, но его не посылали под многими
предлогами.
Он командовал войсками во вновь присоединенных от Турции областях, (штаб в
Херсоне, а потом, в Немирове. И он должен был там оставаться на готове, на
случай объявления войны Турцией; вместе с тем на него была возложена
постройка новых крепостей, а затем обезоружение польских войск, нахо¬дившихся
в подчиненных ему областях, что и было Суворовым исполнено весьма спокойно
и успешно на пространстве от Киева до Каменец-Подольска 2).
Получая известия о событиях в Польше, полководец горел желанием
принять участие в борьбе и негодовал на своє положение, Вот его выражения,
рассеянные в письмах к разным лицам:
«..Я по дару Измаила, во тьме сидящий Тучков" (высший начальник инженерной
части в то время;
«..Я захребетный инженер и посему, как в горячке »;:
« Бога ради избавьте меня от крепостей, лучше бы я грамоты не знал,
напомните Турчанинову, я не инженер, а полевой солдат, не Тучков, а
знают меня Суворовым и зовут Рымникским";
« в непрестанной мечте, паки я не в Польше; там бы я в сорок дней кончил »;
Румянцеву он жалуется на „ томную праздность в которую невинно погружен
со времен славного штурма Измаила, и просит: « изведите меня из оной;
мог бы я препособить окончанию дел в Польще и поспеть к строению крепостей» 1)в.
Наконец, 1-го Августа Суворов окончил обезоружение польских войск.
а 7-го Румянцев взял на себя почин в отправке Суворова на театр войны и послал
ему предписание, в котором приказывалось:
„ сделать сильный отворот сему дерзкому неприятелю и так скоро, как возможно,
от стороны Бреста и ІІодляского и Троцкого воеводств...
- К сему назначению суть уже действительно два корпуса командированы
(Вуксгевдена и Маркова).... Ваше Сиятельство были всегда ужасом поляков и турок
и вы горите всякий раз равно нетерпением и ревностью, где только о службе речь
есть; а по моей ревности к лучшему оной, я должен всевечно желать, чтобы Ваше
сиятельство предводительство сих обоих корпусов только на сие время на себя
приняли, видя, что Ваше имя одно в предварительное извещение о вашем походе
подействует на дух неприятеля и тамошних обывателей больше, нежели многие
тысячи 2)л.
Несмотря на то, что Суворову давалось поручение второстепенное, а число
войск небольшое (да и то с оговорками, „только на сие время"), он схватился
за зтот случай, как за якорь спасения, конечно, надеясь придать своим
операциям другой размер.
Замечательно, что распоряжение Румянцева почти совпало с таковым же из
Петербурга, ибо того же 7-го Августа Императрица подписала на его имя
рескрипт, в котором приказывалось занять Брест, а далее, между прочим,
говорилось:
„утвердясь в Брест Литовском и укрепясь наинадлежайшим образом, надлежит
обратить все старания к составлению тут запасов провианта".,, для корпусов
Дерфельдена и Ферзева *).
Румянцовь переслал зтот рескрипт Суворову для исполнения, но „скоропостижного"
полководца уже не было в Немирове и рескрипт догнал его на походе. Обозначение
предела его наступления (Брест), выраженное в рескрипте, подействовало на
Суворова весьма неблагоприятно. Вероятно, во время пребывания в местечке
Варковичи он написал следующее:
„ Невежды петербургские не могут» дать правила российскому Нестору 2),
одни его повеления для меня святы... Мне погодить о себе публиковать,
чтобы остава¬лось в запасе нечто нечаяности до первого побиения, коли и
благословит Бог. Время драгоценней всего. Юлий Цезарь побеждал поспешностью.
Я терплю до двух суток для провианта, запасаясь им знатно на всякий случай.
Поспешать мне надлежит к стороне Бреста ежели между тем мятежники не
разбиты, но не для магазейн-вахтерства (какь прежде кондукторства); есть
младшие,..,. или оставить все 3).
Там мне прибавить войска, идти к Праге ]), где отрезать субсистенцию из
Литвы в Варшаву 2).
Эта записка представляет документ в высшей степени замечательный, В ней ясно
намечен весь план предстоящей войны: предметом действий сразу ставится
Варшава, гнездо революции, прежде всего намечается движение к Праге, чтобы
отрезать Вар¬шаву от Литвы и воспрепятствовать подвозу оттуда средств и
прибытию подкреплений. Из той же за¬писки видно, какое значение придавал
Суворов внезапности появления (нечаянности), и действительно, — она есть
лучший способ подготовки успеха. По этому поводу Суворов в своем катехизисе
(„Наука побеждать") выражается так:
„Неприятель не ждет; поёт и веселится; а ты из за гор высоких, из за лесов
дремучих, через топи и болота,, пади на него, как снег на голову. Ура! бей!
коли! руби! неприятель в половину побежден, не давай ему опомниться.
Гони, доканчивай! победа наша! у страха глаза велики" 3).
Марш Суворова был быстр. Из Немирова он выступил 14-го Августа 4)
с 4500 чел. и 10 орудиями; на пути присоединились отряды Вуксгеведена и
Маркова *), так что составилось около 11 тысяч с 16 орудиями.
Для обеспечения тыла в Немирове оставили генерала Дунина С 8 батальонами и
2 карабинерными полками 2).
22-го Августа Суворовгь прибыл в местечко Варковичи, т. е. в
9 переходов 1) прошел 270 верст 2), или по ЗО верст в сутки. -
Для оценки быстроты марша следует иметь в виду, что войска обыкновенно
при походных движениях в течение недели употребляют 5 дней на доход,
а 2 дня на отдых (днёвки); за норму считается 100 верст в неделю, т, е, на
прохождение 270 верст потребовалось бы 18—19 дней, вдвое более нежели
у Суворова.
Употребив 23 августа на починку обоза и печение хлеба, он выступил 24-го
из Варкович, сделал по весьма дурным дорогам в 5-ть переходов не меньше 125
верст 3) и достиг Ковеля 28-го Августа. Опять простояв 2 дня для исправления
обоза и заготовки продовольствия, русские тронулись в путь 31-го Авгу¬ста,
предшествуемые авангардом бригадира Исаева в 800 коней.
Люди были одеты в кителях, имели с собой плащи, но теплой одежды брать было
не приказано,— ее подвезли впоследствии, только 15-го Октября. В снаряжение
солдат входила запасная обувь, все необходимое для содержания себя в опрятности
и на 8 дней сухарей; таким образом, имея в виду действовать на театре войны
болотистом и лесистом, с дурными дорогами, Суворов постарался менее зависеть
от обозов. При полках имелись сухарные фуры с
8-ми-дневным провиантом, по две лазаретных кареты, патронные и палаточные ящики
и, сверх того, на каждую роту и эскадрон по одной офицерской повозке
и по одной артельной для котлов, круп и соли.
Поставщики евреи поставляли по дороге все необходимое.
Так как приходилось командовать сборным отрядом, некоторые части войск
еще не бывали под командой Суворова, то он с воспитательными целями
счел нужным разослать свой военный катехизис, который офицеры и унтер-офицеры
обязаны были знать наизусть, а рядовым приказано читать его ежедневно.
Дух войск действительно был превосходный. Например, помещики имений, лежавших
на пути, просили солдат в «залоги» для обеспечения себя от
мародеров или излишних поборов. Ежедневно приходилось оставлять „залогов"
от полка человек по восьми. Понятно, что этим людям предстояло беспечальное
житье, обставленное даже роскошью; но солдаты с горькою досадою расставались
с полками, негодуя, что им не придется принять участие в предстоявших победах
под начальством непобедимого Суворова, который уже в то время делался
легендарным народным героем 1), О прочной связи солдат того времени со своими
полками свидетельствует, например, тот факт, что люди, захваченные поляками в
Варшаве 6-го й 7-го Апреля и ушедшие из плена, являлись к начальству и хотели
снова служить только в своих полках; если их назначали в другие, то они бегали 2).
Походное движение обыкновенно совершалось таким порядком: впереди, верстах в
15-ти, шла конница с артиллерией; под прикрытием этого конного отряда
двигались артельные повозки с котлами для каши, дабы успеть приготовить пищу
для отряда на привале; пехота шла сзади; при ней обыкновенно ехал и сам
главнокомандующий, *)
Подъезжая то к одному полку, то к другому, он разговаривал с людьми, узнавал
старых солдат, бывавших с ним прежде в походах и сражениях, называл знакомцев
по именам, вспоминал различные эпизоды боевой жизни, шутил. Все это
производило сильное впечатление на войска, устанавливало прочную связь их с
полководцем, которого они боготворили, Суворов имел магическое влияние на
солдат. Понятно, насколько велико было огорчение того полка, мимо которого
„отец Александр Васильевич "проезжал не останавливаясь и не разговаривая,—
значит он был за что нибудь на полк недоволен, Если Суворов усматривал
беспорядок на походе, то проезжал, делая вид, что ничего не замечает, что будто
бы дремлет; но после призывал к себе полковника и премьер-майора и давал им
хороший нагоняй.
При дальнейшем движении от Ковеля вероятность встречи с противником была весьма
велика, а потому шли в тишине, без песен, музыки, даже без сигналов. При
остановке на ночлег, или вообще на отдых, отдавалось приказание: ,выступать,
как петух запоет". Когда приходило время выступления, то Суво¬ров, хлопнув
несколько раз в ладоши, пел петухом, и отряд, которому на изготовление
полагалось всего 15-т минут, выступал и продолжал марш. Такая странность
полководца обьяснялась желанием скрыть час выступления от поляков (солдат и
офицеров), бывших в русских полках и вообще избежать возможности передачи
сведений противнику, который в том крае имел много сочувствовавших делу
восстания 1).
Небольшой польский отряд (150— 200 чел.) занимал местечко Дивин, в 92 верстах
от Ковеля; на пути русских.
3-го Сентября казаки внезапно атаковали поляков, из которых спаслись весьма
немногие.
Пленные и жители показали, что верстах в 35-ти от Дивина, в Кобрине,
стоит передовой отряд (человек 400) польского корпуса Сераковского.
Генералы советовали Суворову произвести предварительно разведку, но хорошо
знав¬ший своего противника главнокомандующий не хотел терять времени, решил
постоянно пользоваться неожиданностью, а потому приказал лишь выкормить лошадей
и ночью же продолжать марш в Кобрин.
Казаки в 4 часа утра 4 Сентября застали поляков врасплох и одним ударом
порешили дело: люди с просонья засуетились, не успевали отвязывать лошадей от
коновязей, но обрубали поводья или убегали пешие, так что казакам досталось до
800 лошадей 1),
Если бы Суворов пришел часа на два позже, то он не застал бы уже противника в
Кобрине, так как Сироковский предполагал притянуть авангард к главным силам и
даже отдал о том приказание.
В Кобрине русские захватили польский провиантский магазин, с порядочным
запасом хлеба и овса, что было весьма на руку, ибо обозы еле тащились на
изнуренных от бездорожья лошадях 2).
Продвигаясь вперед, Суворов 6-го Сентября разбил часть сил (вероятно
авангард) корпуса Сираковского при монастыре Крупчицы, в 15 верстах от
Кобрина, причем поляки потеряли до 8 тысяч чел.; урон русских показывается
различно, от 800 до 700 человек *).
Бой окончился в шестом часу по полудни 2), но еще раньше Суворов послал
к Кобрину приказание — обозам с их прикрытием двинуться вперед, а ротным
повозкам ехать как можно скорее. Благодаря распоряжению старого опьггного
полководца, уже через час по окончании боя артельные повозки прибыли, и тотчас
начали готовить пищу усталым солдатам, сделавшим замечательный форсированный,
суворовский марш на огромном расстоянии и успешно закончившим упорный бой.
Это была первая серьезная встреча с поляками.
Суворов лично руководил боем. Быстро разъезжая на казачьей лошади, он был
везде, воодушевлял всех. Опытным своим оком он немедленно « замечал
малейший застой наших против силы неприятельской; мгновенно являлся тут;
несколько его слов:-—вперед! коли! руби! бей! не давай опомниться! — вливали
в воинов новую силу, удесятеряли храбрость, и неприятель грудами падал на
месте ».
После боя под Крупчицами полководец в первый раз за время по¬хода переменил на
себе белье. Объезжая войска, он благодарил за одержанную победу, в каждом
полку говорил речь, краткую, огненную, которая пронимала всю душу воина.
Офицеры и солдаты, столпившись, окружали его так тесно, что лошадь его не могла
повер¬нуться. Это он очень любил; этого даже требовал. Вечером он еще раз
объехал выстроенный к заре отряд, слез с лошади, и громко скомандовал:
„к заре!"
По прибытии на молитву, он снял каску и вытянувшись, громко и внятно прочел
вместо ,.0тче наш", молитву:
„Всемогущий Боже! Сподобившися святым Твоим промыслом достигнуть сего часа"..
Он побывал на перевязочном пункте, велел собрать жителей для погребения
трупов, собрать неприятельское оружие и немедленно переломать у ружей приклады,
а у сабель эфесы 1)
Не долго отдыхали победители, всего 8 часов, ибо уже в 2 часа по полуночи
7-го Сентября они двига¬лись к деревне Бульков, до которой было 21 верста;
здесь отдыхали 4 часа, а в пятом часу по полудни прибыли к деревне Трищин,
где и расположились скрытно всего в 5 верстах от Бреста, занятого поляками,
беспечность которых была настолько велика, что они обнаружили из всего отряда
лишь партию казаков 2).
На завтра предстоял бой с главными силами неприятеля, В это время на
подкрепление к Сираковскому подошел из Литвы отряд Макрановского:
всего собралось 6 тысяч регулярных и 10 тысяч косиньеров.
Русских было не более 9 тысяч.
Поляки заняли крепкую позицию за боло¬тами около Бреста.
8-го Сентября в 2 часа по полу¬ночи Суворов двинулся к Бресту, а на рассвете
атаковал поляков. Дело было кровавое; друг другу пощады не давали; бились
6 часов и преимущественно холодным оружием. Наконец, русские одержали полную
победу - поляки были разбиты на голову.
Из всего корпуса Сираковского осталось не более 1000 человек; пленных взято
около 500 чел. На огромное расстояние кругом Бреста поле было покрыто трупами.
Поляки потеряли всю артиллерию (28 орудий) и 2 знамени. Сам Сираковский
с некоторой частью пешей и конной гвардии убежал в Седльце.
Потери русских показаны в реляции 95 человек убитыми и 228 ранеными,
в том числе бригадир Поливанов; но кажется в действительности потери
были больше, определяют даже до 1000 чел. !).
Победа под Брестом произвела сильное впечатление на поляков. Сам Костюшко
первое время был в угнетенном состоянии духа. Еще недавно, в Августе он в
народном собрании ободрял народ речью, что в Сентябре турки объявят войну
России и „Суворов занят сим и в Польше быть не может" 2).
Затем, распустили слух что идет не знаменитый Суворов, а его однофамилец,
простой казачий генерал». После Бреста для всех стало ясно, какой именно
Суворов идет на Польщу. Овладев собою, Костюшко поспешил в Седльце, чтобы
ободрить войска, не дать распространиться панике. Расспросив о причинах
поражения, он нашел, что никто не виноват все сражались прекрасно, а несчастье
произошло от перевеса противника в числе. Для ободрения начальников Костюшко
наградил многих знаками отличия, придуманными им самим. Знаки состояли из
золотого кольца с надписью « своему защитнику ».
Не смотря на все меры Костюшко, дух сильно упал в польских войсках. Что
видно из приказа Костюшко в Гродно по Литовской армии, которую он теперь
отдал под начальство Макрановского и разделил на 2 дивизии:
одна — Ясинского, а другая Вавржецкого вместе с Гедройцем,
Вот приказ Костюшко, написанный вскоре после поражения под Брестом:
« Предостерегаю все войско; если кто будет его тревожить разговорами о том,
будто против москалей нельзя удержаться, или во время битвы станет кричать,
что москали у нас в тылу, москали нас отрезывают, и тому подобное, тот по
донесению командира будет тотчас заключен в оковы, отдан суду и, по
доказательству виновности, расстрелян »
Приказываю генералу Макрановскому, чтобы во время битвы часть пехоты с
артиллериею всегда стояла позади линии с пушками, заряженными картечью, из
которых будут стрелять в бегущих І). Всякий пусть знает, что идя вперед,
получает победу и славу, а подавая тыл, встречает срам и неминуемую смерть.
Если между служащими в войске есть такие, которые убеждены, что москалей
нельзя побить, люди, равнодушные к отечеству, свободе и славе, то пусть
зарание объявят об увольнении своем из службы. Мне больно, что я принужден
устанавливать такие строгие правила ».
Костюшко нашел нужным припомнить сотоварищам и благословенную в их памяти
зпоху польского разорения.
« Какие нибудь десятки ваших предков могли завоевать целое государство
Московское, при¬вести в оковах царей его, назначать москалям владык, а вы,
потомки тех же самых поляков, можете сомневаться в успехе борьбы за отечество,
свободу и дома ваши, за кровных и друзей, и считаете непобедимыми эти хищные
шайки, которые берут над вами верх только при вашей трусости,,2).
В Петербурге победы Суворова вызвали самую жи¬вую радость. Екатерина
пожаловала победителю дорогой алмазный бант к шляпе и три пушки из
числа отбитых у неприятеля 3); Румянцев благодарил Суворова и делал самую
лестную оценку его подвигов. Недоброжелатели должны были признать его успех 4).
Победоносное движение Суворова к Бресту имело весьма большое стратегическое
значение, Прежде всего, теперь русские занимали линию реки. Буг, как это было
повелено Императрицей в обеспечение приобретений по назревавшему третьему
разделу, захватив Брест.
Суворов становился на фланге польских отрядов, действовавших в Литве против
Репнина, и угрожал им возможностью отрезать связь с Польшей; облегчал Ферзену
отступление из Польши в Литву по более ко¬роткому пути и в будущем естественным
образом восстанавливал связь Ферзена с Репниным; наконец, подготовлял операцию
к Варшаве, должную решить войну. По словам графа Безбородько,
" Победа Суворова при Бресте сделала в Польской войне переворот " х).
Особенно замечателен выбор направления для марша от Ковеля, или лучше сказать
от Выжвы. Отсюда Суво¬ров мог бы двинуться к Бресту более прямым путем, но
тогда он подвергал бы опасности свой тыл, свои сообщения, со стороны отрядов
Сираковского и Макрановского, которые после неудач под Слонимом, собирались
в пространстве между Дивиным и Пружанами на операционном направлении
Брест - Пинск, для нападения на сей последний, что было хорошо известно как
Репнину, так и Суворову. Правда, он просил Репнина послать подчиненные ему
отряды из Пинска и других пунктов к Бресту себе на подкрепление и для
совместного очищения края от неприятельских партий, даже писал в этом смысле
непосредственно к начальникам этих частей войск. Но, не рассчитывая на
содействие Репнина, не выжидая движения вперед указанных отрядов, Суворов
сам выбирает насколько более кружное направление на Дивин и Кобрин с целью
нанести здесь удары неприятельским партиям (о них он имел сведения от шпионов)
и обеспечить таким образом свой тыл.
Если бы со стороны Репнина последовало распоряжение, согласное с просьбой
Суворова, то движением на Дивин и Кобрин он выходил к ним на соединение.
Словом, выбор направления сделан полководцем на основании глубокого
расчета и отлично соотнесен с обстановкой.
Что касается тактической стороны действий за время похода к Бресту, то они
запечатлены энергиею, отвагой, и соответствуют свойствам впечатлительного и
полурегулярного врага, отличаются необычайной быстротой, и широким применением
внезапности. Быстрота маршей уже была выяснена раньше, и
она являлась совершенно необходимой: — противник, хотя и знал о движении
Суворова, но не ожидал его столь быстрого прибытия, считал, что он находится
еще далеко, а по¬тому и был застигнут врасплох в нескольких боях. Нападения
Суворова были так быстры, что для достижения внезапности он даже жертвовал
сосредоточением своих сил и атаковал «с чем Бог послал». Так как приходилось
атаковать преимущественно в лесных и болотных дефиле, лобовая атака которых
редко сопровождается успехом и всегда сопряжена со значительными потерями, то
Суворов главный удар возлагает на обходные колонны, соединяя с фронтальным
нападением. Топи и болота, якобы непроходимые мало смущают полководца, отлично
знающего театр войны и свойства местности еще по предыдущим своим походам во
время войны с поляками в 1763—72 г. Зная вместе с тем, что именно можно
потребовать от его закаленных войск, он напрягает все усилия для
выполнения обхода, действующего ошеломляющим образом на хорошо
известного ему впечатлительного про¬тивника.
Из всех родов оружия Суворов извлекает то, что они могут дать, особенно
искусно применяет он конницу, которая действует и на конях, и пешком, и на
всякой местности, нанося врагу тяжкие удары.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ