ГЛАВА II.
Резня в Варшаве 6-го апреля 1794 г. и восстание в Литве.
Положение Игельстрона в Варшаве.
Резня 6-го апреля.
Отступление Игельстрома из Варшавы 8-го апреля.
Восстание в Вильнюсе, Гродно.
Силы противников.
Военные действия в Литве.
Вооружения поляков.
Военные действия в Польше,
Работа польских партизан.
Бой под Щекоцинами 26 мая.
Поражение Зайончека близ Холма 28 мая.
Сдача Кракова 3 июня.
Укрепление Варшавы.
Положение короля Станцслава-Августа.
Осада Варшавы.
Предположение Репнина о занятии зимних квартир.
Известие о победе Костюшко произвело сильное впечатление на варшавян, тем
более, что Ингельстром употребил полицейские меры, чтобы до населения не
доходили слухи о поражении русских: слухи все таки проникли, только приняли
баснословные, преувеличенные размеры.
В виду явноаго мятежного настроения обывателей и польских войск в Варшаве
генерал-квартирмейстер Пистор предложил Игельстрому захватить арсенал,
где, как было известно, поляки усиленно загото¬вляют боевые припасы, окружить
ночью и обезоружить полк Дзялинского и артиллерийский батальон,
отличавшиеся революционным духом. Игельстромь возражал:
„ Как можно. А союзный трактат с Польщею! Восстание начинает не республика,
а только некоторые лица; правительство республики высказалось против
Костюшко в своем манифесте; взять арсенал—зна¬чит начать неприятельские
действия против республики. Шаг этот будет сигналом к восстанию целого
города."
Игельстромь вполне полагался на великого гетмана коронного Ожаровского,
который головою ручался за верность гарнизона; Ожаровский смотрель на все
глазами Варшавского коменданта Циховского, а Циховский принадлежал к
заговорщикам 1).
- 16 -
Однако Игельстром стянул русские войска в город из окрестностей (всего было
до 8 тысяч чел,: 2 батальона, 1 эскадрон и 2—3 орудия в самом городе и 7
батальонов, 5 эскадронов и несколько орудий в предместьях); но расквартированы
части войск были раздроблено и в критическую минуту не могли оказать помощи
одна другой. В м. Карчев, вверх по Висле, был устроен вагенбург и магазин на
случай выступления войск из Варшавы 2).
Встревоженные нападением Мадалинскаго пруссаки послали к Варшаве
небольшой отряд под начальством генерала Вольки. Тогда Варшавский
магистрат просил Игельстрома не позволять пруссакам размещаться по
квартирам в городе. Русский главнокомандующий обещал исполнить зту просьбу,
если варшавяне будут вести себя спокойно; магистрат дал торжественное
обещание.
А между темь в 4 часа утра 6-го (17-го) апреля в Варшаве начался бунт.
Мещане, заранее вооруженные и руководимые Килинским, вместе с польскими
войсками бросились на русских. Хотя русские войска и успели взяться за оружие,
но разьединенные, лишенные общего руководства и под давлением численного
превосходства врагов (их было боее 20 тыс.) они погибали в узких улицах,
поражаемые из домов и не имея возможности по местным условиям воспользоваться
превосходством своим в военном деле. Ужасный шум распространился по городу:
набатный звон гудел во всех костелах, вистрелы, свист пуль, неистовые крики
убивающих: „до брони! бей москаля! кто в Бога верует, бей москаля! "вопли
умиравших, лай и вой собак.
- 17 -
Убивали не одних русских. Довольно было указать в толпе на кого угодно и
закричать, что он московского духа, - толпа расправлялась с ним, как и с
русским. Опьяненный кровью поляк не знал теперь предела своему неистовству;
довольно будет сказать, что 8-й батальон Киевского полка (человек 500)
находился в это время в церкви для приобщения св. Таине, ко¬нечно, был
безоружен. Повстанцы ворвались в храм и перерезали большую их часть 1).
Продержавшись 2 дня русские пробились из Варшавы: один отряд под начальством
генерал-майора Новицкого к югу, к Карчеву, а Игельстром
к д. Бабинцам, где соединился с пруссаками и отошел 9-го апреля к Закрочиму.
Узнав, что Новицкий ото¬шел уже к Рычиволу на Висле, Игельстром прикаказал ему
идти на Лович, где и собрал свой отряд, до 7 тысяч человек. Всего русские
потеряли около 4 тысяч человек, из них 1.764 чел. пленными 2).
Вслед за Польшею поднялась Литва. В Вильно командовал войсками генерал-майор
Арсеньев, человек малодушный и к тому подпавший под
влияние пани Володкевич. Важнейшие пункты в городе, замок, арсенал,
комиссариат занимались польскими войсками, как союзными, что, конечно,
облегчало действия мятежников. Руководителем заговора явился инженерный
полковник Ясинский, отважный фанатик, готовый на самые крайние меры, поклонник
французского террора 1).
12-го (24-го) апреля в половине первого ночи, раздался пушечный выстрел,
ударили в набат, забили в барабаны; город огласился криками:
„ до брони! до брони! " (К оружию, к оружию)
- 18 -
Заговорщики, соединившись с толпами жителей, бросились на спящих русских солдат
и частью перебили их, а частью (до 1.000 чел) с их
генералом и офицерами были захвачены в плен. Только артиллерийскому
майору Тучкову удалось на окраине города, на Погулянке, сосредоточить при
своем артиллерийском парке несколько пехотных рот и команду
казаков (а считая денщиков и разного звания русских людей - до 2.200 чел,).
Тучков бомбардировкой зажег город. Поляки пытались атаковать русский
отряд, но безуспешно.
Тогда они вынудили Арсеньева написать Тучкову записку следующего содержания:
«Я арестован. Жизнь моя в опасности; не затевайте с поляками никакого
дела. »
Храбрый майор отвечал:
« Я не дам себя арестовать полякам. Честь и жизнь мою буду защищать до
последней капли крови. Но я один, а все штаб и обер-офицеры и нижние чины,
которыми я имею честь начальствовать, одного со мною мнения ".
Записку подписали Тучков и все офицеры, несколько унтер-офицеров и
трое грамотных рядовых.
Однако положение Тучкова было трудное он начал приготовляться
к отступлению. За недостатком хомутов для запряжки артиллерийских лошадей
применили свернутые и связанные в виде клещей солдатские плащи. Ночью,
запалив на месте расположения своих войск побольше костров, чтобы обма¬нуть
неприятеля, Тучков двинулся по направлению на Гродно.
- 19 -
На утро поляки начали преследование под командой полковника Гедройца,
но Тучков отбился и благополучно прибыл в Гродно на соединение с
отрядом генерал-майора князя Цицианова.
В Гродно поляки тоже намеревались произвести резню; но командовавший там
войсками генерал-майор князь Цицианов, своевременно узнав о
грозившей опасности, вывел войска за город и обьявил, что если жители не
успокоятся, то он откроет артиллерийский огонь и разрушит дома. Жители
успокоились. Однако вследствие потери нами Вильно и вследствие
приказания старших начальников Цицианову пришлось оставить (25 Апреля)
Гродно и отойти к русской границе.
Перед оставлением Гродно Цицианов успел взять с этого города контрибуцию
в 101.552 руб,, некоторое количество сукна и до 500 штук разного оружия *).
Подробные известия о резне в Варшаве привез в Петербург 20-го Апреля граф
Николай Зубов распространивший своими преувеличенными рассказами порядочную
панику в правительственных сферах 2)
Собравшийся государственный совет решил поставить главною целью военных
действий обеспечение нашей западной границы, а для того и стараться вблизи неё
сосредоточить уцелевшие войска.
Главнокомандующим всеми войсками в Польше и Литве назначен (еще 20 Апреля)
генерал-аншеф князь Репнин 3), которому однако указано местопребывание в Риге,
дабы оттуда он лучше мог удержать Курляндию от восстания,
- 20 -
и только 28-го июня разрешили переехать, на театр войны, да и то только в
Несвиж;1). Распоряжение странное, ибо конечно главнокомандующий должен
находиться на самом театре войны, а не управлять ею издалека. Игельстром
отзывался от своего поста, а начальство над его отрядом должен, был принять
генерал-поручик барон Ферзен с подчинением Репнину 2).
На Волыни, в Подолии и вообще на юге главное начальство возложено на
фельдмаршала гр, Румянцева - Задунайского. Он должен был обеспечивать вверенное
ему пространство от нападений поляков и вместе с тем быть готовым на случай
войны с Турцией.
Вместо того, чтобы предоставить главнокомандующему полную свободу действий
сообразно с обстановкой, граф Н. И. Салтыков, исполнявший должность
президента военной коллегии, принял на себя общее руководство операциями на
театре войны ..из Петербурга!
Силы сторон представлялись в следующем числе
У Русских:
1) под личным начальством князя Репнина 28—25 тысяч и 56 орудий полевой
артиллерии сосредоточивались вь Литве 4) на границе от Риги на Дриссу
до Пинска.
2) Корпус Дерфельдена 19 тысяч и 80 орудий приказано было виделить
в распоряжение Реп¬нина из войск, находившихся на юге 5.
Дерфельден уже следовал к Владимиру Волынскому -
- 21 -
3) Корпус Ферзена 12—18 тысяч в Краковском и Сандомирском
воеводствах действовал, в сущности, независимо от Репнина*.
4) Прусский корпус под начальством сначала генерал-лейтенанта Фаврата,
а потом под личным предводительством короля Фридриха-Вильгельма II;
по условию пруссаки должны были выставить 40 тысяч., а на самом деле
едвали их вступило 10 тысяч 2)
Всего выходит 64—67 тысяч. Надо иметь в виду еще войска (50 тысяч)
генерал-аншефа графа Суворова-Рымникского, бывшие в подчинении у Румянцева
и расположенные по р. Южный Буг, по берегу Черного моря и в Крыму; из них
часть тоже могла быть дви¬нута для борьбы с поляками 8).
Силы поляков трудно поддаются учету, ибо во время восстания не могло быть и
речи о правильной организации отрядов; в зависимости от числа вооруженных
жителей, ополчения, цифры сильно колеблятся. Весьма часто общая
численность доходила до 70 тысяч и даже более.
Кориус Костюшко можно считать в 20 - 25 тысяч;
ген. Заончека тоже около 20 тысяч в Люблинском воеводстве;
Ясинскаго 6 тысяч близ Гродно,
Грабовскаго 12 тысяч близ Вильно;
остальные в разных частях Польши.
Таким образом, собственно в Литве было около 18 тысяч поляков
против 23 - 25 тысяч русских регулярных войск князя Репнина 4)*
Операции в Литве до начала Сентября отличаются бессвязной борьбой с
сильными партиями польских партизан. Частные успехи русских войск,
- 22 -
вследствие несообразности общего плана, вели только к утомлению людей
и не имели влияния на исход кампа¬нии. Как выразился граф. Н. И. Салтыков
в письме к Румянцеву от 17-го Августа:
„ Повсюду мы бьем и гоняем, а из того ничего не выходит; как то уже в
некоторых местах случилось, что по разбитии называемых скопищ вместо
чтобы таковые происшествия нас подвигали вперед, мы должны назад
оборачиваться к защите собственно себя...," *)
Следовало бы заняв край войсками и воспрепятствовав таким образом
распространению восстания и действия польских партизан, устремиться с
сильным сосредоточением отрядов на главные опорные пункты поляков и
наступлением решить войну.
Между тем Репнин раздроблял свои силы и действовал без системы.
Поляки же хорошо усвоили себе приемы партизанской войны.
Шляхетские партии с толпами насильно привлеченных к восстанию жителей
устремились на русскую границу*
При наступлении на них горсти регулярных войск , они быстро отступали,
скрываясь в лесах, а затем, по миновании непосредственной опасности,
снова появлялись. Коронные польские войска поддерживали партизан 2).
Имея в виду третий раздел Польши, Репнину приказано было двинуться вперед и
занять намеченную новую границу по Неману и Западному Бугу 8).
- 23 -
Но как только Репнин в начале августа очистил границу и пошел вперед,
польские партизаны, не встречая более препятствий, с налета захватили в
тылу Репнина Поланген, Любаву, Динабург и угрожали Полоцку !).
Война, по выражению Н. И, Салтыкова, сначала ничего не значущая, теперь
становилась „прехитрою и предерзкою" 2). Только после назначения специальных
отрядов для занятия края 3) и после захвата Вильны 4) 1-го августа действия в
Литве несколько наладились. После боя под Рацлавицами дела в Польше шли
следующим образом.
Костюшко продолжал формировать у Кракова армию.
Объявлен был рекрутский на¬бор по одному рекруту с 5 домов.
Конный рекрут должен был иметь у себя куртку и шаровары синего сукна,
карабин, палаш, суму, плащ, черную шапку с красной опушкой, 2 полотняных
чакчир, 2 рубахи, железные шпоры, коня в 20 червонцев, седло, синий чепрак;
Пеший рекрут - сермягу, сапоги, новую шапку, пику или косу;
на каждого рекрута общество должно было давать еще деньгами по 15 злотых х).
- 24 -
Однако народ не отзывался на призыв вождя и уклонялся от восстания, рекрутчины
и налогов 2),
Впоследствии, в одном из своих универсалов, Костюшко жалуется на равнодушие к восстанию:
„ Сообыватели! всяк, кто только носит имя поляка, употребляет все средства
к низвержению поносного ига; вы, волыняне, доселе остаётесь в гнусной
спокойности. Что же бы то было?... Может ли это бьггь, чтобы вое¬водство
так обширное, так многолюдное, так достаточное, отказало отчизне в тех
средствах.... Обывателей не удержала от помянутого дела (т. е, от
заговора), разность веры и исповедания. Сии обе не препятствуют любить
отечество и вольность. Пускай каждый почитает Бога по своей вере..,,
оставьте в покое людей, имеющих с вами не одинаковое исповедание,
соединитесь с ними любовью к отечеству и к вольности народной,..,
сделайте народное восстание... которое никто не может испровергнуть...а 3)
Очевидно, что Костюшко не в состоянии был возбудить народную войну. Большую
поддержку он получил с другой стороны. Первый его успех соблазнительно
подействовал на все польское войско, как на¬ходившееся в Польше, так и в
новоприобретенных Россией областях, где еще не успели его распустить. В
Люблинском воеводстве до 15 тысяч присоединились к восстанию, признали
Костюшко главным начальником, а для непосредственного командования выбрали
полковника Гроховского4).
- 25 -
Из южной России польские войска уходили целыми эскадронами, полками и даже
бригадами, с полным вооружением и снаряжением» На пути они опрокидывали
заступавшие им дорогу небольшие русские отряды и пробирались к Костюшко
через Австрию или Молдавию.
Распределённые уже по русским полкам поляки убегали, не смотря на грозившие
им жестокие (колесование) наказания).
Достаточно усилившись, Костюшко направил отряд под начальством генерала
Заончека в Холмское вое¬водство, как бы заслоном против русского отряда
генерал-поручика Дерфельдена, шедшего с Волыни на поддержку русских войск в
Польше; сам же с 16 тысячами регулярных и 10 тысяч вооруженных мужиков
(косиньеры) двинулся против отряда генерал-майора Денисова, высланного вперед
в Сандомирское воеводство от войск Ферзена еще Игельстромомь1).
- 26 -
Кроме того, по всей Польше Костюшко организовал партизанские отряды.
Он хорошо понимал невозможность для поляков одолеть хорошо устроенные
регулярные войска противника в открытом поле, а потому положил их никогда не
атаковать, принимать бой только оборонительный в укрепленных позициях, при
численном превосходстве; за то широко развить партизанские действия, в
которых, поляки были искусны да и знание местности должно было дать важное
преимущество.
Партизаны действовали на тыл Денисова и в высшей степени затрудняли ему
продовольствие отряда. Вьнужденный партизанами Денисов отошел, от Поланца
(16 Мая) к местечку Щекоцины на соединение с пруссаками, бывшими под
начальством генерал-лейтенанта Фаврата 2).
Союзники теперь были на столько сильны, что могли смело напасть на Костюшко,
расположившегося в укрепленной позиции; но ловкий царе¬дворец Фаврат отложил
атаку до прибытия к отряду ожидавшегося прусского короля Фридриха Вильгельма-
II, чтобы дать ему случай одержать победу 3).
Король прибыл. 26 Мая союзники атаковали поляков и после 6-ти часового
упорного боя одержали победу (поляки потеряли двух генералов, тысячу человек,
8 пушек), но далеко не полную,
- 27 -
ибо Костюшко уда¬лось отступить и даже совершить весьма смелый фланговый марш,
через Кельци и Радом, переправить¬ся через Пилицу у Варки и прибыть к Варшаве,
имея только ничтожный арьергардный бой на р. ІІилице с Денисовым .
Движение Костюшко было тем более опасно, что Дерфельден 28 Мая нанес
решительное поражение Заончеку, не доходя Холма, и мог уда¬рить Костюшко в
тыл. Пруссаки однако не преследовали Костюшко, а имея в виду цели
политические, шли медленно по его следам, послав небольшой отряд генерала
Эльснера к Кракову, который и сдался ему 3 июня самым позорным образом.
Дерфельден 4 июня прошел Люблин и находился уже недалеко от Вислы х).
Вследствие ряда неудач Костюшко и Зайончека в Варшаве произошло возмущение черни.
При таких условиях решительное движение к Варшаве и смелый штурм могли бы
закончить войну. Но Дерфельден получил настойчивые приказания от Репнина и Н.
И. Салтикова, очевидно не знавших действительного положения дел, отойти к
русской границе (на Брест и Олоним) во исполнение общего плана. Осторожный
генерал не взял на себя ответственность за нарушение приказания свыше и
прекратив движение на Варшаву, пошел на Слонимь 2)
Пользуясь этим, Костюшко подошел к Варшаве, восстановил там порядок (он был
провозглашен генералисимусом), принял меры к укреплению) столицы, поручил
оборону укреплений особому гарнизону генерала Зайончека и вооруженным
жителям, 3)
- 28 -
А сам разделил свои силы (22 тысячи, из них обученных не более 9 тысяч,
остальные новобранцы; конницы в отряде было 5 тысяч.) на два отряда
для активной обороны подступов к Варшаве на левом берегу Вислы: один, под
личннм его начальством стал у Вилланова, а другой, генерала Макрановскаго, у
Блоне 1).
Варшаву давно уже начали укреплять. Главным образом работали русские пленные,
которых застав¬ляли копать „ с 6 ч. утра до зари вечерней 2), но и всех
обывателей также посылали на работы, 3) и кто уклонялся от работы, на того
налагали пеню. Даже знатные дамы и девицы выезжали в каретах, чтобы
собственноручно бросить несколько лопат земли. Современник Ян Дуклан
Охоцкий разсказнвает так:
„ Прекрасные ручки, которых пальчики, убранные доро¬гими камнями,
дотрагивались только до опахала из слоновой кости или до флакончика с
духами, теперь взяли заступ и бежали весело на работу".
Одевались дамы в серые полотняные юбки с черным шерстяным передником и в
кафтанчики; не дозволялось носить ни шелка, ни золота; каждая несла с собой
холщовый мешок с провизией 4). Во время работы гремела музыка, пили вино,
пели хором патриотические песни. Как рельефно сказался тут характер поляка!
Камергер Прилуцкий дал такое показание:
„ Его польское Величество подает собственный пример трудов, упражняясь
в делании рва; при сем случае некоторая женщина убедительно его просила
оставить таковое изнурительное предприятие в твердом уверении, что ни
одно его начинание не было увенчано благополучным успехом*5).
Вообще королю жилось не сладко - он скорее походил на пленника,
за которым неотступно наблюдали.
- 29 -
Можно удивляться терпению Станислава Августа, которому приходилось почти
постоянно переносить возмутительные дерзости. Один проповедник с кафедры,
во время обедни, произносит похвальное слово Робеспьеру *), другой прямо
обращается к нему с наглыми наставлениями 2).
В письме к Костюшко от 1 июля король пишеть:
„ Открыто на рынке и в питейных домах поют песню, вь конце которой говорится:
Ми краковяки, носим на поясе шарик: ми на нем повесим короля и примаса . . .
В целой Варшаве теперь нет ни одного человека, которому было бы доручено и
который был бы в состоянии охранить меня" 3).
После отступления Дерфельдена король прусский и Ферзен продолжали
движение к Варшаве, но край¬не вяло. Сначала Ферзен был весьма предан королю
и готов был соглашаться со всеми его распоряжениями, но когда увидел в
действиях пруссаков только своекорыстный рассчет, то совершенно потерял к ним
доверие 4).
18 июля союзники обложили Варшаву с левого берега Вислы, но пруссаки вели
осаду только формально и старались подставить под огонь одних русскихь 3).
Всего осаждавших крепость было: 85 тысяч пруссаков и 12 тысяч русских 6).
- 30 -
Фридрих Вильгельм-ІI пытался взять Варшаву угрозами и для того послал
2-го августа Станиславу Августу предложение сдать город, ІІольский король
отвечал важливо, но в отказе своем между прочим написал:
„ Польское войско, находясь под начальством генералисимуса Костюшко,
отделяет Варшаву от стана Вашего Величества 1).
Ферзен ясно видел желание пруссаков, всю тяжесть предстоящего штурма
свалить на одних русских и дал понять, что он не может на это согласиться,
т. е. по выражению Суворова, не желает быть „каштанным котом".
Когда король приглашал Ферзена к отдельному нападению, то он отвечал, что
слишком слаб чтобы действовать порознь, а вместе с Пруссака¬ми готов. Время
проходило в пустячных стычках с поляками при отражении их вылазок или при
нападении на отдельные передовые пункты. Король при этом за каждое вздорное
столкновение награждал свои войска.
Так 15-го Августа пожаловал полку фон Гольведе Гренадерский марш, а за каждую
взятую у неприятеля пушку давал по 300 талеров 2)
Между тем произошло восстание в Великой Польше в прусских владениях;
польские партизаны начали действовать на тылы короля и затруднили подвоз всего
необходимого.
Уже 11-го Августа во Вроцлавске на Висле полякам удалось захватить Прусский
транспорт, с боевыми припасами, шедший из Грауденца вверх по реке для
удовлетворения потребностей осады.
26-го Августа пруссаки сняли осаду; начали отступление к своим границам
прося однако Ферзена не уходить, чтобы прикрыть их отступ¬ление. Ферзен
обещал подождать до 30-го Августа, хотя, конечно, с уходом пруссаков и его
положение становилось более трудным 3).
- 31 -
Следует заметить, что австрийцы, томимые „страшной тоской по вознаграждениям"
1) еще со времени второго раздела, давно уже почувствовали, что в воздухе
пахнет третьим разделом, а потому решили своевременно обеспечить себе долю в
будущем.
Для этого 30-го июня они двинули свои войска, под начальством генерал-
лейтеанта Гарнонкура, в соседние с Галицией воеводства Холмское, Люблинское,
Краковское и Сандомирское, а 9-го июля заняли Люблин.
Австрийцы держали себя очень хитро: они не обнаруживали враждебности
относительно поляков, так что последние полагали даже, что войска вошли для
защиты Польши от москалей. А те имея в виду предоставить русским и пруссакам
усмирение восстания оружием, а самим только воспользоваться результатами
чужих успехов. Они (австрийцы) ограничивались затруднением (но не совершенным
2); пресечением подвоза полякам продовольствия и прибытия укомплектований,
при случае они не давали собирать провиант и русским 3).
Но во всяком случае Ферзен считал их союзниками и для марша из под Варшавы
в Литву, на соединение с своим непосредственным начальником князем Репниным,
выбрал путь вверх по ле¬вому берегу Вислы, чтобы переправиться в верхнем
течении, занятом австрийцами; конечно, этот путь был наиболее безопасным.
По существу дела Ферзен, считал кампанию на этот год законченной.
Репнин, притянув к себе отряд Дерфельдена, наносил полякам в Литве последние
удары с целью обеспечить себе спокойное пребивание на зимних квартирах,
к которым уже начал приготовляться 1),
Иименно в это время и появляется на театре войны генерал-аншеф граф Александр
Васильевич Суворов - Рымникский, который при помощи своей необычайной энергии
дает, делу совершенно другой оборот.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ