Шаманы из Чукуито.
Мой проводник Мануэль, сообщил, что весь следующий день намеревается провести в своем родном индейском поселении, расположенном на берегу озера Титикака, в поселке Чукуито. Дело в том, что каждый воскресный день он обязан помогать в организации ярмарки, которая является очень важным событием в жизни индейцев. Он посвятил меня в то, что является членом Совета Старейшин древнейшего племени Кечуа, населявшего эти места еще до цивилизации Инков. Он сообщил, что в Чукуито имеет свой дом и лошадь, на которой по воскресным ярмарочным дням катает малых детишек своего племени и обучает молодежь верховой езде.
Я спросил его, будут ли завтра шаманы?
«Скорее всего нет, они проживают далеко от поселка, в сокрытых для непосвященных местах. Шаманы посещают поселок в день культовых праздников, а завтра всего лишь обычный воскресный день»
Мануэль предложил переночевать у себя дома, и упомянув о своих обязанностях, предложил завтра пойти на ярмарку либо мне самому организовать досуг. Я выбрал первое.
Поздно вечером мы прибыли в Чукуито.
Поселок спал. Улицу, по которой я иду за Мануэлем, освещает лишь свет луны. Только центральная площадь поселка, на которой располагался небольшой католический храм, освещена несколькими фонарями. Голубоватый свет ламп наполняет окутанную туманом пустую площадь мистическим трепетом. Это состояние усиливается еще и с осознанием того, что место, где я оказался, практически не посещается европейцами.
Наконец подходим к жилищу Мануэля.
Это небольшой каменный домик, состоящий из одной комнаты. Дом огорожен каменным забором, выполненным из необработанных кусков гранита, положенных на глину. В дворике, размером примерно десять на шесть метров произрастает куст розы . Мануэль включил карманный фонарик.
В комнате, не имеющей электрического освещения, покрытой камышовой крышей, на глиняном полу стоят две кровати. Одна из них деревянная, сделанная в модном испанском стиле, другая, металлическая с панцирной сеткой.
Он предложил мне разместиться на деревянной, объяснив что эта кровать является его единственным имуществом доставшимся после бракоразводного процесса. Я поблагодарил за оказанную мне честь и лег, не раздеваясь, на соломенный матрац, прикрывшись шерстяным одеялом.
Над моей головой висит лошадиное седло и уздечка. Заметив мой интерес к этим предметам, Мануэль поясняет, что в холодные дни он заводит на ночлег в жилище свою лошадь.
Мебели в комнате кроме кроватей и столика заваленного грудой вещей и я не обнаружил. В доме имелось еще одно помещеньице, которое европейцы назвали бы санузлом, двери в которое не были предусмотрены вовсе. Канализация отсутствовала, её заменяло ведро.
Немного пообщавшись с индейцем, засыпаю под вой койотов, доносящийся из соседнего нагорья.
Ранним утром, Мануэль разбудил меня, и мы отправились на площадь. Здесь у ближайшего к храму небольшого одноэтажного здания нас ожидают несколько мужчин. Он представляет меня. И мы вместе заходи в помещение. Это склад, где хранятся предметы и элементы убранства ярмарки, а так же флаг этого индейского поселения.
Мне доверяют вынести на площадь полотнище большого 4х2 м флага. Я горд этим, чувствуя свою сопричастность к этому торжеству
Другие мужчины, оказавшиеся, как и Мануэль, членами Совета Старейшин племени, выносят на улицу все остальное.
Собираем из элементов алюминиевых труб флагшток и одеваем на его конец полотнище флага, на котором изображены ромбы всех цветов радуги. Затем устанавливаем тент для членов Совета Старейшин.
Мануэль поясняет мне, что ярмарка в Чукуито является единственной возможностью для индейцев племени Кечуа и Аймара продать свой нехитрый товар.
Он извиняется, что вынужден отойти по своим делам.
Я решил прогуляться по площади, которая уже стала наполняться торговцами, приехавшими из отдаленных селений Андского нагорья.
В центре площади разместился устроенный ранним утром, квадратный в плане торговый ряд, вокруг которого бродят редкие покупатели.
На одних прилавках лежат, вязанные из шерсти ламы и альпаки (разновидность ламы с очень мягкой шерстью), пледы, пончо и прочие предметы одежды. На других прилавках разместились изделия из кожи, сумки из кактусового волокна и соломы, амулеты, ножи с костяными резными ручками и прочие предметы из быта индейцев. Продуктов питания в ассортименте ярмарки я не заметил. Видимо, таковой рынок находился в ином месте или ином селении.
Рассматривая лица торговцев и их товары, я неспешно обхожу торговые ряды. Весть о том, что в Чукуито появился «бледнолицый» из далекой России, являющийся другом Мануэля, скоро облетела весь поселок. Проходящие мимо индейцы дружно кивают мне, я отвечал им тем же.
Зайдя на территорию храма, огороженного забором, вижу Мануэля, выгуливавшего на поводьях свою лошадь, на которой с гордым видом вождя краснокожих, восседает мальчик лет десяти. Мануэль предлагает и мне прокатиться верхом на лошади.
Я отказываюсь, так как вижу нетерпеливые взгляды мальчишек, ожидающих своей очереди. Поблагодарив его, я захожу в храм.
Мне повезло. Я попал на невиданное мною, ранее действо, совершаемое после обряда венчания.
Храм был почти пуст, на скамьях разместилось несколько человек. Я присел. Перед нами между алтарем и первым рядом лавок находилась группа молодых людей.
Священник после только что совершенного обряда венчания, перекрестив собравшихся, покинул храм.
Среди молодых людей, собравшихся у амвона, я увидел невесту, облаченную в белое свадебное платье и жениха, в смокинге и с бабочкой. Несовместимость европейской одежды с походкой, цветом кожи, и индейскими манерами у меня вызвало улыбку. Представьте себе хищную кошку, крадущуюся за своей добычей с пышным белым бантом на голове, и вы легко поймете мою улыбку.
Но то, что я увидел далее, развеселило меня еще больше.
Друзья жениха и невесты расступились от обрученных, отойдя метров на пять. Дружок жениха передал ему букет цветов, с которым тот подошел к невесте и стал с виноватым видом что-то объяснять. Невеста со злобной усмешкой, с саркастической усмешкой некоторое время слушала его, затем выхватила букет и начала хлестать им по лицу своего жениха, мол, нечего вешать тут лапшу на уши. Он пытался оправдываться. Невеста, недолго думая, вцепилась в него своими ногтями и осыпала его пощечинами. Жених виновато улыбался, и даже не сопротивляясь такому нападению, стоически выдержал эту экзекуцию.
После избиения, невеста, как ни в чем не бывало, спокойно с иронической улыбкой отошла к своим подружкам. Они одобрительно встретили её, поздравив с победой в этом поединке.
Через две минуты сюжет принципиально изменился, и передо мной предстал второй акт этого действа. Подойдя к невесте, жених в свою очередь, стал, как бы обвинять её в измене. Я заметил, что по сравнению с первым актом – второй выглядел более скоромно и нерешительно. Жених толкнул её в плечо, и она демонстративно упала на руки своих подруг. Второй раунд был на этом завершен. Все разошлись по углам. Я понял, что стал свидетелем некой брачной игры, где произошла ролевая отработка психологических ситуаций, связанных с супружеской изменой. В этой игре также выяснялся темперамент, особенность характера и доминантность одного из супругов.
Последний принцип стал очевидным в моих глазах и в глазах окружающих. Все присутствующие осознали психологическое поражение жениха.
В индейских семьях, женщины, как правило, более воинственны. И, если муж изменит, то его ожидает, как минимум, избиение и символическое изгнание на улицу в сопровождении истерических криков, пинков и пощечин жены.
Индейские мужчины обычно сочувствуют несчастному и не выходят из своих домов. А вот, женщины, все выбегают на улицу и подзадоривают супругу наказуемого. Совершив этот позорный круг, супруг своей женой загоняется обратно домой. Что интересно, женщина, соблазняющая сего несчастного, общественно порицаема не бывает. С ней оскорбленная супруга заочно разбирается через черного шамана. Эти специалисты, надо думать, обеспечены работой до конца дней своих. Самое смешное и грустное то, что один и тот же «черный шаман» принимает поочередно все конфликтующие стороны и за некоторую плату снимает или насылает порчу своим клиентам. Моральный аспект в подобных случаях ни их, ни клиентов не беспокоит.
Находясь в храме, мне довелось стать свидетелем еще нескольких игровых сцен, но, в связи с тем, что это были в основном словесные сцены, да еще и на языке племени, я ничего не понял. По окончании действа, всех, находящихся в качестве зрителей людей, попросили выйти, так как следующая сцена должна была состояться незваных гостей. Выйдя из храма, я остановился в нерешительности у его врат. Спешить было некуда.
Внутри храма, судя по голосам, разыгрывалась какая-то тайная сцена, видимо связанная с приметами или иными сакральными обрядами индейцев.
Вскоре я услышал топот каблучков, бежавшей через весь храм, по направлению к выходу девушки. Из дверей храма выбежала невеста. Увидев меня, оказавшегося лицом к лицу с ней, она от неожиданности взмахнула руками. Лицо покраснело от смущения, она застыла на несколько секунд в таком положении, затем рассмеялась и, повернувшись, побежала обратно.
По эмоционально счастливому голосу невесты, подбежавшей к своей компании, я понял, что она делится о том, кого увидела, выбегая из храма. По индейским языческим поверьям, от того, кого первого увидит невеста, выходя их храма после обряда венчания, символически зависит её жизнь.
В связи с тем, что я не знал о последствиях встречи с «бледнолицым», а «не краснокожим», и дабы не искушать свою судьбу, я поспешил поскорее отойти от храма.
На площади ко мне подошел Мануэль, и с нескрываемым волнением в голосе сообщил, что их поселок посетил шаман, и он пожелал познакомиться со мною. Сказав это, Мануэль попросил меня подождать на этом месте, и быстро удалился. Через несколько минут, я увидел мужчину невысокого роста, лет пятидесяти пяти, идущего ко мне навстречу с радостной улыбкой на лице. От него исходило чувство сердечной братской любви. Было ощущение того, что мы снова встретились после недавней разлуки. Мануэль нас представил. Шамана звали Руфино.
Поприветствовав друг друга, мы обнялись. Простота одежды и внешняя скромность не могли скрыть его истинной духовной природы.
Я почувствовал сознательное проникновение в мой разум, и наполненность Любовью, излучаемой его сердцем. Это вторжение напомнило мне православную традицию «возлюби ближнего своего как самого себя». Мое сердце на это откликнулось взаимностью.
В связи с тем, что английского языка Руфино не знал, а испанским я не владел, мы стали общаться через Мануэля. На вопрос о целях моего визита в поселок, я сообщил, что таковой не имею и стараюсь придерживаться воли Божией, которая, видимо, и привела меня сюда. На вопрос о планах моего визита, я ответил, что стараюсь жить вовсе без планов, так как «темные силы» от нас этого и ждут, чтобы разрушить все высказанные и даже задуманные нами планы. Я процитировал древнюю восточную пословицу «Если хочешь насмешить Господа, расскажи ему о своих планах». Руфино рассмеялся, одобрительно кивнув головой. Внезапно мои собеседники устремили свой взгляд на идущего к нам мужчину лет шестидесяти. Я почувствовал приближающуюся к нам силу, сокрытую оболочкой человеческого тела и скромной одеждой. В его глазах, слегка прищуренных саркастической улыбкой, читалась сила воли, духа и глубинная мудрость, выстраданная опытом, а не прочитанная в книгах.
Мануэль с гордость сказал: «Это главный шаман нашего народа. Тебе повезло увидеть его».
Мои собеседники поздоровались с шаманом и представили нас друг другу. После сердечного рукопожатия мы обнялись.
Шамана звали Марио. Он предложил нам перейти в тень деревьев и укрыться от палящих лучей солнца. Мы расположились под кроной дерева, стоящего у каменного забора, ограждающего храмовую территорию. Мануэль стал рассказывать нам о Руфино, уточняя некоторые даты и события у самого шамана. С его слов я узнал, что Руфино почитают как главного шамана не только на территории Перу, но и далеко за её пределами.
Он сказал, что два года назад, на Всемирном Форуме шаманов, прошедшем в Австралии, Руфино был назван сильнейшим из них.
А несколькими годами ранее, на аналогичном Форуме в Европе, Руфино также был сильнейшим.
Эти форумы вовсе не являются собранием выступающих друг перед другом теоретиков. Здесь шаманы соревнуются в выполнении конкретных земных и неземных задач. Здесь проходит жестокий конкурсный отбор на основе мистических сакральных знаний претендентов, которыми они даже не делятся. Это их тайное знание. Мистические таланты, пропущенные через логику или еще хуже, через слова, высказанные вслух, теряют свою силу.
Это знают почти все индейцы. По этой причине подобные мероприятия закрыты от средств массовой информации и непосвященных.
Среди шаманов вовсе непопулярен опыт передачи сакральной информации через слова. Образовалась пауза, в течение которой вовсе не хотелось говорить. Так как в мой разум без слов продолжала вливаться информация гораздо более важная.
Лица индейцев были сосредоточены, но все же абстрагированы от мира реального. Молчание не вызывало дискомфорта, а наоборот было угодно и приятно моей душе. Разум приостановил на время свое аналитическое мышление. На лице между бровями чувствовалось покалывание. Также чувствовалось, что среди нас на уровне наших лиц образовалось информационное поле в виде шара.
Через некоторое время Руфино сказал: «Логика – это наш главный враг. Особенно она опасна в анализе бессознательного».
Я дополнил его слова, сказав, что анализируя Господа и Его тайны, мы практически лишаемся их, так как нам не дано постичь их умом.
Он продолжил: «Ум облекает тайну в жесткий железобетонный каркас логики и тайна теряет свою силу, не способная летать и творить». Мне вспомнилось предание о святом блаженном Августине, жившим в средневековой Европе.
Как-то раз он шел по берегу моря и анализировал умом Господа Бога. На прибрежном песке он увидел мальчика, вырывшего ямку и наполнявшего её морской водой. Мальчик с энтузиазмом наполнял ковшик морской водой и выливал её в ямку. Блаженный Августин, подойдя к нему, спросил: «Что ты делаешь?». Мальчик ответил: «Хочу перелить все море в эту яму». Августин улыбнулся и сказал: «Это невозможно». На что мальчик ответил, изумив святого: «А как же ты, Августин, можешь постичь умом Господа?». Этим мальчиком был ангел, посланный с небес, для вразумления блаженного. Да, воистину, бесконечное постичь конечным разумом невозможно.
Руфино, неожиданно изменив тему разговора, спросил, как я отношусь к католической вере и Ватикану. Интуитивно я осознал, что от ответа на этот вопрос и моей искренности зависит их признание и непризнание меня в их узком кругу. Лукавить здесь было просто бессмысленно, и я со всей искренностью ответил, что усилия Ватикана по отношению к России и индейцам Южной и Северной Америки, имеют одну и туже цель. Эта цель тотальное подчинение всех наших народов Ватикану, за которым стоит масонская ложа. Прикрываясь истинной верной за Христа, Ватикан с первых дней покорения Америки конкистадорами начал уничтожать мечом и огнем индейские народы, их традиции и культуру.
Папа Римский объявил, что индейцы, согласно исследованиям, комиссии Ватикана, относятся к животным, так как она душу у них не обнаружила. Убийство таких непокорных животных, является священным долгом каждого христианина.
Надо признаться, что Ватикан почти достиг своей цели, истребив до 70% индейцев, а остальных приучив к алкоголю, любви к ненужным ранее предметам, а также к деньгам.
Принятие Христианства было среди индейцев вынужденной мерой, так как крестоносцы и их пастыри, крестили народы крестом и мечом. Христианство, навязанное таким образом не могло дать положительные плоды, тем более что индейцам характерно почитание личного подвига в религиозных культах, а такого среди пастырей от Ватикана практически не было. Чтобы выжить, индейцы прикрылись внешней формой католицизма, найдя в ней некую аналогию. Я привел моим собеседникам в пример крупнейший в Южной Америке католический кафедральный собор, расположенный на высоте 3500 метров над уровнем моря и построенный в колониальные времена в городе Куско, являющемся древней столицей империи инков.
Стены собора выложены еще в 1550 году из блоков индейской крепости Саксайуматан на фундаменте разрушенного испанцами дворца инков Виракочи. На дверях храма изображено важнейшее индейское божество, рельефная голова пумы.
«Внутренние стены этого собора и его убранство выполнены далеко не в традициях и канонах католицизма», - сказал я.
Руфино одобрительно кивнул мне и, подмигнув Марио, подтвердил мои слова: «Да, мы часто бываем там, и знаем об этом».
Более месяца назад я проживал в Куско, где и посетил этот собор. Точнее сказать, меня пригласил секьюрити этого храма Альберто, с которым мы подружились ранее.
Являющийся индейцем с примесью испанской крови, он отождествлял себя с истинным Индейцем, то есть потомком Великих Инков. Бесплатно в храм можно войти только индейцам. Он провел меня в храм бесплатно. Меня развеселило то, что с братьев христиан, точнее сказать, с «бледнолицых», берут деньги за посещение этого дома Божия от пяти до десяти евро в зависимости от возраста. В этом духовно-коммерческом предприятии чувствуется «особая любовь» к братьям по вере, католикам.
Войдя в храм, Альберто указал на стоящий справа от врат большой гранитный камень.
-«Ты знаешь, зачем здесь этот камень?» – спросил он. Я ответил, что не имею понятия, так как в наших храмах ничего подобного не встречал.
-«Этот камень является священным для всех индейцев и перенесен ими из разрушенного храма Солнца, где он ранее находился. Индейцы изо дня в день приходят поклониться ему.
Около ста лет назад новый настоятель, присланный к нам из Ватикана, заставил вынести камень из храма, после чего ни один индеец не посетил этот собор. Только личным указом Папы, почувствовавшего опасность закрытия прихода, камень был поставлен на место, и прихожане снова пошли в храм.
В боковых нефах собора расположены две часовни. Подходим к одной из них.
«Это часовня Нуэстра Сеньора-де-лос-Темблорес. Переводится как Наш Господь Землетрясения». – сообщил мне Альберто. Да, такой ипостаси божества в христианском пантеоне, я не слыхал.
Может быть индейцы, таким образом, прославили это божество в связи с тем, что собор, возводимый католиками, строился очень долго, на протяжении ста лет, из-за частых землетрясений. Их можно понять, ведь возводился он на порушенной святыне индейцев – дворце Веракоча.
Огромный зал храма отделан белым мрамором. Своды его, покоящиеся на широких колоннах, и стены академично расписаны фресками. Мой экскурсовод сообщает, что вся живопись выполнена индейскими художниками. Альберто сообщает мне: «В соборе много работ Кустской школы (смесь европейского барокко с индейскими мотивами). Перед нами, например, расположена картина Маркоса Запата «Последний ужин». На ней изображен ужин Иисуса Христа и его апостолов. Обрати внимание, у Христа темная кожа и черты индейца, а на столе лежат традиционные предметы индейцев и наши экзотические фрукты. Но самое главное и имеющее самое прямое отношение к нашей традиции это то, что перед Иисусом и ученками его, на столе лежит блюдо с куем. Куй, это зверек, очень напоминающий морскую свинку.
Куй играет очень важную роль в культуре аборигенов. Местные жители с
большим удовольствием потребляют зверушку в несметных количествах, подают его обычно зажаренным целиком вместе с головой и когтистыми лапками».
Альберто подводит меня к другой картине, изображенной на южной стене. Он просит внимательно посмотреть на персонажи и их костюмы, изображенные на фресках.
Рассмотрев их, я потрясен: вся фресковая живопись, казалось бы, отражавшая библейскую и новозаветную историю, по сути своей отражала индейскую. Он обратил мое внимание на фреску со сценой распятия Иисуса Христа.
- «Смотри, распятый Христос изображен с лицом краснокожего индейца, с портретной схожестью вождя инков Тупака Амару. Обрати внимание на доспехи воинов, распинающих Христа. Это как видишь, не римские легионеры, а испанские конкистадоры. А лица этих двух начальников списаны с портретов Кортеса и Франсиско Писаро, которые безжалостно уничтожали индейцев, не гнушаясь хитрости, подкупа и шантажа».
Я стоял молча, в изумлении слушая своего проводника, который предложил мне пройти ниже, в усыпальницу.
Мы вошли в небольшое помещение крипты. Перед моим взором предстал типичный для усыпальницы вид.
Я увидел несколько мраморных надгробных плит. Он пояснил мне, что под плитами покоятся останки вождей инков. Они были казнены испанцами или умерли своей смертью в плену неволи. На этих надгробиях я не нашел ни одного христианского символа. Мой проводник ответил:
- Это наши святые…
Выходя из храма, я осознал всю иллюзорность католической религии среди индейцев, которые под внешней формой так сокрыли и сохранили свою историю.
Кстати, как ни пытался я по возвращении домой найти в Интернете сведения об этой усыпальнице и даже о камне при входе, так и не нашел. Молодцы идеологи Ватикана, хорошо потрудились над удобной для них иллюзией. Надолго ли это?
Я снова возвращаюсь к прерванному повествованию.
Мануэль добросовестно перевел мою речь для Марио и Руфино, которую они с большим интересом и вниманием прослушали. В какой-то степени я сам был слушателем своего монолога, как будто он шел не от моего разума, а из другого источника. Это меня несколько удивило. Либо мое бессознательное говорило вместо меня, либо что-то иное.
Это нечто во мне продолжало:
- «Индейский народ и его культура были до вторжения европейских завоевателей подобны мощному дереву. Оно не погибло, когда его срубили. Так как корни его были достаточно сильны, а ствол его стал произрастать новыми ветвями. Для того чтобы ему погибнуть, оно должно было состариться естественным образом. Этими корнями, питающими срубленное, но все же живое дерево, являются шаманы, вожди племен и сам дух народа. Именно они сохранили древнюю культуру индейцев, их обрядовость и знания. Все произошедшее со времен конкисты было неизбежно и, видимо, необходимо для корректировки своего пути в истории индейских народов, увлекшихся в последнее время жертвоприношениями своих соплеменников. Господь провел их через кровавые жертвы, положенные на алтарь уже европейской цивилизации. Но все же несломленные индейские народы, впитав все лучшее из европейской традиции, обогатив её своей культурой, скоро объединившись, продолжат своей прерванный путь в истории человечества. Для колонизаторов это будет весьма болезненный процесс.
Русский народ также столкнулся с аналогичными трудностями, но как у нас говорят «Бог испытует возлюбленных». Некогда языческие народы древней Руси вмещали божество в каждом проявлении природы и во всех её творениях. После принятия христианства славянские народы, как и индейские, перенесли свой накопленный духовный опыт в новую христианскую веру. Мы восприняли единого Вездесущего Господа в каждом атоме, во всех его проявлениях.
Европа, наоборот, законсервировала Бога в храмах, и в непогрешимости самого Папы Римского. Вне храма, как показывает история, можно грешить и даже начисто истреблять непокорные народы. Слава Богу, на небесах, так не считают. Многие народы со всей ответственностью и страхом Божиим относятся к своим делам и поступкам. Такое понимание позволяет менять свою духовную природу.
Беспрерывные крестовые походы, благословленные Папой со дня Крещения Руси и до наших дней наглядно показывают цели Ватикана. Но как говорится в старой русской пословице « Тяжек млат, дробит стекло, кует булат». Наши народы всегда уважали истинное предназначение души, личный подвиг человека, его жертвенность, основанную на служении людям. Поэтому во все времена в Россию шли за духовным окармлением и предстательствам перед Богом, к старцам, блаженным, праведникам и святым. У индейских народов шли также к вождям, шаманам, духовным лидерам, избираемых народом за их волю, подвиг, аскетизм и знания, переданные предками».
Когда я закончил свой монолог, который был переведен Мануэлем, Руфино многозначительно кивнул Марио, и улыбнулся. Марио ответил ему тем же. Интуитивно я понял, что принят индейцами в их узкий круг. Руфино сказал: «А ведь наши народы имеют общие корни. Мы некогда покинули землю, находящуюся между Черным морем, Уральскими горами и территорией Монголии. Давно это было. Более пяти тысяч лет назад, покинуть нас наши земли заставила большая война с жестокими племенами, проживавшими на территории нынешней Европы. Теснимые ими, часть нашего народа ушла на Юг и обосновалась на территории нынешней Северной Индии. Другая наша часть осталась на своей земле и попала в рабство. Наши предки выбрали другой путь. Они пошли на Восток, туда, где восходит солнце. Долго они шли через непроходимые леса, болота и горы и холодные реки и дошли до края земли. Их вожди и шаманы повелели им идти дальше за море.
В тот год стояла холодная зима и пролив, ныне Берингов, между континентами покрылся льдом. По цепочке островов, связующих материки наши предки перешли на Северо-Американский, а в последствии и на Южно-Американский континент, где и обосновались».
Я посмотрел на их монголоидные, скуластые лица и понял, что мы не только родственны по духу, но и по крови. Внешне, кроме своего красного загара, они ничем не отличались от наших соотечественников, живущих в восточно-азиатской части России.
Я стал рассказывать. Что в Мексике существует музей «Великого перехода» народа, мигрирующего с территории нынешней России на Американский континент. Там находятся подробные карты расселения народа, перешедшего некогда на эти земли. В музее имеются научные труды, археологические находки, и прочие артефакты, связанные с этим великим переходом.
Шаманы подтвердили мои слова, кивая головами.
В отношениях стоящих со мной индейцев к Руфино, чувствовалось большое к нему уважение и непререкаемый авторитет.
В процессе нашего разговора я старался не затрагивать вопросов на сакральные темы. На мой взгляд, люди, задающие вопросы шаманам, предсказателям, астрологам, колдунам и цыганкам, лишают себя свободы воли и становятся рабами воли другой, к большому сожалению, не Божией. Жизнь свою я привык строить исходя из личного опыта.
Солнце было в зените, когда мы с Марио вышли из тени деревьев. Отсутствие переводчика и наши слабые познания английского языка ни сколько не смущали меня, его тем более. Мне показалось, что это тот человек, ради которого меня и забросила судьба в этот поселок для какого-то неведомого ранее духовного опыта.
Погруженный в бессознательное состояние, растворенный энергией его симпатии ко мне, мы с Марио бредем по площади. Мое сердце, преисполненное теплом и нежностью к этим людям, отвечало взаимностью.
К тентам, расположившимся у западной стороны храма, потянулись люди. Там жарили кукурузу, батат, манок, мясо и рыбу, а так же разогревали заранее приготовленные блюда индейской кухни. Ароматы пищи, разогретой на живом огне, призывали всех к ланчу.
Я пригласил Марио отобедать. Мы подошли к одному из тентов, где собиралась группа индейцев, уже вкушающих пищу. Марио взял себе мясо с картофелем, я жареную кукурузу с помидорами и бутылку с инка-колой. Инка-кола – это напиток, с добавлением сока листа коки, который обладает высокими тонизирующим свойством. Напитки, такие, как кока-кола, пепси-кола и прочие изобретения Западной цивилизации, здесь отсутствуют, им объявлен байкот.
Марио поинтересовался, отчего я не стал брать себе мясо. Почувствовав его некоторое смущение, я, не вдаваясь в высокие материи, сказал, что это мой маленький спорт, где дистанцию определяю себе сам. Марио после продолжительной паузы, вздохнув, ответил: «А мы, как голодные шакалы, питаемся мясом и падалью!». Я успокоил его, сказав, что это не имеет никакого значения для нашего духа.
Мы присаживаемся на ступенях, протянувшихся вдоль храмовой ограды, и приступаем к еде. Отобедав, погружаемся в созерцание площади, вымощенной гранитом. Этот процесс через некоторое время увлек меня во внутреннее созерцание. Аналитическое мышление, отключилось в этом процессе за ненадобностью. Мой разум растворился в мощном потоке Вселенского Бессознательного. Растворилось в нем и чувство времени и пространства. Душа пребывала в полной безмятежности и гармонии с этим миром.
Сколь долго я пребывал в этом состоянии, мне не ведомо, так как находился, а точнее сказать, плыл в пространстве вне времени. Из этого состояния меня вывел Марио. Он вдруг резко встрепенулся и вытаращил глаза на нечто, находящееся в семи шагах от нас.
Он оглядел меня изумленным взглядом и попросил посмотреть на то место, которое его так поразило. Это «нечто» находилось на уровне тротуара в семи шагах. Однако, кроме булыжников мостовой я там ничего не нашел глазами. Индеец ждал, что я увижу это «нечто», считая меня, по всей видимости, «видящим», но так ничего от меня и не смог добиться. Вначале на испанском, затем на ломаном английском, он рассказал мне, что увидел границы моей тени благодаря солнечному свету, и эти размеры его поразили. Так же его поразило и внутреннее содержание этой тени.
Прищурив глаза, я посмотрел на Солнце, находящиеся в зените и с удивлением спросил: «Какая может быть тень, если Солнце находится над нашими головами?». Я указал на несколько сантиметров видимой подо мной тени. Марио торжествующим голосом заявил, что он видит не тень от тела, а тень от изучения моего светящегося тела. Я с удивлением спросил: «Ты можешь видеть энергетические тела, то есть ауру?». Он утвердительно ответил, пояснив, что не просто видит, но и считывает информацию, которая находится в светящемся теле. Светящееся тело обычного человека имеет как правило небольшие световые излучения, твоя же… Тут Марио перешел на Испанский, забыв в своем шаманском творческом порыве, что я почти ничего не понимаю. Я обрадовался такой возможности ничего не понимать, так как очень не люблю такого рода вторжения предсказателей, даже шаманов, предпочитая свободу выбора воли.
Моя гордыня почувствовала пищу, услышав о величии, пусть не физического, зато светящегося тела, но все же своего. Разум подключился к воспеванию себя любимого, мол, как я велик!
Усилием воли мне удалось прекратить этот процесс самолюбования, объяснив разуму и телу, что они есть ничтожества. В этом внутреннем диалоге, я бросил вызов своим зазнавшимся телам: «Посмотрим, как вы круты в другом месте!».
Видимо, эта фраза внутреннего диалога и стала причиной события, которое вскоре совершилось, но об этом я напишу позднее. Марио почувствовал, что я его не слушаю, замолчал. Я, обняв его за плечи, сказал, что отношусь к увиденному им, очень спокойно. Мы опять погрузились в тишину. Внутренний диалог во мне прекратился. Индеец все же некоторое время продолжал исследовать это «нечто», но вскоре и он погрузился в состояние внутреннего покоя. Прошло около получаса, Марио Резко повернул голову налево и тут же вернул её в свое первоначальное положение. Я посмотрел на него с удивлением. Лицо его было напряжено. Он твердым голосом, не оставляющим сомнения, сообщил, что к нам сейчас идет сильный колдун, с которым мне лучше не общаться. Это сильный колдун. Если он попросит что-то у тебя из предметов, даже бутылочку с водой, не давай ему. Это сообщение подействовало на меня диаметрально противоположным образом вместо того, чтобы напугаться или насторожиться, мое сердце замедлило свой ритм и наполнилось теплом любви, струящимся в сторону приближающегося человека.
Слегка повернувшись, я увидел пожилого, но крепко сложенного высокого индейца. Поприветствовав нас кивком головы, он бесцеремонно присел рядом со мной. Я оказался посередине между шаманами. Марио представил нас друг другу. Его звали Игнасио. Мы погрузились в глубокое молчание. Но оно не было натянутым и неестественным.
Я искоса посмотрел на него. Сквозь его глаза, прищуренные в слегка саркастической усмешке, струилась сила. Эта сила была, как мне показалось другой полярности. Если Марио, сидевший справа от меня излучал положительную энергию, то Игнасио, сидевший слева, излучал отрицательную. Он был черным шаманом.
Да, такого поворота событий я не ожидал.
Встретить трех шаманов за один день, да еще оказаться между черным и белым шаманом, сильнейших в своих областях добра и зла, я просто не ожидал. Эта встреча не могла быть просто случайностью, это был вызов, ради которого я, видимо и, и оказался здесь, в этом, заброшенном от цивилизации, месте. Я вдруг вспомнил о России, выезжая за пределы которой, не предполагал, что окажусь так скоро в Перу, тем более в поселке Чикуито. Непрерывной чередой выстроились передо мной события последних двух месяцев моего путешествия. Я вдруг осознал, что, не имея конкретных планов и заранее оговоренных маршрутов, смог посетить и увидеть то, что практически невозможно туристу. От услуг турагенств и гидов я сразу отказался. Каждый из моих дней в этом путешествии был максимально до минуты наполнен содержанием и силой, а не информацией гидов, от которой у меня всегда оставалась лишь головная боль.
Да, это был вызов, который исходил от Духа. Но какова была цель этого вызова, я тогда не знал. Указав на бутылку инка-колы, Игнасио попросил меня угостить его водой. Я, нарушив указания Марио, с искренней любовью выполнил эту просьбу.
Мы опять погрузились в полное молчание. И снова я оказался в океане бессознательного, где чувства потеряли свое значение, открыв меня новым, не поддающемуся анализу ума, сферам. На новом трансцендентном уровне мои чувства стали способны впитывать в себя что-то среднее между силой и знаниями. Также из архива моего интуитивного, бессознательного, проистекала подобная сила. Видимо меня «читали», и это действие производилось Игнасио. Это не осталось незамеченным Марио. Он по-своему решил обогатить познания Игнасио обо мне. Посмотрев на него, он кивком головы указал Игнасио на некую, невидимую мной точку на мостовой, находящуюся в семи шагах от нас. Я искоса посмотрел на дона Ингасио. Мне стало интересно, что скажет человек, которому показали, по моему мнению, «пустоту».
Посмотрев на указанную точку, у дона Игнасио отвисла челюсть, он от изумления вытаращил глаза. Я понял, он видит светящееся тело. Он реально увидел нереальное для моего разума. Индейцы переглянулись и стали неведомым образом обмениваться между собой увиденным… Их общение cтало похоже на некий птичий язык. Этот язык, как я узнал позднее, используется в разговорной речи между шаманами его народа и держится в тайне от неяосвещённых.
Дон Игнасио смотрел то на условную точку, то на меня. В его глазах читается уже совсем иное. Они наполнены, можно так сказать, мистическим уважением.
Послушав некоторое время довольно непонятную, но приятную дискуссию о моем тонком теле, я решил оставить своих исследователей, дабы не искушать далее свой разум. Выждав паузу, я сообщил шаманам о том, что намерен покинуть их и прогуляться к озеру.
Обещая Марио и Игнасио, вскоре вернуться, я также поблагодарил их за дружеское ко мне отношение С видимым сожалением они расстались со мной. Действительно, находясь возле озера Титикака, вот уже несколько дней, я ни разу не подходил к его берегам.
Спускаясь по знакомой уже улице поселка к озеру, мне вдруг вспомнилась прошлогодняя встреча с шаманом другого рода и племени. Эта встреча состоялась совершенно случайно. Наш самолет перелетал Атлантический океан, рейсом из Багамских островов в Европу. Мы летели над Карибским морем в районе Бермудских островов. Самолет трясло турбулентным потоком южного тропического циклона.
Слева от меня сидел мужчина лет пятидесяти, одетый в черный дорогой костюм с длинными полами и воротничком стойкой, застегнутым на ряд многочисленных пуговиц. Подобные костюмы я встречал в юго-восточной Азии и Японии на благородных особах и любителях восточных единоборств.
Длинные, с легкой проседью, волосы, собранные в пучок и аккуратная бородка полностью соответствовали его облачению. На шее поверх костюма висела толстая золотая цепь с круглой медалью. От мужчины веяло чувством собственной важности. Видимо, он недавно покинул то место, где его сильно уважали. Но люди, сидевшие в самолете, не знали причину его важности, и, видимо, это его слегка расстраивало.
Я сидел молча, погруженный в воспоминания своего завершенного путешествия. Он также молчал. Прошло около двух часов полета, когда он заговорил со мной. «Я чувствую, что с нашим самолетом случится катастрофа», - сказал он после очередного сотрясения самолета, попавшего в воздушный поток. Я успокоил его, сказав, что все будет нормально. Мне показалось, что он немного огорчился, от моего неверия в его сверхчувство. Он опять повторил свое нерадостное предсказание. Я спросил его: «Вы редко летаете на самолетах?». Он ответил, что очень часто. - «А вы знаете, что мы сейчас пролетаем над Бермудским треугольником?» - сказал он и многозначительно посмотрел на меня. Я ответил, что догадываюсь. Он сообщил, что обладает очень сильной интуицией, и поэтому его особое чувство подсказывает, что мы все сейчас должны попасть в катастрофу.
Я снова успокоил его. Он важным тоном заявил, что является одним из очень авторитетных магов и шаманов в мире, и сейчас летит из Соединенных Штатов Америки, где на симпозиуме магов его только что удостоили медали. Он с гордостью показал свою медаль. Я поздравил его с приобретением. Сосед представился: «Альберт Семенович» и протянул мне руку. Пожав руку, я представился тоже. Мы замолчали. Это молчание после показанной только что награды показалось ему неправильным. И он снова стал пророчествовать о приближающейся катастрофе. Я ответил ему, что будь на этом самолете несколько подобных магов, мы непременно бы погибли, а поскольку здесь есть и другие, совершенно не задумывающиеся об этом люди, все будет нормально.
«Сила мысли, наложенная на волю, огромна. А мысль, наложенная на желание, либо одержимое предвидение может стать лишь причиной личной трагедии, а не всего самолета»,- ответил я.
Он проглотил мое высказывание как обиду и замолчал, забыв о катастрофе.
Через несколько часов, подлетая к Европе, он протянул мне свою визитку и сказал, что в Москве он слишком знаменит и доступ к его телу ограничен, но он рад будет видеть меня в своем офисе. Он многозначительно сообщил мне, что почувствовал во мне некую мистическую силу, которую мог бы дальше развить, но для этого мне обязательно нужно учиться у него тайным знаниям.
Я поблагодарил его и, сославшись на крайнюю занятость, отказался.
Теперь, идя по тропе к озеру, мысленно сопоставив того и тех, оставшихся на площади шаманов, я увидел между ними огромную разницу.
Попавшая в ментальное рабство от средств массовой информации и рекламы европейская цивилизация совершенно неспособна отличить истинную силу от бессилия, истинную волю от безволия.
В Европе встреченные мною сегодня шаманы, были бы восприняты как нищие старики, а вот тот с медалькой на шее - как самый настоящий и шаман и маг, так как он имеет диплом «шамана» и медальку.
Это социальное восприятие мира относится ко всем видам деятельности, включая религию. Юродивые, старцы, монахи, отшельники, схимники, почитаемые в православном народе, в Европе совсем не в почете, так как у них нет статуса, утвержденного Папой Римским. Да и живут они как-то «не по-человечески», без греха и привязанности к благам цивилизации. А это слишком «напрягает» Ватикан и вносит смуту в стройные ряды некоторых европейцев.
Нападение.
Я вышел из поселка и побрел по тропинке в сторону озера.
Вскоре увидел развернувшуюся во всю ширь его безбрежную гладь.
Слева и справа от меня разместились огороды индейцев, распаханные мотыгами либо лопатами. Каждый из огородов огражден грядой камней, выложенных в ряды, перпендикулярные озеру. Моя тропа, идущая под уклон, вела как раз между двумя такими огородами.
Слева за огородами раскинулась поляна со скудной растительностью и тремя растущими на ней огромными эвкалиптовыми деревьями. Впереди, за зарослями камыша, виднелось озеро. Позади меня, в метрах двухстах, залаяли собаки. Они бросились с остервенением в мою сторону, видимо, приняв за чужака. Вид у этих псов был грозный, да и размеры их внушали уважение.
Бежать мне было некуда, впереди озеро, сзади эти псы.
Но странным образом даже мысль о побеге в тот момент не возникла в моей голове, так как я не испытывал страха. Нечто внутри меня, не без иронии, как будто сказало: «Ну, теперь, мы посмотрим, насколько сильна твоя воля и насколько правы были эти шаманы!». В это мгновение мне пришла идея поиграть с собаками в некоторую игру. Я рванулся вперед к озеру, соизмеряя все же оставшееся до псов расстояние. Моей начальной целью было показать собакам испуг жертвы, бегущей от охотника. Собаки, видя мое бегство, пустились галопом, полные остервенелой хищной радости. Когда расстояние между нами сократилось до нескольких метров, я резко развернулся и бросился на них. Эта нежданная атака спутала всю собачью логику. Псы от неожиданности взвыли и резко попытались развернуться, но в силу законов инерции не смогли сделать это правильно. Их занесло в сторону. Одного из псов занесло в воду, другой, поскользнувшись, поднял высокий столб пыли хаотическими движениями своих лап.
Произошла смена ролей. Жертва превратилась в охотника.
Я бежал уже за этими псами, поджавшими хвосты, окрыленный какой-то первобытной радостью, перепрыгивая с необыкновенной легкостью гряды камней. Но это не была радость охотника, так как я не был даже вооружен камнем. Это была радость зверя, преследующего свою добычу. Я полностью вошел в этот образ, и, если бы мне предстояло сражаться с псами, то видимо, применил бы все доступные мне возможности тела своего для этой битвы, включая даже зубы.
Энергия духа, изначально присущая только этим собакам, была поглощена мною без остатка.
Я бежал за ними, не ощущая усталости. Они бежали во всю свою прыть, оглядываясь назад и с повизгиванием удирая восвояси.
Добежав до места своего постоянного пребывания, они спрятались за невысокой каменной оградой, продолжая скулить. Я остановился, помахал им рукой и повернулся к озеру. Неожиданно я увидел в сотне метров от себя двух индейцев с лопатами в руках. Секундами ранее они бежали мне на выручку. Индейцы стояли словно окаменевшие. В их умах, видимо, тоже произошел логический сбой в мышлении.
Они осмысливали, что это было. Возможно, в их глазах я показался не просто странным, а сумасшедшим или страдающим бешенством, укус которого был бы смертелен для собак, да и опасен для окружающих.
Пытаясь реабилитироваться перед индейцами, я неторопливой, правильной походкой направляюсь к озеру. Заболоченный берег порос густым тростником, среди которого само озеро едва просматривается. У кромки воды покоятся, отжившие свой короткий, соломенный век, несколько полузатонувших тростниковых лодок. Сквозь заросли протянулась прорубленная водная алея или так называемый фарватер для выхода лодок в акваторию озера.
Подойдя к кромке зелёной, заиленной воды, присаживаюсь, и погрузив руку в нее, понимаю, что мое купание сегодня не состоится. Температура ее не более десяти градусов, да и невозможность в брод дойти до чистой воды отрезвляют меня. А ведь намеревался сегодня искупаться.
Сняв намокшие сандали, бреду босяком по глинистому берегу, погрузившись в раздумье.
Да, занесло же меня на другой конец планеты. Двенадцать с половиной тысяч километров отделяет меня от холодной, заснеженной Москвы, из которой я, можно сказать, совершил побег. О своем решении уехать в путешествие я сообщил родителям перед отлетом в Японию, откуда намеревался стартовать. Друзья мои и знакомые даже не были посвящены в мои планы. И вот теперь я здесь, в другой реальности, так не похожей на столичную.
Мечта моя посетить Титикаку родилась еще в школе на уроке географии, когда я завороженно, слушал рассказ учителя, скупо вещавшего о географическом и экономическом положении этих мест.
Глядя на карту Южной Америки, я улетал словно через мистический портал, в те неведомые дали. Мечта моя парила над гладью этого озера, над хребтами Анд, вершины которых покрыты льдами, над суровыми культовыми постройками доколумбовской цивилизации.
Слова учителя я почти не понимал и вряд ли смог бы повторить их, но услышав тогда самое главное, это неодолимый, неподчиненный логике зов. Эта вечная сила, которая заставляет птиц зимой улетать на юг, а родившихся в теплых водах китов плыть к берегам Антарктики, есть зов духа видящего свой путь. Сила духа, сродни стихии, ломающей лед на реке весной или вулкану, вырвавшемуся из земных недр. Моя мечта зрела в недрах души и превратилась в намерение, остановить которое было невозможно. Не так я устроен, чтобы душа слепо шла за разумом, а не за духом. К сожалению, в нашем обществе так и бывает.
Наши чаяния и мечты молодости теряют силу и умирают, поглощенные бытом. Разум наш обоснует и теоретически докажет душе, что это всего лишь детские фантазии, а жизнь она в постоянной борьбе за место под солнцем. Тратить деньги на какую-то там Титикаку глупо, лучше купить очередную машину или дачу. Душа наша пригвожденная логикой к земным проблемам, черствеет, перестает летать и увядает.
В евангельских строках не случайно сказано: «Будьте как дети, и вам откроется Царство Небесное». Главное качество ребенка – умение мечтать, но для достижения мечты нужна энергия воли и сила духа, а с этим то в нашем обществе потребления большая проблема. Порочный разум в нашем внутреннем диалоге с самим собой докажет душе нашей, что дух – это плод воображений.
Мне на память пришли строки стихотворения, написанные мной ранее:
Вращаются колеса сфер
Причинно-следственного мира,
Но всеобъемлющая сила
Имеет также свой предел.
Воспрянет дух неотвратимо.
В твоих руках судьба твоя
Верь своему предназначенью.
Да будет каждый шаг ступенью
В пути к вершинам бытия.
Стремись, и ты найдешь себя.
Но чужд и труден этот путь
Для мира плотских устремлений.
И разум наш, порочный гений,
Докажет нам, что в нем лишь суть,
А Дух лишь плод воображений.
У меня давно сложилось мнение, что ум вовсе не наш, а вживлен силами зла, для тотального контроля над нашими душами. Наш истинный разум есть интуиция, но она скрыта под железобетонной плитой логики и прагматизма ума. Стихотворения я окончил более жизнеутверждающими словами:
О, как малы деянья наши,
Из года в год, из века в век,
Но все ж прозреет человек,
Испив до дна нелегкой чаши
Всю горечь суеты и бед.
Наполним душу благодатью,
Лишь в ней и радость, и покой.
И успокоив ум земной
Увидим вновь дорогу к счастью,
Взлетев над праздной суетой.
Мы обретем все, что сокрыто
От взора суетных очей,
В глубинах мудрости своей
Да, будет ищущим открыта,
Души загадочная дверь!!!
Когда я принял решение о путешествии, на меня посыпались как из рога изобилия разные проблемы и искушения. В начале разные страхи и сомнения стали наполнять мой разум, затем всякие проблемы, которые требовали моего разрешения и необходимости быть в Москве. С трудом справившись с ними, поставив во главу всего свою мечту, я был атакован напастями другого рода. Если первые относились к области кнута, то эти к области пряника. Сам мэр города принял к строительству в Москве мой эскизный проект, закрыв разработки основной проектной организации, трудящейся над ними более года.
С трудом, но все же я справился и с этим искушением, сказав себе: «Ничего, если есть на то воля Божия, меня дождутся, и по возвращении выполним всю работу, а слава пусть достанется другим».
Больше всего меня отвлекал внутренний диалог, с которым начал бороться. Я очень серьезно занялся медитацией и духовными практиками.
Лукавый разум долго не хотел выпускать меня из своих объятий. Вскоре я постиг то, что надо полагаться не на разум и собственную волю, а на волю Божию, ведь лучше его воли, никто не распорядится моей судьбой.
В зове Духа я осознал Волю Божию, но без усилий собственной воли услышать Его волю, невозможно, нужно свою подчинить Ему.
По роду своей деятельности я часто посещал монастыри и храмы. Проживая в архиерейской келье монастыря, куда я был приглашен его игуменом, я написал стихотворение, которое скорее было криком моей души, пытающейся вырваться из лап лукавого разума. Вот эти строки, написанные самому себе в стенах обители.
Страждущей душе.
Ну что мой странник – Дух мятежный
Попался в сети бытия?
Что очарованный изгнанник
Ужель не в радость жизнь твоя.
Иль цель свою в пути забыл ты,
Попав в чужую колею,
А в липкой, вязкой грязи быта
Уж не построишь жизнь свою?
Но не ищи причины внешней
Ни в небесах, ни на земле,
Она в тебе мой друг сердешный,
В твоем увлекшимся уме.
И крест твой, результат желаний,
Пустых, никчемных мыслеформ,
Мистический огонь познаний
Угас в светильнике твоем.
Зло – это низкий разум твой,
Поработивший осознанье
И застит он своею мглой
Звезду причины мирозданья.
Что ищем мы всего лишь тень,
Лишь призрак разума земного,
Но это все лишь прах и тлен,
И это все, увы, не ново.
Лишь Вечности нетварный Свет,
Да абсолютный разум Воли
Нетленны, нерушимы, нет,
В безбрежном хаосе неволи.
И мы вмещаем беспредельность,
В своей душе, в своих сердцах,
Но нам умом постигнуть вечность
Не суждено, все это прах.
Постичь мы можем только мысли,
Что нами же порождены,
Но всеобъять иные выси
Своим умом не сможем мы.
Есть в каждой твари искра Божья
И только в ней извечный Свет,
Узри его в себе, быть может
Ты и найдешь всему ответ.
Завет, совет, ответ, слова лишь,
Продукт ментального ума.
Грешим мы этим, искушаясь
И увлекаясь иногда.
Наш диалог с самим собою
Так нелегко остановить,
В стенах монастыря порою
Свой падший ум не усмирить.
У истины простая речь,
Она в духовном созерцанье
В тиши очищенных сердец,
В святом молитвенном молчанье.
Из вечной «Полноты Покоя»
Сообразуясь из «Ничто»,
Творит Божественная Воля
Единосущности «Всего».
Здесь не нужны потоки слов,
Каскады измышлений тоже,
Для Господа из всех даров
Душ чистота всего дороже.
Лишь человек преображенный
Войдет во Царствие Твое,
Лишь дух его, не разум тленный
Воспримет сути бытие.
Дыхание Души Вселенной
Вмещает каждая душа.
Да славит Господа она
Своей любовью совершенной.
О, мой Господь, прости меня,
За грех премудрости – стиха.
Идя по берегу озера, в памяти моей прозвучали эти куплеты, но один из них настойчиво, словно стук в дверь, стал повторяться и повторяться.
У истины простая речь,
Она в духовном созерцанье
В тиши очищенных сердец,
В святом молитвенном молчанье.
Мне вспомнилось, что когда я окончил писать это стихотворение, то твердо решил не заниматься этим больше никогда. Этот куплет подвел итог моей ментальной зависимости от умствования, от логики, от словоблудия.
Тогда я осознал, что слово теряет силу прямо пропорционально их количеству. То, что слово может творить, будучи силой, в современном обществе мало кто, за исключением монашества, догадывается. Слово здесь является элементом логического каркаса для заморачивания мозгов оппонента, а зачастую это просто словесный понос, выражающий гнев, раздражение, глупость и прочие слабости человеческие.
Когда мы рационально и бережно относимся к слову, наполняя его образом, смыслом и силой духа, оно становится творящим. Оно воплощает наши светлые мечты и желания, материализую из хаоса космоса нашу жизнь. Чем реже слово, тем больше оно наделено волей, так как его сдерживание создает внутреннюю гравитацию. Оно становится намерением, проектом творения, наделенным волей и энергией. Оно готово к полету.
Представил себе нашу жизненную силу в виде дирижабля, летающего в пространстве вечности. Слова наши отождествим с неким газом, поддерживающим давление в баллонах, а рот с клапанами для спуска газа.
Чем больше произносится слов, тем больше утечка газа и меньше остается возможность долететь воздухоплавательному средству, нашей жизненной силе, до пункта назначения. Наши серьёзные планы и светлые мечты обречены, так же как и дирижабль, который падает все ниже и ниже.
В случае, когда слово становится намерением, оно теряет качество газа и становится силой
Ему не надо выходить через клапан, оно всепроникающее. Его внутренняя гравитация увеличивает давление в баллонах, поднимая дирижабль выше и тем самым, позволяя ему плыть сколь угодно долго к цели избираемой капитаном – нашим духом.
Тогда я увлекся стихотворчеством, не понимая опасность того, что становлюсь зависимым от слова, становясь его рабом.
Умные слова заполнили мой разум, который словно фарисей, забывший о духовном опыте, преподносимом самой жизнью, стал любоваться самим собой. Слава Богу, вскоре я осознал это, стал бороться со словоблудием и в конце концов остановил сей непристанный внутренний диалог.
Ни в коем случае я не утверждаю, что сочинение стихов является вредным, нет наоборот. Но всему свое время. Наступает и такое, когда нужно похоронить старый, пыльный архив ментальных накоплений, чтобы очистить свой проводник для восприятия воли Божьей. Анализировать волю Его, невозможно, да и опасно. Разум здесь не товарищ, слова тем более. Даже проанализировав чудо, оно теряет силу, что уж говорить о воле Божией.
Когда мы полагаемся на Нее, нам не нужна защита логики или какая либо иная, защищает и ведет сам Господь. Человеку остается удивляться на то, сколь чудесно и промыслительно складывается его жизнь
Конечно, в нашей жизни почти невозможно взять на себя обет молчания. Мой скромный опыт в этом лишь привел в раздражение мою родню. Выход из положения был найден после моего общения со старцами и юродивыми.
Я осознал, что слово может быть носителем не только информации. Оно может незримо воздействовать и менять собеседника, причем любого уровня духовного развития, без всякой морали и умных слов.
Даже неся глупость в словах, поддерживая разговор с глупым человеком, считающего тебя своим, можно наполнить его потенциалом духа. Вскоре он начнет меняться в лучшую сторону, причем будет считать, что сам пришел к этому.
Слово – носитель духа, действует лишь тогда, когда старец, духовный учитель, гуру возлюбил ближнего своего как самого себя.
Если нет любви, то мастер работы со словом-носителем, является в лучшем случае гипнотизером, а в худшем – черным магом или специалистом по маркетингу.
В прошлом, питаясь укрыться в своем внутреннем мире от назойливых, болтливых людей, я вызывал у них чувство недовольства и раздражения. Одни считали меня излишне скромным, другие – гордым, а иные просто эгоистом. Обретя новое оружие, я из «белой вороны», стал «своим человеком», но одновременно изолировав внутренний мир, впуская в него лишь близкие души.
Дойдя до широкого просвета в тростниковых зарослях, откуда хорошо просматривается часть озера, погружаюсь в созерцание его безмолвной глади. Вот у кого нужно учиться внутренней тишине и гармонии. Природа обходится без лишних слов, без лукавства и фарисейства. Она живет волей Божией, а не своей, поэтому и существует миллиарды лет на планете. Человек, возомнивший себя царем природы, имеет куда более скромную историю. Печально, если и наша цивилизация погибнет, как одна из неудачных попыток эволюции вида гомосапиенс. Останется это озеро, да и сама природа, которая не заметит потери одного из видов.
Налюбовавшись окрестностями, возвращаюсь на узкую тропинку и иду вдоль береговой линии назад. Вскоре тропа повернула вверх, пролегая между огородами.
Метрах в ста, слева от себя, замечаю тех самых псов, притаившихся между камней, ограждающих вспаханное поле соседнего земельного надела.Собаки, поджав хвосты, молча следили за мной. У меня возникла идея проверить, как хорошо ими усвоен прежний урок.
Облекшись в маску жертвы, как бы испугавшись, я побежал от них.
Псы, искренне поверившие в мой испуг, подняв свои хвосты, с громким, победным лаем бросились за мной, но, пробежав, десятка два метров, остановились.
Остановился и я. Псы, снова опустив свои «барометры смелости», повизгивая, ретировались на свою прежнюю позицию и укрылись в камнях. Моя следующая попытка сыграть роль жертвы, закончилась безрезультатно. Собаки замаскировались, переваривая новый опыт, полученный от встречи с каким-то «странным человеком».
Когда я вернулся в поселок, вечернее солнце уже скрылось за хребтами скал. Площадь с торговыми рядами опустела, лишь несколько индейцев демонтировали последний небольшой навес.
Ко мне подошел Мануэль и с огорченным видом сообщил, что меня разыскивал дон Марио, который совсем недавно покинул Чикуито: «Он просил передать тебе, что сожалеет, что не смог попрощаться. Ты произвел на него большое впечатление, и он хотел пригласить тебя погостить у него в доме. Он также хотел бы поделиться с тобой кое-какими знаниями».
Моя гордыня, почувствовав новую пищу для самолюбования, ответила моим голосом: «Дон Марио тоже впечатлил меня и как-нибудь в следующий раз я постараюсь навестить его».
Когда спесь прошла, я подумал: ангел хранитель отвел от меня эту весьма привлекательную возможность, которая могла бы резко изменить мой жизненный путь. Не случайно я родился в России, в которой и должен реализовать свой жизненный путь, а не в Перу. Приобрести знания в области мистических практик я был бы очень рад, если бы не одно «но», которое перевешивает все прелести мира тонких материй, это моя работа. Не по своей воле, а по Его, мне довелось стать главным архитектором ряда епархий РПЦ.
Мы родились во плоти, в мире материальном и встретят нас в мире ином, по делам нашим, а не по словам или мистическим навыкам.
Пару лет назад выбор мой, возможно, был бы иным, но теперь все иначе. Любой запроектированный храм, даже еще не построенный, перевесит на чаше «небесных» весов все мистические опыты».
В предложении шамана я почувствовал не приглашение в гости, а зов учителя увидевшего своего ученика. Посещение его обители могло растянуться длиною в жизнь. О такой жизни я раньше мечтал, но теперь понял, что придется отвечать за свой талант, данный во временное пользование самим Господом. Если бы не этот талант, то с распростертыми объятьями бросился бы к Марио.
Тяжело вздохнув, я побрел за Мануэлем в сторону группы индейцев, занятых разборкой мачты с флагом.
Это были те же мужчины, с которыми мне довелось познакомиться утром. Радостно поприветствовав меня, они предложили поучаствовать в демонтаже флага. Я попросил одного из индейцев сфотографировать нас с Мануэлем на фоне полотнища. Это оказалось делом не легким. Вдвоем с ним мы еле приподняли мачту флага. Превозмогая тяжесть, изобразив на лицах фальшивую американскую улыбку, мы позируем перед камерой фотоаппарата. Я искренне радуюсь доверенному мне ритуалу, поднятия этого цветастого стяга.
Разобрав флагшток и конструкцию тента, мы с индейцами несем их в складское помещение одного из домиков. Мне доверено нести сложенное полотнище. С чувством сопричастности к этой древней парадности племени Кечуа, прижав к груди тяжелую ношу, я с гордостью иду за индейцем.
Распрощавшись с мужчинами, мы возвращаемся в жилище Мануэля. Меня снова посещает мысль о предложении шамана. Справился бы я с искушением, если бы лично от Марио получил приглашение пожить у него? Не знаю. В одном лишь я абсолютно уверен, ангел хранитель уберег меня.
Плавающие острова Урос.
Ранним утром, спустившись к дороге, ведущей вдоль озера, мы на попутной машине направляемся в город. Цель нашего сегодняшнего путешествия – легендарные плавучие острова Урос, которые созданы самими местными жителями из тростниковых стеблей «тоторе», что позволяет им держаться на поверхности воды.
Эти острова были заселены еще в доинковскую эпоху и первоначально служили убежищем для тех, кто желал изолироваться от влияния других народов.
На сегодняшний день насчитывается около сорока островов. Жители постоянно строят новые острова, разделяют или соединяют уже существующие.
Переночевать, мы планируем, на святая-святых индейцев, легендарном острове Амантани, у местных жителей. Амантани, крайне интересный остров, он обладает округлой формой и населен жителями, разговаривающими на Чекуа. На острове выделяется два священных горных пика – Пачатата (4115м) и Пачамама (4130), символизирующих собой Отца и Мать Земли. На их вершинах находятся руины древнейших храмов. На Пачатата раз в год проводятся священные ритуалы, посвященные Земле.
Через день мы планируем посетить остров Такиле и вернуться обратно в Пуно. Этот уголок земли – еще не до конца прочитанная «книга тайн и загадок». Сюда приезжают, чтобы своими глазами взглянуть на «колыбель цивилизации инков». Согласно легенде, именно из озера Титикака (так повелел Бог Солнца) вышел на землю первый инка – Манко Копак – священный предок могучей империи инков.
Въезжаем в город с его невысокими двухэтажными домами, разместившимися вдоль набережной. Подъехав к причалу, нас окружают местные лодочники и капитаны небольших суденышек. После непродолжительной, но эмоциональной беседы индейцев с Мануэлем, один из них ведет нас на свой моторизированный баркас с надстройкой-салоном для пассажиров. «Капитан Альберто» - представляется он нам, протягивая руку. «Сейчас отплывем. На моем судне вместе с вами уже человек девять есть». Зайдя в салон, приветствуем находящихся в нем «экстрималов», рискнувших отправится с ночевкой к индейцам Амантани.
Нашими пассажирами оказываются очень милые парочки из Франции и германии. Своего друга Марио нашел в лице нашего капитана, который, заведя мотор, уже выруливает от причала, сидя на корме. Суденышко, завибрировав всем корпусом, разрезая своим килем зеленые прибрежные воды, тронулось в свой ежедневный маршрут к островам.
Я, спасаясь от прохладного ветерка, устроился в салоне. Мануэль присел на открытой части рядом с Альберто, держащего рукоять руля и вибрирующего в такт двигателя. Они на Кечуа начали обсуждать проблемы и трудности своего народа.
Я, погружаясь в самое любимое из своих занятий – созерцание красоты природы, к которой, несомненно, относится и это чудесное место. Совмещая приятное с полезным, иногда я заглядываю в свой путеводитель.
Озеро Титикака разделено на две большие части, соединенные проливом: северная половина - Чукуито – большое озеро; южная – Уиньямарка – малое озеро. На берегу куча лодок, которые готовы по дешевке и прокатить и высадить на одном из многочисленных островов, сплетенных из тростника. В работе с тростником индейцы урос настоящие умельцы.
В принципе, в порту у причала стоит даже пароход, но кататься на нем, смешавшись с толпой туристов, нам не хочется. Кстати, этот пароход по частям специально привезли из Европы и здесь уже собрали. Так что по местным меркам это редчайший артефакт.
Уже на подходе к воде стало понятно, что для большой прогулки по Титикаке мы одеты неправильно.
В этом месте надо грамотно учитывать сразу три обстоятельства: температуру, ветер и солнце. Температура ночью и утром опускается градусов до трех, к полдню едва приближается к двадцати, а на воде, где посреди озера постоянно гуляет ветер, и вовсе будет не выше десяти градусов, так что одеваться следует тепло. При этом (не будем забывать о немалой высоте), если вы не надели шляпу, не намазались солнцезащитным кремом и не обзавелись темными очками, солнечный ожог вам обеспечен.
Пуно расположен на берегу залива в северной части Титикаки.
Тростник покрывает большую часть залива, поэтому, как объяснил наш «капитан» - маленький индеец неопределенного возраста: «жителям приходится периодически поджигать его». Вот и мы, прежде чем вырваться на оперативный простор, минут пять пробирались сквозь заросли тростника. А выбравшись на воду, сразу же увидели несколько островков. Кстати, можно сказать, что тростник обеспечивает жизнь здешнего населения, поскольку его едят, им лечатся, не говоря о том, что на Титикаке это главный строительный и «плавучий» материал.
Обычно на одном острове живут две-три семьи. Разумеется, родня. Если молодым надо отделиться от родителей, они просто, как птицы гнездо, свивают дополнительный кусочек острова, а на нем домик. Родился ребенок – домик «довязывают», родился еще один – перевязывают еще раз.
Случаются, конечно, и семейные конфликты, тогда остров делят на части и разъезжаются в разные стороны. То есть чем люди здесь не испорчены, так это жилищным вопросом – что надо, то себе и свяжут. И никто не задумывается над тем, сколько стоит квадратный метр и не повысят ли снова тарифы на коммунальные услуги. Этих услуг просто нет. Как, впрочем, и налогов на недвижимость. Наверное, потому, что эта недвижимость все время куда-то движется и находится то на перуанской, то на боливийской территории. Число островов постоянно колеблется, меняясь в зависимости от объединений и распадов семей.
Есть здесь и некоторые признаки цивилизации. О душах местных индейцев заботятся две церкви - католическая и адвентистская, тоже построенные на воде. Есть и плавучий отель для туристов-чудаков, желающих провести на воде ночь. Есть и две плавучие школы. Правда они только начальные. Чтобы продолжить образование, придется плавать уже в Пуно. Есть и плавучий госпиталь. Заболел – садись в лодку и греби к врачу.
Днем на острове в основном остаются женщины и дети, а мужчины с раннего утра отправляются на тростниковых лодках рыбачить.
Женщины на Титикаке, кажется, еще меньше ростом, чем на суше. Все одеты примерно одинаково: яркие юбки, плюшевые жилетки – все-таки на воде не жарко – и, разумеется, неизменные в горах шляпы-котелки. Замужних и незамужних женщин отличить легко. Но не по обручальному кольцу, а по цвету юбки. Если юбка цветастая, да еще украшена бубенцами – значит дама свободна и ищет жениха. А вот солидные замужние женщины позволить себе такой вызывающей роскоши уже не могут, юбки у них черные.
«Кон-тики» продемонстрировал, что и на примитивном плоту, если умело использовать течение Гумбольдта и попутный ветер, реально переплыть Тихий океан в западном направлении. Более того, благодаря системе килей и парусу плот показал высокую маневренность. Наконец, между двух бальсовых бревен (в основании плота) во время плавания, к удивлению самих путешественников, в большом количестве скапливалась рыба. Это неожиданное открытие позволило Хейердалу предположить, что древние мореплаватели могли использовать такой подарок Нептуна, чтобы утолять жажду во время долгого пути, в отсутствие других источников пресной воды. Не думаю, правда, что рыбный «лимонад» это вкусно, хотя, с другой стороны, когда деваться некуда…
7 августа 1947 года, после 101 дня плавания, «Кон-Тики» прибило к рифам атолла Рароиа островов Туамоту.
С Титикакой связанно и еще одно плавание норвежца на другом плоту – «Ра», или вернее «Ра–2». Первая лодка, спроектированная по рисункам и макетам лодок Древнего Египта и названная «Ра», была изготовлена умельцами с озера Чад из камыша, добытого на озере Тана в Эфиопии, и вышла в Атлантический океан с побережья Марокко. Однако через пару недель в силу конструктивных недостатков камышовая лодка начала на ходу разламываться, и путешественников пришлось срочно спасать. А вот «Ра-2» через год соорудили именно здесь, на Титикаке, из местного камыша, но теперь уже не перуанцы, а боливийцы.
И этот плот, построенный мастерами с Титикаки, снова не подвела. «Ра-2» благополучно доплыл от Марокко до Барбадоса, продемонстрировав тем самым, что древние мореплаватели могли совершить трансатлантические переходы под парусом, используя при этом Канарское течение. Хотя целью Тура Хейердала было всего лишь подтвердить мореходные качества древних судов, построенных из легкого камыша, успех экспедиции стал мировой сенсацией. Для некоторых впечатление от успеха Хейердала оказалось даже слишком сильным. Они тут же расценили плавание норвежца и его друзей как убедительное свидетельство того, что еще в доисторические времена египтяне могли путешествовать в Новый Свет. Сам Хейердал, насколько мне помнится, на этом вовсе не настаивал.
Ну что тут скажешь. Если слушать всех подряд, то кто только не открывал Америку до Колумба! Человек верит в то, во что хочет верить. И ничего тут не поделаешь.
В двух часах хода катера находятся удивительные плавучие острова. Самые древние жители побережья озера Тити-Кака, индейцы племени Уру, жившие в его окрестностях еще за 8000 лет до н.э., почему-то оставили землю и переселились на рукотворные тростниковые острова. Случилось это несколько тысячелетий назад и до сих пор непонятна причина их поступка.
Солнце поднялось над нашим катером, далеко «раздвинув» своими лучами берега озера. Ведь длина его – сто восемьдесят, а ширина – шестьдесят километров. Вода стекалась темно-серой и заблестела до самого горизонта, отражая в глаза слепящие потоки. Я прищурился против света и, вдруг, увидел невероятное…
Навстречу нам плыл египетский сфинкс!..
Это было поразительным: по глади озера скользила та самая знаменитая статуя из Гизы, стоящая возле пирамиды фараона Хефрена!.. Конечно, она была значительно меньше размерами, но облик был абсолютно идентичен: та же голова, те же пропорции удлиненного тела.
Катер отвернул в сторону и солнце перестало слепить глаза. Но сфинкс не был миражем. Просто стало видно, что это большая лодка, искусно связанная из толстого желтоватого тростника. Но, различие с оригиналом и состояло лишь в размерах, и материале. Внешний облик говорил однозначно: этот тростниковый сфинкс с южноамериканского озера Тити-Кака, явно был родным братом каменного изваяния из Африки!.. это был один и тот же образ!..
А вскоре показались и удивительные «острова» Уру. Они настолько плоские, что издали похожи на желтые осенние листья, упавшие в водную гладь озера. Они – дело рук природы и человека. Тростник тотора, из которого сплетены эти уникальные острова, растет на дне озера, в виде своеобразных «кочек». Все корни каждой из них переплетены между собой в единое целое, из которого к поверхности поднимаются прямые, толстые и прочные стебли. Воздушные их части ежегодно вызревают и падают друг на друга, образуя на воде многослойную циновку, стоящую на подводных корнях, как на якоре. Нижние слои ее постепенно отгнивают, но постоянно пополняются верхними. Индейцы «окультуривают» поверхности своих островков, укрепляют и расширяют их, строят на них шалаши-жилища. Хижины, циновки для сна, одежда, корзины, детские игрушки, силки для птиц, сети для рыбы, - т.е. абсолютно все, необходимое для жизни этих «озерных людей», изготовлено из чудесного тростника. Он «чавкает» и слегка проседает под ногами, словно болото, но совсем не тонет.
Мы причаливаем к одному из плавучих островов и видим целый десяток уже знакомых нам лодок-сфинксов, стоящих у его «берега». На небольших суднах выходят на лов рыбаки, но есть и великаны, вмещающие несколько десятков человек. Словно паромы, плавают они от одного острова к другому, являясь своеобразным местным общественным транспортом.
Тростник «тотора» проваливается под ногами, покачивается, немного страшно и непривычно ходить. Остров весь из нее. Он маленький – несколько хижин, смотровая вышка. Женщины и мужчины с черными от загара лицами в красных, зеленых, розовых, желтых одеждах. Рассказывают о себе – оказывается, их здесь совсем немного, не больше тысячи, а островов около сорока. Давным-давно из-за войн с инками и испанскими конкистадорами их прогнали с большой земли, и они поселились на воде.
Остров сделать совсем несложно – нужно нарезать лопатой торф небольшими кусками, с помощью палок и тоторы связать куски вместе, сверху опять положить крест-накрест тотору – и маленький остров готов. Только раз в год тотору нужно подновлять, когда она будет вымываться водой. Да, и самое главное – нужно не забыть привязать остров, чтобы он не уплыл в Боливию. Если у вас нет боливийского паспорта, у вас будут проблемы на границе.
На острове надо построить дом – просто сплести тростниковые циновки для крыши и стен. Что еще может понадобиться? Еда – тотора очень вкусная и питательная, содержит много витаминов и микроэлементов. Еще есть морские свинки, рыба и иногда птица, живущая в тростнике, и большие шестидесятисантиметровые жабы. Нет проблемы с транспортом – тростник очень гибкий материал, посмотрите, сколько разных лодок можно сделать! Даже в два этажа «Мерседес» для президента. Здесь много ездить приходится – на соседних островах почта, больница, краеведческий музей и школа. В нее каждое утро учителей на лодках привозят. Вот такая хорошая вещь тотора.
Я обратил внимание на длинноногого аиста, грациозно согнувшего свою длинную шею и напряженно уставившегося в отверстие в виде проруби сотворенном в поверхности островка. Меня заинтересовало поведение этой птицы. Подойдя к ней я увидел, что одна нога ее была привязана к длинной капроновой веревки, закрепленной к бамбуковому шесту. Птица сосредоточенная на созерцании поверхности воды размером с корыто, совершенно не реагировала на мое присутствие. Внезапно она пронзила своим клювом кромку воды и обратным движением откинула на солому серебристую рыбешку.
Ко мне подошел Мануэль и пояснил, что эту птицу индейцы Урос используют как рыбака. Сейчас она наелась рыбы и ради спортивного интереса ловит ее, выбрасывая ее на солому. Да, такого я еще не видывал.
Фотографирую это чудо, погруженное в свою работу или спортивное хобби, и возвращаюсь к соломенной хижине, возле которой женщина в цветастой одежде и соломенной шляпе растирает каменным жерновом зерна пшеницы. Здесь же собиралась и наша команда готовая отправится обратно.
Пересаживаемся на наш стальной катер и с легкой грустью отчаливаем от солнечной пристани.
Священный Амантани.
Через пару часов подплываем к круглому в плане вулканическому острову, покрытому многочисленными террасами огородов, поднимающихся ступенями к вершине конической скалы.
На берегу нас ждет несколько человек, в основном женщины, одетые в яркие национальные одежды. Это хозяева, у которых должны остановится на ночлег наши попутчики. Нашим хозяином предложил стать сам капитан, с которым Мануэль даже завел дружбу.
И вот мы взбираемся по крутой гранитной тропинке к жилищу индейцев. Деревьев почти нет, лишь густой, удивительно красивый кустарник с цветочками в виде розово-фиолетовых колокольчиков, покрывает скалы. Это растение называется кантута, является символом Перу. Дорога стала более пологой, так как мы вышли на одну из терасс, ведущих к небольшому глинобитному дому. Подъем метров на сто относительно озера, дается с трудом, дышу, открыв рот, глотая воздух. Высота три тысячи восемьсот метров над уровнем моря.
У домика, укрывшегося в тени эвкалиптовых деревьев нас встречает женщина лет шестидесяти. Это жена капитана. Тепло поприветствовав и представившись она ведет нас в свое скромное жилище через двор, на котором пасутся две овцы и молодая лама альпака, шерсть которой считается лучшей в мире. Туалетная будка и рукомойник разместились в углу земельного участка, огороженного колючим кустарником. Фруктовых деревьев я не заметил, видимо на такой высоте они не плодоносят. Из-за того, что произрастало на огороде, я узнал лишь стебли кукурузы и картофеля.
Зайдя в невысокое помещение с глиняным полом и стенами, покрытыми известью, напоминавшее землянку, на меня нахлынули воспоминания из далекого детства. Я вдруг вспомнил дом моего двоюродного прадеда, жившего в украинском хуторе на берегу Днепра.
Его дом сложенный из глиняных валиков на основе соломы и конского навоза имел такой же характерный запах. Дом его был пристроен к хлеву для коров и примыкал к скотному двору. Запах козьего молока, соломы и догорающего в печи угля, вернул меня в далекое счастливое и беззаботное детство. Паутина в углу комнаты и многочисленное жужжание мухи усилили это воспоминание.
«Эта кухня, где нас минут через двадцать покормят» - раздался голос Мануэля, вернувший меня в реальность. В кухне, в которой из мебели был лишь стол и несколько лавок разместилась и каменная печь с чугунной посудой и горшками. Из духовки аппетитно пахло чем-то вкусным. Меня провели в соседнюю комнатушку с узкой металлической кроваткой с панцирной сеткой, над которой висела сетка от комаров. Разместив свой рюкзак в углу, я лег на кровать и провалился в счастливый, безмятежный сон, вернувший меня в давно забытое детство.
Проснулся часа через полтора, когда солнце село за горизонтом и наступила ночь. Скрип стальной сетки кровати выдал мое просыпание. Мануэль, появившись в дверном проеме, задернутом соломенной шторкой, тихо позвал меня к столу. Вечером похолодало и я одев свитер пошел на кухню. Хозяин сидевший за столом вежливо предложил мне почетное место на единственном стуле. Женщины, среди которых была дочь хозяина, засуетились, накрывая на стол.
Мануэль с искренним любопытством расспрашивает индейцев о их жизни и переводит разговор на русский язык. Оказывается у хозяев шестеро детей, четверо уехали в Лиму на заработки, трое внуков находятся у другой бабушки на этом острове, а двое других и девочка на соседнем острове. В хозяйстве у них всего лишь две вещи и лама хотя в других семьях бывает до пятидесяти животных, но в связи с тем, что хозяин имеет свое суденышко для перевоза туристов, они полностью перешли на туристический бизнес. За двухдневное проживание с питанием туристов, туристическая фирма платит им всего лишь девять долларов.
Услышав это, Мануэль бурно выразил свое негодование. В адрес этих посредников посыпались непереводимые, непристойные ругательства. Напомнив хозяевам, что за посреднические услуги туристические фирмы ни чего не делая берут сорок пять долларов с человека, Мануэль начал взывать к индейскому самосознанию и призывать к акту протеста и даже восстанию. Он пообещал, что возвратясь на материк, обязательно займется этим вопросом.
Нам на стол поставили тарелки с супом из кинуа и мелкого картофеля с обжаренным луком. Кинуа – это мелкие семена одноименного растения, напоминающего степную ковыль. Эти семена сушат и варят из него овощной очень сытный и вкусный суп. На второе подали рис с овощами, а вместо чая – горячий напиток из местного растения мунья, которое неплохо помогает от головной боли.
Внезапно свет единственной лампы погас. «Опять этот старый генератор в деревне сломался» - посетовал хозяин. Он зажег старую керосиновую лампу. Тени и блики от колеблющегося пламени наполнили помещение осязаемым мистическим присутствием нечто неодушевленного. Я попросил хозяина рассказать об истории этих мест, о легендах и приданиях этого священного для всех индейцев озера. Немного помолчав, мужчина закурил трубку и неторопливо начал свой рассказ:
«В преданиях этих мест говорится, что люди жили здесь еще много тысяч лет назад. А потом произошел Всемирный потом. Лишь вершины Анд остались торчать из воды, дав спасительный приют горстке несчастных поселенцев. Когда воды схлынули, они спустились к опустошенным берегам морского залива, образовавшегося между хребтами-кордельерами. Нелегкая судьба ожидала их. Годы борьбы со стихиями изнуряли людей, делая племя все более малочисленным.
Но вот однажды, они вдруг увидели большие лодки, идущие со стороны океана. Лодки были связаны из тростника и гордо несли на своих высоких носах головы незнакомых животных. Светлокожие люди с белыми бородами, в длинных белых одеяниях и сандалиях сошли на этот берег. Их вождя звали Виракочей и поклонялись они Богу воды – Энке и Богу Солнца – Уту. Пришельцы обладали невиданными для индейцев знаниями, и тот час стали богами в их глазах. Они построили на берегу залива город с храмами и монументами; они помогли выжить аборигенам, взяв в жены их женщин.
Но не успокоилась еще Земля: она взрослела и шевелилась. Дно залива стало опускаться, и вода скоро поглотила город богов. А затем, планета вздыбила, залив высоко вверх, оторвав его от далеко отступившего океана. Так образовалось озеро Тити-Кака., что на древнем наречии означало «Кусок Океана».
Белые боги ушли со своими семьями от его коварных берегов и расселились широко вокруг, основав племена – Аймара, Кечуа, Уари, Тиаунаки, Кечуа, Инки и другие. Лишь род Уру, главой которого был сам Виракоча, остался там, где пустил свои корни. Тысячелетиями этот мужественный народ противостоит стихии и неустанно совершает на озере обряд, напоминающий им далекий день пришествия Богов…
С озером Титикака и городом Пуно связано множество древних легенд. Так считается, что именно здесь зародилась народность инков. По преданию из вод этого озера вышли основатели инской цивилизации Манко Капак и его возлюбленная Мама Оклью. Также ходят слухи о том, что глубины Титикака скрывают в себе сокровища храма Солнца – золотую цепь инка Аскара, весом около 2 кг. Эта цепь была сброшена на дно озера, когда испанские завоеватели наступали на город Куско, находящийся недалеко от Титикака.
Вообще первыми племенами, жившими на территории Пуно, были индейцы Аймара, чья культура, получившая название Путина, была сомой значимой в развитии цивилизации доинского периода. Также здесь проживали племена кечуа и уро. Последний представитель племени уро, к сожалению, умер еще в 1959 году. В XVI столетии территория, на которой сейчас стоит Пуно, подвергалась нападению испанских завоевателей. Их интересовали прежде всего залежи серебра и золота, находящиеся в этом регионе. Особо ожесточенной борьба велась за богатейшую шахту Лайкакота.
Чтобы как-то уменьшить накал борьбы, эти места посетил вице-король Испании Фернандес де Кастро, граф де Лемос. Он и основал здесь 4 октября 1668 года город, названый Сан Хуан Батисто де Пуно. Позже он назывался Сан Карлос де Пуно, и наконец, был переименован в Пуно. Долгое время город считался одним из богатейших в стране, благодаря обширным залежам серебра, находящимся в его окрестностях. Однако сейчас Пуно уже утратил свое первоначальное значение.
Поздно ночью я вышел во двор и обомлел от красоты простиравшейся перед моим взором. Надо мной с необычайной яркостью светили звезды. Среди неведомых мне созвездий, узнал лишь Орион с его огромной Бетельгейзе. Эта сторона неба мной не изучена. Млечный путь, среди которого обнаружил туманность «Андромеды» и «Конскую голову» разделил на две части небесный свод, миллиардами золотых искр. Где-то с севера, возможно из созвездия Персея, прорезая конное небо, упал метеорит. Это «персеиды», чей метеоритный дождь активизируется весной. Всматриваюсь в то самое место, ожидая новой вспышки, мысленно подготовившись к загадыванию желания. И вот один, а вскоре другой метеор, устремляется к земле. Успеваю загадать главное. На глади спокойных вод спящего озера, словно в зеркале отразился небесный свод. Полная луна с радужным кольцом расстелила серебряную дорожку через все озеро к берегу острова. Тишина и красота ночного пейзажа завораживает. Долго любуюсь и наслаждаюсь этой благодатью. Ночная прохлада и слипающиеся глаза призывают меня ко сну. Включив, предварительно взятый фонарик, возвращаюсь к своей кровати, на которой, укрывшись двумя шерстяными одеялами, засыпаю со счастливой улыбкой.
Ранним утром просыпаюсь от яркого солнечного света, проникшего в окно и остановившегося на моем челе. Жмурясь и протирая глаза, пытаюсь понять где я. Вчерашние воспоминания, восстанавливая связь времен, возвращают меня в сегодняшнюю реальность. За столь долгое отсутствие в Москве, мозг мой вынужден по утрам отождествлять место своего нового пребывания. Кстати говоря и в сновидениях мне частенько приходится мысленно общаться на английском языке, а это сильно утомляет. Путь мой к умывальнику во двор лежит через кухню, где Мануэль с хозяйкой, шепотом, чтобы не разбудить меня, о чем-то разговаривают. Поздоровавшись иду во двор к рукомойнику, холодная вода из которого окончательно пробуждает меня.
Поеживаясь от прохлады, созерцаю ближние окрестности острова, жители которого уже давно проснулись. На тропинке нижерасположенной террасы, замечаю одетую в цветастые шерстяные одежды женщину, занимающуюся на ходу рукоделием. Из заплечного рюкзака, сплетенного из кактусового волокна, наполненного шерстью ламы, женщина ловким движением левой руки формирует тонкий пучок пряжи. Правой рукой она вращает барабан веретена, закручивающего пряжу в нить, этакий передвижной прядильно-волочильный станок. Вскоре появились еще две женщины, поглощенные аналогической работой и также обустроенные.
Да, очень рациональный подход к своему времени, видимо их мужья, без этакого обременения, жен своих со двора не выпускают. Нечего болтать с подружками по пустяках.
Мануэль, подошедший ко мне, пояснил, что местные индейские женщины в любой жизненной ситуации прядут. На ходу, во время еды, просто сидя на скамейке или на земле, в любом случае у них в руках будет прялка, с помощью которой они производят текстиль. Результатом этого является перманентный кризис перепроизводства. На каждом шагу в городах Перу можно увидеть залежи шерстяных изделий веселых расцветок, которых хватит для того, чтобы одеть весь земной шар в цветастые шапки с ушами, шерстяные перчатки с пальцами и без них и свитера с изображением бегущей ламы. Лама и ее разновидность как раз и является источником такого изобилия товаров, а вечный холод высокогорных областей Перу, гарантирует спрос со стороны обмороженных туристов.
Кстати вязанием шерстяных изделий здесь занимаются в основном мужчины. Когда девушка выбирает себе кого-то в мужья, первым делом проверяет как ее будущий избранник умеет вязать. Вязка должна быть очень плотной, такой, чтобы когда наливаешь воду, она не должна просачиваться сквозь нее. Вот какие рукодельники».
На дороге показался мужчина в белой рубахе с красным орнаментом чем-то напоминающим украинскую косоворотку. Его головной шерстяной убор в виде колпака с бубенчиком, напомнил мне сказочный персонаж, а именно – Буратино. Длинные до колен шерстяные в красно-белую полоску носки полностью соответствовали этому образу из сказки.
Мануэль, указав на мужчину, сказал: «Обрати внимание на его пояс и сумку на плече. Пояс – это своего рода оберег, защита от злых духов, он выполнен из шерсти ламы и женских волос и расшит сакральными знаками. Сумка с лямками через плечо выполнена из кактусового волокна и расшита национальным орнаментам. В ней индейцы носят листья коки. Здесь считают, что тот, кто не жует лист коки – лентяй и тунеядец. Кока тонизирует организм и придает ему жизненную силу. Кстати местные мужчины здороваются не так как в Европе или в других местах. При встрече они протягивают свою руку в сумку друг друга и вытаскивают от туда пучек листов, которые тут же поглощают.
Устремив свой взгляд на отражающую небесную лазурь, гладь озера, и вспомнив свою давнюю мечту, мне безумно захотелось погрузиться в его холодные воды. Я высказал свое желание Мануэлю, на что он недоуменно посмотрев на меня ответил «Ты шутишь? Сегодня ночью температура опустилась ниже нуля градусов. В это время здесь никто не купается. Да и вообще здесь только ненормальные могут купаться, это самоубийство. Лет десять назад приехал к нам из России один крепкий на вид и упитанный, не то что ты, мужчина. Так вот, он хорошенько выпил текилы и сказал мне, что хочет искупаться в озере. Я его пытался отговорить, бесполезно, я сам, говорит, пойду. Пришлось идти. Он с разбегу нырнул в озеро, а вынырнул труп. Пришлось мне тогда долго объясняться с полицейскими и писать протоколы допросов».
Я успокоил Мануэля, объяснив, что вообще не пью, а в холодные воды иногда погружался. «Тот мне тоже говорил, что купается в проруби и занимается моржеванием». Мануэлю видимо и самому захотелось прогуляться к берегу и он, взяв с меня обещание, что я только омою ноги, пошел со мной.
Взяв с собой махровое полотенце, мы вышли со двора. Путь вниз оказался легким и приятным, не то, что вчера при подъеме. Вскоре мы оказались у каменистого берега, где найдя удобные валуны, устроились на них. Созерцая водную стихию и слушая ее могучее дыхание в размеренном шелесте набегающих волн, я растворился в блаженстве и текучей гармонии с миром созданным Творцом. Я стал каплей в беспредельном океане мироздания. Как хорошо быть ничем и никем, просто слиться с океаном великой любви.
Неудержимая сила воды увлекла меня с собой, и я, раздевшись до гола, вошел в озеро и погрузился в его воды. Обжигающая холодная вода наполнила меня каким-то внутренним теплом. Трижды перекрестясь и погрузившись с головой, я поплыл. Только сейчас обратил внимание на Мануэля, который встал и напряженно глядя на меня, покручивал пальцем у виска.
Выйдя на берег, необыкновенная легкость и радость наполнила меня. Подъем на верх оказался также легким и не вызывал усталости.
После обеда мы с Мануэлем пошли на место встречи с гидом и остальными туристами из нашей и других групп.
Нам показали, как получают муку (путем трения о камни, очень не простой процесс), и предложили попробовать проделать это самостоятельно. Затем последовала информация о жизни на острове. Местные живут общинами, каждая из которых имеет своего главу. Все насущные вопросы решаются на воскресных общественных собраниях на главной площади острова. Преступности нет. Почитается культ Пачамамы – матери-Земли. На острове проживают около 350 человек.
Затем нам показали школу – зрелище довольно удручающее. Был большой вопрос, учится ли кто-нибудь на самом деле в подобном здании – половина стекол было разбито, внутри пара столов и перевернутые стулья, несколько детей (по-видимому, специально привезенных для туристов) что-то рисуют карандашами, привезенными предыдущими посетителями острова. Потом мы последовали за гидом по тропинке, ведущей к вершине острова, находящейся на высоте 4200 метров над уровнем моря. Вершина Амантани нашей группе давалась не просто, через каждую сотню метров приходилось останавливаться. Несколько упитанных молодых людей сильно задерживали наше восхождение. Тропа наша вначале шла через огороды с картофелем, разместившиеся на холлах. Крестьяне с мотыгами в руках откапывали свой скудный урожай, размером со сливу, картофеля.
Тропа становилась все круче. Я утомился не столько от трудности маршрута, сколько от ожидания отстающих. О, как я не люблю ходить с группами туристов, да еще и с гидом, от болтовни которого остается головная боль. Мануэль, считающий также, покинул меня, сказав, что будет ждать на вершине у развилин храма Пачамамы. Я, в ожидании группы, укрылся с головой под ткань своего порэо, присел на камне. Подошедшие иностранцы, слушали рассказ гида, с некоторой завистью посматривали на меня, видимо понимая и уважая мой пофигизм и одиночество. Иностранные туристы, как правило, путешествуют парами, а тут какой-то странный тип и видимо даже не голубой, так как нет с ним даже товарища по постели.
Несколько смущенный взглядами молодых пар, видимыми мной через тонкий шелк порэо, я решил покинуть их нестройные ряды. Минут через тридцать я уже взбирался на вершину, которую окутала облачность, укрывшая вечернее солнце в своем пушисто-перистом одеянии.
Мануэль радостно поприветствовал меня: «Рад, что ты догадался уйти от группы гринго, пойдем, я покажу тебе наше главное достояние, а точнее то, что от него осталось».
Мы обходим по кругу полуразрушенные стены древнего святилища Пачамама. Я подошел к краю скалы, с которой узкой полоской просматривались противоположные берега, поперечной части озера. С левой стороны, на фоне свинцовой глади застыла громада острова Такиле. Где-то справа, сокрытые в тумане, покоятся берега Боливии.
Широко расставив ноги и подняв руки к небесам, я возблагодарил Господа, что он исполнил мою мечту. Порыв свежего ветерка коснулся тела мельчайший, словно водяная пыль, дождик оросил лицо. Что-то подсказало мне, что это место необычайной силы, ради которого я оказался на этом острове, дает знак. Вспомнив о древней практике вращающихся дервишей, активизирую спиральным движением ладоней энергию в кончиках пальцев и разведя руки в стороны начинаю вращение. Горизонт слился в одну, движущуюся линию. В ладони, словно во вращающиеся элементы электрического двигателя, хлынул поток энергии, излучаемой Силой этих мест.
Непрерывно вращаясь, после каждых тридцати оборотов, свожу ладони на теле, направляя энергию в центры, последовательно касаясь солнечного сплетения, области сердца и головы. После ста оборотов, делаю несколько вращений против часовой стрелки, восстанавливая вестибулярный аппарат. С восточной стороны появилось какое-то радужное свечение, которое в круговом движении невозможно было распознать. Остановившись и прейдя в себя, увидел на небосклоне зарождающуюся радугу. Первые лучи солнца, прорезавшиеся сквозь тучи, усилили светимость радуги до очень ярких, осязаемых расцветок. Она из легкой, эфирной, превратилась в ярко окрашенный небесный мост, соединивший перуанскую и боливийскую стороны.
Порыв ветра, с так называемым слепым дождиком, вскоре перешедшим в ливень, пробудил во мне каждый атом, каждую клеточку моего тела, приведя в неописуемый восторг. Сбросив с себя рубаху, широко расставив ноги и подняв руки к небесам, приняв так называемую форму андреевского креста, я слился с потоком силы. Пересекающиеся потоки сил, входящие через левые руку и ногу и выходящие через правые, наполняют энергией солнечное сплетение. Подняв руки вертикально вверх, вибрируя мелкой дрожью, ладонями, я подключаюсь к энергии космоса. Соединив встречные восходящие и нисходящие потоки, чувствую ярчайшую вспышку в районе головы. Свечение, создавшее вертикальный столб силы, проводником которого стало мое тело, соединило землю и небо. Меня затрясло от вливающегося, животворного потока. Первобытная, дикая радость наполнила мою душу, лицо озарилось счастливой улыбкой,
Немного разведя руки в стороны, мысленно увеличив сечение проводника, я оказался под космическим дождем, изливающимся мириадами искрящихся капель силы. Восторг поглотил меня без остатка, унеся в неземные сферы. Лишь спустя несколько минут, услышав приглушенные голоса за спиной, медленно, словно просыпаясь от счастливого сна, я вернулся в реальность этого дня. Повернувшись, увидел за спиной группу туристов, завороженно смотрящих на меня. Среди них находился их гид, о чем-то повествующий, судя по всему про меня. Мой внезапный поворот, видимо смутил его и он замолчал, тоже уставившись в мою сторону. Рядом с гидом, я заметил Мануэля. Радостно улыбаясь, он подошел ко мне. На лице его светилась, какая-то загадочная улыбка.
«Сергей»: - сказал он; «у меня для тебя есть очень интересная информация. Сейчас не буду отвлекать тебя от медитации, но когда закончишь и спустишься в поселок, кое-что расскажу. Сейчас тебя оставляю, и буду ждать в низу на площади». Мануэль направился в поселок, а я, решив сменить дислокацию, отошел к противоположному краю скалы.
Красочное представление, место действия которого разворачивалось на небосводе Титикаки, заворожило меня. Сначала солнце светило достаточно ярко и были видны его четкие очертания. По прошествии нескольких минут солнечный диск начал расплываться, как бы разливаясь по горизонту, и распространяя при этом по небу различные красно-оранжевые оттенки. Я обошел по кругу наивысшую точку Амантани, вокруг развалин святилищя. На небе к этому времени появились последние фрагменты заходящего солнца.
Когда солнце полностью исчезло из поля зрения, резко похолодало. Тут я понял, почему некоторые предусмотрительно одевали шапки, шарфы, теплые куртки. Вслед за гидом и группой, освещая путь фонариком, я стал спускаться обратно.
На Амантани нет электричества. Как рассказали местные жители, несколько лет назад президент Перу решил его туда провести. На Амантани привезли электрогенераторы, у людей появились телевизоры, свет. Но потом пришлось данную программу прекратить из-за существенных затрат. Поэтому сейчас на острове лишь кое-где мелькает дрожащий свет лампочек, работающих на солнечных батареях (в основном, видели на лавочках, торгующих продуктами и напитками). Для основной же массы жителей приобретение солнечной батареи не представляется возможности в связи с отсутствием денег.
Когда я пришел на площадь, было уже темно и очень холодно. Отыскав Мануэля, мы направились с ним к месту нашего временного проживания.
«Ну что, Сергей» - обратился ко мне Мануэль, - «Твое посещение священной горы произвело большое впечатление на гида и его группу. Когда они поднялись на вершину, намереваясь осмотреть развалины храма, то увидели весьма странную картину, меняющуюся на их глазах. На краю утеса, устремив взгляд к небесам, стоял человек, отрешенно выполнявший странные манипуляции. Это был ты. В тот же момент начал моросить дождик, перешедший в короткий ливень. Но когда на небе появилась радуга, центром которой оказался ты, это произвело неизгладимое впечатление.
Мануэль, после многозначительной паузы, продолжил: Заинтересовавшись о чем, указывая туристам на тебя, вещает их гид, я подошел к ним и услышал вот что. Оказывается гид, живущий на этом острове, сам из индейцев кечуа, рассказывал о том, что двадцать лет он водит группы туристов на эту гору, но то, что увидел сейчас, смутило даже его. Дело в том, что дождей в это время года здесь практически не бывает, ведь сезон дождей длится с декабря по февраль, а сейчас уже лето на календаре, время засухи. Правда, в географическом смысле, лето наступило на противоположной евразийской части планеты, а на американском континенте начало зимы.
Более всего гида-индейца поразило зародившаяся на его глазах радуга, образовавшаяся вокруг тебя. На этих островах радуга является божеством, дающим земле и людям силу и плодородие. Здесь существует поверье, что если женщина будет смотреть на радугу, то обязательно забеременеет, поэтому некоторые мужья, имеющие достаточно детей, запрещают своим женам смотреть на радугу. Твои манипуляции руками на фоне все более усиливающегося ливня, привели индейца к мысли, что ты являешься сильным шаманом. Когда я рассказал ему о вчерашних твоих приключениях и отзыве о тебе шаманов Марио и Руфино, он окончательно утвердился в своей мысли.
А вообще во времена сезона дождей у нас бывали большие проблемы. Так в 1986 году из-за многочисленных ливней на Титикаке, впадающие в озеро, реки разлились, затопив в двух прибрежных перуанских департаментах треть обрабатываемых земель и 45 тысяч домов. Вода поднялась особенно высоко. Дожди шли над Титикакой безостановочно. Уровень воды поднялся сначала на 2 метра, затем на 3, а вскоре и на 4. Затопленными оказались как перуанский, так и боливийский берега. 28 человек утонули. В общей сложности от наводнения пострадали 250 тысяч индейцев – кечуа и аймара, рыбаки и земледельцы. Боливийская река Десагуадеро, единственная вытекающая из озера, была бессильна помочь людям. Правда, боливийская сторона пострадала меньше, но лишь потому, что не столь густо заселена.
Еще со времен древних инков местные жители были убеждены, что Титикака – священное озеро, место рождения Солнца и бога-создателя Виракочи. Но оно олицетворяет также сказанное о всемирном потопе. Поэтому все прибрежные народности не преминули истолковать наводнение 86-го года как грозную кару небес.
Вода была повсюду. Медленно продвигаясь при помощи шеста, лодки, скользили, временами задевая днищем соломенные крыши затопленных хижин. Уанкане, Уата, Куата – деревни, стоявшие на земной тверди к северу от Титикаки, - превратились в маленькие островки, окруженные со всех сторон водной гладью. Вереница пастухов брела по шею в воде, ведя за собой быков.
Отчаяние людей не знало границ. Темное, овеянное легендами прошлое обостряло страх. Боги, по одной из легенд, уже однажды уничтожили обитавшую на берегах озера высокоразвитую цивилизацию. Под водой оказались ажурные мосты, дороги, храмы неземной красоты. Утверждают, что белые стены древнего города и сегодня можно увидеть в лунные ночи на дне озера. Когда началось наводнение, люди с ужасом ожидали повторения прошлого. В одном из прибрежных поселков индейцы аймара, дабы задобрить прогневавшихся богов, принесли в жертву человека. 37-летний индеец аймара был принесен в жертву своими односельчанами в соответствии с ритуальными обрядами.
Листья коки, смешанные с жиром ламы, обнаруженные на месте трагического происшествия, свидетельствовали о том, что здесь было совершено человеческое жертвоприношение в честь Инти – бога Солнца и Пача-Мамы – матери-Земли. Но в первую очередь это было сделано для того, чтобы усмирить ливневые дожди.
Старики, представители этой маленькой общины, позднее твердили в магистратуре в свое оправдание: «Небо разгневалось, и озеро покарало нас». Расследовавшая это дело полиция не нашла конкретных виновных: у местных индейцев весьма развита круговая порука.
Пачамама можно перевести как Мать-Земля, это очень древнее понятие, повсеместная для Анд: Мать всех живых существ и людей, и животных, дающая пищу и жизнь. 1 августа каждого года, в праздник Пачамамы, специальный жрец приносит ей жертвы в ее храме на Амантани: возжигает листья коки, просит хорошего урожая на следующий год. Початата реже упоминается в индейских ритуалах, его имя соответствует понятию Отец-Небо, мужское начало.
Храм, который мы сегодня посетим, является самым главным священным местом всех индейцев. Он посвящен Почамаме и Початате, это начало нашей истории.
Мы идем по узкой тропе, освещенной лишь светом луны, ведущей к домику индейцев и нашему ночлегу. Кроны деревьев в лунном голубоватом сиянии напоминают мистических чудовищ из детских сказок. Я поеживаюсь от холода, видимо ночью будут заморозки.
Но вот и наш домик, в окне которого, словно свет маяка, горит керосиновая лампа, указывая нам путь. Хозяйка встречает нас на пороге и ведет за стол, за которым нам предстоит поужинать вместе с хозяином.
Трапеза индейцев не отличается большим разнообразием, в этих условиях мало, что можно вырастить, но блюда их мне приходятся по душе. Горячие лепешки с супом из семян травы «кинуа» с картошкой и луком на первое и жареная рыба с кукурузной кашей приводят меня в бодрое расположение духа. Мануэль, оживленно беседующий с хозяином, также счастлив. А что еще нужно индейцу? Чай настоянный на листьях коки окончательно уводит нас от аналитического мышления в область эйфории. Я иду спать. Ранним утром, выйдя из дома, я буквально ослеплен блистающей на солнце белизной от кристалликов льда и снега, окутавшей травяной покров.
Умывшись ледяной водой и налюбовавшись гладью озера, просыпаюсь окончательно. Позавтракав, яичницей-глазуньей с лепешками и чаем, мы прощаемся с радушными хозяевами и направляемся к берегу, где нас поджидает катер.
Остров Такиле.
Мы не одни, на суденышке размещаются туристы, прибывшие на остров вместе с нами. Отчаливаем в полном молчании, с грустью рассматривая удаляющийся берег, уже полностью оттаявший от утренней изморози.
Утро удивительно тихое и воды озера настолько неподвижны, что в их причудливом зеркале четко отражается не только синее небо, но и белые барашки облаков.
Отраженный от желто-зеленного острова свет, окрашивает озеро изумрудно-фиолетовым оттенком. Становится радостно на сердце и теплее. Не случайно индейцы говорят, что в этих краях четыре сезона на день: весна приходит с восходом солнца, с полудня начинается лето, вечером уже осень, а темнота горной ночи – сурова, как зима.
Впереди по курсу в трех, четырех километрах от Амантани, остров Такиле, к которому мы приближаемся. Чтобы ощутить Титикаку каждой клеточкой своего тела, решаюсь выбраться из салона катера наружу. Созерцаю бескрайнюю синеву озера, поеживаясь от холода. На воде все-таки чувствуется дуновения прохладного ветерка.
Причаливаем. На берегу нас встречает улыбчивый индеец лет тридцати и, собрав нашу группу, ведет по каменистой тропинке поросшей колючим кустарником, к вершине острова. Индеец иногда останавливается, поджидая отставших. С лукавой улыбкой он сообщает нам, что вершина острова находится на высоте 4200 метров, не каждый может подняться туда, так как горная болезнь дает о себе знать. Сорвав пучок какой-то травы, он продолжает: «индейцы, чтобы снять усталость пользуются этой травой под названием – мунья. Эта небольшая травка произрастает здесь и в других местах Альтиплано, нужно потереть ее пальцами и вдохнуть. Головная боль сразу проходит, да и акклиматизация ускоряется». Он дает нам эту травку, растерев которую я чувствую аромат похожий на мяту.
Вскоре подходим к окраине села, состоящего из нескольких домов-мазанок, похожих на украинские хаты. Гид ведет нас во двор одного из таких строений.
Развешанные на деревянной оградке глиняные кувшины, лук и чеснок, свисающий в связках с крыльца, кудахтанье кур и запах навоза уж очень напоминают хату украинского хутора.
Гид просит всех собраться и сесть на лавки, расставленные во дворе для того, чтобы послушать рассказ местного жителя об их жизни и истории острова. Вышедший из домика пожилой индеец с орлиным взглядом приветствует нас. Гид переводит слова индейца на английский язык. Почти не понимая его перевода, беру путеводитель и, найдя описание острова Талике читаю следующее:
Главный городок острова Такиле находится на возвышающемся холме, путь к которому ведет извилистая тропа, а спуск с холма наиболее удобно осуществлять по крутой лестнице, начинающейся у каменных ворот, откуда открывается потрясающий вид на озеро Титикака.
Остров Такиле расположен в 35 км восточнее Пуно. Этот небольшой остров, всего 7 км2, населяет 2000 индейцев кечуа.
Традиционным ремеслом для жителей острова Такиле является вязание и ткацкое дело. Причем вяжут на острове только мужчины. Их головы украшают чудесные шапочки с необычными узорами. Если шапочка красного цвета значит, что мужчина женат, не женатые носят красную с белым шапочку. Шапочка вяжется очень и очень плотно. Не должно остаться ни одной дырочки в готовом изделии. После того, как шапочка готова, в нее наливают воду. Если хоть одна капля вытечет, мужчина считается ленивым.
Оказывается, у них издревле заведено, что холостые и одинокие (вдовцы, напр.) мужчины носят вязаные шапочки типа колпак с кисточкой, а женатые – шляпы. Таким образом, ни одна женщина не может быть обманута этим нечестным и легкомысленным противоположным полом!
Прерывая мое чтение, Мануэль выборочно переводит рассказ индейца, который, вспоминая старые добрые времена и тех людей, сетует на нынешнюю молодежь. «Да» - говорит индеец: «Сегодня молодежь не та стала, не уважают традиции предков, не почитают даже старейшин. Работать на острове многие уже не желают, стараются найти ее в городах, а там душа засыхает без родной земли. Даже те, кто все же решает остаться на острове, побывав в Пуно или других городах, уже теряет свои корни. Телевиденье, Интернет и прочая гадость уводит молодежь от земли, а индейцу без нее не выжить, поэтому и спиваются. Да и девушки наши портятся. Сейчас у нашей молодежи появился такой обычай, для того чтобы жениться, нужно парню обязательно купить магнитофон и показать своей подруге. Чем больше размер магнитофона, тем больше шансов, что невеста ему не откажет. Причем не важно, что магнитофон не работает, так как на острове нет электричества и батареек, главное чтобы он был в наличии и желательно имел большой размер».
Среди туристов раздался хохот, я тоже улыбнулся, вспомнив фрагмент из старого советского кинофильма «Хозяин Чукотки». Там показано, как первые торговцы из Соединенных Штатов, прибывшие на Чукотку выменивали у чукчей песцовые меха на трубы от грамофона, закопанного в песок. Чукча, завороженный музыкой, льющейся из трубы, отдавал все свои меха в обмен на эту трубу. Торговец брал следующую трубу и вставлял в гнездо громофона, спрятанного в песке, и ждал следующего покупателя. Несчастные чукчи, придя домой не могли добиться от трубы ни каких звуков и шли к продавцу трубы в надежде вернуть пушнину. Американец разыгрывал скандал, утверждая, что чукча поломал трубу и она поэтому не поет. Обманутый покупатель уходил со слезами на глазах. Как это напоминает и нынешнюю ситуацию.
В современном обществе обмана не стало меньше, просто он стал более технологичен, изощрен и поставлен по средствам рекламы и законодательства на широкие рельсы.
Попрощавшись с индейцем, являющимся председателем совета старейшин, идем к главному городку острова, путь к которому идет по извилистой тропе.
На главной площади городка построена небольшая церковь, а также работает магазин, где представлены изделия из шерсти и различные товары ручной работы, изготовляемые самими местными жителями. Я покупаю кое что из шерсти ламы и иду к каменным воротам, откуда открывается великолепный вид на озеро. Дождавшись группу, мы вместе с Мануэлем спускаемся по крутой каменной лестнице вниз к причалу, где нас ожидает катер.
Прощаемся с островом, бросая последний взгляд на удаляющийся, покрытый террасами берег, на котором произрастают скудные плоды и злаки выращиваемые в поте лица, этим трудолюбивым островным народом.. Каменные ограждения разделяют части территории острова на пастбища для рогатого скота, овец и альпак.
Мистический портал Араму Муру.
К городу Пуно мы прибываем, когда солнце уже скрылось за хребтами Кордильеры-Реаль. Мануэль, так же как и я, доволен поездкой, ведь на этих островах он давно не бывал и многое, на его взгляд, изменилось.
Я, воспользовавшись его хорошим расположением духа, пытаюсь в очередной раз уговорить Мануэля, совершить путешествие в самое мистическое, и тогда еще закрытое от навязчивого туриста, место называемое Араму Муру.
Об этом сакральном месте я впервые услышал от моей хорошей знакомой, являющейся руководителем туристической фирмы «Кайлаш», Светланы. Она рассказала, что попасть туда сложно и крайне опасно, так как это место является священным для народов Кечуа и Аймара. Кроме шаманов и охраняющих Араму Муру индейцев бывать здесь запрещено, тем более европейцам. Недавно там был убит один из таких искателей вместе с проводником индейцем.
Целый час взываю к самосознанию и дружеским чувствам Мануэля, уговаривая его посетить это место, на что он отвечает, что еще хочет пожить. Вскоре мое упрямство, а также предложенные деньги и простой, но оригинальный план, убеждают его. Мой план состоит в том, что мы должны будем, еще под покровом ночи, подойти к этому месту. Успокаивает Мануэля и то, что он сам коренной индеец, не раз бывал в тех горах. Правда, самого места он еще не видел, но слышал о нем.
Прибыв с Мануэлем в Пуно, мы остановились в его, состоящей из одной захламленной, покрытой пылью, квартире. Разгребая вещи со старого, покрытого кожей дивана, видимо еще времен испанской колонизации, он предложил мне заночевать здесь. Сам улегся рядом на коврике, накрывшись старым пончо.
Легли мы относительно рано, так как завтра предстоял ранний подъем. Спать не хочется, все мысли о предстоящем походе, ведь я рискую не только своей жизнью. В половине второго ночи просыпаюсь от звонка будильника и не сразу понимаю, где я, сказывается частая смена мест моего ночлега. Оптимистический голос индейца возвращает меня в реальность.
Прохладной ночью идем по мощеной гранитом улице в сторону озера. Нас ожидает машина с шофером из индейцев аймара, с которым Мануэль еще вчера договорился. Также вчера он выяснил у авторитетных индейцев, как лучше добраться до Араму Муру. Обо мне им, он конечно, даже не намекал.
И вот мы трясемся в стареньком форде по разбитой дороге, ведущей над озером к границе с Боливией. Выезжаем из города. Фонари искусственного освещения встречаются все реже и реже, и вот мы полностью погружаемся во власть ночи. Лишь слабый свет фар освящает дорогу, а над нами космос. В горах, да еще на такой высоте звездное небо кажется совсем близким. Неведомое мне созвездие отражаются на глади спокойных спящих вод озера. Лунная дорожка, пронзила своим золотистым сиянием просторы озера, деля его на две половинки. Кстати сказать, оно разделено географически на две равные части, принадлежащие Перу и Боливии.
Шофер рассказывает нам, что влияние шаманов в местах, куда мы направляемся, очень велико, в каждой деревне свой шаман, решающий проблемы общины. Люди приходят к нему за советом, и он их дает. Своим – бесплатно. Но какие! Он может, например, сказать бедняку – тебе не везет в делах, потому что апу гневаются на тебя. Принеси им человека, и они будут довольны. Думаете, бедняк ужаснется? Нет. Пойдет ловить человека. Да, они все очень милые и отзывчивые люди, всегда готовые помочь. Но то, что касается апу и обычаев – очень серьезно, серьезнее, чем жизнь смертного и люди пропадают. А бедняк, как ни странно, получает везение и милость богов. Этот район очень богат. Все строят новые большие дома. Очень часто в первую колону дома положено не животное, а человек, об этом тоже все знают. Говорят о них, что эти люди общаются с дьяволом и дьявол им помогает.
Убаюкиваемый мерным звучанием мотора и завораживающей красотой ночи, я засыпаю.
Яркие лучи восходящего солнца ослепляют меня. Мануэль сообщает, что мы почти приехали, там дальше Боливийская территория.
Машина останавливается, и мы выходим в месте, не имеющем ни какого опознавательного знака и ни чем, казалось бы, не отличающемся от других. Присмотревшись к недалеко расположенной горной гряде, я изумляюсь ее формам и цвету. Горы совершенно не похожи на ранее виденные мной. Эти древние скалы, напоминающие своим жутковатым видом огромных динозавров, потрясают меня. Подобного я не встречал ни в одной из стран, в которых довелось побывать. В очертаниях скал легко угадывались тела могучих древних ящеров, застывших в своей последней схватке друг с другом.
Араму Муру – это выход гранитных пород красного цвета. Слои гранита располагаются тут строго вертикально. А место такое, где ветры часто дуют в одном и том же направлении. В результате длительной эрозии гранитные скалы приобрели очень причудливые очертания, образовав в итоге прямо-таки неземной пейзаж с плоскими острыми пиками и выступами в форме древних ящеров.
Перейдя с Марио небольшую долину, мы подошли к нагорью. Обойдя один из его хребтов, перед нашими глазами на вертикальном срезе скалы открылось одно из самых мистических и закрытых от европейцев мест, портал Араму Муру.
На идеально обработанной поверхности вертикальной стенки скалы расположился прямоугольный портал, контуром которого является выдолбленный в скале желоб шириной и глубиной около метра.
В центре портала размером 7,5 на 5,0 метров, разместилась ниша в виде ворот в рост человека. Своей формой она напоминает очень широкую, вписанную в перевернутый усеченный треугольник, букву «Т». В середине ниши, являющейся мистической дверью в мир духов, находится отверстие круглой формы. Перед этими каменными воротами, ведущим в потусторонний мир, я увидел останки кострищ, в углях которого лежали обрывки ткани, человеческие волосы и другие артефакты жертвенного обряда. Угли еще излучали тепло. Ночью здесь происходило камлание шамана, который через свои магические заклинания и жертвоприношения общался с душами усопших и духами различных стихий.
Еще в Москве, собираясь в путешествие по Перу, я заглянул в Интернет с целью найти информацию по Араму Муру и вот, что мне довелось найти.
Открыл ее миру в 1990-х годах гид по местным достопримечательностям Хосе Луис Дельгадо Мамани во время очередного путешествия по андским высокогорьям. Располагается Араму в непосредственной близости от озера Титикака, недалеко от боливийской границы, на высоте 4 тысячи метров над уровнем моря. Предполагается, что это один из заброшенных в процессе строительства объект инков.
На языке местных эта достопримечательность именуется «Пуэрта де Хаю Марка», что значит «Ворота Богов». Само собой, боги постоянно шатаются туда - сюда, являясь смертным в виде огненных фигур, шаров и прочих символов. Люди также иногда получают возможность воспользоваться «воротами», правда только в одну сторону и всегда нечаянно. Хочется верить, что там, за «воротами», в компании богов они весело и с пользой проводят время. Исключением является писатель Джерри Уиллис, по совместительству исследователь паранормальных явлений, который утверждает, что умудрился сходить в «заворотье» и вернуться.
Интересна и статья о портале в другой мир, в которой сказано:
Не так давно в Южной Америке ученые совершили открытие, которое невозможно ни с чем сравнить по своему значению. Учеными найдено то, что составляет огромную историческую и сакральную ценность. На этот объект можно попасть только по специальному разрешению Правительства Перу, по другому – вообще невозможно. Исследователями найдены знаменитые «Врата Богов
Находки ученых не всегда обещают получение денег. Иногда они несут ценности, которые невозможно выразить в денежном эквиваленте. Это относится и к найденным в 1996 году «Вратам Богов», которые могут полностью изменить все представления о современном мире. И показать, что жизнь на земле является только маленькой частицей человеческого бытия.
Раньше, до обнаружения Врат, пилоты, пролетая над данной местностью, замечали странные структуры, состоящие из скал. А после того, как Врата Богов были открыты во всём своём величии, вдруг стало известно, что у загадочной скалы есть тайные служители. Именно от них исследователи и узнали удивительные легенды.
Эти служители рассказали, что Врата являются достоянием цивилизации Инков и в старые времена, через них, «путем Богов» самые талантливые из героев могли уходить в лучшие миры. И герои уходили. Много из них уходили навсегда, но часть возвращались, уже наделённые знаниям, которые никогда не мог получить простой смертный.
Кроме того исследователям рассказали историю жреца Арами, который являлся хранителем «Ключа Богов всех семи долин». Это был блестящий металлический диск, соразмерный отверстию во вратах. Когда произошло нашествие конкистадоров, пришельцы устроили индейцам ужасную по своей бессмысленности резню. Они также разграбили священные реликвии. Тогда Арами собрал в своей деревне тех, кто выжил. Индейцы отправились с ними к Вратам. С того времени они бесследно пропали.
Далее ученые обнаружили, что действительно, о Вратах Богов ранее было написано в сказаниях древних майя. Но это легенды. Гораздо интереснее результаты современных исследований. Больше всех тут постарался ученый Катар Мамани, который и обнаружил первым каменную дверь.
Катар провёл ряд экспериментов с использованием самых совершенных приборов. И после этого пришёл к мнению о том, что эти Врата, в первую очередь, являются аномальной зоной. А, во вторую очередь, они действительно являются входом в иные миры.
В своей работе Мамани использовал устройства, которые регистрируют альфа-, бета- и гамма-излучения. Также использовались цифровая фото- и киноаппаратура, электронные фотометры и термометры. Можно сказать, что он привёз с собой целую научную лабораторию. И полученные результаты, оказались фантастическими. Вблизи «Врат Богов» было обнаружено много объектов потустороннего происхождения.
Эти объекты нашли свое отображение на электронных носителях и фотоплёнках в виде огненных шаров, дисков, столбов, а также в виде сгустков плазмы разного цвета и плотности. Но главное не в этом. Катар установил, что эти объекты существуют вне нашей реальности и они… мыслят. И не просто мыслят, но и демонстрируют эмоции!
Репортёр из Германии В. Бей взял у Катара интервью, где ученый признался, что теперь он убеждён в существовании иных форм жизни. С его слов, в результате исследований была получена абсолютно новая картина мира, в которой люди, не являются хозяевами сами себе. Наша жизненная среда и деятельность являются полностью подконтрольными этим существам, и они постоянно изменяют наше бытие в соответствии со своими задачами, о которых мы даже не можем догадываться.
Поразительно, что не только использование измерительных приборов позволило зафиксировать ирреальные объекты в районе Врат Богов. Мамани смог увидеть эти объекты своими глазами! С его слов, сразу по прибытию к загадочной скале, воздух стал труднопроходимым и сгустился. Перед Вратами появились огненные шары и хлопья, которые стали срываться с места и биться о скалу. В результате этих ударов стены из камня покрылись копотью. После этого на них появились капли мерцающей жидкости.
Исследователь не без труда пробрался сквозь густой воздух и, дотронувшись до странных капель, ощутил разряды электричества. Позже, перед его глазами появились кристаллические синие объекты. Затем, они стали принимать формы, о которых ученый даже не мог и подумать.
Ещё более интересно показали себя эти эфирные объекты в темное время суток. Перед «Вратами Богов» творился настоящий фестиваль. Сияли всполохи, летали шары, в воздухе постоянно слышались электрические разряды от нло. И вот, на самих Вратах возникло изображение лица огромного старика… Фонарь, который освещал лагерь исследователей, упал с крепления. Он был раскалён добела.
И сейчас Мамани продолжает изучать «Врата Богов». Параллельно с ним круглосуточное наблюдение ведёт группа учёных из США. Но последние не разглашают свои результаты. Видимо, они думают, что люди еще не готовы знать о настоящем устройстве мира…
В 1997 году у ворот в “Городе Богов” побывал американский экстрасенс Тони Сильва. Он рассказал, что ощущал невероятный прилив энергии возле этой двери, так же перед его взором открывалось звездное небо и столбы огня, которые били из земли. Это видение сопровождалось необычной музыкой, похоже на шаманские бубны
Упоминания о загадочных “Вратах Солнца” есть и у народа Майя, и что самое интересное, рисунок, похожий на эти врата, есть на плато Наска. В последние годы над этим местом люди часто стали видеть НЛО, сферы разнообразных цветов и размеров, часто зависают над этой долиной.
По верованиям перуанцев, однажды эти врата будут открыты и Боги вернутся на “солнечных кораблях”.
В Интернете я также обнаружил интересную статью. Из портала в Хаю Марке, утверждал неведомый уфолог, написавший статью, вылетали НЛО и одно из них зависло над деревней и облучило всех любопытных. У тех появился зеленый загар, потом волдыри, в общем, все умерли, и с тех пор там никто не живет. Редко и случайно забредающие туристы ощущают беспричинный ужас и сматываются оттуда, рассказывая потом жуткие вещи о пришельцах
Эти древние скалы, напоминающие своим жутковатым видом огромных динозавров, потрясли меня. Подобного я не встречал ни в одной из стран, которые довелось посетить. В очертаниях скал легко угадывались тела могучих древних ящеров, застывших в своей последней схватке друг с другом.
Перейдя с Марио небольшую долину, мы подошли к нагорью. Обойдя один из его хребтов, перед нашими глазами на вертикальном срезе скалы открылось одно из самых мистических и закрытых от европейцев мест, портал Араму Муру. Местные индейцы называют это место «Пуэрта Хаю Марка», что значит «Ворота богов».
На идеально обработанной поверхности вертикальной стенки скалы расположился прямоугольный портал, контуром которого является выдолбленный в скале жёлоб. В центре портала разместилась ниша в рост человека в виде очень широкой буквы «Т». Перед этими каменными вратами, ведущими в мир духов, я увидел останки кострищ, в углях которых заметил обрывки ткани, человеческие волосы и другие артефакты жертвенного обряда. Угли еще излучали тепло. Ночью здесь происходило камлание шамана, который через свои магические заклинания и жертвоприношения общался с душами усопших и душами различных стихий.
Меня встревожило странное чувство, словно неведомая сила, невидимо присутствующая здесь, изучает меня. Я также обеспокоен и тем, что это столь интересное в географическом смысле место, не является местом силы, а высасывает её из меня. Красота и необычность ландшафта, обычно радующая и наполняющая нас жизненной силой, в данном месте вампиризирует нашу энергию.
Отойдя от портала метров на тридцать, я решил просканировать пространство своим привычным способом. Активизировав мелкой вибрацией кончики пальцев рук, я свел их в условное кольцо, оставив между ними сантиметра полтора пространства. Тут же я почувствовал электрический поток, замкнувший невидимую сеть движения частиц.
Разведя руки к небу и плавно опуская их к земле, я удивлен тому, что силы природы остаются безответными. В других местах я мгновенно бы наполнился живительным потоком силы, а здесь, наоборот, чувствуется их утечка.
Заинтригованный этим я решаюсь на другой способ. Встав на голову и разведя ноги в стороны, активизировав стопы ног, пытаюсь почувствовать ответную энергию. Всё напрасно.
Подхожу к порталу, с намерением войти в его вертикальную нишу. Мануэль объяснят мне, что по местному поверью, заходящий в портал может увидеть свою судьбу, а иногда и войти за предел врат, в мир потусторонний. Сам он ни за что не войдет туда, так как еще хочет пожить на этой грешной земле.
Сконцентрировав силу намерения и создав невидимую защиту от темных сил, я решительно захожу в скальную нишу. Закрыв глаза, прижавшись к каменной стенке, погружаюсь в бессознательное.
Простояв пару минут, с радостью понимаю, что моя защита не допустила темные силы, обычно входящие через страх и суеверие. Я ни чего не чувствовал.
Прошу Мануэля сфотографировать меня на фоне портала. После первого снимка фотоаппарат показывает полную разрядку батарей, которые вчера я купил и проверил. Внутренний голос подсказывает, что это не случайность, а влияние на них зоны-вампира.
Далее я выполнил странные действия, которые в здравом смысле в иных условиях не исполнил бы. Вытащив батарейки, взяв их в обе руки и прижав большими пальцами выступающие клеммы, я повернулся к солнцу и приступил к их зарядке. Через минуту, вставив их в камеру, мне удалось сделать ещё один снимок. Следующий интервал потребовал большого времени.
Посадив удивленного Мануэля на камень, я передал ему свою эстафету. Индеец, держащий в распростертых руках батарейки и смотрящий на меня как на ненормального, рассмешил меня.
Отойдя от портала на достаточное расстояние и посмотрев выше него, я заметил яркое белое пятно, разместившееся на колючем кустарнике, растущем на вершине горизонтального уступа.
Позвав Марио, указываю ему это место: «Что это?». «Не знаю, нужно подняться и посмотреть» - говорит индеец после некоторого раздумья.
Цепляясь за ветки колючего кустарника, взбираемся по правому крутому склону на небольшое плато, разместившееся над порталом. Подойдя к его отвесной части, поросшей терновником, я остолбенел от увиденного, а Марио с суеверным страхом брезгливо отшатнулся назад. Перед нами на кусте терновника, распластав на нем свои крылья, лежала красивая, большая, белая птица.
На нас повеяло духом смерти. Не запахом, так как птица погибла в эту ночь, а именно духом смерти, распространяющим свою оцепеняющую холодную волну безысходности и ужаса.
«Как погибла птица?» - спросил я у Марио. «Не знаю, но не от пули точно, ведь эта птица для нас священна».
Любопытство взяло надо мной верх, и я взяв птицу за крыло, перевернул её. На её белоснежном пушистом теле в области сердца багровело красное пятнышко, это была кровь. На большом шипе колючего терновника, обагренного кровью, застыла запекшая капелька.
Марио, с волнением в голосе, сказал: «Эта птица сама избрала это место и такую гибель. Араму Муру является вратами в мир усопших не только для человека. Этой ночью, несколько часов назад, она последний раз вознеслась к небесам и стремглав упала вниз, осознано осуществив свой замысел».
Я взяв фотокамеру, тщетно пытаюсь сфотографировать птицу-камикадзе. Не помогает даже прежний способ зарядки батареек. «Брось мучиться, дух птицы не желает этого» - говорит индеец.
Я последний раз бросаю свой взор на белоснежную, грациозную птицу, поразившую меня своим смелым и не понятным для меня поступком. Смерть не дала даже сфотографировать тело своей жертвы, душа которой, войдя в этот портал, уже покоится в царстве мертвых.
Мы в скорбном молчании покидаем это место. Я вспоминаю прочитанный прежде роман под названием «Поющие в терновнике», в котором описывалась трагичная, но всё же поэтичная смерть птиц на шипах терновника. Ранее мне казалось, что это вымысел писателя.
Немного устав от подъема в гору, мы решили передохнуть, присев на камне.
Находясь под впечатлением от увиденного в терновнике, я бессознательно блуждаю своим взором по долине, открывшейся среди небольшого ущелья. Там, внизу, простирается, казалось бы, безжизненная равнина, окрашенная желтой пожухшей травой.
Но вот внизу из-за скалы, скрывавшей правую часть долины, появляется группа индейцев, человек около семи-восьми. Они причудливо одеты в красно-белые одежды, на головах шерстяные, цветастые шапочки с бубонами. На плече каждого висит сумка из кактусового волокна, в которой обычно индейцы носят листья коки.
Мужчины крепки и молоды на вид, в руках некоторых из них глиняные свистки, которых мне видно не было, но многотонный их пересвист слышится неплохо. Мужчины словно проходят мимо нашей скалы, не замечая нас.
Повернувшись к Марио и увидев, что он спит, я бужу его и указываю на процессию внизу долины.
От увиденного, казалось бы мирного сюжета, на лице Марио отразился испуг немало удививший меня, ведь такого я раньше за ним не замечал.
Нервно схватив меня за руку, он властно сказал: «Игры закончились. Эти ребята идут за нами, мы нарушили табу и как они считают, осквернили место, закрытое от чужаков. Если ты не будешь выполнять мои команды, мы обречены, ведь ты помнишь, как они расправились с предыдущим искателем приключений и его проводником.
Сейчас мы находимся в поле их зрения, посмотри, они искоса поглядывают в нашу сторону. Мы должны делать вид, что не ожидаем от них, идущих как бы мимо, ни чего дурного. Они для этого играют на свистульках, убаюкивая нас. Но эти ребята хорошо знают своё дело, они загонщики, а мы дичь. Это охота на нас. Сейчас нам не надо прятаться, но когда они скроются за этим левым выступом скалы, мы должны бежать в горы, а не в обратную сторону, откуда пришли, там нас ждут охотники».
Я с улыбкой, не веря в такой архаичный сценарий, характерный приключенческим книгам о краснокожих и бледнолицых, сказал: «Успокойся, это же не каменный век. Может этим ребятам хочется с нами пообщаться или ещё что-нибудь…». Марио перебил меня: «Я тебе потом расскажу, как они хотят пообщаться, а теперь бежим, они уже скрылись из нашего вида».
Он резко вскочил и рванул в гору, я последовал за ним. В сознании промелькнул сюжет из далекого детства, когда я будучи в пионерском лагере, участвовал в детской спортивной игре в войну под названием «Зарница». Там вместе со школьниками из разных отрядов мне довелось бегать и прятаться от условных врагов, спасая флаг отряда, символом которого была красная тряпочка.
Ну что же, поиграем и сегодня, раз Мануэль этого желает. Эта мысль развеселила меня, придала мне спортивный интерес, и я с лёгкостью горного барана устремился в гору.
Мой проводник остановился на несколько секунд, прижав палец к губам, тихо, но очень серьёзно сказал: «Постарайся ступать бесшумно, чтобы ни один камешек не падал вниз, и ни одно слово не слетело с твоих уст. Сними свою обувь, как это сделал я. Острых колючек и мелких камней здесь почти нет, они остались внизу. Ступай мягко, по-кошачьи, иначе горы выдадут нас».
В знак повиновения я кивнул головой и бесшумно, слыша лишь биение своего сердца, устремился за ним.
Босиком идти стало гораздо проще. Груза с собой кроме хлеба и воды я не брал, поэтому рюкзак практически не ощущался. Пригнувшись, чтобы не быть обнаруженными, используя горный рельеф в виде лощин, каменных нагромождений и трещин, мы по-кошачьи пробираемся нехожеными тропами вверх.
Внезапно резкие голоса индейцев гулким эхом пронзили спящую тишину древних гор.
Моё прежнее, легкомысленное отношение к словам Мануэля сменилось осознанием того, что мы действительно преследуемы охотниками и возможно за нашими головами.
В наше просвещенное время потерять скальп или быть просто убитым за нарушение какого-то табу индейцев, мне показалось архаичной нелепостью. Слабая надежда в том, что эти люди просто хотят с нами побеседовать или продать свой товар улетучилась раз и навсегда. Их воинствующие голоса, раздававшиеся казалось бы со всех сторон, убедили меня, что это не детская игра в войнушку. Как ни странно, никакого страха не было, а осознание серьезности ситуации придало мне сил, у меня открылось как бы второе дыхание.
Положившись полностью на Мануэля, то прыгая с камня на камень, то карабкаясь по горным отрогам, словно профессиональный скалолаз, я взбирался к гребню скалы. Обувь конечно пришлось одеть, чтобы не разбить ноги. Бежать стало гораздо легче, не надо было терять времени на осмотр места, куда ступить ноге.
Индейцы, по всей видимости, нас еще не обнаружили и продолжали свою перекличку. В их голосах чувствовалась досада, раздражение и нетерпение. Ведь это их места и сбежать каким-то двум европейцам, как они полагали, после такой хитроумной и тщательно спланированной операции просто невозможно.
Но вот голоса индейцев раздались где-то выше нас. Мы оказались в полном окружении. Я мысленно представил торжествующих аборигенов, несущих нас привязанных к бамбуковым шестам, как овец на заклание в свое селение. Да, невеселая перспектива, тем более, что недавно здесь был убит один из искателей приключений со своим проводником-индейцем. Причем индейца долго мучили прежде чем убить, так как он, по мнению местных кечуа, является предателем, выдавши их сакральное место.
Да, жестоко, но их можно понять, ведь дай волю европейцам и прочим праздношатающимся по миру, то вскоре здесь построят отели и всякого рода экстрасенсы и мистики осквернят и затопчут это уникальнейшее место силы. Но это, к сожалению, неизбежно. Возможно, мы с Марио и окажемся последними жертвами, после чего туристические компании полностью оккупируют это место и будут даже рассказывать о последних жертвах, коими явились мы.
Пригибаясь к земле, скрываясь между складками рельефа и трещин в скале, я устремился за Мануэлем. Сердце бешено стучит в моей груди.
Но мой проводник видимо не просто знал свое дело, он четко вел к возможно единственному пути ко спасению.
Мы вошли в узкую и высокую расщелину, сверху поросшую диким, колючим кустарником, хорошо скрывавшим её. С большим трудом вскарабкавшись по её дну к вертикальной скале, мы уперлись в непреодолимую стенку.
Мунуэль дождавшись меня, указал на едва приметное отверстие, поросшее терновником. Оно было размером не более шестидесяти сантиметров в диаметре. Скорее всего, это была нора хищного зверя.
«Лезь за мной, это наш единственный шанс» - сказал Мануэль. Он юркнул в нору, словно дикая кошка, я последовал за ним в кромешную тьму. Поначалу двигаться пришлось по средствам локтей и пальцев ног, перемещаясь по-пластунски. Спасибо за этот опыт моей воинской службе. Нора сузилась до размера, в которую вряд ли пролезет среднестатистический европеец. Были бы наши тела по плотнее то торчать нам здесь, словно пробка в бутылке.
Я очень порадовался за свои семьдесят килограммов. У Марио, чьи ноги маячили перед моим носом, было и того меньше. Радовало также и то, что ползти приходилось вниз под углом градусов в тридцать да еще за верным другом-индейцем. Уж он то сможет отпугнуть какую-нибудь прячущуюся в пещере змею или тарантула. Слава Богу ни того ни другого мы не встретили.
Проползая узкую горловину, мы оказались в более просторной пещере. Признаюсь, был некий страх за то, что невысокий, худощавый Марио проползет в одно из самых узких отверстий, а я нет, страшно подумать.
Двигаясь на ощупь, уже в полный рост, мы вскоре вышли в небольшой пещерный зал, где вспугнули несколько летучих мышей, заметавшихся в пещере. Пройдя еще немного, в конце тоннеля я заметил слабое голубоватое свечение, которое становилось всё ярче по мере нашего приближения.
Я был в восторге не только от увиденного света, но прежде всего от точных, по-кошачьи выверенных движений индейца, от его охотничьей чуткости и интуиции, приведшей нас к спасительному выходу. Подойдя к краю небольшого провала, заваленного крупными камнями, мы благополучно выбрались на белый свет. Некоторое время глаза привыкают к яркому свету сквозь суженные до щелей веки. Полной грудью вдыхаю свежий воздух, наполненный степными травами. После затхлого, пещерного воздуха, наполненного запахами экскрементов летучих мышей, высокогорный степной воздух кажется мне нежнейшим и сладчайшим эфиром.
Внизу под нами простирается небольшая долина, за которой протянулась невысокая горная гряда с понижающейся седловиной посредине. Голосов наших преследователей уже слышно не было. Проползя сквозь пещеру, мы оказались на противоположном склоне скалы.
«Теперь, пока мы не обнаружены, нам нужно как можно быстрее спустится в долину и подняться к той седловине. Если мы перейдем её, мы спасены, а теперь бегом вниз» - скомандовал Марио.
Склон был относительно пологий. Мы быстро перешли небольшую долину и поднялись к пониженной части невысокого хребта, так и не услышав голоса наших охотников. Они видимо очень тщательно прочесывали противоположный склон Араму Муру.
Перейдя седловину, Мануэль вместо того чтобы спуститься вниз, повел меня по правому склону к началу предгорья. Лишь только там мы спустились к некому подобию горной поляны, поросшей травой и какими-то желтыми цветами. Эта поляна оказалась великолепным убежищем, сокрытым с трёх сторон скалами, а с четвертой – россыпью крупных камней. За ними уже виднелось плато с его обширными полями.
Устроившись в тени одного из огромных камней, Мануэль сел на траву, а я немного отдышавшись, упал на нее, обнимая руками зеленые поросли неведомых ароматных трав.
Руки и ноги словно налились тяжелым свинцом. Поднять конечности тела показалось нереальным. Вся усталость, накопившаяся во время моего бега, дала о себе знать.
Вскоре волшебные свойства земли, описанные в русских народных сказках, наполнили меня жизненной силой и усталость отступила. Я посмотрел на индейца, он сидел все в той же позе и улыбался.
«Ну что, теперь мы в безопасности. Мы находимся уже на территории другого племени, племени землепашцев, им до нас нет никакого дела. А ты был молодец» - сказал Мануэль. Его последние слова стали для меня наивысшей наградой и долго еще звучали в моей памяти.
Я вышел в середину поляны, протянул руки к небу и почувствовал через кончики пальцев огромный прилив струящейся энергии. Эта энергия проистекала отовсюду, из камней в ореоле контрастных теней, от зелени поляны, от скал, солнца и самого космоса. Да, как поразительно отличаются эти места, то и это. Портал Араму Муру совершенно не излучал силу, а скорее забирал её, а вот это место воистину можно назвать местом Силы.
Мануэль позвал меня и сообщил: «Нашему чудесному спасению мы должны быть благодарны прежде всего тому, что в детстве мне приходилось с мальчишками бегать по этим горам, играя в прятки. Как только я увидел портал, я вспомнил эти горы. Та пещера была моим излюбленным местом при игре в прятки, поэтому я тебя повел туда. А замысел местных кечуа был великолепным. Как красиво они отвлекали своими свистульками в то время, как настоящие охотники окружали нас с противоположной стороны. Они до сих пор утюжат каждую щель и каждый камень Араму Муру, ища нас. Теперь мы немного отдохнули и пора возвращаться. Сними свою майку и одень моё сомбреро. Так, ты хотя бы издалека будешь походить на местного. Загар у тебя почти индейский».
Я с радостью снял свою грязную, потную майку, сунул её в рюкзак и одел вылинявшее от времени фетровое сомбреро. Мы вышли из своего укрытия и вскоре оказались на вспаханом поле, на котором трудилось несколько индейцев. Мануэль поприветствовал их на родном кечуа, те радостно ответили ему. Я, надвинув сомбреро, кивнул в их сторону.
Вскоре мы вышли к асфальтированной дороге. Голосовать долго не пришлось. Старенький, заполненный почти до предела автобус, идущий от Боливийской границы в Пуно, подобрал нас. Мануэль затолкал меня ближе к водителю, а сам остался у дверей. С рюкзаком на голове было ехать не совсем удобно, но радовало то, что каждый километр пути уносит нас от наших преследователей. Даже кудахтанье куриц в карнизах и похрюкивание поросенка в коробке подо мной показалось приятнейшей мелодией, от которой начало клонить в сон. Вскоре поросенок с хозяйкой вышли в каком-то селении, и я с огромным наслаждением упал на свободное сидение.
Поначалу я даже пожалел что сел, так как промежуток между сидениями рассчитан на невысокого индейца, а не на европейца, рост коего составлял более одного метра восьмидесяти сантиметров. Поджав колени и упёршись ими в соседнюю спинку кресла, я все же приспособился и вскоре задремал.
Разбудил меня Мануэль уже в Чукуито, где мы благополучно добрались до его жилища и тут же заснули крепким сном.
Куско - древняя столица Инков
Рано утром Светлана позвонила мне в отель: «Доброе утро, Сергей. А не попить ли нам вместе чаю? Я хочу угостить тебя местным шоколадом» - раздался её радостный голос.
Утреннее солнце, отражённое в стёклах соседнего здания, давно разбудило меня, и я подумывал, где позавтракать, а тут такое предложение. Я с радостью согласился. Через полчаса мы встретились на Соборной площади.
«У меня есть одна слабость, против которой я бессильна, очень люблю шоколадные конфеты ручной выделки, сделанные не на фабрике, а руками лучших кондитеров. Это конечно штучный и не дешёвый товар, но раз в неделю я позволяю себе эту слабость. Теперь хочу угостить и тебя».
Пройдя по переулку, ведущего от Соборной площади, мы подходим к великолепной резной двери красного дерева, над которой разместилась вывеска «Конфеты от королевы».
Галантно открываю дверь перед Светланой и следую за ней.
Войдя в небольшое помещение, облицованное гобеленами и деревянными резными панелями, я наповал искушён сладчайшими ароматами, источаемыми от шоколадных конфет, размещенных в стеклянной витрине.
Хозяйка магазина радушно, с такой же сладкой, как и конфеты, улыбкой, приветствует нас. Светлана представляет меня. «Хочу угостить моего друга Серхио из Москвы нашими конфетами, что у вас тут новенького?».
Вожделенно растворившись своими чувствами и взором в витрине, указывая перстом на очередное искушение, Светлана просит отложить те или иные конфеты по две штуки каждого из видов.
Хозяйка складывает каждую пару конфет в отдельный бумажный, маленький пакетик. Я зачаровано стою перед стеклянной витриной. Мои глаза блуждают по невероятным по форме и содержанию конфетам, которые разместились на ажурных салфетках из бумаги на фарфоровых блюдцах. Витрина внутри охлаждается, так как при уличной температуре конфеты тут же расплавятся.
Я посмотрел на ценники и понял, что такие конфеты килограммами не купишь, поэтому покупатель здесь крайне редок. За время нашего пребывания в магазине, покупателей не наблюдалось.
Распрощавшись с обаятельной хозяйкой, мы направляемся в небольшое кафе, разместившееся на этой же улице. Через красивый викторианский портал с массивной дверью заходим в полутёмный зал кафе. На стенах, облицованных диким камнем, развешены красивые бронзовые светильники, изображающие маски индейских воинов. Мебель, столы и стулья выполнены из тёмных пород дерева в викторианском стиле.
В кафе, кажется, никого нет, но звонок над входом выдал наше присутствие и через несколько секунд появился хозяин заведения.
«О, сеньора Светлана, как я рад видеть вас, да ещё с таким кавалером» - с широкой улыбкой на лице говорит он.
Светлана представляет меня, и мы усаживаемся в кожаные кресла за дальний столик. Хозяин уже услужливо протягивает меню. «Сегодня мы вас сильно не побеспокоим, нам, пожалуйста, чайничек хорошего черного чая без сахара и порежьте лимон на блюдце».
Хозяин торопится выполнить наш заказ. Через пять минут, разложив все конфеты, вкушаем их, дегустируя по одной штуке из каждой пары.
Наслаждение неземное, сравнить из знакомых мне конфет просто не с чем, а какие наполнители: клубника, манго, киви, орехи и прочее. Качество шоколада от черного до белого просто отменно.
Мы мурчим и причмокиваем от наслаждения, словно голодные кошки лакающие из миски молоко. И вот насытившиеся и счастливые мы откидываемся в своих креслах.
«Светлана, я очень благодарен тебе за доставленное удовольствие, ведь, так же как и ты, я люблю хорошие конфеты, но то, что сегодня мне довелось отведать, несравнимо ни с чем. Я никогда не забуду твоё внимание и твой вкусный подарок».
«Сергей, мне очень приятно, что ты разделил моё чаепитие. Конфеты от этого мне показались ещё более вкусными. Ты интересный человек, так не похожий на наших клиентов из российских турагентств, которых я по роду своей деятельности встречаю и сопровождаю почти каждый день. Ты полностью самодостаточен и одержим жаждой путешествий, не требуя ни какого комфорта. Это в наше время большая редкость. Приезжают к нам иногда и знаменитые путешественники, но с ними, как правило, следует группа сопровождения, включая телевиденье. Путешествие для тебя, это образ жизни, а не способ самолюбования перед ближними, и своей гордыней, как это зачастую водится. Что двигает тобой, какова причина твоей увлеченности? Нормальному человеку свойственно строить своё гнездо в каком либо одном месте, а ты словно буревестник летаешь по всему миру».
Я тронут и немного смущен её словами.
«Да, я одинокий странник, сознательно выбравший свой путь. Некоторые считают меня эгоистом, так как в свои путешествия я не беру ни кого, полагаясь лишь на свои силы. Возможно, они и правы.
Каждый человек имеет свои физические возможности, вкусы, желания, поэтому единства взглядов здесь ни может быть. Нужно идти на какой-то компромисс. От таких уступок цель и задача путешествия, со всеми его возможностями, обречены на провал. Чем больше коллектив, тем печальней успех. Кроме раздражения и усталости в таких компаниях я ни чего не извлекаю.
Даже от гида, вещающего о той или иной достопримечательности, остается головная боль. Он трансформирует увиденное через собственное сознание и сообщает мёртвые сухие факты, которые не приемлет моя душа, а ум тем более, так как его почти не осталось. Архив своего ума я тщательно пересмотрел и постарался похоронить ещё в Москве. Признаюсь, долго пришлось с ним бороться, прежде чем добиться состояния недумания, так как блуждающие мысли частенько посещали меня.
По мере очищения от ментального мусора я заметил, что сознание мое начало наполняться чем-то иным, не требующим анализа и обдумывания. Это иное исходило из вне, как некая абсолютная истина, это нечто была интуиция, которая пробудилась в моем проводнике сознания, после того как пробка хаотического мышления была откупорена и выброшена.
Людям свойственно за долго планировать свой отдых, свою жизнь, свои путешествия. У меня это происходит несколько иначе. Я не знаю, где я буду завтра или послезавтра.
Это путешествие много вовсе не планировалось, это был просто неукротимый зов духа, позвавший меня, после чего я приостановил все московские дела и теперь я здесь. Наверное, что-то позвало меня сюда и это что-то есть Сила или место Силы.
С некоторых пор что-то заставляем меня искать истину в местах силы. Прибывая там, сознание теряет власть надо мной, и я чувствую огромную любовь излучаемую местом Силы.
Но это не просто любовь, через неё проистекает и какая-то глубинная мудрость, накопленная в вечности. Такое сакральное место очищает и наполняет меня силой, внутренним равновесием и, возможно, интуицией.
Но такие места не раскроют себя без любви к ним. Представь себе, приезжает к такому месту группа туристов. Гид старательно рассказывает легенду этого места, кто-то позёвывает, кто-то уточняет геометрические размеры, кто-то ждет бутерброд и болтает с подружкой о чем-то своём. Разве откроет место Силы свои сакральные пределы? – нет, оно даже может навредить особо любопытным.
Большие города, особенно европейские, являются огромными вампирами, выкачивающими из человека его жизненную энергию. Рекламы, телевидение, Интернет, телефон, мода и прочие атрибуты цивилизации все дружно кричат и требуют: «Купи меня, обладай мной». Люди приковывают себя рабскими цепями к предметам, идеям, образам и прочей шелухе материальной цивилизации. Они перестают мечтать о высших материях. Их душа без пищи духовной засыхает. И вот человек внешне похож на человека, но он уже зомби.
Такова безрадостная картина и если мы не остановим своё фатальное падение человечество обречено. Так на этой земле уже бывало ни раз. Человечество быстро развивается, паразитируя природу и её ресурсы, как лиана в лесу, взбирающаяся по стволу могучего дерева. Когда эти паразиты покроют ствол с ветвями и дерево падает, погребя за собой и лианы. Но вскоре они найдут новое молодое дерево и так из века в век.
Так и человек, вместо того, чтобы развивать свои невероятные возможности данные Богом, стремится к уточнению своей природы, чтобы вознестись к высшим сферам, выбирает своё болото. Свои потенциальные возможности мы замещаем протезами и костылями в виде техники, кибернетики, компьютерных технологий и прочих иллюзий. Куда уж нам летать при помощи левитации. Мы потеряли интуицию, возможность слышать друг друга, не говоря даже об интуиции, которой обладает большинство животных.
Поэтому я стараюсь как можно меньше задерживаться в больших городах, а прибывая в них, ухожу во внутренний мир. Меня удручает предопределенность городской жизни, где все люди, как в огромном часовом механизме выполняют роль своей маленькой шестерёнки. Выполняя свою роль, он зачастую даже не знает о результатах своего труда в системе. Иногда, таким результатом является зло. К примеру, какая-нибудь фальшивая реклама или опасные для здоровья напитки в виде Фанты и Кока Кола. Он ходит, трудиться на работе не понимая, что его труд опасен для общества, а отвечать нам перед Богом за свои даже неосознанные поступки придется.
Лишь в путешествиях я чувствую себя настоящим. Здесь не скроешься за спину друга или начальника, здесь приходится отвечать за каждый свой шаг, действие и даже мысль.
В своих путешествиях я стараюсь не планировать, а если такое случится, то с легкостью рушу планы, если интуиция требует этого. Люди, живущие по плану предсказуемы и определимы. Их образы фиксированы, как матрица. Ими элементарно управлять. В одиночных путешествиях это просто недопустимо. Такой человек обречен на неудачу и иногда гибель.
Также недопустима в путешествиях и привязанность к комфорту. Комфорт привязывает нас к месту, отелю, бассейну, пляжу и т.д.
Для того, чтобы больше увидеть нужно пожертвовать им. К счастью, средств у меня на излишества никогда не было. Частенько мне приходилось ночевать и на диком побережье у океанов, и в джунглях у водопадов. С улыбкой вспоминаю ту историю, когда проживая пять дней у одного из них, был ограблен обезьянами, а у другого пережил лишь одну ночь. Но эту мистическую историю встречи с духом водопада я расскажу в другой раз. От одного только воспоминания делается не по себе.
Вообще, в своих путешествиях мне часто приходится сталкиваться с необъяснимым, мистическим и я рад этому. Будет время и возможность, постараюсь описать эти события. Такими драгоценностями надо делиться, чтобы люди верили и знали, что мир бесконечно интересен и непостижим».
Я замолчал. Молчала и Светлана. Глаза её излучали свет, исходящий из глубины сердца. На секунду мне показалось, что этот продолжительный диалог проистекал не от моего разума, а от духа, который временно посетил меня. Также мне показалось, что и слушал его дух Светланы, а не её ум.
«Как я с тобой согласна. Я по хорошему завидую тебе, ведь я в какой-то степени также привязана цепями к своей работе, своим проблемам, своему городу, пусть даже и такому экзотическому как Куско. Ты молодец».
Покинув кафе, мы неспешным шагом идем по улице. Внезапно меня посещает безумная мысль, с которой я даже не пытаюсь бороться, а принимаю её как команду свыше.
Чувствую, что это шанс, который можно воплотить через моего друга Светлану, делюсь с ней своим сокровенным желанием; «Светлана, у меня есть давняя мечта, мне хотелось бы пройти обряд инициации у шамана по средствам глюкогенного кактуса, как это описано у Кастанеды. Но желательно, чтобы это было не театрализованное представление в городе, а серьезно, с настоящим шаманом, в какой-нибудь священной долине».
Сан Педро.
Светлана удивленно смотрит на меня: «Ты это серьезно?» - «Абсолютно». «Но ты знаешь, что в настоящее время это запрещено законом и за это даже могут посадить в тюрьму». «Возможно, но я готов на риск». «Это очень опасно, некоторые, испытавшие это зелье так и не вернулись обратно. Нет, их тело осталось здоровым, а душа так и не вернулась в тело. Они стали сумасшедшими. Да и с шаманами иногда лучше не встречаться.
Знакомая моей подруги, так же как и ты хотела познакомиться с шаманом, чтобы обрести, на её взгляд мистические таланты и постичь их опыт и знание. Мы долго её отговаривали, но она сделала это. Она ушла из дома, оставив лишь записку, в которой было написано: «Не ищите меня, я обрела наконец-то учителя-шамана. Когда будет возможно, свяжусь с вами сама. Простите меня за этот шаг и прощайте».
Поначалу мы думали, что эта её блажь скоро пройдет и через недельку она вернется, но по истечению двух месяцев мы серьезно заволновались. Подали заявление в полицию, начались поиски и допросы её знакомых, в том числе и меня. Полиция пыталась выяснить, кто из её новых знакомых вывел на шамана, и кто этот шаман. Полиция перерыла ближайшее Андское нагорье в поисках европейки, но все безрезультатно. Так и прошел год, за ним ещё один. Лишь на третий год она была обнаружена в безлюдных местах плато Альтиплана.
На вид она была совершенно нормальная, к шаману претензий от полиции не было, но что случилось с её сознанием, это уму непостижимо.
Она не реагировала на своих друзей, родственников, подруг, как будто бы они были ей совсем не знакомы. Она прибывала в каком-то ином состоянии, отрешенном от этого мира. С большим трудом, применив силу, её удалось вывести в город. У её квартиры поставили охрану, так как она несколько раз пыталась убежать к своему шаману. Над ней долго трудились психологи, чтобы вернуть её к нормальной жизни, но почти безрезультатно. Сейчас она уехала в Европу, и мы не знаем, как сложилась её судьба».
«Да, хотелось бы пообщаться с этой женщиной. На мой взгляд, сумасшедшей является не она, убредшая покой и гармонию в себе, а город. Людям свойственно считать не ненормальным то, что не вписывается в их среднестатистические наклонности и общепринятые нормы морали.
Света, всё же я тебя прошу помочь встретиться с шаманом. Чтобы постичь глубинную традицию индейцев и их культуру, надо погрузиться без остатка в их некоторые обряды, главнейшим из которых я считаю инициацию через глюкогенный кактус. На мой взгляд, смещение точки сбора моего сознания пойдёт на пользу и раскроет некоторые возможности».
«Хорошо, я подумаю об этом, есть одна идея, постараюсь завтра ответить тебе на этот вопрос» - сказала Светлана. Дойдя до площади, мы распрощались. Утром следующего дня Светлана позвонила мне: «Я тебя поздравляю, кажется, твоя просьба разрешима. Я зайду к тебе в отель через полчаса, встретимся у ресепшн.
Идем по узким улочкам, мощеным гранитным камнем среди домов времени Конкисты.
«Я вкратце объясню тебе о проделанной вчера работе и о том, куда мы направляемся» - говорит Светлана. «Вчера я обзвонила всех своих знакомых и выяснила, что то о чем ты просишь, возможно. Сейчас мы направляемся в одну маленькую туристическую компанию, хозяином которой является сам шаман – брухо. Эта семейная компания, в которой работают два брата и сестра. С ней мы сегодня и встретимся».
Пройдя под арку, мы заходим в двухэтажное здание, подъезд которого расположен в центре небольшого уютного дворика. Вывески нет даже на входной двери, из чего я предполагаю, что турфирма размещается в собственной квартире. «Не смущайся» - говорит Светлана. «Эта фирма только образована, да и их клиент крайне редкий по своим запросам вроде тебя».
Она звонит в высокую, покрытую темным лаком деревянную дверь. Раздается стук каблучков, дверь открывается и на пороге показывается очаровательная девушка лет двадцати пяти. «Доброе утро, я жду вас, проходите пожалуйста в эту комнату». Она присаживается за обширный канцелярский стол, предлагая и нам присесть на стулья, стоящие рядом.
Светлана представляет меня: «Мой друг из Москвы, Сергей». «Ванда Рохас» - грациозно протягивает мне свою руку девушка. В её коротком взгляде блеснул огонёк любопытства и нечто большего, что сразило моё сердце. В высокой стройной девушке с карими очами и длинными черными волосами чувствовалась какая-то аристократическая гордость. Нет, не гордыня, а именно гордость, свойственная индейцам, происходящим от великих вождей.
Что-то подсказывало, что она именно из них, и будь это до колонизации Америки быть ей принцессой династии инков. Как оказалось впоследствии, я был прав. Светлана, видимо переговорившая с Вандой ещё вчера, уточняла по-испански некоторые детали моей предстоящей миссии. Вскоре она огласила мне план будущего мероприятия.
«Сергей, как я тебе говорила то, что мы затеяли, карается мистичным законом, поэтому никто кроме нас об этом не должен знать. Завтра утром Ванда зайдет за тобой в отель, и вы на рейсовом автобусе поедите в одно селение, где она передаст тебя своим братьям, старший из которых шаман. Он также на автобусе повезет тебя к предгорью Урубамбы, где вы через горы доберетесь к священному для индейцев месту, долине реки Урубамбы. Дальше они объяснят тебе, что делать».
Меня посетила ещё одна идея: «А нельзя ли после Долины Урубамбы побывать на Мачу Пикчу, будет ли это по пути или нет?». Светлана сказала что священная долина находится на пути к Мачу Пикчу, и в Куско нет смысла ради этого возвращаться. Она перевела вопрос Ванде. Та закивала головой и через пару минут мой новый маршрут совместимыми со Светланой усилиями, был скорректирован.
Светлана объяснила мне, что после Урубамбы она встретит меня со своими братьями, и мы отправимся в Ольянтайтамбо. Там меня они посадят на поезд, идущий к Мачу Пикчу, где я буду встречен гидом из местной туристической компании. По возвращению обратно в Ольянтайтамбо меня встретит Ванда с братьями и отвезет обратно в Куско.
Предложенная программа меня полностью устраивала. После заполнения Вандой некоторых бумаг и квитанций, я подписал их и оплатил счет. Признаюсь честно, при заполнении бумаг я не сводил глаз с прекрасной девушки, что-то в её гордой и, как мне показалось, одинокой душе было созвучно мне.
Она почувствовала мой взгляд и слегка покраснела. Да, давно я не испытывал такого чувства. Кажется, я влюбился как шестнадцатилетний мальчишка. Это было не свойственно мне, ведь я был избалован вниманием красивых женщин и относился к их искушениям как к чему-то само собой разумеющемуся, а тут любовь с первого взгляда. Прощаясь, я с трепетом поцеловал руку Ванды.
В этот же день, в другом турагенстве, специализирующимся на программах по Амазонии, я приобрел туристическую путевку в верховья реки Амазонки. Эта поездка должна состояться на следующий день после моего возвращения из Ольянтайтамбо.
Ранним утром Ванда позвонила и сказала, что ждет меня в фойе отеля. Взяв еще вчера сложенный рюкзак с необходимыми вещами, волнуясь как школьник перед контрольной, спускаюсь по лестнице вниз.
Ванда, сидящая за стеклянным столиком фойе, увидев меня, встает с нежной застенчивой улыбкой, протягивая мне руку. Приветствую её тёплым поцелуем и скупыми английскими фразами. Мы направляемся на автовокзал, разместившийся в двух кварталах от гостиницы. Автобус уже ждет. Мы занимаем первые от водителя места. Лучшего для созерцания предстоящей дороги места не найти. Старенький автобус заполнен на половину, мы пришли вовремя.
Новые пассажиры со своим скарбом неторопливо рассаживаются на сидения. Слева от нас садятся две полные женщины какого-то редкого племени. На головах у них огромные цветастые шляпы, утыканные большими, сантиметров до пятнадцати булавками, разместившимися рядами. В корзине одной из них повизгивают морские свинки, видимо чувствующие, что скоро станут обедом.
Их многочисленные юбки источают неприятный запах. Заходят еще пару индейцев, несущих в своих корзинах несколько уток и гусей. Ванда поясняет мне, что эти люди возвратились с воскресного базара, где они приобрели всякую живность. Я спрашиваю, зачем у женщин справа на шляпах столько булавок.
«Наши индейцы, в особенности женщины, очень суеверны. Каждая из булавок на её взгляд защищает от того или иного человека, духа либо события. Например, от сглаза, соседки, которая заинтересовалась чужим супругом, от приворота шамана, которому недоброжелатели заказали навести порчу. Булавки для нее это своего рода обереги»
Автобус трогается, покрякивая и похрюкивая своей живностью. Индейцы сидят в гордом молчании, невозмутимо уставившись в спины впередисидящих. Мы также молчим, созерцая проплывающие пейзажи.
Какая-то неодолимая сила притяжения влечет меня к Ванде. Несколько минут борюсь с собой, но сила поглощает меня без остатка. Своею левою ладонью я с нежностью покрываю её правую. Она видимо ждала этого. Её тоненькие длинные пальчики начинают сжимать мою ладонь. Я с трепетом сжимаю её. Сильнейший импульс высокого напряжения пробежал от сердца к сердцу, создав поле, объединившее своей энергией наши души и тела.
Остатки мысли, закружившись вихрем в голове, покинули её предел. Интеллект потерял свои способности. А нужен ли он сейчас? – конечно нет, ведь произошло слияние душ, которые ведут свой сакральный разговор на неведомом разуму языке.
Это молчание не только не смущало меня, наоборот, хотелось, чтобы оно длилось как можно дольше, чтобы автобус наш ехал и ехал. Ванда кладет свою голову мне на плечё, я прижимаюсь своей щекой к её высокому лбу. Её густые вьющиеся волосы ложатся мне на плечи. Блаженству нет предела. За окнами пролетают какие-то пейзажи, которых совершенно не замечаю.
Да, воистину загадочное и не поддающееся никакому научному анализу это чувство – любовь, да еще с первого взгляда. Вчера еще я не был знаком с этой девушкой, а сегодня ни зная ни чего друг о друге, наши души слились в единстве и гармонии.
Неожиданно меня посещает мысль, я представил её своей невестой в белоснежном платье. Таких мыслей в своей жизни я пожалуй не припомню, а тут вот впал в юношеский романтизм. Эта тема дала пищу для ума, и я погрузился в приятные мечты.
Мне необходимо сказать ей что-то важное. Мне очень хочется, чтобы наша встреча имела продолжение.
Я глажу руку Ванды. Она с нежностью смотрит на меня. Набравшись духу, говорю: «Ванда, мне очень хочется с тобой встретиться по возвращении из этой поездки. Я хочу пригласить тебя в ресторан или на дискотеку, как ты пожелаешь».
Девушка, сжав мою руку своей ладошкой, ответила: «Я буду ждать твоего возвращения, и мы пойдем в ресторан».
Я прошу номер её телефона, предлагая бумагу и ручку. Красивыми латинскими буквами на бумаге ложатся слова: «Ванда Хибаха Рохас и цифры нескольких телефонных номеров».
«Вот мы и подъезжаем, здесь я и передам вас своим братьям».
Мы первыми выходим из автобуса: «А вот и они». К нам подходят двое молодых красивых мужчин, одному на вид лет за тридцать, другому – не более двадцати пяти. «Это Леонардо» - представляет она своего старшего брата. «Можно просто Лео» - протягивает мне руку он. «А это мой младший Альберто» - с радушием пожимаю и его руку.
«Минут через пятнадцать подойдет наш автобус, и мы отправимся дальше» - говорит Лео.
Я предлагаю все вместе сфотографироваться. Сфотографировав Ванду с братьями, я занял место Альберто, а затем запечатлелся с той, ради которой и возникла идея фотографирования.
Вот и наш видавший виды, старенький автобус. «Я буду встречать вас здесь. До скорой встречи» - говорит Ванда, протягивая руку. Чтобы не скомпрометировать её перед братьями, пожимаю её ладонь.
Старенький, полупустой автобус ползет в гору, наполняя салон выхлопным газам. Хорошая дорога вскоре заканчивается и начинается грунтовая, вернее скальная.
Автобус нервно подпрыгивает на неровностях дороги. На какие неудобства не могут отвлечь меня от приятных воспоминаний слова: «Я буду ждать тебя» - приятной мелодией звучат в моём сердце.
Мы въезжаем в небольшое селение и останавливаемся на базарной площади. Идем по узкой улочке с торговыми прилавками, завешенных от солнца кусками брезента. Приходится всё время нагибаться, так как высота брезентовых навесов рассчитана на маленький рост индейца.
Местные продавцы несколько озадачены приездом в их далеко не туристические места европейца.
Вскоре мы покидаем пределы селения и выходим на пыльную горную дорогу. С относительно широкой и пологой дороги мы ступаем на узкую горную тропу, круто взбирающуюся вверх. Солнце нещадно палит, обжигая своими лучами, обгореть не боюсь, ведь я путешествую по южным странам уже более двух месяцев.
Леонардо спрашивает, успел ли я сегодня позавтракать или пообедать. Отвечаю, что когда посещаю места силы, то в этот день как правило ничего не ем. Сегодня не исключение. Лео одобрительно кивнул головой: «Это очень правильно, так как сегодня тебе предстоит отведать «Сан Педро», а эта штука на сытый желудок крайне опасна. Сан Педро – это глюкогенный кактус».
«А ты шаман – брухо?» - обратился я к Леонардо. «Нет, брухо – это колдун, который занимается своими темными делами, а я шаман – курандеро. Курандеро переводится как знахарь. Я магическими действиями вызываю и извлекаю силу растения. Эта сила называется нагваль. По средствам её я исцеляю людей, а также погружаю их в мистические состояния. Используя Сан Педро, я помогаю людям получить силу от великого духа.
И лишь немногие избранные Духом, принимающие посвящения могут овладеть сверхъестественной силой при помощи этого глюкогенного кактуса. Большинство принимающих его довольствуются общением с духами, это опасно, так как заблудившаяся в сферах темных духов может не вернуться обратно. Такой человек становится сумасшедшим до конца своих дней.
При лечении больных я использую этот кактус для выяснения духовной причины болезни, после чего начинаю лечить нужными травами.
Вообще Сан Педро может освобождать душу от телесных оков, позволяя ей свободно странствовать и возвратиться в тело по своему желанию.
Выпущенная на свободу душа освобождает, таким образом, своего владельца от оков повседневной реальности и вводит его в неведомые сферы другой реальности, позволяя ему общаться с предками».
«А используют черные шаманы этот глюкогенный кактус» - спрашиваю я.
«Конечно, например колдуны племени Conibo-Shipibo используют его в своих магических битвах с другими могущественными колдунами. Также души этих шаманов летают в облике птиц либо путешествуют на магическом челноке, которым управляют демоны, чтобы возвратить потерянные или украденные души.
Эти колдуны используют Сан Педро для овладения душой врача или того, кого закажут клиенты, чтобы сделать его уязвимым для смерти. Такой человек обречен. Моральный аспект этих колдунов - брухо, совершенно не беспокоит».
Я удивлен познаниями Леонардо. «Откуда у тебя эти знания?»
«Весь наш род, вся его история связана с этим промыслом, поэтому знания мне достались от них. Окончив университет, я еще думал работать по своей специальности, но силы предков сделали своё дело, и я рад этому. Иногда, кажется, что в моих ритуалах и камланиях присутствуют они, помогая и наделяя меня огромной силой».
От такой исчерпывающей информации я потрясен. Солнце садится за высокий хребет. Жара резко спадает. Мы начинаем спускаться в зеленую долину, разместившуюся на небольшом плато между двух рукавов реки.
«Это священная долина индейцев, сюда наши предки приходили умирать по окончании своих земных дней. Это место шаманов. Раньше под страхом смерти, нельзя было простым индейцам заходить на эту территорию».
«По-испански, имя Сергей, произносится как Серхио», горит Лео. «Так меня и называй» - отвечаю я.
Вскоре мы спустились в небольшую долину и, перейдя по выступающим из воды камням русло ручья, оказались на просторной поляне.
«Здесь мы и остановимся» - объявил Леонардо, снимая рюкзак. «Вы с Альберто устанавливайте палатку, а я, пока еще не стемнело, сделаю одно важное дело. Мне нужно сходить к своему коллеге-шаману, живущему за этими горами, кстати, там уже начинается территория Бразилии. Мой коллега приготовил то, раде чего мы и пришли, это Сан Педро».
Леонардо покинул нас и быстрой походкой направился в сторону седловины между скал, видимо являющуюся перевалом. Мы с его братом принялись за установку палатки.
По завершении дела, я спросил индейца, для чего нам нужна палатка, ведь мы вполне могли обойтись спальными мешками и даже без них, ведь ночи в это время года вполне тёплые.
«Конечно, могли бы обойтись и без них, но дело не в комфорте, а в безопасности. Использование глюкогенного кактуса Сан Педро, тем более его применение среди европейцев, в настоящее время у нас преследуется полицией.
Чтобы не рисковать и скрыть наши действия от ненужных случайных и неслучайных глаз, мы и взяли с собой палатку, ведь в тюрьму нам совсем не хочется. Еще одна причина в том, что здесь водятся далеко не домашние звери, приходящие ночью на водопой, да и ядовитые змеи тоже встречаются».
Я ложусь на траву и устремляю свой взор в синеву неба, по которому плывут редкие облака, отражающие золотом свет закатного солнца. Тени поглощающие еще освещенную часть ущелья, находятся в непрерывном движении. Я вслушиваюсь в, казалось бы, монотонное журчание ручья и понимаю, что оно вовсе не монотонно. Ручей поёт песню радости и эту песню слушает ущелье с его горами, деревья и цветы, и все видимомое и невидимомое, находящееся здесь.
Лёгкое дуновения ветерка, коснувшееся моего лица и всколыхнувшего стебли травы, вызвали во мне улыбку. Да, конечно и вам приятна песня ручья, а, может, вы по-своему подпеваете ему.
Мне захотелось влиться и своей песней в их ансамбль всеобщей гармонии. Я достал из рюкзака варган или камус, как его ещё называют, который давно залежался без дела.
Если сказать точнее, это были три варган разной величины и тональности, спаянные в один общий инструмент. Прижав к губам и уперев его грани к передней части зубов, указательным пальцем я колыхнул язычок его стального резонатора, издав звук похожий на дуновение ветерка. Затем, вслушавшись в ручей, попытался повторить звуки его песни.
Вскоре я был поглощен в сотворчестве со стихиями, окружающими меня. Потревоженные странными для этих мест звуками, птицы огласили своими голосами долину, поросшую диким кустарником и деревьями.
Внезапно в моем поле зрения появилось изумлённое лицо Альберто, о котором я совершенно забыл. Он рядом со мной. В его горящих глазах я почувствовал неподдельный интерес к моей игре, да и к самому инструменту, который он видел впервые.
Присев на траву, я отложил инструмент в сторону. Альберто, с вожделением глядя на варган, попросил осмотреть его.
«Как эта металлическая рамка может издавать такие дивные звуки. Я потрясен твоей игрой. В своей жизни я еще не виде такого инструмента, а ведь я играю в местном музыкальном ансамбле».
«На каком инструменте ты играешь» - спросил я.
«На бамбуковой флейте. В нашем ансамбле звучат национальные инструменты Перу, никакой электроники, все настоящее. Я хотел бы научиться играть на этом инструменте, а где его можно купить?».
«Купит его у вас вряд ли возможно, в других странах его также плохо знают. Его история из древней Руси. Первый варган, изготовленный из рыбьей кости, был найден на реке Днепр, ему около пяти тысяч лет.
Затем появились варганы из дерева. Стальные варганы XIII-XVI в. в. были найдены при раскопках древнего Новгорода, Владимира и других городах. Эти инструменты наравне с гуслями и балалайками были особо любимы в народе, за что видимо и были запрещены в XVI веке решением главного Стоглавого Собора Православной Церкви. Позднее этот инструмент был принят коренными народами Сибири, точнее, сибирскими шаманами. Они, можно сказать, поженили свой бубен с нашим варганом. Теперь в компаниях шаманов присутствуют эти два древнейших инструмента.
Мне почему-то кажется, что и с вашей бамбуковой многорядной флейтой варган найдет общий язык».
«Я тоже об этом подумал. Было бы здорово, если бы в нашем ансамбле появился такой инструмент, но где его взять» - с грустью сказал Альберто.
«К счастью я взял с собой несколько и с радостью подарю тебе их, но для начала должен тебя кое-чему обучить».
Порывшись в кармане рюкзака, я достал два варгана, один из которых передал не верящему еще в такую удачу индейцу. Для простоты обучения я использовал второй варган. Мой ученик оказался весьма талантлив, так как вскоре у нег начали получаться некоторые звуки. Технику игры он также старательно перенимал.
Когда стемнело, мы забрались в палатку. Альберто включил переносной электрический фонарь.
«Мне очень хочется побывать в России, но это так далеко и почти не осуществимо, да, цены у вас не маленькие».
«Да, к сожалению капитализм проник в наше общество в своем самом неприглядном виде, но я буду рад видеть тебя, Леонардо и Ванду в любое время. У меня в Москве целый дом, который мы с отцом недавно построили, так что приезжайте на любой срок и в любое время».
Послышались тихие шаги, полог палатки открылся и появился Леонардо. «Все в порядке, Сан Педро с нами. Мой брат сейчас покинет нас, так как мы должны с тобой остаться вдвоем».
Выходя из палатки, Альберто сообщил, что завтра он с Вандой будет ожидать нас в индейском поселке. Пожав друг другу руки, мы распрощались.
Лео предложил мне присесть на траву. Из заплечной сумки он вытащил листов восемь коки и передал их мне, достал также и себе.
«Собери листы в правую руку, словно игральные карты и раздвинь их верхние части. Я выполнил это требование. «Теперь подуй на эти листья.
Твоё дыхание должно быть наполнено любовью к духу коки. Попроси «этот дух наделить тебя его силой и знаниями». Я выполнил и это.
«Когда почувствуешь, что листья к тебе благосклонны, собери их вместе в одну стопку и не спеша начинай жевать, откусывая небольшими кусочками, но не выплевывая жевательную смесь, а накапливая её под языком. Кое что я тебе расскажу про это растение.
Употребление листьев коки способствует устранению усталости, подавлению чувства голода и боли. Индейские женщины жуют эти листья при родах. Индейцы используют коку в ритуалах, гаданиях, кладут в гроб покойнику. Когда юноша сватается к девушке, он дарит в подарок отцу будущей невесты листья коки. К счастью употребление этих листьев не вызывает зависимости и побочных эффектов. Практически все водители такси в Южной Америке сутками жуют листья коки, так как в случае сонливости или усталости уменьшается желание спать и пробуждает дополнительные силы».
Я только сейчас обратил внимание на то, что голод, который я испытывал десять минут назад, прошел, а ведь я сегодня ни вкушал ничего. Усталости тоже как не бывало, да и сонливость исчезла.
«Кока была священным растением инков, её применение в Южной Америке имеет как минимум пятитысячелетнюю историю. Растение это используется в Андах, Чили, Бразилии, на Карибских островах, но наиболее распространено оно в Перу, Боливии, Колумбии, Венесуэле и Эквадоре. Потребление листьев коки также оказывает анестезирующее действие на горло и кишечник, поэтому индейцы для исцеления пьют чай из листьев коки».
Впоследствии, мне действительно посчастливилось исцелиться таким чаем от кишечного отравления и даже от головной боли.
Спустя пятнадцать минут, когда листья коки хорошо смоченные слюной превратились в комочек, находящийся под языком, я почувствовал онемение слизистой оболочки. Как объяснил Лео, это алкалоиды кокаина впитываются через слизистую оболочку.
Он подал мне скатанный в шарик какую-то смесь, состоящую, по всей видимости, из извести или щелочи.
«Это ллипта» - сказал он. «Она помогает смягчить терпкий вкус листьев, а самое важное, способствует извлечению алкалоидов из коки. Ллипта делается из растительной золы, в данном случае из сожженного подорожника и обожженного известняка. Положи её в рот и тщательно прожуй вместе со сгустком листа».
Выполнив это, вскоре почувствовал радостное возбуждение и эйфорию.
«Как я и говорил» - продолжил Лео: «Лист коки и кокаин – это разные вещи. Препарат кокаин крайне опасен тем, что он вызывает привыкание, которое очень тяжело остановить, а иногда и невозможно. Многие погибают от чрезмерных доз.
Применение препарата кокаина вызывает гиперактивность, человек быстро превращается в живой труп».
Я вспомнил одно выступление по телевидению, когда президент Венесуэлы Уго Чавес, выступая с трибуны парламента, харизматично заявил на весь мир о том, что лист коки – это национальный продукт индейцев Южной Америки. Он сказал, что не позволит командос из США сжигать плантации коки, из которой производятся многие национальные продукты, лекарства, косметика и прочее. Уго Чавес открыл лежащий на трибуне пакет с листом коки и пережевывая лист за листом продолжил: «Это Европа и США, породив препараты из коки стали употреблять их без меры и не всегда в лечебных целях. Отсюда и наркомания. У нас этого нет и быть не может, так как в нашей древней традиции существует культура потребления листа, а не безрассудие потребления препарата». На протяжении всего выступления президент Венесуэлы уминал лист за листом, что тогда меня сильно развеселило.
Я спросил у Лео, откуда у него такие познания в области медицины и фармакологии, на что он ответил, что окончил университет и даже собирался стать врачом, но его наставник-бенефактор поставил его на иной путь.
Что такое бенефактор спросил я: «Это мой учитель, который инициировал и посвятил меня в шаманы. Это тот, кто учит меня всем премудростям тонкого мира».
Стало холодать, пришлось одеть шерстяной свитер. Я посмотрел на черный небосвод, на котором стали появляться неведомые мне звёзды и созвездия.
«Да, и занесло же меня сюда» - подумалось мне. Ночной туман окутал заросли кустарника и все ущелье, находящееся за ним, лишь горы, освещенные голубоватым светом полной луны, излучали нечто таинственное и мистическое. Где-то в зарослях раздался вой шакала, эхом отразившись от скал ущелья.
«Это знак» - сказал Лео: «Пора приступать к задуманному. Сан Педро приглашает тебя.
Раздвинув полог палатки, он вошел внутрь, я следом за ним. Мы уселись на свои спальные мешки. Лампа, которую мы так и не выключили во время ухода Альберто, излучала слабый свет.
Раскрыв свою тканевую сумку, Лео извлек оттуда литровую, пластиковую банку, наполненную какой-то зеленоватой жидкостью. Открыв крышку, он передал банку мне: «Это и есть Сан Педро, кактус, растущий за теми скалами. Он мелко перемолот, не бойся, в нем нет колючек. Пей его мелкими глотками, сколько сможешь. Когда выпьешь, должна наступить рвота.
С твердым намерением испить сею чашу до дна, я отрешенно вкусил из нее.
Молочно-зеленоватая, густая жидкость с мелкой фракцией кактуса, оказалась отвратительной, горькой на вкус, чем-то похожей на крупно отжатый в соковыжималке столетник, растущий на наших подоконниках, которым любят лечиться пожилые люди.
Отключившись от вкусового анализа, я самоотверженно хлебаю эту жидкость, делая продолжительные паузы, чтобы преждевременно не отрыгнуть все это.
Передав Лео фотоаппарат, прошу его сфотографировать меня за этим занятием. После небольшой фотосессии, индеец отключил почти разрядившийся фонарь.
Мы сидим в полной тишине и темноте.
Жидкость допита мной и я, отключив свое аналитическое мышление, сижу, погрузившись в безмолвие.
Минут через семь, Лео спрашивает, не чувствую ли я тошноту? «Если будет подташнивать, не стесняйся и скажи, чтобы я успел открыть палатку, а ты, сунув два пальца в рот, смог очистил свой желудок. Тошноты я не чувствовал.
Через несколько минут Лео повторил свой вопрос. Когда он третий раз задал этот вопрос, мне стало даже немножко стыдно за то, что не оправдаю его надежду. Чувствовалось его волнение и сомнение в том, что он дал мне возможно недостаточную дозу, а может быть и сам кактус вовсе не Сан Педро.
Но причина была не в этом, а в том, что в этот день мой желудок был пуст. Другой причиной было то, что я совершенно не думал ни о чем. Вскоре совесть взяла надо мной верх и я начал настраивать себя на эффект рвоты, и это случилось.
Я попросил Лео открыть полог палатки. Индеец заторможенными движениями начал расшнуровывать сам полог, видимо он немало пожевал листа коки. Рвота, подступившаяся к моему горлу, лавиной извергалась из моего чрева на еще нераскрытый полог палатки. Извинившись за это безобразие, я достал из рюкзака махровое полотенце и начал протирать стенку и пол палатки, наполнившейся противным запахом.
Лео предложил мне умыться и прополоскать рот в ручье. На свежем воздухе, после омовения в ручье, находящемся метрах в двадцати пяти от палатки, я быстро пришел в себя.
Луна уже скрылась где-то за горой, но поляна освященная светом звезд и отраженным от хребта лунным светом, хорошо видна. Сказочный пейзаж словно излучает голубоватое свечение. Кажется, вот-вот на поляне покажутся гномы или русалка вынырнет из ручья.
Над головой, на всем видимом пространстве небосвода ограниченного ущельем, протянулось огромное созвездие Ориона с его самой яркой звездой ночного неба. Это альфа «Большого Пса» с её огромным солнцем, звездой «Сириус». «Ему и на нашей, евразийской стороне неба нет равных. В отличии от нашего расположения Ориона, здесь он перевернут вверх ногами. Для всех индейцев эта звезда особая.
Маяйнский календарь отсчитывает свой пятитысячелетний цикл, связанный с Сириусом. Один раз за это время, наша солнечная система совершает оборот вокруг этого светила. Именно с него на нашу планету раз в пять тысяч лет, трансцендентным образом спускаются боги, которые приносят нам знания и культуру, а позже покидают нас, и возвращаются обратно на Сириус.
Кстати говоря, ученые и астрономы подтвердили пятитысячелетнюю цикличность оборота нашего солнца вокруг Сириуса. Историки также подтверждают, что именно пять тысяч лет назад, на всех континентах зародились великие народы, давшие миру культурный цивилизационный толчок. Индейцы считают, что те неземные пришельцы стали царями этих народов и просвещали их до своего ухода. Тогда, пять тысяч лет назад зародились великие царства в Южной Америке, в Африке, в Китае и других землях. Появилась письменность, математика, астрономия.
Поднимаю руки к небу, посылая свою любовь небесам, созвездиям Ориона и Большого Пса, с яркой Бетельгейзе и ярчайшей звездой Сириус.
В своей негласной молитве к Господу, который над всем и во всем, а также ангелу хранителю и всем его небесным силам я прошу защиты. Защиты от темных сил элементалов, которые могут атаковать или увлечь меня при погружении в силу Сан Педро. Пусть лучше я ничего не увижу и не почувствую, чем погружусь в темные коридоры сил зла.
Разведя руки в стороны, я начинаю вращение вокруг своей оси, применив практику дервишей с элементами йоги.
Активизирую пальцы рук. Правая ладонь начинает излучать энергию любви ко всему сущему, а левая впитывать ответные энергии посылаемые космосом, нашей планетой и её творениями. После каждых тридцати оборотов направляю энергию в чакры, последовательно сводя руки над солнечным сплетением, над областью сердца и лба. Повернувшись вокруг оси сто раз и начав повороты в другую сторону, я мельком увидел изумленное лицо Лео, который опять засомневался в силе Сан Педро. Меня это несколько рассмешило. Закончив свое упражнение, я сообщил, что готов к своему астральному путешествию.
Мы снова вошли в палатку и уселись на спальные мешки, обхватив колени руками. Кстати говоря, в такой позе спят настоящие индейцы, а их супружеские пары засыпают в такой же позе, но сидя спиной к спине. Считается, что только в такой позе они остаются воинами даже в сновидениях, а сон для некоторых индейских племен более важен и реален чем дневное времяпровождение. Вспоминаю глаза таких индейцев, которые напрочь лишены эмоций и взгляд их слегка скошен. Складывается ощущение, что они даже передвигаясь, находятся в сновидении.
Но не дай вам Бог, чем-то обидеть их, дни ваши могут быть сочтены и гибель от какой-нибудь странной болезни вам обеспечена. Конечно, это не относится ко всем индейцам, но встречаются целые племена таких ночных практиков. Довелось мне встретиться с такими ребятами в Мексике, Панаме, Перу. Они наводят страх даже на соотечественников. Кстати говоря, технику засыпания в сидячем положении я использовал в практиках выхода из тела.
Тогда, сконцентрировав намерение и волю, доведя себя до изнеможения, не позволяя себе погрузиться в сон, я ловил точку засыпания. Цепляясь за нее и оставляя на теле энергетическую нить, словно спасительную нить Ариадны, я пускался в астральное путешествие.
Мое настоящее поглощалось каким-то неземным вихрем засасывающим в воронку, переходящую во вращающийся энергетический тоннель. Я видел свое удаляющееся тело, оставленное на кровати, и в тоже время знал, что тело это не я.
Мое настоящее я, уже начинало свое путешествие, сначала осторожно вокруг дома, микрорайона, затем все дальше и дальше. Преддверием всех своих астральных полетов была жесткая установка и намерение не погружаться в темные и непонятные области, избегая сферы зла. Позднее я довел практику оставления тела до одного лишь намерения и мог оставлять его, например, сидя в вагоне метро, причем возвращался в тело на нужной остановке.
Посветить в свои опыты я не мог ни родственников, ни коллег, понимая опасность того, что меня могут принять за ненормального. Лишь с немногими, близкими по духу людьми я поделился этой информацией.
Сам путь точки засыпания до мгновенного выхода из тела, пришлось искать и постигать самому, ведь учителей у меня не было. Конечно, прочитав Кастанеду с его опытами выхода из тела, я пытался применить их на практике, но результатов не было, поэтому пришлось найти свой путь.
Главное, что я извлек из этого опыта, это осознание неограниченных возможностей, скрытых в человеке и понять то, что тело лишь носитель более тонких тел. Также я постиг и то, что носителем мысли является намерение, а носителем намерения сила воли, и не работает в этом материальном мире одно без другого.
Через два года, мне пришлось отказаться от этой практики. Причиной этому стала опасность того, что мир материальный для меня, становился все менее интересным. Покидая тело, я чувствовал эйфорию и радость освобождения от сил притяжения, а возвращаясь обратно, меня одолевало дипрессивное состояние от понимания ограниченности наших возможностей на земле.
Второй причиной отказа стало осознание того, что Господь воплотил нас в этом грубом теле не случайно, а для выполнения миссии, сообразной данным людям талантам.
Отвечать нам придется перед Ним за данные на временное пользование таланты.
Я понял, что благое дело на земле стоит гораздо выше наших опытов и успехов в мире астральном, постигать и отрабатывать которые нам стоит не ранее, чем мы оставим эту землю.
Третьей причиной стала в какой-то степени и занятость, поглощавшая свободное время. Будучи архитектором, пришлось выполнить большой объем работы связанной с проектированием.
Четвертая причина самая банальная, это лень и моя черта характера, не привязываться к достигнутому, ведь то, что ранее казалось чудом стало для меня обыденным делом.
Но я сильно отвлекся описанием прошлого, вернемся к главной теме.
Леонардо закрыл полог палатки и мы оказались в абсолютной тьме.
Сев в позу лотос, положив ладони рук на бедра и склонив голову, я принял весьма устойчивое положение и погрузился с закрытыми глазами в состояние внутреннего покоя и ожидания чего-то неизвестного. Через несколько минут я услышал звук, напоминающий очень протяжный свист. После продолжительной паузы свист повторился.
Неужели началось? – подумалось мне. На всякий случай задал вопрос Лео, не он ли свистит. «Да, это я» - ответил он.
Мне вспомнилась древняя традиция буддийских лам свистеть над телом усопшего и наша русская поговорка «Не свисти в доме, а то высвистишь», имеется в виду свист в доме к покойнику.
«Лео, зачем ты свистишь?» - спросил я. «Так меня учил мой учитель, свист поможет тебе попасть в трансцендентное состояние».
«Давай обойдёмся без него, меня интересует только сила Сан Педро, а не постановочные декорации, к тому же традиция свиста связана с умиранием человека.
Например, в Тибете, корда умирает человек, приглашаются два буддийских монаха-ламы, один из которых сидя у тела покойного читает тибетскую книгу мертвых, ведя таким образом душу усопшего по коридорам загробного мира. В зависимости от оплаты этой услуги, такие чтения могут длиться до сорока дней.
Чтобы тело не разложилось, его, как правило, поднимают на заснеженную часть скалы и там совершают это таинство.
Второй же лама садится у изголовья и начинает свой протяжный, заунывный свист, как говорят у нас на Руси, высвистывает душу. Этому свисту ламы учатся много лет, так как неправильный звук, интонация или техника, может погубить самого ламу или его коллегу, сидящего рядом.
Буддисты считают, что истинная смерть человека наступает не с остановкой его сердца либо других органов, а тогда, когда некое энергетическое волокно, называемое серебряной нитью жизни, не покинет тело.
Кстати говоря, современные исследования и эксперименты с усопшими подтверждают тибетскую версию.
Сама нить жизни, связывающая человека с океаном божественной жизни, в котором воплощаются и поглощаются все творения, исходит из нашего темени на голове. Лама своим свистом позволяет темечку раскрыться. В темени образуется отверстие, в которое можно даже просунуть палец. Лишь только после этого тело покойника готово к кремации, душа и жизненные силы отошли к небесам, нить оборвана.
Практике свиста учатся ламы на протяжении пятнадцати лет, так как недоученность здесь равна самоубийству.
Лео, тяжело вздохнув, сказал: «Я учился этому не много. Мне хотелось бы научиться этой практике у тибетских лам. Но это так далеко от нас и стоит наверное безумно дорого. Если я когда ни будь наберу достаточно средств, обязательно поеду туда».
Лео замолчал, молчал и я. Мне захотелось немного отвлечь его. Пошарив рукой в углу палатки, я подтянул поближе свой рюкзак и достал свой варган.
Среди кромешной темноты, разрезая тишину безмолвия, раздался странный для этих мест вибрирующий низкий звук, переходящий в отголоски удаляющегося эха. Я сделал паузу, позволяя звуку раствориться в тишине ночи.
Раздался удивленный голос Лео: «Что это?». «Это звук одного из самых древних музыкальных инструментов и имя ему варган или камус.
«Потрясающий звук пробирает до самой глубины души» - сказал Лео, и попросил сыграть на этом инструменте.
Я начал игру, издав звуки подобные завыванию ветра в горах, переросшие в редкую, а затем все более усиливающуюся дробь дождевых капель. Перейдя с высокой на самую низкую тональность варгана, я погрузился в извлечение звуков, подобных хриплому камланию сибирского шамана. Завершил свою музыкальную зарисовку я звуками имитирующими низвержение лавины или камнепада.
После образовавшейся паузы, в которой растворялась сконцентрированная энергия спонтанной импровизации, Лео сказал: «Лучшего инструмента для шамана быть не может. Его звуки способны мгновенно отключать внутренний диалог. Он завораживает даже разум, который теряет свою силу, а это в нашем деле самое важное».
«Как звук бубна шамана, так и звук варгана является носителем намерения, если находится в руках посвященного» - ответил я. «В руках просто музыканта мы услышим только звуки. Сегодня, когда ты ходил за Сан Педро, я немного ознакомил Альберто с техникой игры и подарил ему варган. У него большие способности, а главное желание играть на этом инструменте. Действительно ты прав, лучшего инструмента для шамана пожалуй не найти. Я буду рад подарить его и тебе. Завтра утром покажу, как играть на нем». Леонардо искренне поблагодарил меня.
И снова мы погрузились в тишину ночного безмолвия.
Я уже начал сомневаться, как вдруг мир словно перевернулся. Все то, что связывало меня с привычным трехмерным миром, с его совокупностью чувств, потеряло свое значение.
Словно мешок, я падаю на спину. Внезапно своды палатки растворились, и я увидел две горы с седловиной, которые действительно находились в положенном им месте, но что-то странное случилось с этими горами. Они, оторвавшись от своих оснований, начали медленно падать в противоположную от меня сторону. Упав, горы обнажили идеально ровную плоскость своих срезанных оснований, словно демонстрируя себя.
Возможно моя мысль, связанная с любопытством, сместила точку моего зрения прямо к срезу скалы. Вначале я увидел обычный шершавый, рваный срез гранитной породы, но точка моего зрения продолжила свое смещение уже в мир минеральный.
Передо мной предстала минерально-энергетическая картина основания скалы. Я вижу бесчисленное количество неразрывно прижатых друг к другу кристаллов, а затем их кристаллические решетки. Они излучают ярчайший, почти солнечный свет. Приблизившись еще ближе, я вижу, что свет исходит от сил, направленных перпендикулярно друг к другу от каждой кристаллической решетки. Погрузившись в ее пространство, я чувствую огромное давление соприкасаемых кристаллов друг на друга. Колоссальная энергия векторов силы, сдерживающих форму кристаллической решетки, излучает ярчайший свет.
Точка моего зрения удаляется, и вот я вижу основания двух скал, имеющих цвет раскаленной лавы. Но вот эти скалы опускаются, занимая свое естественное положение.
Мое нечто, снова возвращается в палатку, своды которой быстро материализуются в свой нормальный вид. Я вижу в каком-то голубоватом свечении свое тело, лежащее на спальном мешке.
Внезапно, в метре над моей головой образовалось тонкое, ярко-желтое кольцо, диаметром около двух метров. Это кольцо начинает движение по часовой стрелке, переливаясь всеми оттенками от золотисто-желтого до огненного.
Вдруг на огненном кольце появляться какие-то странные сущности, которые двигаются и бегут по замкнутому кругу. Отождествить их с какими-то нашими земными созданиями я по началу не мог, лишь одно напоминало нечто похожее на бегущую в галопе двуногую лошадь без головы.
Что-то подсказывало, что весь этот хоровод устроен ради того, чтобы развеселить меня. Действительно в формах этих огненно ярких сущностей было нечто весёлое. Эти странные сущности, похожие на животных, кривлялись, горцевали и танцевали в своем хороводе. Они излучали эмоции радости и веселья.
Я рассмеялся. Вскоре смех перешёл в хохот. Мне показалось, что и сущности обрадовались моему веселью. Вглядевшись в каждую из них, я увидел, что формы их невозможно описать трехмерным измерением, да и цвет их совсем неземного происхождения.
Мне захотелось запомнить каждую сущность и зарисовать утром, так как поднять свои конечности сейчас я был не в силах.
Интересно то, что мои органы чувств стали совершенно иными, их возможности казались неограниченными, поэтому запомнить и зарисовать этих элементалов показалась крайне просто. Не стоит говорить о том, что в нормальном состоянии я не мог описать ни одно из них, так как данные мне с рождения органы чувств оказались бессильными.
Не знаю, кем или чем писался сценарий того, что увидел, и еще предстояло увидеть, но думаю, что не моим, блуждающим в бессознательности, разумом. Я склонен думать, что мне слегка приоткрыли светлую часть тонкого мира элементалов и духов. Моя свобода выбора закрыла погружение в темные миры, намерением, которое я создал еще находясь на поляне.
Круг с сущностями, почувствовавшими, что мой интерес к ним пропал, исчез также внезапно, как и появился.
Я снова увидел себя беспомощным, лежащим на спальном мешке. Лео, повернувшись ко мне спиной, крепко спал.
Мне захотелось провести эксперименты над своим собственным телом и я, точнее мой разум, дал команду моей руке пошевелить указательным пальцем. Это оказалось нереальным, но мой невидимый безмолвный гид, этого странного мира, снова пришел на помощь. Поместил меня в начальную точку старта, в мой разум, превратив в нейрон.
Я оказался в нервной системе, ведущей своё начало из головного мозга. Очутившись в середине довольно таки широкого тоннеля, находясь в нейроне, словно подводная лодка, я поплыл в дальнее путешествие в сторону своего пальца. Мой нейрон нес в себе импульс команды поднять палец.
Я осторожно, боясь не заблудится в коридорах пересекающихся тоннелей, пробираюсь по неизведанной системе нервопровода.
С большим интересом рассматриваю стены своего тоннеля, чем-то напоминающие своей фактурой вывернутого на изнанку земляного червя с его кольцеобразной структурой оболочки. Тоннель серого цвета далеко не прямолинеен и диаметр его также не одинаков. В местах пересечения с другими тоннелями, ведущими к различным органам, диаметр расширяется. Редкие импульсы, в виде светящихся сфер, опережая меня, несутся по своим адресатам, а мой, не спеша продолжает свой путь к пальцу руки.
Мне становится смешно от того, что казалось бы простая команда поднять палец, выполняется столь долго.
Прошло, по меньшей мере, минут пятнадцать, прежде чем мой импульс доплыл до цели, которой явилась мышца пальца. Мышцу в целом я не мог рассмотреть, так как попал в её волокна. Произошла какая-то вспышка, мой импульс потерял своё существование. Правый указательный палец наконец-то вытянулся.
Я снова увидел своё тело. Мне захотелось ещё раз провести подобный эксперимент, но с пальцами на левой ноге.
И вот снова в знакомом тоннеле несусь в сторону назначения. Путь не близкий, но это почему-то веселит меня. Когда минут через двадцать, как мне показалось, палец ноги пошевелился, я захохотал и вновь увидел своё тело, подёргивающееся в конвульсиях смеха.
Были показаны и другие чудеса этого странного мира. Но вскоре что-то пошло не по плану моего незримого гида. Об этом подсказывало волнение, которое до сей поры не проявлялись. Слева от меня образовался голубоватый туман, который поглотил меня и переместил в мир, чем-то похожий на наш.
Типичный перуанский пейзаж, каменистое плато с невысокой травой, гряда камней у предгорья, поросшего редким кустарником. Но что это за синий объект, разместившийся на камне?
Союзник из другой реальности.
Сконцентрировав взгляд, я вижу человека, одетого во всё синее. Черноволосый мужчина крепкого телосложения сидит на камне в позе мыслителя. Правой рукой упершись в колено, он поддерживает свою опущенную голову.
Мне показалось, что одежда на нем весьма экзотична для перуанца, так как индейцы носят яркие красочные одежды с обязательным орнаментом, а здесь такой аскетизм. В своей просторной удлиненной одежде с капюшоном он более похож на какого-нибудь волшебника из сказки, чем на индейца, на нем даже нет сомбреро или вязаной шапочки, без которых порядочные индейцы не ходят.
Внезапно, видимая мной картина начала увеличиваться, словно объектив фотоаппарата зумировал свое приближение до максимума. Синий человек увеличился на столько, что закрыл собой весь видимый горизонт. Я серьёзно испугался и боясь быть поглощенным этим существом, бежал из того мира в свою реальность.
Очнулся уже в собственном теле. Из памяти все ещё не выходил образ этой сущности в синих одеждах. Конечности мои приобрели обычную чувствительность. Пошевелив пальцами рук и ног и ущипнув себя за ледышку, я понял, что тело вышло из-под влияния Сан Педро, но силы почти покинули его.
Неудержимо хотелось спать, и я провалился в короткий сон без сновидений.
Разбудил меня крик неведомой птицы, пролетевшей наднами. Открыв глаза, я увидел тонкую полоску света, пробивавшуюся сквозь полог палатки.
Тошнотворный запах от вчерашнего рвотного эффекта, ударил в нос.
Мне захотелось покинуть место своего ночлега. Расшнуровав полог, выбираюсь на мокрую от росы поляну.
Первые лучи восходящего солнца уже осветили вершины гор. Священная долина, за которой встает светило, покрыта низким, светящимся в его золотых лучах, туманом. На голубом, бездонном небе нет ни единого облачка. Я полной грудью вдыхаю чистейший горный воздух, наполненный ароматом просыпающихся цветов, трав и деревьев.
Подойдя к ручью, раздевшись по пояс, омываю холодной водой своё тело. Прохлада бодрит и освежает меня. Я растираю тело руками досуха.
Вернувшись к палатке, вижу спящего Леонардо. Мне спать совершенно не хочется. Решаю не будить его, а пойти прогуляться по зарослям священной долины.
Солнце еще не появилось из-за крон деревьев, но горы, окаймляющие с трёх сторон долину, ярко освещены и своим отраженным светом освещают дикие заросли невысоких деревьев и кустарника.
Направляюсь в эти девственные места, но чтобы не заблудиться двигаюсь вдоль журчащего ручья в сторону восходящего светила. Ручей змейкой вьется среди порой непроходимых зарослей, растущих на заболоченных местах. Приходится обходить их, перешагивая поваленные деревья, поросшие мхом кочки и камни.
С правой, противоположной стороны ручья обнаруживаю еще один. Это истоки священной для индейцев реки Урубамба. Ручьев здесь не мало. Весной эта долина превращается в сплошной водный поток, бегущий с гор при таянии снежных вершин. Поэтому здесь такой хаос, даже тропинок нет. Поваленные деревья, камни и крупные валуны, наглядно напоминает о мощи стихии.
Кажется я нахожусь вне времени, мои внутренние часы словно остановились. Привычный разум остановил свой неусыпный контроль, его непрестанное аналитическое мышление потеряло силу еще ночью. Состояние похожее на безмятежное детское пробуждение, когда разум не имеет еще личной истории, поглотило меня. Лишь вселенская любовь ко всему сущему, наполнила моё сердце.
Утренняя роса, покрывавшая травяной покров, в лучах уже поднявшегося над кронами солнца, блещет, словно россыпи бриллиантов. Паутина, которой обвешено всё возможное, также сияет украшенная мелкими росинками.
Я присаживаюсь у кочки поросшей травой, на которой также блещет роса.
Взгляд сосредотачивается на одной из них. Моё «я» сливается с каплей и становится единым целым, причем без всяких усилий, естественно и непринужденно, словно я также один из их мира. Растворяясь в её кристально чистом пространстве, наполняюсь силой воды. Неземная радость наполняет меня, это радость ощущения гармонии с листом травы, с деревьями, с небесами и со всем окружающим миром. Поверхность капли отражает на себе все видимое, находящееся вокруг, а также и само солнце, вбирая в себя его энергию. Я наполняюсь и силой солнца, меня пробирает внутренняя вибрация от струящейся энергии.
На каком-то трансцендентном уровне впитываю в себя и мудрость капли, говорящей о вечности. Постигнуть умом это сейчас я пока не в силах, хотя чувствую, что время это придёт. Но всё же кое-что понимаю.
Капля росы говорит: «Растворись своим умом во вселенском разуме. Будь текучь как сама вода. Нет ничего более совершенного и вечного чем она. Не думай, что жизнь моя скоротечна, напротив, она вечна, ведь я не имею постоянной формы и меняю её не сожалея об этом. Утром я роса, днем несусь по небу в облаках и выпадаю живительным дождём, вечером превращаюсь в туман, холодными ночами покрываю землю инеем, зимой выпадаю снегом и стягиваю льдом реки и озёра.
Вы, люди, привязаны к своей форме, к своему фиксированному уму, который наполнен всяким ментальным бредом. Гордыня ваша затмевает глаза, вы не можете даже понять друг друга, выстраивая каменные стены в душе, а что камень, его вода точит, рвёт и превращает в морской песок, если он встанет на её пути.
Человек, ты также вечен, потому, что состоишь из воды, но ты одинок, так как твой разум не принимает вечность. Ты привязан к земному, а значит пригвожден и распят. Поучились хотя бы у птиц, ведь у них нет ничего лишнего, и на юг они перелетают в стаях без своих чемоданов. Вселенная заботится о них, также как и о тебе, но ты в отличии от них, не принимаешь её заботу.
По своей лени, ты лишил душу духовного поиска, передав эту сферу различным религиям, которые приходят и уходят. Твой разум не способен вместить истинного Бога, который есть абсолютная Воля, он же вселенский закон сотворения и разрушения, он же закон гармонии и абсолютной любви, которой в каждом атоме, капле, планете, галактике и в тебе человек.
По скудости своего ума или по устоявшейся социальной традиции ты наделяешь божественной сутью предметы, идолы, картинки, а затем борешься и уничтожаешь инакомыслящих, считая что это угодно Богу.
Постичь его разумом, невозможно, можно только стремиться к растворению и слиянию своего эго, в водах его Божественной любви и жить по Его Воле, делая добрые дела, как например я, капля, я же и океан.
Я во всем и везде, как и все во мне. Ты сопротивляешься противодействующим силам, вместо того, чтобы менять себя, свою природу. Поучись хотя бы у природы. Любое животное меняет себя в процессе эволюции, ты же пытаешься изменить мир, забыв, что нужно начинать с себя. Но ты убежден в том, что являешься царем природы, и всё сущее на земле принадлежит тебе. Именно поэтому человеческая цивилизация на планете, долго не просуществует, она обречена. Природа скоро восстанет против такого царя. Но выбор за каждым из вас.
Используй силу, а не борись с ней, меняй себя и ты станешь таким же текучим как я, вода. Научись прибывать в состоянии любви и тогда все силы зла будут бессильными перед тобой.
Человеку понять вселенскую любовь не дано, учись с малого, дари частицы своей любви, ближнему своему».
Что-то загудело за моим ухом и на зелёный лист травы сел шмель. Через мгновение он начал пить своим хоботком каплю, которая немного поубавилась в размере. Взмахнув крыльями, он улетел по своим делам.
Да, видимо это и есть пример жертвенной любви. Спасибо тебе капля за урок.
Я поднялся и зашагал к ручью, удивляясь, что постигнутое от капли не утомило мой разум, а словно глоток чистой ключевой воды было впитано моей душой.
Подойдя к ручью, я сажусь на камень, оперев голову на локоть руки и устремив рассеянный взгляд в бегущий поток. Сконцентрировав взгляд на извивающиеся над неровностями дна, мысленно цепляюсь за одну из них, сопровождаю взглядом до излучины ручья и закрываю глаза.
Моё «я» несётся в потоке ручья, встречаясь с другими ручейками, впадающими в него. Впереди нас ждёт слияние воедино, с великой Урубамбой.
Осознавая себя единым целым с потоком, наслаждаюсь мощью и единством цели. Чувствую, что и ручей делится со мной своими знаниями:
«Учись текучести, погляди на меня, ни одна преграда не может остановить меня, обойду любое препятствие. Меняй себя как я, ведь дважды в мой поток не ступишь, каждый миг я разный.
Я прокладываю и ищу свой путь не по плану разума, как ты человек, а по законам вселенской любви и гармонии, который ты называешь законом притяжения или гравитацией.
Вы, люди, даже в поиске смысла жизни, полагаетесь не на опыт предков или свой жизненный опыт, а на фальшивые идеи, данные вашими «духовными» руководителями. Да, управлять таким стадом несомненно проще, ведь все под контролем.
Ваши духовные пастыри считают грехом, поиски жизненного смысла, зачем искать, ведь в святых писаниях все истины давно указаны.
Ты человек почти лишен свободы выбора воли, да и знаешь ли ты, что такое воля. Воля всегда от Бога, а твоя воля лишь упрямое желание. А знаешь ли ты, что такое Бог?
Ты достоин того, что есть, что создано твоими низменными желаниями.
Ищи истину, но ты не найдешь её в завершенном, конечном виде. Истина бесконечна, но для тебя она есть то, что ты постиг.
Истина – это движение на пути к абсолютной воле и она есть вселенская любовь. Растворись в ней, и ты постигнешь истину.
Самый главный твой враг – это духовная лень и твой ум, пытающийся заместить собой сферу духа. Ум рационален, так как не способен осознать себя частицей вселенского разума. Задача ума, служение хозяину, его Эго. Но ум не видит далее своего понимания, да и век его короток.
Дух иррационален, так как он вечен и бесконечен. Он сам является творцом вселенского разума.
Твоё спасение в труде духовном и физическом, делай добрые дела с любовью. Каждое из сотворенных тобою дел, является энергией добра или зла.
Пока существует сотворенное, будь то душа ребёнка, построенный дом, посаженное дерево или добрая улыбка, энергии их будут направлены к тебе, будь ты в физическом либо другом теле, в этом мире или уже в другом.
Эти энергии формируют и условия твоего будущего рождения, даже если ты в своем понимании живешь один раз, а вечность для тебя лишь сказка для маленьких.
Только отвечая перед Духом и принимая его в себе, человек может понести высшие ценности. Ты человек, ответственен за каждый свой шаг, ведь он пишется в извечной книги жизни».
Спасибо тебе, ручей, но мы далековато удалились от твоего истока - мысленно благодарю я своего учителя.
Взгляд мой возвращается обратно и рассеянно погружается на дно ручья, в котором отражаются радостно прыгающие солнечные зайчики. Радуюсь вместе с ними и я.
Звук падающей воды от маленького водопада привлекает мой слух, захватывает его и несёт над ручьем. Я снова закрываю глаза и устремляюсь в путешествие.
Меня завораживает его многоголосье, оно не хаотично, в нем чувствуется музыка. В зависимости от уступа или порога звук усиливается, а над водопадом он переходит на низкие частоты и грохочет всею мощью, словно арган, оглашая все вокруг. Его звуки, отраженные от скал, рассыпаются эхом в ущельях и лощинах.
Оказывается и природа звука обладает текучестью, его не остановит даже скала, разделившись на части, он все равно своим эхом обойдет её.
Снова открываю глаза и погружаюсь в безвременье. Мой внутренний его отсчет, остановлен еще ночью. Думать о том, что мне пора возвращаться, видимо нечем.
Поднявшись с камня, снимаю рубашку, скидываю сандалии, закатываю джинсы и захожу в ручей.
Прохладная вода ласково обтекает мои ноги. Зачерпнув ладонями воду, делаю глоток, затем еще и еще, после чего набрав воду, подбрасываю её над головой. Холодные брызги освежают и наполняют энергией моё тело.
Выйдя из ручья, сажусь лицом к солнцу на стволе поваленного дерева. Поднимаю руки навстречу светилу и закрываю глаза от слепящих лучей.
Свежий порыв ветра обтекает моё тело, которое еще не обсохло от брызг из ручья. Поеживаюсь, но солнышко вскоре согревает меня.
Следующий порыв захватывает и несет мою мысль с собой. Поглощённый стихией, чувствуя себя единым с нею. Обтекая деревья, ущелья и скалы возношусь к облакам, осознавая главное своё новое предназначение и цель. Моё «я» растворено в едином «я» со стихией, и цель наша пасти доверенное стадо. Это стадо есть облака, напитавшиеся влагой в долинах предгорья. Стихия ветра гонит их с Андского нагорья в сторону океана, для того, чтобы оросить земли, нуждающиеся в драгоценной влаге. Выпавший дождь даст жизнь бесчисленным растениям, насекомым, животным и тебе человек.
Учись текучести у меня, всегда оставаясь воином духа, твёрдо знающим свою цель и предназначение. Я с легкостью обтекаю все препятствия, дома, леса и даже горы, остановить и даже изменить мое направление никто не в силах.
Быть воином это не значит показывать свою силу, ломая волю других. Нет, это неустанная работа над собой, исследование и усовершенствование своих возможностей. Это движение силы духа, добра и любви. Но добро и любовь это не то, что приятно и желанно кому-то сейчас, это не потакание слабости. Жертвуя себя всем тем, чего хочет слабая духом, привязанная к своим желаниям и страстям личность, человек силы еще более ослабляет слабого.
Добро и любовь, это также не мягкотелость и безволие человека, выполняющего то, о чём его попросят или прикажут, совершенно не задумываясь о плодах содеянного. Не оправдывает такого человека даже то, что он считает себя рабом божиим, и своей воли у него, по определению святого писания, нет и быть не может.
Добро и любовь в истинном понимании это рациональное, концентрированное усилие воли, не навредить и сохранить все, что создано, будь то природа, животный мир, человек. Это уважение к традициям и культурам народов, а не тотальное внедрение в умы инакомыслящих верований и образа жизни. Это уважение к самобытности каждого.
Каждый человек мерит добро и зло своими мерками, исходя из пониманий своего порою весьма эгоистичного разума. Такой человек не может видеть далее своего понимания, и действия добра и любви, если они не комфортны, воспринимаются им как зло.
Добро и любовь не всегда приятны, а иногда даже приносят боль. Посмотри на хирурга, оперирующего больного. Пациент до последнего момента надеялся избежать встречи с врачом этой специальности, занимаясь самолечением. Хирург оперируя, иногда приносит боль, но результатом является спасение человека.
Настоящий хирург, всегда воин духа, он вынужден по роду своей профессии принимать ответственное решение. Его ошибка порою равна смерти, поэтому он должен быть не просто воином, а безупречным воином. Пожалуй, нет работы более угодной и оправданной перед Богом, чем работа хирурга.
Хирург-практик не может быть фарисеем, ведь больного, умные слова не исцелят.
Стихию ветра с её бурями, ураганами и вьюгами также не любят, но она наполняет землю, свежим воздухом, развеивает семена растений, орошает их дождем, для того чтобы накормить и напоить всех.
Учись использовать силу, а не бороться с ней.
Посмотри, вон внизу под облаками, среди бушующих волн, идет яхта под парусами. Порт прибытия судна находится там, откуда дует штормовой ветер. Но как видишь, яхту не сносит назад, она движется так называемыми галсами, подставляя свой парус под острым углом ветру.
Проделав левый галс, моряки разворачивают парус под другим углом, и яхта идет правым галсом. Такими зигзагами она быстро доберется до своей цели. Но если капитан прикажет идти прямым путем против ветра, судно обречено погибнуть в пучинах океанских вод.
Учись использовать силу, как буревестник, летящий против ветра. Он использует восходящие и нисходящие потоки, а также встречный ветер, меняя наклон крыла и летая теми же галсами, но уже в вертикальной плоскости.
Что такое, слепо идти против ветра, с точки зрения человека? Это означает, следовать своей воле, вопреки воле других, а иногда отвечать злом на зло, как говорится зуб за зуб, око за око. Это раздражаться на возмутителей вашего спокойствия. В данных случаях пострадают оба.
Даже если обстоятельства непреодолимой силы, разрушают твои планы не надо биться лбом о стену, нужно всего лишь повернуть левым или правым галсом. Ты увидишь тогда, что есть и другие, более интересные возможности твоей самореализации. Вдумайся над словами притчи: «ударили по правой щеке, подставь левую»
Самой сильной и неодолимой из стихий, является физическая смерть, используй и её, будь воином до конца своего жизненного пути.
Покидая этот мир, ты можешь бесконечно пасть, либо бесконечно вознестись, это зависит от энергии воли, которую ты накопил для полета в мир иной. Если её мало, то, как говорится, седьмого неба тебе не видать и прибывать до следующего рождения придется в нижних мирах, среди душ низких.
Достаточно накопленная энергия вознесёт тебя в миры вышние к высоким душам, следующее рождение которых будет благодатным в отличие от первых.
Для преодоления сопротивления любой из стихий нужна воля, но она обретается лишь одним единственным путем. Этот путь лежит через личный опыт, через тернии и страдания жизни, трансформированные в духовную мудрость и интуицию.
Форму тернистого пути и страдания, дух выбирает сам. Но если дух слаб и подчинен уму, пытающемуся жить по своему усмотрению, страдания сами выберут нас и посыплются как из рога изобилия.
Выбранной духом формой страдания, может быть: полная самоотдача в полезном деле, профессии, жертвенный волонтерский труд, воспитательная работа, работа с тиранами, серьёзные занятия физическими и духовными практиками и пр.
Но самый драгоценный опыт, а значит и энергию воли, ты получаешь от страданий данных свыше. Это твой главный экзамен.
Лучшим советчиком на жизненном пути является смерть, так как, помня о её неотвратимости, воин становится безупречным, сознательно делая выбор и отвечая за каждый шаг. Воин духа относится как к драгоценности к любой форме страдания, самой важной из которых является постоянная работа над своим духом, душой и телом.
Самый главный враг воина – это лень. Не является оправданием и сама старость. Немощный, дряхлый старик, будучи воином, сберегая для полета энергию своей воли, не позавидует молодости, не затаит обиду и не выйдет из состояния душевного равновесия. Такой духовный воин способен вознестись в высшие сферы, используя непреодолимую силу стихии, смерть, даже если ее ветер окажется встречным».
В памяти моей вдруг всплыли строки четверостишья, написанные в один из пасмурных, ветреных дней. Тогда, также как и сегодня, ветер был моим учителем. Он навеял мне тему, которая практически не освещается в поэтических кругах. С вашего разрешения, я зачитаю строки этого стихотворения:
Души загадочная дверь
Пока не пробил час молчанья
И судный вновь не пробил час,
Давайте посетим сейчас
Свои пределы подсознанья,
Пусть разум и осудит нас.
Души загадочную дверь
Мы, постучавшись, приоткроем,
Все преходящее сокроем
С собою не возьмем, поверь,
Войдем в загадочную дверь.
В безмолвной глубине сознанья
Увидим сердцем в тишине
Все, что скрывали мы в себе,
Чего боимся от незнанья.
О сердце – Будь очами мне!
Дыханье духа приумножит
Огонь в светильнике души.
Луч света – путь нам укажи,
А правду отличить от лжи
Наш Ангел-проводник поможет.
Мы со смиреньем вопрошаем,
Боясь навеки не уснуть:
Что есть для нас «последний путь»,
Который в страхе ожидаем?
О Свет Души – открой нам суть.
Что смерть? Она мгновенье, сон,
Преддверье нового рожденья,
Поток времен сотрет значенье
Того, кем раньше был рожден,
Ведь смерть она мгновенье, сон.
Нет лучше отдыха душе,
Уставшей от мирских желаний
И бесконечных испытаний,
Чем отдых в вечной тишине.
О смерть – итог земных скитаний.
Дыханье огненного вихря
Нас увлечет с собой в полет,
А тело превратится в лед
Дыханьем ледяного вихря.
Огонь оставит бренный плод.
Освободись скорей от праха,
Сбрось покрова своих надежд,
Лети от суетных одежд,
От внешнего, былого мрака,
Во внутренний духовный свет.
Не отвлекайся, не ликуй,
Не убоись последней роли,
Забудь пути земной юдоли
И тот последний поцелуй.
С бесстрастием уйди, без боли.
В миг пронесутся пред тобой
Ушедшей жизни навожденья
И внутренние откровенья
Закружат, унесут с собой
В свой мир, волною озаренья.
Увидишь и поймешь душою
Суть прожитого, связь времен
И почему ты был рожден,
Что постигал, а что порою
Терял, пороком ослеплен.
Из этой запредельной дали,
Проводниками в мир иной,
Придут и уведут с собой
Ушедшие из прошлой яви
Родные, близкие душой.
В обитель нерожденной мысли
Свой разум призови земной,
Поток сознанья успокой
И устремись в другие выси,
Предвечный свет зовет с собой.
Используй смерть, в ее устоях
Ты не найдешь блаженный сон.
Ищи утерянный канон
Гармоний душ в ее покоях,
Постичь сумеешь ты закон.
Душа несет в себе познанья
И мудрость пройденных дорог.
Скорее подведи итог,
Раскрой глубинное сознанье:
В твоей душе ее исток.
Войди в водоворот «Тоннеля»,
В конце его Предвечный Свет
Пред Духом Мировым ответ
Тебе держать за все свершенья
И прегрешенья прошлых лет.
Но не пугайся, ангел Твой
Тебя поддержит в мире этом
И чистым, лучезарным светом
Согреет душу Ангел твой.
Смелей иди своей тропой.
Тому, кто верует в Христа
Короче бремя «очищений»
И все исчерпанность стремлений
Свободой одарит сполна
Блажен – кто верует в Творца.
Бессмертный океан омоет,
Очистит душу от тревог,
И шрамы от земных дорог
С души волной забвенья смоет
Как след прибрежный, как песок.
«Путь в никуда, бесславный путь,
Но и нелеп путь ниоткуда,
Что за жестокая причуда
Без цели, навсегда уснуть?
О Дух открой нам тайны суть».
Внемлите вы, сыны Земли
Своим наставникам Небесным,
Они познанием чудесным,
Лучом Божественной любви
Ваш разум озарят в пути.
В несотворенном океане
Творит божественная Мысль
И космос сотворяет жизнь
Всепорождающим дыханьем
Творенья постигают смысл.
Вселенский Разум призовет
В урочный час свои созданья
Всепоглощающим дыханьем
Он растворит в пучине вод
Все формы, да и их сознанья.
Ты, человек, лишь капля в бездне,
Неотвратим и твой уход,
Но Корень Жизни не умрет,
Он в каждой океанской капле
Вселенских беспричинных вод.
Но замысел творца понять
Не в силах наше подсознанье
Всю бесконечность мирозданья
Не сможет разум воспринять.
О мудрость, стань венцом сознанья.
Лишь Дух в обители своей
Вмещает беспредельность мира
Лишь в нем одном реальность, сила,
Средь приходящих миражей.
Он вечный свет души твоей.
Не торопи ее исход
И не спеши покинуть тело.
Пока ты жив, займись-ка делом.
Душа не сразу плод дает,
Кто что посеял, то пожнет.
«А что есть жизнь, бесцельный путь
Случайной твари, плоти тленной?
Иль тайна мысли запредельной,
Творца божественная суть
В бескрайнем хаосе Вселенной?»
«О, вечный странник – человек,
Не усомнись, твое потомство,
Согретое лучами солнца,
Несет в себе бессмертный свет.
Ты не случаен – человек».
Душа твоя лишь малый вдох
Дыхания души Вселенной
Но все - же каплею бесценной
Она несет в себе исток
От жизни вечной, беспредельной.
Пусть нет творениям числа,
Но пред самим Предвечным светом
Все есть едино в мире этом
И квант, и атом, и душа.
Все от Единого Творца.
Жизнь есть извечное движенье
В лучах Божественной Любви.
Смерть – это отдых на пути,
Души, прервавшей обученье,
Для осознания пути.
Между материей и светом
Идет извечный спор, борьба.
Ведь Дух, чтобы постичь себя,
Облекся формой, инструментом,
Упав в причинность бытия.
О падший Дух, отбрось оковы,
Сбрось покрова своих одежд.
Ты не от плоти бренной, нет.
В ней не найдешь своей основы,
Твоя обитель Вечный Свет.
Вращаются колеса сфер
Причинно-следственного мира,
Но всеобъемлющая сила
Имеет также свой предел.
Воспрянет Дух неотвратимо.
В твоих руках судьба твоя
Верь своему предназначенью.
Да будет каждый шаг ступенью
В пути, к вершинам бытия.
Стремись, и ты найдешь себя.
Но чужд и труден этот путь
Для мира плотских устремлений
И разум наш, порочный гений,
Докажет нам, что в нем лишь суть,
А Дух лишь плод воображений.
О, как малы деянья наши,
Из года в год, из века в век,
Но все ж прозреет человек,
Испив до дна нелегкой чаши
Всю горечь суеты и бед.
Наполним душу благодатью,
Лишь в ней и радость и покой.
И успокоив ум земной
Увидим вновь дорогу к счастью,
Взлетев над праздной суетой.
Мы обретем все что сокрыто
От взора суетных очей,
В глубинах мудрости своей
Да, будет ищущим открыта,
Души загадочная дверь!!!
Открываю глаза и благодарю за урок, стихию ветра. В удивлен тому, что разум мой не ведет в себе внутренний диалог, а находится в состоянии покоя, видимо то, что я постиг, было на более тонком уровне. Удивлен я и тому, что время не беспокоит и не торопит меня. Мне кажется, что оно вообще не существует.
Взгляд мой погружается в густую, зеленую крону дерева и растворяется в ней. Внутренний голос, исходящий от дерева, шепотом шелестящей листвы, раскрывает мне свои тайны.
«Человек, ты так увлекся пищей земной, что не заметил, как сам стал пищей. Учись у нас деревьев, пользоваться лишь тем, что дала природа.
Твой инертный ум, человек, подвластен не собственной воле, а суетным страстям и желаниям, которые управляются темными силами и сущностями, питающимися твоей жизненной силой и энергией.
Эти сущности не из вашего мира, их вы называете бесами, джинами, и прочими тварями из параллельных миров.
Человек со слабой волей становится одержимым ими. Энергия его, это пища, без которой они не могут существовать. Твой ум, вовсе не является твоим. Он создан этими сущностями, как инструмент контролируемого отбора вашей энергии. Он вживлен для подавления вашей воли и сокрытия ее от воли Творца. Являясь энергетическими вампирами, темные силы через него, провоцируют людей, на раздражение, ненависть, зависть и прочие пороки, сталкивая слабых духом.
Излучаемая в результате психического всплеска энергия, не уходит в никуда, а согласно закону сохранения энергий, переходит в другое состояние, точнее в пищу темных сил.
Каждому человеку, подобраны свои ключи и каналы отбора энергии. Для мистиков - астрология, хиромантия, оккультизм, нумерология и пр.
Для логиков - постоянный внутренний диалог и самоанализ, изматывающий душу и разум.
Для интеллигентов - индульгирование, подменяющее собой адекватное моменту действие, при этом съедающее столько же (или намного больше) персональной силы, сколько требуется для совершения этого действия.
Для цивилизованного человека – привязанность к бесконечному числу вещей, на его взгляд необходимых, приобретая которые он становится рабом, обслуживая их.
Посмотри на меня, я, дерево, довольствуюсь лишь тем, что дала природа, мне нет надобности, даже перемещаться в поисках пропитания, ведь я самодостаточно, так как живу в своем внутреннем мире, в гармонии с миром внешним.
Ты же, не имеешь этой гармонии, так как пытаешься поработить мир внешний, а не совершенствовать свой. Именно поэтому внешний мир поработил тебя.
Я направляюсь в сторону предгорья, где встречая цветок, бабочку и даже кузнечика, с легкостью погружаюсь в их внутренний мир, постигая суть.
Возвратившись к палатке, обнаруживаю Лео еще спящим, но мои шаги пробуждают его, и он лениво потягиваясь, выползает на поляну.
Поздоровавшись, он направляется к ручью, а я, вытащив свой спальный мешок, ложусь на него и нежусь в лучах утреннего солнца.
Лео подходит ко мне: «Как прошла ночь, что показал тебе дух Сан Педро?».
Присев на угол спальника, предлагаю вторую половину индейцу. Он присаживается, с интересом разглядывая мое лицо.
Я начинаю подробно рассказывать о ночных видениях. Лео, кажется, без интереса слушает мой рассказ, рассматривая окружающий пейзаж. Его равнодушие немного огорчает меня, ведь я вещаю ему о чудесах, но видимо для него это обыденность.
Но стоило мне начать рассказ о встрече с человеком в «синем», как он резко повернул голову ко мне, глаза его округлились, а брови сблизились, образовав глубокую морщину у переносицы.
Он остановил меня и попросил подробно, не упуская ни одной мелочи, рассказать об этом. Я поведал ему все то, о чём мог вспомнить, о человеке в «синем».
Лео некоторое время молчит. На его лице чувствуется волнение, он о чем-то сосредоточено думает.
Спустя минуту, показавшуюся мне часом, он глубоко вздохнул и сказал: «Ну, что Серхио, ты, кажется, попал, и причем серьезно. Все то, что ты рассказывал до появления человека в синем было вполне ожидаемым, но то, что произошло после, это очень серьёзно. Ты встретил «союзника», точнее он тебя подловил или пытался подловить, жизнь покажет».
Что такое «союзник» - спрашиваю я. «Это то, ради чего некоторые индейцы неоднократно принимают Сан Педро, Айаваско или Пейёт в надежде встретить «союзника». Тебе многие могли бы позавидовать, ведь он пришел к тебе сразу, а ведь многие его даже и не встретили, как ни старались.
Я жалею о том, что не научил тебя осторожности при встрече с ним, ведь обычно его ищут в той запредельной долине и держат его на некотором расстоянии. Но ты все- же молодец, что бежал при его атаке.
Союзник, это сущность из другого запредельного мира, который является сильным магом или духом там, а ищет посредника или союзника он в мире этом.
Этот поиск взаимен, индейцы, в основном из шаманов, так же ищут встречи с ним. Их задача, лишить силы воли своего оппонента и заставить работать его астральное тело в своем мире.
Цель и задача союзника, та же. Если они нашли друг друга, предстоит борьба, результатом которой станет победа одного и поражение другого. Проигравший будет слугой, а победитель хозяином.
Сама борьба, в нашем земном понимании, вовсе незаметна, человек не увидит союзника, который нападет на него. Это энергетическое нападение.
А бывает это так, ваше тело неотвратимо начинает заполнять инородная сила. В этот момент вы должны быть готовы к борьбе. Тело чувствует некое энергетическое присутствие в себе. Его начинает пробирать энергетический озноб, переходящий в конвульсии. Борьба началась.
Силой воли и духа человек укрощает эту силу, если не поддастся чувству страха, тогда пиши пропало.
Укрощенный союзник начинает служить, выполняя твою волю. Ты можешь использовать его в качестве проводника в его мире. Можешь ставить задачу, чтоб он лишил воли того или иного человека, чтоб тот исполнил волю твою. Союзник будет выполнять поручения лишь усилием твоей мысли. Он может даже уничтожить твоего врага, этим иногда пользуются наши чёрные шаманы.
Твой союзник чем-то похож на тебя, поэтому он и решил тебя подловить. Позу мыслителя он принял для того, чтобы, не напугав тебя, поближе подобраться.
Синий цвет облачения, это то, чему соответствует твой ум и его качество. Этот цвет говорит о том, что ум твой, процентов на пятьдесят, потерял контроль над тобой, и его сила перешла в область более тонкого мышления, в область интуиции. В понятии европейца, ты стал на половину тупее, потеряв часть своего интеллекта. Твоё IQ, понизилось.
Согласно индейской традиции ты стал мыслить не разумно, то есть умом, работающим как калькулятор в руках торговца в свою пользу, а интуитивно.
Для нас, индейцев, человек мыслящий одним аналитическим умом, считается почти больным, ведь он раб своего ума и непрекращающегося внутреннего диалога с самим собой. Такой человек часто делает ошибки и жизнь его, состоящая из белых и черных полос, как правило, является цепочкой страданий. Для него все случайно. Архив его сознания переполнен настолько, что на любое простое решение он найдет тысячу других, и конечно же ошибётся.
Только интуитивное мышление является истинным.
Осознав, что ум наш враг, воин начинает зачищать свой архив, выбрасывая все лишне. Очищенное пространство заполняется интуицией. Основной борьбой воина является борьба с собственным умом.
Воин духа должен, осознано объявить войну своему уму, так как он вообще не наш. Этот прибор некогда вживлен в нас для полного контроля и управления нашими жизненными силами, силами, контролирующими нас. Во вселенной и на нашей планете существует бесконечное множество пересекающихся миров, каждый из которых в зависимости от своей иерархии пользуется энергиями нижних.
И мы также являемся пищей для иных миров, как в прочем и мы пользуемся энергиями нижних иерархий. Выйти из этой зависимости можно лишь благодаря истинному разуму, основанному на интуиции. Она рождается из нашего личного опыта и неподвластна этим мирам, так как её нельзя проанализировать умом».
Лео заканчивает монолог, который я слушал с большим интересом. Что касается его опасения моей встречи с союзником, то я был совершенно уверен, что ничего не произойдет, ведь это не наша традиция, а индейская. Трудно себе представить, чтобы какое-то мистическое существо из сказки далеко от России народа, могло бы посетить меня. Даже персонажи из наших сказок и поверий, не посещали меня слава Богу, а тут какое-то иноземное.
Что касается рассказа Лео о мирах-вампирах, тут я с ним полностью согласен. О том, что ум – враг наш, я также постиг несколько лет назад и даже начал с ним борьбу, но это уже другая история.
Выпив терпкого зелёного чая из листьев коки, налитого Леонардо из термоса, я приступил к обучению его игре на варгане, который ему же и подарил.
Индеец очень серьезно отнесся к моему ночному рассказу о ритуальном свисте тибетских лам. Он еще раз более подробно попросил рассказать меня об этом.
В благодарность Лео подарил мне полный пакет листьев коки.
Часа через полтора за нами пришёл Альберто. К этому времени мы уже успели собрать палатку и уложить свои вещи в рюкзаки.
И вот, горной тропинкой мы направляемся в обратный путь.
Поднявшись над долиной, останавливаемся. С легкой грустью последний раз бросаю взгляд на горы, ручей, лес и нашу поляну, на которой остался след от примятой травы.
Тут я вынужден прервать хронологическую цепочку своего повествования для того, чтобы завершить начатую тему о Сан Педро.
Это случилось спустя четыре месяца, когда я уже находился в Москве. Погрузившись в повседневные заботы, прежняя реальность моего большого путешествия казалась далекой, эфемерной, но она вскоре напомнила о себе весьма странным образом.
Началось это с физических ощущений. Пальцы моей правой руки стали терять свою чувствительность, наполняясь чем-то инородным, похожим на присутствие некого электрического поля.
Вскоре эти симптомы появились в ладони, неотвратимо поднимаясь все выше и выше. Чувство было такое, словно руку я держал над огнем на расстоянии достаточном, чтобы не обжечься.
Волосы на руке приобрели вертикальное положение, словно в ней находится какой-то электрический магнит. На руке проявился эффект гусиной кожи, словно искупавшись в холодной воде я продрог на ветру. Это странное качество присутствия двух противоположных стихий, тепла и холода, меня сильно обеспокоило.
Я начал регулярно массажировать и разминать руку, но все напрасно. Более того, этот симптом перекинулся на левую руку. Электрическое поле внутри меня казалось еще больше увеличилось. Это чувство очень похоже на то, когда пластмассовую линейку сильно натереть шерстяной тряпкой и поднести к волосам, то они поднимутся, а по коже мелкой вибрацией пойдет электричество. То же чувствовали мои руки и волоски на ней. Такого чувствая никогда не испытывал. Мое обращение к врачу не дало никаких результатов.
Когда этот симптом коснулся и моих ног, я понял, что это такое, но боялся поверить в это. Неужели это союзник, проникший в меня? Неужели предстоит борьба с ним?
Ну что же, выбора нет, нужно становиться на путь воина, иначе эта сущность завладеет мной. С этого дня я начал серьезную работу над собой. Медитация, волевые и физические упражнения, йога, сталкинг стали моими ежедневными практиками.
Это «нечто» по-прежнему продолжало овладевать моим телом, и уже поглотило плечи и подбиралось к грудной клетке и солнечному сплетению.
Мне совершенно не хотелось встречаться и бороться с союзником, у меня не было ни цели, ни желания управлять им. Более того, я понимал опасность того, что если он будет слепо служить мне, то можно столько дров наломать, что греха не оберёшься.
К примеру, если я на кого-то обижусь или меня обидят, то такой человек просто мог погибнуть от защищающего меня союзника. Это все равно, что выпустить Джина из бутылки.
Лишать человека воли, это уже грех, а то, что может натворить союзник страшно и подумать. Да и вообще он не из нашей сказки.
В то время я выполнял эскизный проект по трудовому договору с одним из московских проектных институтов.
Директор института предложи мне поехать на экскурсию по «Золотому кольцу» России, с их трудовым коллективом. Я согласился, и мы четырьмя комфортабельными автобусами направились к древним русским городам.
Прибыв в Ярославль, наша группа во главе с экскурсоводом посетила ярославский кремль. После экскурсии мы решили зайти в один из действующих храмов.
Зайдя в храм, я с великой радостью обнаружил, что мой союзник покинул меня, тело освободилось от гнета моего наездника. Перекрестившись, я упал в ноги чудотворной иконе Богородицы, воздав ей хвалебные молитвы. Приложившись ко всем иконам и перецеловав мощи святых, я счастливый вышел из храма. Но стоило мне закрыть двери, как моё «нечто», к величайшему огорчению, снова вошло в меня.
Погоревав немножко, я направился к своей группе, ожидавшей меня в автобусе.
Мы направляемся в один из монастырей, находящихся во владимирской области.
Зайдя в его соборный храм, я снова чудесным образом освобождаюсь от бремени и с надеждой молюсь перед образом Христа Вседержителя за мое полное освобождение от союзника.
Осторожно выхожу из храма, а он тут - как тут. Я в печали иду к своему автобусу.
Подъехав к Костроме, и осмотрев с экскурсией все ее достопримечательности, я снова захожу в храм.
О, ужас, союзник снова остался во мне. Никакие молитвы и целование икон и мощей не смогли изгнать его из древнего, намоленного храма.
В надежде на чудо я посещаю другие храмы, но чудо не совершилось, он со мной и во мне.
Дорога домой, в Москву, показалась бесконечной, я думал, что делать и как обмануть союзника, который уже почти заполнил собой меня.
Дня через три я решил, нужно прямо, без всякого лукавства поговорить с ним, а может что-то и получится.
Поздним вечером, когда стемнело на улице, я погасил в комнате свет и уселся в позе лотоса на диване. Собрав в себе, всю сердечную энергию любви, я направил ее в область солнечного сплетения, где на мой взгляд сейчас и находился союзник.
Проведя несколько минут в сосредоточенном молчании, начал внутренний диалог с союзником:
«Я горд тем, что ты удостоил меня своим присутствием во мне. Мне очень лестно, что ты в той священной долине выбрал меня, в то время, как многие индейцы не были удостоены встречи с тобой.
Я польщен и тем, что ты, по словам Леонардо, очень подходишь мне и являешься союзником высокого ранга.
Я всем своим умом, душой и сердцем уважаю древнюю индейскую традицию и культуру, а также тебя, как воина, пусть даже из другой реальности.
Но наша традиция иная, я русский, а не индеец. У меня есть своя миссия, которую намереваюсь реализовать здесь, в России.
Я совершенно не желаю использовать тебя в своих планах в случае победы над тобой, также и не желаю быть твоим рабом. Более того, я не хочу бороться с тобой, ведь для этого нет причины. Но я буду готов к борьбе, если ты нападешь первым.
Прошу тебя оставь мое тело, ведь даже в случае твоей победы, в нем тебе будет весьма одиноко и неуютно. Ты не найдешь того, чего желаешь, ты не найдешь даже своих собратьев в этой далекой России. Не лучше ли найти более достойное тело где-нибудь в Южной Америке, а моё тело оставить. Прошу тебя об этом и верю, что ты понял меня».
После этого монолога, я выполнил технику пересмотра и мысленно обрезал энергетические волокна, связывающие меня с союзником.
Этот разговор и сама техника пересмотра потребовала от меня большого напряжения, концентрации и усилий воли. Усталость взяла своё, упав на подушку, я погрузился в глубокий сон.
Ранним утром с огромной радостью обнаруживаю, что тело мое свободно от союзника. В мыслях своих я возблагодарил Господа за то, что он внял моим молитвам и конечно союзника, за то что, выполнил мою просьбу.
Первые дни я опасался вспоминать о нем, чтобы не привлечь к себе снова. Я даже побоялся записать это событие.
Но теперь, по истечении нескольких лет, взявшись за карандаш, пишу об этом, в надежде, что все обойдется.
Ольянтайтамбо.
Во второй половине дня мы с Альберто и Лео добрались до индейского поселка, откуда днём ранее стартовали.
На автобусной остановке нас радостно встречает Ванда. Я счастлив, видеть ее снова. По её искрящимся глазам чувствуется, и она тоже.
Ванда сообщает: «Сейчас мы на ближайшем автобусе поедем в небольшой городок под названием Ольянтайтамбо, где посетим древнюю крепость Инков. Там я посажу тебя на поезд, идущий до Агуас Кальентес.
В этом городке ты переночуешь в гостинице, а рано утром, автобус местного туристического агентства, довезет тебя к Мачу-Пикчу, где будет организована экскурсия. Второй день, как ты и просил, проведешь на Мачу-Пикчу самостоятельно, без гида».
Она передает билеты на поезд и экскурсию и сообщает, что ее братья вместе с нею приедут встречать меня в Ольянтайтамбо, послезавтра вечером.
Подъехал автобус, и мы спешим попрощаться с Лео и Альберто. Обнимаемся как старые добрые друзья.
Садимся в полупустой, старенький автобус, который медленно набирая скорость, пыхтит и скрипит, покоряя очередной подъем. Ванда с интересом расспрашивает меня о проведенной ночи, а я, чувствуя себя почти космонавтом, рассказывая увиденное. В ее глазах чувствуется глубокая симпатия и нежность.
«Ты молодец, мои братья немного рассказали о тебе» - Она пожимает мне руку, которую я кладу на колено и накрываю второй ладонью.
Она кладет свою голову на мое плечё и мы, как и прежде, погрузившись в сладостное молчание, сливаемся воедино, своими сердцами. Я боюсь спугнуть это состояние даже своим дыханием и стараюсь не делать резких вдохов.
Дорога проходит через многочисленные поселки, застроенных домами из необожженной глины и разместившихся на ступеньках террасах, каскадом спускающихся с гор. Именно инки додумались строить на склонах гор террасы. Их горизонтальную поверхность выравнивали, укладывая булыжниками, а затем засыпали принесенной на себе землей – колеса у инков не было.
Возможно это одно из первых мест на земле, где стали выращивать картошку, кукурузу и помидоры.
Моя мысль возвращается к сегодняшнему разговору с братьями Ванды, когда мы с ними возвращались с поляны. Они с неподдельным интересом расспрашивали меня о личной жизни. Узнав, что я свободен от семейных уз, они многозначительно переглянувшись, более оживленно продолжили расспрос. Моё предложение приехать им вместе с Вандой в Москву, было принято с большой радостью. Они также пригласили и к себе в гости. Мы обменялись адресами.
И вот сейчас я еду в автобусе с молодой, красивой девушкой, которую два дня назад даже не знал, а теперь она кажется самым родным и близким для меня человеком. Ну и история, а ведь выбор, видимо, придется делать мне, и этот выбор может круто поменять наши судьбы. Как бы, не навредить.
Мы подъезжаем кпосёлку, названному одноименно с крепостью, Ольянтайтамбо, которая разместилась на храмовом холме.
На отвесной скале замечаю совершенно неприступную крепость. Как ее могли построить во времена инков, ведь даже добраться туда кажется нереальным. Я поинтересовался у Ванды об этом сооружении под облаками:
«Это рукотворное чудо на склоне горы, есть комплекс зернохранилищ колька (кечуа qullqa), которые построены из необработанных камней. Благодаря нахождению на большой высоте, где сильнее ветер и ниже температура, зерно естественным путём защищалось от гниения. Кроме того, хранилища были снабжены системой вентиляции.
Считается, что в них хранилась продукция сельскохозяйственных террас, расположенных вокруг города. Зерно, по-видимому, засыпали через окна со стороны, расположенной лицом к вершине холма, а высыпали через окна с противоположной стороны.
Я веду тебя к школе, в которой работает моя мама, хочу познакомить тебя с ней» - говорит Ванда.
Нелепо улыбаясь, пытаюсь показать, что рад этому.
Да, ну и дела, как все быстро развивается, еще не мешало бы познакомиться и с папой.
Спрашиваю Ванду, где работает ее папа, на что получаю ответ, который меня несколько утешает. «Папа сейчас в командировке в Европе. Он профессор истории. Тема его научной деятельности связана с культурным наследием цивилизации доколумбовой Америки. Но более всего он уделяет время исследованию этих мест, Ольентайтамбо, Мачу-Пикчу, Куско.
Вообще мой папа очень хороший человек и я хотела бы познакомить тебя с ним».
Мы останавливаемся у ничем не отличающегося, по своей архитектуре, одноэтажного здания, похожего на сплошную стену из дикого камня с одной невысокой дверью.
«А вот и школа, где работает моя мама. Подожди меня, я позову ее. Наверное, сейчас идет урок, так как слишком тихо» - говорит Ванда и исчезает за дверью из потемневших от времени досок.
Чувствуя себя бараном, которого, не предупредив, повели на заклание, я обреченно уставил свой взгляд в каменную кладку стены.
А что, это даже интересно, мы с ее папой будем изучать культурное наследие и артефакты этих мест, а Ванда с мамой будут помогать и воодушевлять нас на научные подвиги.
Я улыбнулся, решив принять судьбу такой, какова она есть.
Длинная стена школы без единого окна мне показалась весьма странной, но вспомнив подобные строения в Куско, осознал ее конструкцию. Все дома достойных граждан в империи инков строились в виде крепости. Их внешняя стена, выполняла роль крепости и строилась без окон. В плане такой жилой комплекс был прямоугольный и имел внутреннюю галерею, идущую по периметру здания с рядом окон.
Мои мысли были прерваны скрипом открывающейся двери. На улицу вышла Ванда с невысокой симпатичной женщиной средних лет.
«Это моя мама, познакомьтесь, ее зовут Анна, а это Сергей, мой друг из Москвы. Мы помогаем ему ознакомиться с нашими традициями и культурой».
Женщина мило улыбнулась и протянула мне руку, видно было, что она немного смущена, ведь мы приехали без предупреждения. «Я рада видеть вас. Я слышала от своей дочери, что вас интересуют наши традиции. Вы попали в нужные руки, ведь лучше моей девочки, пожалуй, никто не расскажет о наших традициях».
«Ну что ты говоришь, мама» - всплеснула руками Ванда. На лице ее появился румянец.
«Да-да, я говорю правду, ведь ее папа знаменитый у нас ученый, профессор истории».
Я подтвердил слова мамы, сказав, что дочь ее не просто знает, а бесконечно любит свою культуру и свой народ.
«Сергей, я хотела бы пригласить вас в гости, но, к сожалению, у меня занятия, да и вам надо спешить. Когда вернетесь в Ольентайтамбо, жду вас с Вандой у себя дома».
Я поблагодарил женщину, сказав, что если Ванда возьмет меня с собой, то мы обязательно зайдём в гости.
Распрощавшись, мы направляемся по мощеной дороге вниз к небольшой площади посёлка.
«Сергей, хочу угостить тебя блюдами перуанской кухни, ты не против?»
Я с радостью принял предложение, так как более суток ничего не ел, за исключением кактуса «Сан Педро»
Заходим в небольшое кафе с лавками и столами, выполненными из досок, за которыми обедают индейцы.
«Не смущайся, в этом скромном кафе готовят настоящие перуанские блюда, а в дорогих, для европейцев, блюда имеют только лишь наши названия», говорит Ванда.
Занимаем свободный стол, к которому тут же подходит молодая официантка, радушно приветствуя нас. На языке кечуа, они с Вандой о чём-то оживлённо беседуют, видимо давно знакомы.
Из поданного меню, я попросил Ванду выбрать для меня несколько вегетарианских блюд. Узнав о том, что я не ем мясо, она немного расстроилась, объяснив тем, что большинство блюд национальной кухни состоит из мяса. В знак солидарности она заказала и себе аналогичные блюда.
Через пару минут, нам подали довольно таки острый, но вкусный суп-пюре из красной фасоли и шпината. После его поглощения, нам принесли аппетитно пахнущее овощное рагу. «Это очень популярное у нас блюдо, называется "сальтадо», оно готовится из обжаренных овощей с различными приправами и специями»- поясняет Ванда.
Рагу оказалось действительно вкусным, но также хорошо поперченным. Поглощая его, чтобы не обжечься острым перцем, приходится глубоко дышать ртом.
Вскоре подали блюдо под названием "уанкаина папас", приготовленное из картофеля, плавленого сыра и лимонного сока с зеленым салатом. Завершили мы обед, чаем "йерба-мате", поданный нам в сосудах, сделанных из высушенной тыквы "калебас"
Отобедав в этом уютном, скромном кафе, мы направляемся в сторону храмового комплекса.
Ванда увлечённо, с чувством гордости за свой народ, рассказывает о славной истории этих мест:
«В годы существования инкской империи, Ольянтайтамбо был царским владением инки Пачакути. Ранее он одержал победу над оказавшими ему сопротивление жителями Ольянтайтамбо и разрушил до основания старое поселение. Впоследствии он построил там новое поселение и церемониальный центр. При нём же были возведены террасы и другие средства ирригации.
Во время конкисты Ольянтайтамбо служил укрытием для Манко Инки Юпанки, вождя инкского сопротивления. В 1536 г. на равнине Маскабамба около Ольянтайтамбо, Манко Инка разгромил испанскую экспедицию, блокировав их продвижение и затопив равнину.
В 1540 г. Эрнандо Писарро обратил местное население в крепостное право.
В настоящее время Ольянтайтамбо является важным туристским центром, который входит в туристический комплекс «Тропа Инков». Эта тропа ведёт в Мачу-Пикчу. Путешествие туда займёт 4 ночи и 3 дня и пройдёт по важнейшим памятникам культуры инков».
Мы подходим к величественным каменным постройкам, имеющим незавершённый вид. Остановившись на минуту, созерцаем это грандиозное сооружение.
«Недостроенный в эпоху инков Храмовый сектор был выполнен из вытесанных и подогнанных друг к другу каменных блоков, в отличие от двух других секторов Храмового холма, выполненных из необработанных камней. К нему можно подняться по этой лестнице», говорит Ванда.
Мы поднимаемся по ступеням лестницы, которая заканчивается на террасе с недостроенными воротами с пристройкой из десяти ниш. Позади них находится открытое пространство, где расположена платформа с резным креслом и две незаконченных монументальных стены.
Пройдя далее, я останавливаюсь, заворожено рассматривая грандиозное незавершенное здание, в котором имеется стена из шести монолитов. Указывая рукой на него, Ванда продолжает: «А это основное сооружение храмового сектора, это Храм солнца. Неизвестно, какое событие прервало постройку храма, по разным версиям, это могли быть Инкская гражданская война между Уаскаром и Атауальпой, испанская конкиста или бегство Манко Инки из Ольянтайтамбо в Вилькабамбу»: говорит Ванда.
Мы направляемся в средний и погребальный сектор, в котором расположено несколько прямоугольных зданий, некоторые из них - двухэтажные. В Среднем секторе имеется также несколько фонтанов.
Незаконченные здания на Храмовом холме и многочисленные каменные блоки, расположенные в разных местах, говорят о том, что храм всё ещё строился в то время, когда город был покинут инками. Некоторые блоки были явно изъяты из готовых стен, что говорит о том, что здания пытались перестраивать. Мы фотографируемся на фоне огромных каменных стен Храма Солнца.
Дойдя до верхних построек комплекса, меня посещает идея подняться на вершину храмовой горы.
Ванда ожидает внизу, а я взбираюсь на крутой холм, поросший диким колючим кустарником и кактусом.
Поднявшись на вершину и отдышавшись, я присаживаюсь на выступ скалы и созерцаю бескрайние окрестности. Передо мной, на всём пространстве от горизонта до горизонта, протянулись бескрайние холмы и скалы Андского нагорья.
Подо мной простираются долины рек Урубамба и Патаканча, покрытые широкой сетью сельскохозяйственных террас, которые начинаются в низинах долин и поднимаются вверх по окружающим холмам. Террасы позволяли вести сельское хозяйство на ранее непригодных к обработке землях, а также позволяли воспользоваться различными экологическими зонами, возникшими в результате разницы высот.
Всею грудью, вдыхая чистый, свежий воздух, наполненный ароматами горных трав, погружаюсь в тишину окружающего пространства. Состояние полной гармонии с окружающим миром, наполняет меня.
Жужжание пролетающего шмеля, напоминает, что пора возвращаться обратно.
И вот мы, не спеша, держась за руки, направляемся к станции. Скоро мой поезд увезёт меня в сторону Мачу-Пикчу. Я приглашаю Ванду, после своего возвращения сходить в ресторан, где мы сможем не только вкусно покушать, но и потанцевать.
Она с радостью соглашается: «Я знаю один очаровательный ресторанчик с нашей национальной кухней, музыкой и танцами» - говорит она.
Ванда, я хотел спросить тебя, откуда происходит твой род, ты далеко не такая как все, в тебе присутствуют врожденный аристократизм, чувство глубокой ответственности, скромность и незаурядная воля ».
На лице девушки появился легкий румянец, немного помолчав, она ответила: «Ты преувеличиваешь мои достоинства, но в чем-то ты прав, мои предки наполовину индейцы, наполовину испанцы. Индейская линия происходит от рода вождя инков Виракоча, а испанская от старинного дворянского рода семейства Рохас. Но дух мой принадлежит народу Перу, поэтому я индианка.
Инка Виракоча, от которого происходит мой род по отцовской линии, являлся восьмым правителем династии инков, он был первым, кто принял титул Сапа Инки, единственного, или Верховного Инки. Он положил конец завоеваниям, сформировав относительно небольшое, но могущественное государство
У поезда прощаясь, нежно целую ее в щечку и крепко обнимаю её грациозную талию. Эти блаженные секунды прерывает гудок поезда, пора.
Я заскакиваю в вагон, помахав рукой на прощание, смотрю на удаляющуюся фигуру девушки. На глаза наворачивается слеза.
Мачу-Пикчу.
Постояв ещё несколько минут в тамбуре, захожу в вагон. Свободных мест не много, я устраиваюсь рядом с японской парой и американцем.
Сосед оказывается дружелюбным молодым человеком. Узнав, что я из России, да еще путешествую один без своих соотечественников и гида, он немного удивлен. Пару дней назад он прилетел в Куско из столицы Перу Лимы. Сам он родом из Нью-Йорка.
Американец поделился своими туристическими планами, спросил и о моих планах.
«Планы, как правило я не оставляю, вот сейчас я еду к Мачу-Пикчу, а что будет завтра не знаю. Куда позовет Дух и подскажет интуиция, туда и направлюсь», ответил я.
Также я рассказал ему о сегодняшней инициации у шамана. У американца заблестели глаза, непреодолимое желание захватило его.
«Я мечтал об этом давно, много читал, но пока вот не случилось. Если это возможно, то прошу тебя дать координаты, для связи с этим шаманом».
Я даю американцу телефон Светланы из Куско и рекомендую сослаться на меня, тогда она уж точно выведет на Лео и Антонио.
Поезд неспешно движется в сторону Агуаса Кальентеса, лавируя по узкой дорожке вдоль реки Урубамба. Виды за окном достаточно живописные, поэтому многие туристы не выпускают из рук свои фото и видеокамеры. Спешить некуда, продолжительность поездки более четырех часов. После проверки билетов, проводники разносят бумажные коробочки с сухим пайком.
Мы движемся вдоль долины реки Урубамба в сторону вершин, откуда она берет свое основное начало. Прислушиваясь к шуму реки, бурлящей на горных порогах, я беру свой путеводитель, и найдя её описание, читаю: Длина реки 725 километров. Она берет свое начало с горной местности под названием Вильканота, на водораздельном массиве в Центральных Андах. Почти на всем протяжении горная река имеет пороги и водопады и протекает в глубоких каньонах, расчленяющих хребты Вилькабамба и Вильканота. Сливаясь с рекой Апуримак, образует реку Укаяли, бассейна реки Амазонки.
По селекторной связи нам сообщают о том, что поезд подходит к Агуас Кальентес.
Я дарю американцу свой пакет с листьями коки. Он не верит своему счастью. Я также доволен, так как знаю, что будет со мной при въезде в нашу страну. Бдительная таможня обеспечит мне срок за ввоз наркотиков, а в тюрьму пока не хочется.
Наконец мы прибываем в пункт назначения. Уже давно стемнело, но скромный отель, рекомендованный Вандой, нахожу сразу. Он находится рядом со станицей. Номер с видом на реку меня полностью устраивает, и я вскоре засыпаю под её монотонный шум.
Будильник, заведенный еще вчера, будит меня в пять часов утра. Быстро собираюсь, завтракаю в кафе гостиницы и направляюсь к стоянке моего туристического автобуса.
На площади, месте нашего сбора, уже появились туристы, в основном японцы и европейцы, поеживающиеся от влажного, прохладного утреннего воздуха. Они уже успели облачиться в местные национальные наряды, кто в пончо, кто в ярких шерстяных свитерах с индейскими шапочками из шерсти ламы, а кто и в сомбреро, укутанный длинным шарфом.
В центре площади установлена бронзовая фигура индейца с копьем и оперением на голове, стоящего в героической позе. Это вождь инкского сопротивления Манко Инка Юпанки. По словам Ванды, он прославился тем, что в1536 году разгромил испанскую экспедицию.
Я занимаю свое место в подошедшем автобусе. Немного грустно от того, что горы покрыты плотным туманом. Хочется, чтобы Мачу-Пикчу раскрыл себя в ярком утреннем свете, а ведь рассвет давно уже состоялся.
Увлекаемый крутым, извилистым серпантином дороги, автобус медленно идет на подъем. Пропасть под нами становится все глубже и глубже, пока её полностью не поглощает туман.
Наш гид на испанском языке, оживленно вещает туристам о месте, куда мы направляемся. Начинает моросить мелкий дождь. Ничего не понимая по испански, но все же желая просветить себя, я открываю путиводитель, где читаю страницы о Мачу-Пикчу:
«Все знают, что памятники древней цивилизации инков были безжалостно уничтожены испанскими конкистадорами. Каково же было удивление ученых, когда в 1911 г. в Андах неожиданно обнаружили целый город инков, оставленный жителями уже 400 лет назад. Его назвали в честь соседней вершины Мачу-Пикчу, что на языке кечуа означает «старая гора».
Сегодня этот город, тщательно изученный археологами, стал одной из главных достопримечательностей Перу, включенной в список всемирного наследия ЮНЕСКО.
Считается, что город начал возводиться при Инке Пачакути, около 1440 г. Археологи до сих пор расходятся во мнениях относительно его назначения. Большинство – считают Мачу-Пикчу святилищем, где жрицы («солнечные девы») в уединении возносили молитвы богам о здравии Верховного Инки, который считался воплощением бога Солнца Инти.
Это мнение подтверждается тем, что многие здания являются храмами или жилыми постройками казарменного типа – там вполне могли жить жрицы и их слуги. . В 1532 г. в империи разыгралась гражданская война между сыновьями Верховного Инки Уаскаром и Атауальпой.
В тот момент в страну вторгся маленький отряд испанцев во главе с Франсиско Писарро. Воспользовавшись превосходством в вооружении и тактике, они разгромили армии индейцев, вооруженных лишь копьями и луками.
Вскоре после этих событий Мачу-Пикчу оказался заброшен. Мы не знаем, что случилось. Возможно, жрецов и «солнечных дев» перебили сторонники одной из враждующих партий или сгубили болезни, принесенные испанцами.
А где же тогда их останки? На окраине обнаружено кладбище, но все, кто там лежит, были погребены без спешки, с соблюдением обрядов. Кстати, именно по этому кладбищу ученые определили, что женское население Мачу-Пикчу в десять раз превышало мужское.
Вероятно, жители города просто покинули его, когда прекратились паломничества и связанные с ними приношения. Может, они ушли в крепость Вилькабамба, где потомок царского рода Манко пытался возродить независимость инков.
Только в 1571 г., после отчаянной борьбы, индейских вождей перебили, а преемника Манко Тупака Амару казнили на главной площади Куско.
В 1780 г. его имя принял другой индейский повстанец – в сердцах потомков инков жила память о прежнем величии. Но Мачу-Пикчу к тому времени давно был заброшен, и в нем обитали пауки да змеи.
Минут через двадцать, подъезжаем к автобусной стоянке. Туристы нехотя покидают теплые насиженные места и устремляются, орошаемые мелким, словно пыль, дождем, к навесу с турникетами.
Вскоре дождь проходит и мы ведомые гидом, пройдя зону контроля, направляемся к легендарному и священному месту.
Постоянное население города не превышало тысячи человек, и лишь малая часть их оставалась здесь зимой. Летом сюда приезжали тысячи паломников со всех концов империи инков Тауантинсуйу, что означает «четыре стороны света». Их пожертвования давали жрицам возможность безбедно жить весь остаток года. Правда, они ткали облачения, готовили пищу и гнали из маиса крепкую чичу.
Большая часть обитательниц города – мамаконы («избранницы») обязывались хранить девственность. За нарушение обета их, по мнению одних ученых, ждала смерть, по мнению других – изгнание из жреческой касты и замужество.
Возможно, храмовый комплекс воздвигли в этом месте потому, что здешний горный хребет напоминает гигантское лицо божества, «нос» которого образует Уайна-Пикчу, т. е. Молодая гора. В июле 1911 г. именно она послужила ориентиром для американца Хайрема Бингема, открывшего Мачу-Пикчу. Это открытие стало настоящей сенсацией, вызвав во всем мире подъем интереса к археологии. Бингему, заросший лесом и увитый лианами город, показался похожим на зачарованный дворец Спящей красавицы. Благодаря усилиям ученых из многих стран сегодня город полностью расчищен и доступен для обозрения.
Но вот появляются первые гранитные постройки. Всего высокогорного плато еще не видно из-за тумана. Мачу-Пикчу раскинулся на плоской вершине горы неправильным прямоугольником площадью 2 кв. км.
Спускаемся на одну из террас, опоясавших склон горы. На ней разместился ряд построек, это здания квартала частных домов.
Мачу-Пикчу расположен на высоте 2350 м над уровнем моря. Здесь уже ощущается недостаток кислорода, но инкам, привыкшим к высокогорным условиям, это не доставляло особых неудобств. Они овладели навыками строительства громадных зданий, камни которых так плотно пригнаны друг к другу, что между ними нельзя просунуть и лезвие ножа. В Куско и крепости Саксауаман отдельные каменные глыбы достигают массы 20 и даже 40 т. В Мачу-Пикчу камни меньше, ведь их приходилось поднимать на почти неприступные горные вершины.
Здания в квартале частных домов выделяются своей кладкой, которая менее искусна, чем у культовых сооружений. Считается, что здесь жили ткачи. Крыши имели деревянный каркас, укрепленный на стропилах, поверх него укладывался слой травы (ичу).
Подойдя к одному из оконных проёмов, сквозь дымку молочно-белого тумана, наблюдаю огромный массив скалы, покрытый густой зеленью. Глубокая пропасть пролегла между нами.
Первый луч солнца, прорезавшись сквозь густые тучи и туман, освещает плато. Несколько минут зачарованно созерцаю очертания древнего комплекса. Да, это тот самый Мачу-Пикчу, к которому я стремился со школьных лет.
Принимаю решение покинуть свою группу и гида, ведь я приехал к месту и источнику Силы, а не к источнику информации в виде экскурсовода.
Поднявшись по крутой, узкой каменной лестнице, связывающей террасы, на широкую мощеную камнем дорогу, я направился к желанной цели.
Солнце вышло из туч, и передо мной предстал очаровательный пейзаж. Потрясающе, как гармонично смотрится Мачу-Пикчу вписанный в естественный ландшафт. Строители и архитекторы этого комплекса действительно были гении. Восторгу нет придела. Над каскадом разместившихся террас возвышается красивейшая гора Вайну-Пикчу.
Да, не влюбиться в такие места просто не возможно. Я теперь понимаю шамана, мужа Светланы, помешавшегося, в хорошем смысле, на этом.
Светлана полюбила молодого красивого индейца, шамана, а он влюбился в Мачу-Пикчу. Результатом его исследования, явился красиво иллюстрированный альбом с мистико-символическим содержанием под названием «Еternamente Мachu-Picchu», что переводится: «Навсегда с Мачу-Пикчу». Под альбомом надпись: «Camino Espiritual», то есть Духовная дорога, и имя автора Джеймс Аревало Мереджильдо.
Я вспомнил, как Светлана рассказывала мне, что Джеймс все реже и реже стал появляться дома, находясь почти все время со своими учениками и последователями на этой священной горе. Сейчас он и вовсе оставил ее.
Этот красивый альбом с символическими схемами, мистическими рисунками и фотографиями, был подарен Светланой мне. Хотя он и написан на испанском языке, но приехав домой постараюсь изучить его.
Присаживаюсь на выступ скалы, мысленно растворяясь в великолепии окружающего ландшафта, и погружаюсь в медитацию.
Минут через десять пробуждаюсь от голосов проходящей мимо группы. Мне их немного жаль, ведь место Силы не раскроет своей кладовой перед суетой и коллективным мышлением.
Я направляюсь к Священной площади. На её восточной стороне стоит Храм трех окон. Окна, о которых идет речь, имеют форму трапеции и смотрят на восток. Рядом с ними расположены слепые окна, скорее всего служившие нишами.
По легенде, как раз такой храм велел построить у себя на родине первый правитель инков Манко Капак в память о своих предках, живших в пещерах. Поэтому Бингем решил, что прародина инков находилась именно в Мачу-Пикчу, но потом ученые определили, что этот город выстроен через несколько веков после основания империи.
В своих книгах Бингем сделал немало и других ошибочных заявлений, а заодно постарался изобразить себя единственным открывателем «затерянного города», скрыв сведения о прочих путешественниках, посетивших эти места до него. Правда, именно Бингем начал здесь масштабные раскопки и вывез в Йельский университет более 5 тыс. найденных в Мачу-Пикчу предметов, возвращения которых ныне требует правительство Перу.
На юго-востоке города находятся две массивные конструкции – круглая башня и примыкающее к ней прямоугольное здание. В плане они напоминают храм Солнца в Куско и носят то же название. Еще их называют Торреон (по-испански «башня») – за сходство со средневековой крепостью. Башня построена вокруг верхушки скалы, которая была отесана и превращена в алтарь. Под башней в скале располагается природный грот.
Считается, что там находились мумии правителей инков, но, вероятнее всего, в нем совершались какие-то религиозные церемонии.
Здание рядом с башней, от которого остались только две стены, носит название Дома принцессы. Известно, что инкских принцесс ждала печальная участь: они считались слишком знатными для любого избранника и обрекались на безбрачие и затворничество в обителях «солнечных дев». Наверняка немало таких узниц жило и в Мачу-Пикчу.
От Священной площади, длинная лестница, вырубленная в горной породе, ведет на вершину скалы, где лежит громадный, тщательно обточенный камень Интиуатана, что означает «место, где привязано Солнце».
Еще Хайрем Бингем, открыватель Мачу-Пикчу, предположил, что здесь жрецы символически «привязывали» светило в дни летнего и зимнего солнцестояния, когда оно оказывалось на одной линии с камнем и окном, так называемой Солнечной башни. Возможно, по длине тени, отброшенной камнем, определялось время сева и других полевых работ.
В дни «привязывания Солнца» («инти райми») в городе устраивались праздники. Жители Мачу-Пикчу собирались возле «солнечного камня», усыпанного охапками цветов и трав, молились и танцевали священные танцы, призывая милость богов.
Туристы, фотографирующиеся на фоне камня Интиуатана, мешают мне сосредоточиться в медитации. Немного посидев на газоне, направляюсь к дворцовой части священного города.
«Дворцовая» часть делилась на кварталы знатных гостей, ученых жрецов (амаута) и «принцесс» – видимо, в этих комнатках жили будущие «солнечные девы» перед обрядом посвящения.
Дома для гостей уступами спускались вниз на восточной стороне города и обычно пустовали. Этого нельзя сказать о домах «жилой» части на юге – здесь селились сами жрицы и их прислуга.
На камнях еще сохранились следы копоти от очагов. Зимой в городе было довольно холодно, и требовался большой запас дров – их заготавливали летом в окрестных лесах.
Впрок запасались и кукуруза, овощи, картофель, выращенные на горных склонах рядом с городом. Обитатели Мачу-Пикчу обеспечивали себя всем необходимым, но всё же их мир был слишком уязвимым – он рухнул вместе с империей, которой служил.
Северо-восточная часть Мачу-Пикчу застроена одно и двухэтажными домиками с островерхими крышами. Все дома сгруппированы в комплексы со своими дворами и окружены единой стеной. Между домами есть узкие проходы, одни из которых заканчиваются тупиком, а другие выходят к террасам над пропастью.
Некоторые дома покрыты крышей из соломы, ранее все дома имели подобные крыши, так как это позволяло жителям избежать травм при падении кровель во время частых здесь землетрясений. Предполагается, что в этом секторе Мачу-Пикчу проживал обслуживающий персонал жрецов и знати - слуги, повара, ремесленники и земледельцы.
Из особенностей инкской архитектуры следует выделить трапециевидные окна и двери в жилищах инков. Трапеция - это архитектурный символ древних инков. Внятных объяснений использованию инками трапеции в архитектуре не обнаружено, но можно предположить, что это связано с сейсмоустойчивостью фигуры.
Как известно, наиболее устойчивой фигурой является треугольник и, возможно, что трапеция оказалась наиболее оптимальной для использования в строительстве. Например, стены всех зданий доколумбовой Америки, в своем сечении имеют неправильную трапецию, то есть внешняя сторона стен расширяется от вершины к основанию, а внутренняя остается вертикальной. Кроме трапециевидных окон в домах много ниш трапециевидной формы, они могли служить местом установки древних божеств.
В домах Мачу-Пикчу, также можно отметить выступающие каменные цилиндры, причем они могут быть как внутри, так и снаружи.
Тень от Вайна-Пикчу скользит по плато, поглощая собою каменные террасы. Скоро вечер и работники комплекса Мачу-Пикчу приглашают всех к выходу. То здесь, то там, раздаются звуки свистков, это сотрудники охраны приглашают зазевавшихся туристов к выходу.
Повернувшись лицом к солнцу, уже скрывающемуся за горой, на которую мне завтра предстоит подняться, я ловлю его лучи. Сердцем своим посылаю любовь ему и этому священному месту, а также тем ламам, пасущимся на холме. Звук свистка раздраженного охранника, заставляет и меня покинуть это священное место.
Автобус мягко спускается по горному серпантину, а я мысленно все еще брожу по окрестностям священной горы.
Уже стемнело, когда я вошел в двери своего отеля. Поужинав, я сразу лег спать.
Ранним утром, преодолев вчерашний маршрут, я снова нахожусь в священном городе, где изучаю еще не пройденные места.
Инкские архитекторы были искусными мастерами, умевшими прекрасно сочетать естественные скальные образования с каменной кладкой. Храмы возведены с применением сложных технологий, отличающихся точной подгонкой каменных блоков друг к другу.
На сегодняшний день в городе обнаружено 140 строений, хотя от некоторых остался лишь фундамент. Между ними проложены каменные лестницы, а главная площадь вымощена булыжником.
Археологи разделили Мачу-Пикчу на три части: «храмовую», «дворцовую» и «жилую», хотя эти названия довольно условны.
В первой части сосредоточено большинство известных памятников – Священная площадь, Торреон, камень Интиуатана. Здесь же расположены Дом принцессы и тюрьма, где узников (или узниц) держали в тесных каменных нишах – сохранились гнезда, в которые вставлялись деревянные решетки.
«Дворцовая» часть делилась на кварталы знатных гостей, ученых жрецов (амаута) и «принцесс» – видимо, в этих комнатках жили будущие «солнечные девы» перед обрядом посвящения. Дома для гостей уступами спускались вниз на восточной стороне города и обычно пустовали.
Этого нельзя сказать о домах «жилой» части на юге – здесь селились сами жрицы и их прислуга. На камнях еще сохранились следы копоти от очагов. Зимой в городе было довольно холодно, и требовался большой запас дров – их заготавливали летом в окрестных лесах. Впрок запасались и кукуруза, овощи, картофель, выращенные на горных склонах рядом с городом. Обитатели Мачу-Пикчу обеспечивали себя всем необходимым, но все же их мир был слишком уязвимым – он рухнул вместе с империей, которой служил.
Прогулявшись по священному городу, направляюсь в сторону Вайна-Пикчу.
Проходя беседку с лавочкой, слышу русскую речь и останавливаюсь. Пятеро мужчин плотного телосложения в испачканных грязью мокрых одеждах, с недовольным видом складывают свое дорогостоящее, профессиональное видео и фотооборудование в рюкзаки. В одном из небритых мужчин узнаю одного из знаменитых российских путешественников.
Подойдя поближе, приветствую мужчин:
«Рад видеть своих соотечественников, за два с половиной месяца своего путешествия, пожалуй, впервые встречаю Россиян, вы из Москвы?».
«Да, мы все москвичи. А что же вас так надолго занесло сюда, что у вас за особенная программа, вы, наверное, тоже Москвич?» - спрашивает путешественник.
«Да, я ваш земляк. В Перу недавно, а это двенадцатая страна моего путешествия» - «Вы путешествуете по странам Америки».
«Не только, до этого довелось посетил Японию, Австралию, Новую Зеландию, затем на океанском лайнере побывал у берегов Фиджи, Тонга, Полинезии, включая Таити, Бора-Бора, Муреа, Райатэа, острова Питкерн и Пасхи, после чего оказался в Чили и вот теперь я здесь».
Лица мужчин сделались кислыми. Поняв причину, я пожалел о сказанном, ведь для знаменитого путешественника, да еще на глазах его почитателей, это просто вызов. После немой паузы, путешественник спросил: «Наверное скоро, домой?».
«Нет, вначале собираюсь побывать в джунглях Амазонии, затем в Боливии, в Эквадоре, а оттуда на Галапагосские острова и обратно в Лиму».
Снова немая пауза, лица мужчин покраснели. Я ругаю себя за то, что гордыней своей, искусил ближнего своего. Кто тянул меня за язык?
Путешественник поинтересовался моей фамилией, и куда я сейчас направляюсь. Моя фамилия, видимо, ему ни о чем не говорила, а то, что я собираюсь на Вайна-Пикчу, немного оживило его и его товарищей.
«Мы только что вернулись с этой горы, но на вершину подняться так и не удалось, а жалко, ведь там хороший вид для съемки.
На вершину подняться сейчас нереально, там прошёл дождь и каменная тропа стала очень скользкой и опасной. Мы с большим трудом поднялись по ней почти до вершины, но на сам пик взойти не получилось. Чтобы забраться на него, нужно было проползти очень узкую пещеру, да ещё под крутым углом. Нам этого не удалось, мы только перепачкались и промокли. Вам также не рекомендуем этого делать, только время потеряете и вымажете одежду».
Глядя на переодевающихся в чистую одежду мужчин, сочувственно качаю головой, понимая их.
Прощаюсь с путешественником и его группой поддержки, я с уверенностью, что теперь просто обязан подняться на гору, легкой походкой направляюсь в сторону вершины.
Для того, что бы подойти к горе, необходимо было пройти таможенный контроль, выйти с территории Мачу-Пикчу и войти во владения горы Вайну-Пикчу.
И вот передо мной тропа инков, вырубленная в серой скальной породе, под отвесной частью скалы.
Вступив на тропу, мысленно погружаюсь в прошлое, представляя себя древним инком идущим по этой дороге к священному городу, для того чтобы прикоснуться к некой вечной тайне, ожидающей в конце этого пути.
Чтобы управлять огромной империей инков, нужна была хорошо отлаженная система передачи известий и приказов. Инки построили сеть дорог общей протяженностью около 16 000 километров. Ширина этих дорог колебалась от полуметра в гористой местности до шести метров на равнине.
Дороги тянулись от реки Амазонки на востоке до тихоокеанского побережья на западе, от сегодняшней Колумбии на севере до Аргентины на юге.
Все дороги вели в Куско, столицу царства инков. Отсюда верховный правитель рассылал по всей стране гонцов со своими посланиями. Эти гонцы, так называемые «часкис» (Chasquis), бежали по эстафете. Для каждого отрезка пути всегда были наготове два свежих бегуна. Они передавали сообщения в придорожных домах-трактирах (Tambos), расположенных вдоль всей трассы.
Подобным образом сообщения и ценные товары могли передаваться со скоростью до 400 километров в день. При этом сообщения были зашифрованы на так называемых «квипу» (Quipu) - это связанные узелками нитки из шерсти ламы, закрепленные либо на палочке, либо на поперечном шнуре. Цвет и толщина ниток, а также число узелков «кодировали» нужное сообщение.
С помощью такой системы передавалась информация об урожае зерновых, о поставках золота и серебра, о поголовье лам или о числе уничтоженных в битве неприятельских воинов. Расшифровать сообщение мог, естественно, лишь тот, кто знал код.
Инки не имели письменности, не приручили лошадей и не изобрели колесо. Они передвигались пешком либо ездили верхом на ламах.
Перейдя по мостику ручей, начинаю подъем по вполне приличной тропе, где свободно можно разойтись со встречными пешеходами.
Мне предстоит пройти самый ответственный момент, символическое перерождение. Да-да, именно перерождение, так как чтобы попасть на вершину горы Вайну-Пикчу, нужно пролезть через маленький лаз-пещерку. Как считают индейцы, это своего рода пуповина и, проползая через неё, происходит перерождение человека, т.е. переход из одного состояния в другое.
Вайна-Пикчу чрезвычайно богат природным миром. Растительность на горе меняет свои формы и окраски в зависимости от высоты подъема.
Взбираться по крутым, вырубленным в скале ступеням, становится всё труднее, иногда приходится пробираться под нависающими лианами и колючим кустарником, встречаются также и папоротники.
Подъём и движение сбивают дыхание, но я иду, понимая, что там, на вершине находится место Силы.
На минуту останавливаюсь, очарованный красивыми дикорастущими цветами, это орхидеи.
Их здесь произрастают не менее двух сотен видов. В сезон дождей, цветущих орхидей особенно много. Кроме того, здесь произрастают разные виды бромелий, сносно чувствующих себя на гранитных скалах.
Путь на вершину Вайна-Пикчу проходит частью по ступеням из обработанных блоков, частью по ступеням, вырубленным в скалах. Поручни в виде стальных тросов присутствуют не везде, поэтому путник должен быть достаточно внимателен, чтобы не поскользнуться на лестнице, особенно там, где путь пересекают источники и ручейки.
Узкая тропа, огибая гору, выводит меня на западный склон. Эта сторона в отличие от восточной, пустынна и неприветлива. На ней произрастают только кактусы да сухие травы.
Делаю небольшой привал. Прижавшись спиной к теплому граниту скалы, созерцаю глубокий узкий речной каньон с шумной бурлящей рекой, несущей свои воды в долину. Река с высоты птичьего полёта, кажется тонкой нитью, вьющейся у подножья гор Я заворожен глубочайшей пропастью, в низу которой густой тропический лес кажется огромным скоплением точек всех оттенком зелени.
Сделав несколько снимков, направляюсь по крутой тропе, нависающей над пропастью в сторону южного склона.
Ближе к вершине, ступени становятся очень отвесными, здесь опасно подниматься и спускаться после дождя, когда отполированные ногами камни становятся скользкими.
Трудности подъема, тем не менее, восполняются прекрасными панорамными видами.
Почти у самой вершины горы, появляются террасы подобные тем, что и в Мачу-Пикчу, но значительно более узкие. Они буквально нависают над полукилометровой пропастью.
Тропа резко уходит вверх, приходится почти карабкаться по склонам, на которых уже нет ни какой растительности.
Тропа раздваивается, слева от себя на скальном выступе вижу площадку размером 6х6 метров. Чтобы подняться на нее приходится взбираться по гранитным ступеням, консольно-вмурованным одним концом в отвесную стену. Ступени висят над пропастью, единственной стороной соприкасаясь со скалой. Осторожно, проверяя каждый из блоков ступени, поднимаюсь вверх. В случае падения одной из ступеней, шансов выжить, нет.
Поднявшись на площадку, созданную руками человека, созерцаю великолепный вид комплекса священной горы.
Мачу-Пикчу переводится, как Старая гора, Уайна-Пикчу, на которой я нахожусь, как Молодая гора. Внизу их опоясывает глубокое ущелье, в котором протекает река Урубамба, её еще называют Вильканота.
Священный город защищён и остроконечными скалистыми пиками, свисающими с одной из вершин над плато. Если к этому добавить толстые каменные стены, сложенные из внушительных валунов, то можно смело сказать: Мачу-Пикчу был защищен основательно, и более безопасное место для города, пожалуй, трудно было найти. К тому же на всех окрестных вершинах были сооружены еще и наблюдательные башни - их развалины сохранились до сих пор. Часовые, дежурившие там, могли обозревать местность на десятки километров вокруг и вовремя предупреждать о появлении противника.
К городу-крепости вела лишь узкая тропинка, позволявшая горстке воинов отражать натиск целой армии.
Мачу-Пикчу построен очень рационально. Из-за недостатка места - даже тесно. Дома, храмы, дворцы жмутся друг к другу. Кварталы города и отдельные здания соединены между собой главным образом лестницами, которые практически выполняют роль улиц. Есть короткие - пять-десять ступеней. Есть и лестницы-гиганты. Одна, например, тянется чуть ли не с вершины горы до края глубокой пропасти. В ней 150 ступеней. Вдоль этой лестницы проложен главный акведук-водопровод, ведущий к многочисленным каменным бассейнам и наполнявший их либо дождевой водой, либо от источника, пробивавшегося из-под земли.
С вершины открываются великолепные вида на расположившийся внизу Храм Луны, который представляет собой природную пещеру.
Там, на верхней части склона, разместился дом вождя племени, ниже – служителей культа и придворной знати. На самих террасах жили воины и его трудолюбивый народ, создавший все это. Ручей у подножия скалы и сама горная река, прорезавшая глубокий каньон внизу склона, давали возможность хорошо орошать огороды. Урожаи здесь были видимо хорошими и достаточными, чтобы накормить этот народ.
Вдыхаю чистейший горный воздух наполненный запахами ароматных трав и цветов. Над моей головой простирается голубое, ясное небо. Страх высоты вскоре проходит, и я присаживаюсь на край площадки, свесив ноги над пропастью, и погружаюсь в медитацию.
Трое молодых людей, видимо приехавших из Европы, поднимаются по тропе. Чтобы не обнаружить свое присутствие, перехожу и сажусь в центре площадки, скрывающей меня. Мне совершенно не хочется, чтобы их присутствие потревожило тайну моей медитации, ведь сказано в писании: «Не поминайте Господа в суе».
Как я узнал позже, спустившись в низ, место это и было создано специально для вождя племени, который здесь отдыхал душой и молился своим богам. Здесь же, благодаря прекрасному обзору всего священного города, он строил планы и давал указание своим подчиненным.
Встав и подняв руки к небесам, я возблагодарил их за то, что они окрыляют мою душу, утверждают бессмертие и зовут в полет. Потряся пальцами рук и активизировав их, создав вибрацию, я почувствовал тонкую струящуюся энергию. Моё лицо осветила восторженная улыбка. Словно космический всепроникающий и всеочищающий душ, пронзил своими тончайшими, золотистыми струями не только физическое, но и прочие тела, очищая их собою.
Опустив вытянутые руки до уровня плеч, направляя ладони в сторону окружающей меня природы, благодарю ее за то, что она дает и утверждает жизнь физическую на этой земле. За то, что она открывает для меня свои чудеса, дарит свою Силу и зовет к новым свершениям и путешествиям.
Начинаю вращение вокруг своей оси. Тело моё наполняется жизненной силой, которую направляю скрещиванием рук, в чакры. После сотни оборотов делаю несколько оборотов в обратную сторону для того, чтобы остановить головокружение. Находясь в состоянии полной гармонии со всем окружающим миром, чувствую, как энергия распределяется по всему телу.
Взглядом своим, впитываю первозданную красоту окружающего ландшафта. Налюбовавшись видами окрестностей, возвращаюсь на тропу, по которой уже приходится почти ползти из-за ее большого уклона.
А вот и сама вершина горы, имеющая вид гранитного пика.
Несмотря на отсутствие явных следов обработки, она вероятно носила сакральный смысл, так как к ней ведет очень узкий лаз под скалой, по которому можно проползти практически только на четвереньках. Очевидно, что такой способ достижения вершины Вайна-Пикчу должен был нести определенный смысл.
Подойдя к узкому пещерному лазу, ползком пробираюсь в его червячном тоннеле, который становится все меньше и меньше.
Теперь я осознал, почему наш путешественник с группой сопровождения, не смог здесь пробраться. Диаметр пещеры рассчитан на стройное тело индейца, а не на упитанного европейца.
Да, не зря индейцы считают эту пещеру пуповиной, проползая через которую происходит перерождение человека, т.е. переход из одного состояния в другое. Я действительно ощутил какое-то изменение в своём теле.
Выбравшись наружу и немного пройдя по пологой части скалы вверх, оказываюсь на вершине Вайна-Пикчу.
А вот и те трое, которых я видел с площадки.
Кивком головы и улыбкой приветствую их, они отвечают взаимностью. Ребята фотографируют виды окрестностей, а я с восторгом созерцаю горизонт с бесконечным скалистым рельефом, покрытым зеленью деревьев.
C вершины горы, комплекс Мачу-Пикчу, предстает в виде силуэта кондора, летящего с юга на север. Считается, что инки строили свои города в виде силуэтов животных и птиц, например Куско, столица инкской империи, изображал пуму.
Мачу-Пикчу имеет очень четкую структуру. На юге и юго-востоке комплекса, расположены почти пять гектаров сельскохозяйственных угодий на террасах. С точки зрения сторон света и положения склонов хребта Вилькамба, место для сельскохозяйственной зоны выбрано удачно, так как солнце с утра до вечера освещает террасы.
Террасы в небольших количествах расположены и на западной стороне Мачу-Пикчу. Очевидно, что в условиях нехватки плодородных земель древние инки рационально использовали каждый клочок доступного пространства.
К устройству террас древние строители подходили очень ответственно, сначала тщательно подгонялись камни, формирующие опорную стену, затем укладывался слой булыжников для дренажа, все это перекрывалось плитами и затем засыпалось плодородной землей. В настоящее время террасы используются для выпаса лам и альпак, которые поддерживают газонное покрытие в идеальном состоянии.
Я сажусь в позе «лотос», на самом краешке скалы, и передав фотокамеру одному из ребят, прошу сфотографировать меня на фоне пропасти.
Вскоре они спускаются вниз, а я находясь в той же позе, погружаюсь в медитацию.
Альберт Эйнштейн как-то заметил: "Самое прекрасное, что мы можем испытать, - это ощущение тайны. Она есть источник всякого подлинного искусства и всей науки. Тот, кто никогда не испытал этого чувства, кто не умеет остановиться и задуматься, охваченный робким восторгом, тот подобен мертвецу, и глаза его закрыты".
Именно это "ощущение тайны" и "робкий восторг" испытываю я, находясь на этой вершине.
Войдя в это сакральное пространство, в его какие-то неисследованные тайны бытия, я ощущаю некоторые изменения в самом себе. Погрузившись в атмосферу этого места, понимаю и чувствую духом, что мир этой горы принял меня.
Я благодарю гору за то, что она пропустила меня и трансцендентно поделилась своей мудростью, силой и энергией.
С чувством обретенного сокровища, наполненный благодарностью и любовью, спускаюсь с вершины.
Где-то на середине пути встречаю группу упитанных японцев, идущих с палочками для трекинга. Они молодцы, хотя и останавливаются от отдышки и усталости через каждые несколько метров пути, но всё же они идут к вершине. Пусть даже не увидят ее, но они все же идут правильным путем, преодолевая, прежде всего себя.
Световой день в Мачу-Пикчу пролетел незаметно. Я окинул взглядом в последний раз древний город, стараясь впитать и сохранить в себе его дух и силу.
Попрощавшись с Мачу-Пикчу, сажусь в автобус, увозя с собой неразгаданную тайну столицы инков.
Уже через час, собрав вещи в рюкзак и оплатив свой гостиничный номер, направляюсь к железнодорожному вокзалу. До отправления поезда время еще есть, и я решаю немного перекусить.
На местном продуктовом рынке, купив почти за копейки хлеб и огромный помидор с кукурузой, зерна которой величиной с лесной орех, я присел пообедать на привокзальной скамейке.
Да, Европа уже забыла запах и вкус настоящих овощей. С распадом Советского Союза и нас теперь кормят продуктами генной инженерии. Вкусный украинский помидор и огурец уже не встретить в России, а тут такое. Разрезав помидор и посыпав его и кукурузу солью, я вкусил их плоть. Вкус неземной.
Поезд, заполненный туристами, эмоционально делящимися своими впечатлениями, несет меня вдоль священной реки, колыбели великой цивилизации инков.
Поздно вечером вагоны наконец-то подходят к платформе станции Ольянтайтамбо. Туристы разбредаются по встречающим их экскурсионным автобусам, а я одиноко стою под звездным небом на привокзальной площади, ожидая встречи с Вандой и ее братьями.
Минут через десять ожидания, меня внезапно посещает чувство того, что это шанс повернуть вспять то, что может стать моей новой реальностью, новой жизнью.
Ванда с братьями немного опаздывают, но скоро будут здесь. Сообщить по телефону о задержке они не могут, так как мой телефон разряжен. Это моя возможность, мой, пожалуй единственный шанс, остановить ход, почти предрешенных событий.
Я решаю взять такси и ехать в Куско, не дожидаясь их.
Старенькое, видавшее виды такси, везет меня по извилистому горному серпантину. Фары машины высвечивают на поворотах фрагменты скал и асфальта дороги. Встречных машин почти не встречается, поэтому идем с дальним светом.
Устремив свой взгляд в звездное небо, через которое протянулся «млечный путь», я утверждаюсь в правильности выбранного решения.
Ванда конечно мне не позвонит, ведь уже поздно, скоро ночь.
В мыслях своих я извиняюсь перед ней и успокаиваю свою совесть тем, что у меня есть своя миссия, которую должен исполнить в России. А это её родина, которую она любит и не променяет ни на какую другую, я в этом уверен.
Для меня остаться жить здесь большое искушение, ведь жизнь и путь индейца понятен и близок мне. Чтобы не искушать судьбу я должен поставить точку в этой истории.
Уже ночью, такси въезжает в засыпающий, но все еще освещенный ночными фонарями, город.
Остановившись в своей прежней гостинице, я принял душ и лег спать. В первом часу ночи раздался стук в дверь и голос дежурного администратора сообщил, что ко мне пришли гости.
Сердце учащенно забилось от волнения, неужели пришла Ванда с братьями, что ей сказать, ведь ее не обманешь. А может быть это Светлана решила на ночь глядя, рассказать мне о завтрашней поездке.
Теша себя слабой надеждой, спускаюсь по скрипучей лестнице в вестибюль гостиницы. Мои слабые надежды рухнули, когда у стойки ресепшн, я увидел Ванду с ее братьями.
Краска залила мое лицо, прежде чем заговорила она: «Сергей, мы очень извиняемся за то, что не смогли вовремя встретить тебя. Подъехав, с опозданием на пятнадцать минут и не найдя тебя, мы были встревожены твоим отсутствием. Мало ли что могло случиться, вот и решили заехать в твой отель, чтобы успокоиться. Сергей, почему ты нас не дождался?».
Я неловко оправдываюсь, объясняя, что было очень прохладно, и чтобы не простудиться решил уехать на такси раньше.
Посмотрев в искренние, печальные глаза Ванды, которые как сама совесть читали меня насквозь, я понял, что она знает истинную причину моего бегства.
Ванда продолжила: «Мы ехали на машине Леонардо, но по дороге пробили колесо, пришлось менять резину. Мы думали, что ты дождешься нас, ведь ты наш друг».
Последняя фраза была произнесена с горькой обидой, на глазах её появилась слезинка.
Я почувствовал себя предателем, который отвернулся от своей совести и от друзей, которые считали меня своим другом.
Извинившись, я объясняю, что это просто досадное недоразумение, которое больше не повторится. Завтра я должен покинуть Куско и выехать на неделю в Национальный парк «Ману», а по возвращении мы обязательно встретимся, я позвоню.
Мне хочется как-то реабилитироваться и я, попросив обождать минутку, поднимаюсь, в свой номер за подарком.
Вернувшись обратно в вестибюль, дарю ее братьям по коробке кедровых орехов, привезенных из России, Ванде дарю оставшиеся три.
Пожимая руки, мы прощаемся. Во взгляде Ванды чувствуется, что она понимает, что это прощание навсегда.
Я иду в свой номер и долго не могу заснуть, вспоминая ее взгляд, который опалил огнем мое сердце.
На пути к Амазонке.
Спать довелось недолго. В пять утра меня разбудил будильник. Быстро собрав в дорогу свой рюкзак, иду в столовую отеля, где по моей просьбе приготовили завтрак.
Позвонила Светлана: «Ты готов к следующей поездке? Сейчас за тобой должны подойти из турагентства. Когда вернешься, жду в гости, и ты мне подробно расскажешь о своих приключениях».
В шесть часов утра дежурный администратор сообщает, что за мной пришёл представитель турагентства.
Взяв свой рюкзак, спускаюсь в вестибюль, где меня ожидает невысокого роста круглолицый индеец. Добродушно улыбаясь, он идет мне на встречу: «Вы сеньор Сергей?». Я ваш гид, мое имя Антонио, можно просто Антон».
Выходя из отеля, идем по булыжной мостовой до соборной площади. Поворачиваем на главную улицу, где нас уже поджидает джип -«Хаммер», цвета хаки. На его багажнике высокий симпатичный индеец увязывает под брезент разные тюки и сумки.
Это Хуан, наш спортивный инструктор и помощник. Хуан жестом «но пасаран», приветствует меня и просит мой рюкзак для увязки.
Из машины выходит еще один индеец лет тридцати, протягивая руку, он представляется: «Меня зовут Игнасио, я ваш шофер».
Антон сообщает, что с нами поедут еще двое туристов, американка и японец, они скоро подойдут.
Гид информирует меня о нашем предстоящем маршруте и просит расписаться в некоторых бумагах.
Я спрашиваю его о том, не водятся ли там малярийные комары.
«Этих комаров там нет, их ареал находится немного западнее, да вот и сама карта». Он разворачивает карту на капоте машины, показывая зону, окрашенную розовым светом. «Здесь обитают эти насекомые, а вот и верховье бассейна реки Амазонки, национальный парк «Ману», в который мы сейчас отправимся.
Это высокогорное место, оттуда берут начало многие реки, впадающие в Амазонку. Здесь обитает множество различных животных и насекомых, среди которых немало эндемиков, а этих комаров там нет, они любят болотистые участки джунглей».
Я смотрю на карту с изображенными на ней границами территорий Национального парка и зоны обитания малярийного комара и думаю, неужели не найдутся какие-нибудь шальные или путешествующие комарики, которые залетят в соседние леса.
Я давно мечтал побывать у истоков Амазонки. До этого мне посчастливилось посетить город Белем в Бразилии, расположенный при впадении реки в воды Атлантического океана.
Тогда, находясь в Атлантике на круизном теплоходе, в трехстах километрах от Белема, все находящиеся на судне увидели нечто странное. Чистые и прозрачные воды Карибского моря поглощались темными и мутными водами. Это были воды реки Амазонки, выносимые течением в океан. Чем ближе мы подходили к побережью, тем темнее они становились.
Проживая в Белеме, мне посчастливилось пройти на небольшом суденышке вверх по течению этой великой реки, а также побывать в джунглях и ознакомиться с флорой и фауной, а также бытом индейцев. Тогда я и задумался об истоках реки, мечтая там побывать. И вот теперь моя мечта близка к реализации.
К машине, торопливой походкой подошел молодой, невысокого роста, худощавый японец. Извинившись, он поздоровался с нами по-английски.
«А это наш турист, он поедет с нами вместе».
Извинившись за опоздание, он представился – «Меня зовут Тэкео, я из Японии».
«Это наш турист, он поедет вместе с нами» - сообщил гид, приглашая нас в машину. Мы с Тэкео устроились на заднем сидении, а Антонио и Хуан – рядом с шофером.
Плотно загруженный, видавший виды внедорожник взревел мотором и плавно тронулся, покатившись по улицам города.
Переехав площадь и свернув в переулок, мы остановились у небольшого отеля. Наш гид зайдя в ресепшн, через минуту вернулся с большим тяжелым рюкзаком, за ним следом шла спортивного вида девушка лет двадцати пяти. Открыв дверь машины, Антонио предложил ей сесть рядом с нами.
Пожав поочередно руки сидящих в салоне, улыбнувшись, она представилась: «Саманта Смидт, я из Нового Орлеана, а вы?»
Японец, оказавшийся между нами, сухо ответил на ее вопрос, представился и я.
Машина выехала из города и начала свой подъем к перевалу по извилистой дороге серпантина.
Затянувшееся молчание нашего экипажа, видимо вызывало у американки психологический дискомфорт, и она попыталась исправить положение разговором с гидом. Из разговора я узнал, что Саманта работает в компании «Электра» и увлекается фото и видео съемкой природных явлений и обьектов, посещая национальные парки и заповедники. Она давно мечтала посетить Национальный парк Ману и сделать документальный фильм о его достопримечательностях.
Тэкео молчал как самурай. Пытаясь создать доверительные отношения в нашем маленьком коллективе, я спросил его, что означает имя Тэкео.
«По-японски, мое имя значит «храбрый воин», с чувством достоинства сообщил молодой человек.
Мы снова погрузились в молчание и под размеренный шум двигателя вскоре задремал.
Проснулся я от резкого торможения машины, остановившейся у склона горы, вдоль отрога которой разместились невысокие, выложенные из необработанного камня странные сооружения.
Антонио сообщил. «Это место называется Нинамарка, перед нами древнейшие захоронения чульпас, принадлежащие преинской культуре Лупака. Они построены между 1150 и 1250гг. в самом центре Священной долины. Здесь сохранилось 17 башен-мавзолеев с мумифицированными останками преинков. Это место находится на высоте 3750 м. над уровнем моря. Вы можете немного прогуляться и размять свои конечности»
Взяв фотоаппарат, я начал спускаться со склона горы, к последним пристанищам усопших индейцев.
Величественный вид предстал перед моим взором. Группа выложенных из дикого камня, цилиндрических сооружений, высотой около 2-х метров, покрытых каменной конической крышей, словно башни древнего замка, раскинулись на отроге скалы. Внизу в долине, частично сокрытый дымкой тумана, виднеется поселок индейцев.
Нинамарка, с языка кечуа переводится как огненное место, а эти каменные мавзолеи называются чульпас.
Прямоугольные отверстия повернутые строго на запад, зияют своими черными глазницами входов. Согнувшись, я вхожу в одну из чульпас и в его тесном пространстве шириной не более метра, присаживаюсь на колени.
Усопших индейцев здесь размещали в сидячих позах, оставляя еду и прочие нужные покойнику вещи. Смерть для индейских племен была лишь переходом в мир иной.
Услышав шаги, выхожу из чульпас. Ко мне приближался улыбающийся японец. Это была его первая живая эмоция за сегодняшний день. По всему было видно, что он проявил ко мне симпатию.
Улыбнувшись, я попросил его сфотографировать меня на фоне этих сооружений. Также сфотографировался и он.
До прихода испанцев проходы в эти сооружения были замурованы каменной кладкой, индейцы свято чтили покой усопших. В поисках золота испанские конкистадоры вскрыли чульпас, разграбили, а многие разрушили.
Мы поднимаемся к машине. Остановившись, последний раз созерцаем величественный ландшафт этих мест, гармонично вписавший в себя эти уникальные строения. Абсолютная тишина еще более усиливает чувство торжественного величия. Да, видимо духи предков по-прежнему охраняют Священную долину и свои каменные чульпас.
С чувством мистического трепета и уважения к этим хранителям, мы садимся в машину и в полном молчании отправляемся в путь. Проводники также молчат, понимая наше душевное состояние.
Через пару часов останавливаемся у живописной деревеньки Паукартамбо, расположившейся в долине реки. Эта деревня известна своими национальными танцами и тем, как там отмечают праздник Карменской девы.
Отобедав в местном ресторанчике и немного прогулявшись по мосту, перекинувшемуся через шумную горную реку, мы продолжили свой путь.
На дороге, ведущей в горы, все реже и реже встречаются поселки индейцев. Изредка одинокие путники, несущие за спиной холщевый мешок или идущие рядом с навьюченным ламой, встречаются на нашем пути. Машин мы уже давно не встречали.
И вот совершенно одни, не встречая даже путников, движемся к вершине Андского нагорья. Растительность и без того скудная исчезла вовсе. Температура изрядно упала, кислорода не хватает. Одеваем шерстяные свитера.
И вот вершина перевала. Машина останавливается, и Антонио приглашает нас немного подышать горным воздухом и оглядеть окрестности.
На языке кечуа, это высокогорная зона называется Пуна, т.е. пустынное место. Среднегодовая температура здесь колеблется между 00 и 70С, зимой опускается до -250С. В яркий солнечный день, когда температура прогревается до 200С можно замерзнуть на теневом склоне горы.
Насколько хватает глаз, протянулись до самого горизонта бесконечные горные цепи Андского нагорья. С этой высоты они напоминают лунный пейзаж, лишенный всякой жизни. В этом пейзаже есть что-то завораживающее, словно сама вечность запечатлела в бесконечности этот каменный хаос.
Холодный, пронизывающий ветер загнал нас в машину, в которой мы начинаем спуск в долину.
По мере спуска, растительность снова появляется. На высоте 3850 м. мы останавливаемся. Здесь хорошо виден переход от природы горного региона к тропическим джунглям.
«Это место называется Акханаку, здесь начинается Национальный парк Ману» - сообщает Антонио. «Отсюда начинаются экскурсии в Облачный лес, где обитают очковый медведь, скальный петушок, колибри. Здесь растут орхидеи, бромелиосы, хэлечос и другие растения. Но нам некогда задерживаться, так как скоро вечер, темнеет здесь рано и нужно дотемна добраться до базы «Сан Педро», где мы остановимся на ночлег. Фонарей освящения, как вы заметили, здесь нет, дороги размыты тропическими дождями, если что случится, помочь будет некому».
Под нами в глубоком ущелье раскинулся безбрежный океан леса. Где-то внизу, неся свои потоки к Амазонке, грохочет горная река. Этот грохот, усиленный шумом падающих струй водопадов и ручьев, эхом отражается в глубоком ущелье.
Над нами высоко в небесах парит огромная птица. Это кондор, король Анд, размах его крыльев от 2,5 до 3м, а длина тела более метра.
Сев в машину, начинаем спуск по крутой извилистой дороге, которая прижимаясь к стене поросшего густым тропическим лесом ущелья, вьется над глубокой пропастью. Из окна автомобиля созерцаю сказочный девственный лес. Ощущение безбрежности зеленого океана особенно сильно передает вид с высоты.
Вечернее солнце почти вертикально садится на западе в конце огромного ущелья, чувствуется близость к экватору.
Скоро стемнеет, диск раскаленного светила погружается в стаю перьевых облаков, зависших над горизонтом. Очарованный этим видом, прошу на минутку остановить машину.
С радостными лицами Тэкео и Саманта, взяв свои фотокамеры, выходят из джипа.
Оранжево-багровый закат, сквозь пелену облаков, озаряет последним своим сиянием ущелье, наполняя его чем-то таинственным и загадочным.
Зачарованные этим видом, стоим, устремив взор в сторону угасающего светила, плавно погружающегося за кромку дальних скал в облачную перину.
Слева от меня шумят струи водопада, прорезающего свой тернистый путь с горных вершин в долину. По скользким, покрытым мхом камням, пробираюсь сквозь папоротниковые заросли, к водопаду над которым нависают извилистые лианы. Зачерпнув воды, умываю лицо и пью эту живую, кристально чистую влагу.
Воздух как в банной парилке, плотно окутывает тело. Через пару минут легкая одежда промокает насквозь. Влажность очень высока. Особенно в не продуваемых местах.
Возвращаюсь к машине, в которой меня с нетерпением ждут.
Солнце скрылось, наступили вечерние сумерки. Машина, ведомая Игнасио, рыча натруженным за день мотором, уверенно прокладывает свой путь.
Впереди, где-то на фоне темной массы густого леса появился медленно движущийся огонек.
«Эта машина перевозит лес, мы скоро догоним ее. В Национальном парке идет расчистка от поваленных деревьев, в основном эвкалипта» - сообщает Антонио.
Минут через пять раздался глухой треск и скрежет от падающих камней, где-то взревел двигатель и замолк. Наши индейцы напряженно переглянулись. За отвесным поворотом машина въехала в узкую расщелину в виде вертикальной складки в скале.
Дорога, напоминающая бутылочное горлышко здесь делала очень крутой поворот, на котором все мы увидели уже свершившуюся страшную аварию.
При ближайшем рассмотрении эту аварию, я переквалифицировал из страшной в нелепую и даже уникальную.
В самой глубине вертикальной складки горы там, где дорога делала очень крутой поворот от левой скальной стены к правой, висела тяжело груженая лесом машина.
Она зависла над пропастью странным образом, словно простыня на бельевой верёвке, держась лишь на одних стволах эвкалипта, тросами привязанных к кузову. Это была та самая машина, свет которой мы видели несколько минут назад и грохот, от которой услышали. В самой узкой части скалы, как ни в чем не бывало, струился небольшой ручеек, пробегая под днищем подвешенной машины и низвергаясь в пропасть.
Я тут же явственно представил себе картину этой аварии.
Видимо когда машина совершала крутой поворот, на участке размытом и ослабленном водным потоком, произошло его обрушение. Из-под колес в пропасть ушла часть дороги, и тяжелый лесовоз завис на концах стволов опершихся на противоположные части складки скалы.
Наши индейцы поспешили на помощь шоферу, мы следом за ними. Слава Богу, помощь не понадобилась.
Шофер, выбравшийся из кабины и по стволам перелезший на противоположную сторону, успокоил нас, сообщив, что уже вызвал спасателей и технику, а мы ничем не сможем ему помочь.
И это была правда, я не представляю, как можно помочь подвешенной над пропастью машине, даже при помощи специальной техники в подобных условиях.
Антонио подошел к нам, и разведя руками обреченно сообщил: «Объехать это место нам никак не удастся, остается единственный путь идти пешком. К счастью до места нашего ночлега путь недолог, всего километра три. Фонари у нас есть, возьмите свои вещи из машины и следуйте за мной».
Начало путешествия мне показалось весьма заманчивым, не расстроило это кажется и наших туристов. Взяв фонарики и водрузив на плечи свои рюкзаки, мы двинулись в путь. Шофер и инструктор остались в машине.
Осторожно, по самой кромке обвала мы обходим место аварии и бодрым шагом направляемся за нашим гидом. Засидевшиеся после дальней дороги ноги с легкостью идут под уклон.
Луна еще не взошла, а свет фонаря не пробивает ширины ущелья из-за тумана, стелящегося над лесом. Кроме поверхности дороги и окружающей её растительности, ничего не видно.
Погрузившиеся в сон джунгли, оглашаются лишь грозным шумом реки, несущей свои бурные воды к великой Амазонке.
«Эта река называется Мадре де Диос, мы сейчас направляемся к ее притоку; Сан Педро, где и остановимся» - сообщил Антонио.
Через полчаса, перейдя мост, мы подходим к небольшой туристической базе, под названием «Орхидеи Сан Педро». Такие базы здесь называются лоджиями.
Сытно поужинав на небольшой, тускло освященной веранде, нас с Тэкео размещают в аккуратно убранной, скромной комнатке, жилища, похожего более на сарай. Вместо окон в проемах установлены сетки от москитов, отчаянно бьющихся о преграду.
Зудели эти твари по-зверски, не хуже заведенного мотора. Засыпали мы под эти звуки и шорохи, доносившиеся из джунглей, устроившись в спальных мешках, с натянутыми над нами противомоскитными пологами.
Проснулся рано утром. Осторожно, боясь не разбудить японца, вышел не во двор или улицу, как принято говорить, а прямо в джунгли. Если быть еще точнее – в заросли сельвы. Слово «джунгли» имеет индийское происхождение, аналогичное ему сельва – индейское.
Завораживающий шум ручья эхом разносящийся в ущель, привлек внимание, и я направил свои стопы по узкой тропинке к руслу Сан Педро.
Выйдя из густых, темных зарослей, я почти ослеплен белоснежной пеной бурлящих и разбивающихся о камни потоков.
Воды этого неглубокого, но быстрого ручья проносясь через множественные каскады и пороги оглашают окрестности бесчисленными звуками. Звуки эти собранные в единую мелодию, а точнее сказать в гимн жизни и возрождения, сливаются в едином ансамбле.
Этому гимну вторят и пробудившиеся птицы и все живое, находящиеся вокруг. Желая окунуться в этой струящейся силе, я раздеваюсь до гола, и не раздумывая, вхожу в стремительный, холодный поток.
Восторг наполняет душу и тело, слившиеся воедино со стихией. В порыве первобытной дикой радости, кричу во все горло, приветствуя этот ручей, это ущелье, это небо и все окружающее меня.
Пройдя вверх по течению, приседаю под каскад порога, подставляя спину падающему потоку. Сила воды гнет тело к земле. Упершись руками о камни, сдерживаю натиск воды.
Вдоволь насладившись и напитавшись жизненной энергией места силы, возвращаюсь в лагерь, который только что пробудился ото сна.
После завтрака, собрав рюкзаки, мы выходим к мосту, у которого стоит машина.
Антонио лукаво улыбаясь, торжественно объявляет: «Сейчас в джунглях Амазонии, впервые состоится международный веломарафон между командами Японии, США, и России»
Он передал нам нагрудники с номерами, перчатки, фляги с водой и предложил выбрать для себя велосипеды, имеющиеся на базе.
Из маленького сарая, где стояли байки, Саманта и Тэкео выкатили новенькие горные велосипеды.
Зайдя после них, мой выбор оказался невелик. Там стояли два потрепанных вылинявших от времени велосипеда. Выбрав один из них, на котором почему-то оказался прибор для определения высоты над уровнем моря, я был рад, что с чистой совестью проиграю это символическое соревнование.
Антонио сообщил, что машина на всем 75-тикилометровом пути маршрута будет следовать за нами и если что-нибудь случится, помощь будет тут же оказана. Кто не желает ехать на велосипеде, может ехать в машине.
Отказников не нашлось, и после символического взмаха его руки, мы стартовали.
Горная дорога все время ведет под уклон, мы катимся, даже не крутя педали. Да, это здорово! Мчишься вперед со свистом, рассекая воздух, без малейшего усилия. Если не забывать притормаживать перед крутыми поворотами, то особого риска нет.
Американка с японцем давно скрылись из виду. Справой стороны грохочет могучая горная река Мадро де Диос, слева от меня проносятся тропические деревья, папоротники и кустарники цветущей пуны.
Где-то на отметке 3500м пейзаж меняется, все больше встречаются невысокие деревья и россыпи кактусов. Ниже на отметке 2500м преобладают заросли бамбука и кактуса.
Вскоре я заметил фигуру японца, устало покорявшего один из редко встречавшихся подъемов. Переключив скорость велосипеда на пониженную, к подъему, приступил и я. Вскоре на холме появилась фигура Саманты, стоящей у своего байка.
Остановившись, осведомился, нужна ли помощь. Саманта, указав рукой на порванную цепь, безнадежно развела руками: «Я выбываю из соревнования» - грустно сказала она. Вскоре подошла машина, которая взяла ее с велосипедом на борт. Я поехал вслед за японцем, которого почему-то решил обогнать.
Забравшись на горку, снова начал затяжной спуск вниз, японца уже не было видно.
Начиная с высоты 1000м, растительность за исключением очень редких, высоких, одиноко стоявших деревьев, пропала вовсе.
Еду по грунтовой дороге среди степной местности, постепенно переходящей к обработанным полям, на которых что-то произрастает.
Заметив японца, прибавил обороты и догнал уставшего японца, который увидев меня, вложил в педали остаток сил. В деревню с единственной улицей, мы въехали вместе.
Машина, через минуту подъехав к нам, остановилась. Антонио выйдя из нее, предложил сделать получасовую остановку и выпить местного чаю из листьев коки.
Подойдя к калитке одного из хозяйств засаженного кустами, он окликнул хозяина и после короткого разговора с ним, пригласил всех войти.
Навстречу вышел пожилой человек, лет семидесяти. Поздоровавшись, он провел нас под навес с соломенной крышей к столику, на котором стоял большой термос с чашками. Разлив и подав нам чай, он извинился и ушел на свою плантацию, где продолжил обрывать зеленые листья с куста. Как оказалось, это и были листья коки.
На земле между рядами кустов, на разостланной пленке, были выложены листья коки, приготовленные для сушки.
Попрощавшись с хозяином, покидаем плантацию и сев на свои велобайки, мы с японцем, жмем на педали. Грунтовая дорога уже не катится под уклон, а вполне ровная, ведь мы уже спустились в долину.
Обдуваемый приятным, освежающим ветерком, проношусь мимо тростниковых зарослей, в которых порхают весьма странные, неведомые мне птицы. Как я позже узнал, это были самые маленькие в мире совы - «эльфовые сычики»
Мое настойчивое преследование японца, вскоре дало свои плоды, часто оглядываясь на меня, он занервничал и стал терять силы. Вскоре я обогнал его и на самом финише у деревни Алатао, оказался на минуту раньше.
Мне было жаль Тэкео, он достойно соревновался, но я все- же был горд тем, что не уронил достоинство российского флага перед Соединенными Штатами и Японией, пусть даже и на этом горном участке.
Тэкео, с видимой досадой на лице, поздравил меня, наши индейцы и Саманта, также присоединились к поздравлению.
Антонио сообщил нам, что Аталао является главным населенным пунктом парка Ману, далее вниз по реке разместились несколько баз для туристов. Он предложил нам пообедать в местном кафе, в котором хорошо готовят традиционные перуанские блюда.
«Это будет последний наш обед приготовленный поварами, в джунглях нам придется питаться лишь теми продуктами, которые мы взяли с собой, поэтому наслаждайтесь сейчас» - сообщил он.
Пройдя через площадь, состоящую из нескольких одноэтажных зданий, главным из которых было здание католической миссии, мы оказались у домика с навесом для кухни и вывеской - «Ресторан Ману»
В скромном, но просторном помещении, на стенах окрашенных белой известью, развешены поблекшие картинки с ликами Христа и Девы Марии, рядом пожелтевшие фотографии, видимо со знаменитыми посетителями и большая, новенькая карта Национального Парка. В дальнем углу разместились поставленные друг на друга лавки, над которыми нависла массивная школьная доска испещренная мелом.
По всему видно, что это здание служит не только как кафе, но и выполняет функции турагенства, церковной миссии и даже школы.
Хозяин, вышедший с радостной улыбкой к нам на встречу, засуетился, расставляя лавки и столы, после чего подал меню.
Но вот, выбранные нами блюда готовятся под соседним навесом, а мы, вдыхая аппетитные запахи, мимикой и жестами общаемся с очаровательной девочкой, лет семи, внучкой хозяина кафе. Мы видимо ей понравились и она, оставив нас минутку, приносит маленькую карликовую обезьянку, сидевшую у нее на плече.
Саманта визжит от радости, чем пугает бедное животное, изобразившее угрожающую гримасу и отскочившее на оконную решетку. Девочка подтащила ее за поводок и быстро успокоила обезьяну, которая позволила себя погладить и даже сфотографироваться с нами.
Взмахом руки девочка пригласила нас идти следом за ней.
Пройдя через калитку на задний двор, мы оказались у клетки с двумя большими геацинтовыми попугаями Ара, с кобальтово-синим окрасом оперения, которые невозмутимо уставились на нас. По размеру клювов было видно, что это супружеская пара, У самца клюв более крупный, чем у самки.
Резким взмахом рук, я попытался вывести птиц из состояния невозмутимого спокойствия и у меня это получилось. Раздался очень громкий, резкий, гортанный крик самца, а за ним хриплый визг самки, презрительно уставившейся на меня. Я был в восторге.
Спустя полчаса, стол накрыт, и мы с вожделением приступаем к долгожданному обеду.
Перуанская кухня не является известной в мире, но она изобилует таким количеством прекрасных блюд, что многие другие страны могли бы позавидовать. Это хорошо было видно из заказа Тэкео и Саманты, вкушавшим блюда из жареных креветок, лопстера, пираньи и прочих морских и речных гадов, с невообразимыми гарнирами. Себя я также не обидел, но все же я вегетарианец.
На первое я взял острый овощной суп, в составе которого распознал бананы с плодами хлебного дерева. Второе блюдо состояло из кукурузных зерен немыслимых размеров, сладкого оранжевого картофеля – ямса, с репчатым луком и обжаренной фасоли. Запивать пришлось слабоалкогольным напитком из фиолетовой кукурузы, называемым Чича-морада.
Понимая, что вкушать подобную пищу доведется не скоро, мы с усердием продолжали заниматься чревоугодием.
Утолив аппетиты, расплатившись и поблагодарив хозяина, мы выходим на улицу, где нас ожидает Антонио. Рядом с ним стоит крепко сложенный индеец лет двадцати пяти, с длинными, черными, собранными в хвостик волосами. Его правильные, утонченные черты волевого лица, высокий по сравнению с местными жителями, рост, указывал на его испанские корни, хотя по всему он был индейцем. На его обнаженном торсе красовалась татуировка черного скорпиона, а на правой руке лик Иисуса Христа в терновом венце.
Рафтинг
«Хочу вам представить вашего инструктора по рафтингу, его зовут Алехандро. Сейчас вы спуститесь к берегу, где пройдете краткий инструктаж, после чего отправитесь в сплав по реке.
Как я слышал, все вы имели опыт в этом виде спорта, поэтому я за вас спокоен. Часа через три или четыре, мы с вами встретимся в лоджии «Эрика», куда я со своими ребятами и вашими вещами, сейчас отправлюсь на машине» - сообщил Антонио.
Мы следом за Алехандро идем к реке. Девочка, подружившаяся с нами, сопровождает нас, держась своими маленькими пальчиками за мою ладонь.
У самого берега, привязанный к камню, стоит резиновый плот, на котором нам предстоит пуститься в сплав.
Построив нас в ряд и дав каждому по веслу, Алехандро приступил к инструктажу.
Девочка улыбается, но в ее улыбке видна легкая грусть. Ей приходится быть может каждый день встречать и провожать людей из далекого, манящего и неведомого ей мира. Ее мечты когда-нибудь воплотятся, повзрослев, она встретит своего принца из Европы и уедет с ним. Но сможет ли она там жить? Скорее всего, она вернется обратно.
Мир фальшивой, мутной европейской иллюзии, сильно отличается от кристально чистого и понятного мира этих мест, как болото от этой горной реки. А вот Алехандро, быть может и раствориться в цивилизации большого города, и скорее всего сопьется либо зачахнет от наркомании. Судя по отметинам от шприца на руках и ногах, он уже пристрастился к наркотикам.
После теоретического инструктажа, инструктор наш приступает к практическому. Он берет в руки продолговатый мешочек оранжевого цвета, из которого торчит конец капроновой веревки связанной узлом.
«Мы называем это спасательное средство – морковкой. Ее бросают перед человеком, оказавшимся за бортом. Она состоит из мешочка с пенопластовым основанием, куда складывается веревка. Удобство этой конструкций заключается в том, что при бросании веревка практически не запутывается. При хорошем навыке и достаточной тренировке удается довольно точно бросать веревку на 20 - 25 м.
Индеец, держась за конец веревки, грациозным движением бросает «морковку» в реку, которая подхватывает поплавок и несет его по течению, пока веревка не разматывается полностью. Алехандро наматывает веревку на локоть, возвращая «морковку»
Одев розданные нам гидрокостюмы, шлемы и спасательные жилеты, мы рассаживаемся на плоту. Некоторой проблемой, стало то, что рафт предназначен для шести человек, а нас всего четверо, да и лоцман должен находиться в конце плота. Поэтому мы расселись весьма не равномерно, Алехандро сзади, Саманта с Тэкео, по правому борту, а я, впереди по левому. Помахав руками на прощание девочке, отчаливаем.
Плыть по реке в сезон дождей, когда уровень ее повышается метров на пять, крайне опасно, слава Богу, сейчас зима и дожди выпадают не часто.
Как нам сказал Алехандро, наш сплав относится к четвертому уровню сложности, пятый и шестой происходит во время паводка, но только профессионалы идут на это.
В предвкушении неведомого, восхищенно смотрю на проплывающие берега. Здесь даже солнце двигается против часовой стрелки, в южном полушарии оказывается везде так, очень непривычно.
Это здорово, я нахожусь у истоков великой Амазонки.
Мощное течение реки несет резиновый плот на каменистый участок реки с резко возрастающим уклоном русла и большой скоростью потока, к первым порогам. Поток становится все более опасным и непредсказуемым. Напряженно следя за нашим лоцманом Алехандро, мы стараемся выполнять его команды, дружно налегая на весла.
Выходы коренных пород, обломки скал, крупные валуны зачастую загромождают реку
Преодолев пороги, налетаем на большой камень. Плот, развернувшись боком, заваливается в стремнину, обдавая нас брызгами. Адреналин переполняет меня.
Полюбоваться пейзажами не получится. Все мысли заняты тем, как преодолеть следующий порог и пройти «бочку». «Бочка» — это бурное течение над камнем или большая впадина. Тут только и смотри, как быстрее пройти через огромный вал воды. Мастерство и быстрая реакция, вот какие качества нужны для прохождения таких препятствий. Нам помогает опыт, приобретенный в прежних сплавах.
Вода немного успокаивается, есть возможность осмотреться.
На левом берегу расположились несколько индейских хижин. Местное население, завидев нас, выстроилось на берегу, махая руками и что-то крича.
Экзотика, вещь относительная, видимо и мы для них весьма экзотичны.
Мы входим в каньон и идем среди отвесных стен с нависающими каменными массивами. Причалить к берегу не представляется возможным. С опаской думается о том, что за поворотом может появиться какое-нибудь непреодолимое препятствие или водопад, но глядя на нашего лоцмана, успокаеваешся.
Проваливаясь в очередную стремнину, пригибаемся до пола, окатываемые холодным валом воды, но благодаря тому, что дно рафта, пришнуровано выше ватерлинии, его конструкция не позволяет превратить его в бассейн. Ребята наши, ведут себя достойно, глаза сияют победным блеском.
Выйдя на относительно широкую и спокойную воду, пару минут сушим весла.
Но вот перед нами новое препятствие. Две трети реки правого берега, перекрыто каменными наносами, образовавшими многочисленные отмели и перекаты. Вся мощь потока направлена на левый крутой берег.
Алехандро, дает команду грести со всей мочи в сторону сужающегося, мощнейшего протока. Мы синхронно и отчаянно гребем, но из-за разности силы загребных, не попадаем в бутылочное горло, а налетаем на отбойный камень, в виде огромного стула с вертикальной стенкой. Навал воды прижимает нас к ней, в то время как дно плота оказывается на мели.
Все наши попытки веслами оторваться от этого каменного стула, безрезультатны. Индеец, привязавшись канатом к плоту, прыгает на мель и пытается столкнуть рафт, все тщетно. Привязавшись, спускаюсь следом за ним, и мы, с большим трудом выталкиваем плот, мгновенно запрыгивая в него. Попав под водослив, нас в очередной раз накрывает волной.
Выйдя из каньона, река расширяется, успокаивая свой свирепый нрав. Есть возможность полюбоваться берегами.
Я восторженно созерцаю девственные берега, поросшие густым лесом.
Искушенный огромным желанием сойти на этот берег, прошу Алехандро, сделать небольшую остановку.
Швартуемся и вытаскиваем плот на галечный пляж. Течение здесь незначительное и я решаюсь искупаться.
Сняв спасательный жилет и изрядно надоевшую каску, с разбега прыгаю в воду. Живая струящаяся прохлада наполняет восторгом тело и душу. Течение сносит меня и чтобы вернуться, приходится с трудом грести к берегу.
Упершись ногами в дно, сопротивляясь силе потока, наполняюсь его силой и энергией. В воду заходят и остальные члены нашего экипажа.
Выйдя на берег, зачарованно любуюсь сказочным пейзажем, написанным необыкновенными красками самой природой. Мощь и сила этих мест завораживает, хочется остаться здесь, но нам пора двигаться дальше.
Река делает поворот, за которым раздваивается, образуя двуречье. Мы входим в левый, наиболее полноводный ее рукав, реку Ману, исходящую из Мадре де Диос. Течение усиливается, но из-за отсутствия порогов, плывем ровно, сложив весла.
Устремив взгляд вперед, Алехандро насторожился. Внезапно он воскликнул: «Смотрите, там впереди плывет амазонская анаконда»
Огромная змея около пяти метров в длину, извиваясь в воде, переплывала реку с левого на правый берег. Голова её была поднята над водой, а тело оставляло лёгкий пенистый след.
Пока мы доставали свои фотокамеры находящиеся в водонепроницаемой сумке, змея выползала на берег.
Алехандро дал нам команду грести к высокому гроту, находящемуся на левом берегу.
Осторожно подойдя к отвесному утёсу, мы складываем весла. Катамаран, управляемый инструктором, медленно входит в пещерный грот, потолок которого по мере нашего продвижения, опускается все ниже и ниже, пока совсем не уходит под воду. Мы останавливаемся. Глаза еще не привыкшие к темноте, почти ничего не видят. Глухую тишину сырой и прохладной пещеры, оглашают редкие, хлюпающие звуки, падающих с потолка капель. Но вот глаза привыкают к темноте и в тусклом, отраженном от воды, свете, я увидел на потолке пещеры, большого, черного скорпиона.
Алехандро включил фонарик, и мы смогли детально рассмотреть этого монстра.
На кончике хвоста у скорпиона находится изогнутое жало наполненное ядом. Это удивительно мощное оружие, являющееся не только средством защиты от хищников, но используется в основном для охоты. Его тело, покрыто тонкими, чувствительными волосками, которые могут улавливать малейшие вибрации проходящего мимо насекомого. Скорпион впрыскивает яд, который парализует жертву, после чего у последней, отказывает сердце и органы дыхания. Индеец объяснил нам, что в Южной Америке обитает более ста видов представителей отряда скорпионов и примерно шесть из них смертельно опасны. Перед нами один из таких видов. Ночью скорпион выходит из укрытия на поиски насекомых и мелких ящериц, а днем отсиживается в норах и пещерах, скрываясь от жары. Индейцы Центральной и Южной Америки верили в то, что Мать-скорпион принимает души мертвых в своем доме в конце Млечного пути. Индейцы пауни и чироки, считали звезду Антарес, «глаз скорпиона», духом-звездой Древней Богини, поэтому на телах наших соплеменников, часто встречается татуировка, изображающая скорпиона. Как вы заметили и на моем теле есть это изображение»
Оттолкнувшись от стены веслом, Алехандро направил плот обратно к свету. Прищурив глаза, мы потихоньку гребем по течению вдоль левого берега поросшего сплошной, непроходимой стеной леса.
Обогнув скалу, индеец указал нам на невысокий утес, предлагая нам спрыгнуть с него в бурные потоки реки. «Предлагаю сделать небольшую остановку для любителей экстрима, за безопасность не беспокойтесь, глубина здесь достаточная. Каждому после прыжка, я кину спасательный канат, и вытащу вас на берег.
Пришвартовываемся к берегу. Саманта и Тэкео, идут к утесу, а Алехандро, взяв «морковку», отходит метров на двадцать вниз по течению. Я по просьбе ребят, да и по собственному желанию, остаюсь на месте, для того, чтобы запечатлеть их прыжки на фотоаппарат. Месяцем ранее мне довелось совершить подобный прыжок в реку с утеса в чилийских Андах, после чего, мое плавание на плоту, в набравшем воды резиновом костюме, было не очень приятным. Первым прыгнул Тэкео. Спасательная морковка, полетела в сторону вынырнувшего из воды японца, который схватившись за нее, был благополучно вытянут на берег.
Прыжок Саманты, мне удалось отснять прямо в полете, чего не скажешь о прыжке японца. Она также благополучно была вытащена на берег.
Попрощавшись на пристани с инструктором, мы пересаживаемся в большую плоскодонную лодку, с двумя лодочными моторами "Ямаха" по 120 л.с. каждый! Вещи и рюкзаки размещены и укрыты брезентом. Покашливая мотором, источающим запах бензина, лодка плавно отходит от берега. Мы покидаем последнюю связь с цивилизацией. Далее дорог нет, лишь бесконечные, джунгли. (Продолжение следует.)
В джунглях Ману.
На плече у мужчины сидит огромный попугай в красно-сине-желтом оперении, с любопытством рассматривая новых гостей. Лодка швартуется и мы, взяв свои рюкзаки, спускаемся на каменистый берег.
Встречающий нас высокий, худощавый, лет сорока, мужчина, улыбаясь, приветствует нас. В вылинявшей майке и потертых до дыр джинсах, он чем-то напоминает хиппи. «Меня зовут Майкл, я из Голландии»- представляется он, протягивая руку.
Как я узнал позднее от Антонио, Майкл покинул Европу и поселился здесь, не только из-за любви к приключениям. После развода со своей супругой, лишившись значительной части своего имущества, он по решению суда, должен был выплачивать большие алименты за своих детей оставленных у жены. Продав остаток имущества, он уехал в Перу, купил небольшой участок земли на берегу этой реки, построил базу для приема туристов. Здесь в недоступном для налоговой полиции Европы, месте, он и надеется провести свою жизнь.
Я попросил голландца разрешить сфотографироваться с его попугаем, на что он весьма неохотно согласился, объяснив это тем, что птица далеко не ручная и с агрессивным характером.
Мне удалось настоять и Майкл, сказав что-то попугаю, пересевшему к нему на руку, поднес его к моей. После некоторых уговоров, птица перелетела на мою руку.
Передав фотокамеру японцу, прошу сфотографировать себя. Пока я позировал перед объективом, попугай крепко схватившийся своими когтями за локоть, своим огромным клювом, вцепился в кожу руки. Его мощный клюв, сдавил кожу словно клещами. Это я еще смог терпеть, но когда попугай начал вращательное движение клювом и вырвал кусочек кожи, я сбросил его.
Птица с победоносным криком, взмахнув своими цветными крыльями, взлетела на соседнюю пальму, оставив меня с окровавленной рукой.
Майкл, извинившись за своего пернатого товарища, побежал за йодом и смазал рану. Эта отметина до сих пор украшает мою руку.
Попугай с полнейшим удовлетворением и презрением, взирал на меня с высоты, видимо думая: «Рожденный ползать, летать не может»
Первой моей мыслью, было: «поймаю, задушу гада» Нечто подобно видимо подумалось и ему. Когда повернувшись спиной, я направился к нашему жилищу, эта тварь бесшумно спикировав над самым ухом, так противно и громко крикнула, что от неожиданности я споткнулся .
В униженном состоянии духа и с мыслью о скорой мести, я побрел к нашему временному жилищу.
Я задумался о причинах агрессивного отношения ко мне, попугая и пришел к выводу, что эти птицы обладают способностью считывать информацию оставленную на нас их сородичами. Видимо попугаи, которых я дразнил сегодня в поселке Аталао, пометили меня своей энергией ненависти.
Приют представлял собой два домика из бамбука, покрытых тростником, приподнятых на сваях, утопавших в зелени пальм и прочей растительности. Также присутствовал домик столовой, аналогичной конструкции и, небольшая крытая терраса с лавками вокруг стола. Домики разгорожены перегородками на "номера". В каждом номере присутствовали койки, затянутые москитной сеткой, тумбочка, зеркало, таз и кувшин с водой для умывания, керосиновая лампа. Удобства типа "сортир" и души с условно холодной водой (т.к. она нагревалась от солнца очень прилично) находились рядышком с каждым домиком. Там и сям были развешены гроздья бананов, которые можно было срывать, и есть, если захочется.
Ограбление.
По окончании своего путешествия в Перу Я собрался посетить Эквадор и принадлежащие ему Галапагосские острова, расположенные в двух тысячах километрах от материковой части Эквадора. Намерение посетить Эквадор родилось не сразу, а лишь после посещения музея инков, на одном из стендов которого был показан маршрут колонизации инкам территорий южноамериканского побережья, крайней его территорией оказались земли нынешнего Эквадора.
Из древней столицы инков Куско я прилетел в аэропорт перуанской столицы город Лиму. Пройдясь по запруженному автотранспортом вечернему городу, устав от шума толпы и гудков авто, у меня родилась спасительная идея бежать к океану.
До посади в самолет в Эквадор времени было достаточно, целых полтора дня, чтобы побывать на побережье и вернуться в аэропорт Лимы. Находясь уже более месяца в Перу, я так и не успел искупаться в океане. Остановив проходящее такси и объяснив шоферу цель поездки, я с удивлением узнал, что ближайшим берегом океана является район Мирафлорес, находящийся в двадцати-пяти километрах от Лимы. Таксист уточнил, что сейчас конец рабочего дня и шоссе перегружено, ехать нам придется часа два или даже три.
Ночью, когда мы наконец въехали в Мирафлорес, я попросил таксиста остановиться у недорогой частной гостиницы рядом с берегом. Свернув с проспекта в тупиковый переулок, мы остановились у небольшой двухэтажной гостиницы, хозяева которой видимо уже спали. Мой шофер постучал в дверь. Через пару минут свет зажегся и на порог вышла женщина лет шестидесяти. Обменявшись приветствиями и выслушав мои пожелания, она отвела меня в уютную комнату с широкой кроватью и мебелью колониального стиля. Слава богу, что гостиница не была постройкой той эпохи. Месяца полтора назад мне довелось пожить в подобной древности эпохи конкисты в столице Чили, городе Вальпараисо. Запахи наслоения эпох просто незабываемы. Не разбирая свой рюкзак с вещами, раздевшись и упав в кровать, я провалился в глубокий сон.
Утром я проснулся от странного внутреннего голоса, который утверждающе сказал: «Тебя сегодня ограбят». Улыбнувшись, я отмахнулся от этой нелепой мысли, принял душ и спустился в небольшой обеденный зал, где вскоре мне подали яичницу с салатом и апельсиновым соком.
Только приступив к завтраку, внутренний голос снова заявил: «Тебя сегодня ограбят». Что за чертовщина, вроде бы я не страдаю подобными явлениями. Снова отмахнув эту высказанную кем-то или чем-то мысль, я сказал: «Этого не будет», тем более что этот район, как сказано в путеводителе по городу, является одним из самых безопасных и престижных. Чтобы не искушать судьбу, я все же решил не брать с собой документы и деньги и отправился гулять по городу.
Начался мой поход прямо с площади Овало-Мирафлорес с кругом по центру, в котором на высоких флагштоках развеваются перуанские флаги. Любовь перуанцев к своему флагу заметна, что называется, невооруженным взглядом. Такого количества государственных флагов я не видел, пожалуй, нигде больше. Дальше прошелся по длинной и прямой улице Арекипа, по пути заглядывая в многочисленные магазинчики, искушаясь местными товарами.
Интересной особенностью многих офисных зданий являются зеркальные поверхности фасадов. Здесь трудно встретить архитектурные шедевры, тем более отмеченные печатью веков, исключение, пожалуй, лишь здание муниципалитета и церковь, расположенные в центральном парке и парке Кеннеди, это два парка, объединённых в один большой.
Проголодавшись и устав от своей пешей прогулки, я решил пообедать в своей гостинице, после чего снова отправился изучать окрестности города. В этом районе также много маленьких тихих улиц с небольшими домами и особняками для проживания построенных в викторианском и даже в мавританском стиле.
Мне захотелось более подробно узнать б истории этого района Лимы. Я открыл свой путеводитель и прочитал: История Мирафлорес так же стара, как и конкиста перуанского побережья. Тысячи лет люди жили в красивом районе известного сегодня как Мирафлорес. Первыми поселенцами были рыбаки, охотники и собиратели. Позднее представители древних культур Кечуа, Чанкай, Моче и других занимали земли на этом берегу Тихого океана. Напоминанием об этих временах является пирамида Уака Пукльяна (Huaca Pucllana).
Вскоре после основания Лимы Франсиско Писарро в 1535 году, испанские колонисты начали заселять этот район. К середине 18 века этот район был известен как Сан-Мигель-де-Мирафлорес с приходской церковью в центре. В это время Мирафлорес уже успел стать желанным местом отдыха. Территория вскоре завоевала популярность как курорт, и элита Лимы начала строить свои летние резиденции в привилегированных местах этой маленькой деревни. 2 января 1857 район Мирафлорес был официально учреждён.
Во время войны в Тихом океане (1879-1883) Мирафлорес был одним из главных рубежей обороны против вторжения чилийских войск. После поражения перуанской армии, чилийцы разграбили и подожгли Мирафлорес. Благодаря смельчакам, защищавшим Лиму во время войны в Тихом океане, Мирафлорес получил название «Сьюдад Эроика» (героический Город).
В 60-е годы XX столетия Мирафлорес бурно развивался. Много красивых старых зданий было снесено, на их месте были построены небоскрёбы. К 90-м годам это развитие почти уничтожило оригинальный Мирафлорес. Муниципалитет Мирафлорес начал агрессивную кампанию по восстановлению красоты района. Занялись чисткой улиц, постройкой зеленых зон, сделали район более безопасным.
Я вспомнил о своей главной цели и направился по авенида Диагональ к Тихому океану. Зайдя в торговый центр просто из любопытства, в отделе мужской одежды заметил очень красивую рубашку, которую решил купить, но так как денег с собой не было, мне пришлось идти в отель. Внутренний голос снова утверждающе объявил: «Тебя сегодня ограбят». Чтобы не рисковать я отсчитал в номере отеля необходимую сумму и отправился за покупкой.
Возвращаясь с приобретенным товаром, я зашел в очередной магазин и увидел очень модную куртку с капюшоном, пришлось снова идти в отель за нужной суммой. Но этот же сценарий повторяется и в третий раз, мне смешно от собственной наивности и грустно от собственной глупости, радует лишь то что ограбить меня сегодня уже не получится. Я твердо решил больше не заходить в магазины, а отправиться к океану.
Взяв с собой плавки, полотенце, фонарик и три доллара, которые как было сказано в путеводителе, были минимальной суммой чтобы отвязаться от грабителей, я направился в сторону океана.
Вечернее солнце клонилось к закату, лучи отраженные в окнах и витражах высоких домов играют солнечными зайчиками на фасадах зданий. Набережная Мирафлореса, протяженностью около 5 километров и расположенная на обрыве, радует глаз своими ухоженными скверами и клумбами, многочисленными кафе и ресторанами, а также прекрасными видами. Главной достопримечательностью побережья считается Парк любви, расположенный в непосредственной близости к океану. В день Святого Валентина в 1993 году, здесь была установлена статуя работы перуанского скульптора, в виде двух влюбленных слившихся в своей любви друг к другу. У местных жителей даже появилась традиция в день свадьбы приезжать в это место, к знаменитой статуе. Все влюбленные приходят этот парк полюбоваться великолепным закатом и поклясться друг другу в вечной любви.
Подойдя к краю набережной, с высоты восьмидесятиметрового утеса, передо мной открывается, вся мощь бескрайнего великого Тихого океана. Завороженно смотрю на безбрежные просторы, отражающие синеву небес и пламенеющую золотом дорожку от огенно-багряного солнечного диска. Жаль, что не могу запечатлеть это на фото, камеру я оставил в номере. Тихий океан сегодня не тихий, а бурный. Огромные волны, увенчанные белыми длинными гребнями, с шумом ударяются о берег. Под утесом протянулась асфальтовая лента панамериканского шоссе связующего Северную и Южную Америки, протяжённость которого составляет 30 000 километров.
Солнце, упавшее за горизонт, озарило последним затухающим заревом далекие облака надвигающегося циклона. Когда я спустился по крутой извилистой лестнице к побережью, небо уже покрылось звездным ковром из неизвестных мне светил и созвездий. Подняв глаза к небу, я долго ищу узнаваемые созвездия хорошо знакомые мне в нашем полушарии, но увы, здесь обратная сторона небосклона. Все же мне удается различить очертания восходящего Южного Креста.
Оглушительный рокот волн, перемалывающих гальку и валуны почти отвесной, намытой штормом береговой линии, дали мне понять, что войти в воду равносильно самоубийству. На всем видимом побережье, освященном тусклым светом редких фонарей панамериканского шоссе, я был один.
Мощный порыв штормового ветра, напоенного брызгами рассыпавшейся волны, окатившей меня, пробудил во мне первозданное чувство единения со стихией ветра, океана, звезд, да и всего космоса. Воздев руки к небесам, в мыслях своих я возблагодарил творца за данную мне возможность соприкоснуться с животворной энергией вечных его творений и погрузившись в их поток, наполнится их живительной силой и благодатью. Мне захотелось слиться с этим потоком. Разведя руки в стороны, я начал совершать бег трусцой по условному кругу.
Сделав несколько кругов, я почему-то не почувствовал контакта с нисходящими потоками, это меня весьма озадачило, пришлось усложнить действо вибрацией ладоней, но даже энергетическая активизация пальцев мало что дала. Я был крайне озадачен.
Задумавшись, я присел на песок. Как в таких местах, где все наполнено дыханием стихий это возможно? Пребывая некоторое время в таком состоянии, внезапное предчувствие заставило меня повернуть голову на право. По шоссе неторопливым шагом шли двое, когда они оказались прямо за мной, они направились через пляж в мою сторону, я улыбнулся и повернулся лицом к океану.
Ну наконец-то началось, предчувствие меня не обмануло, что-ж, примем это как очередной экзамен. Осознание этого вызвало у меня прилив радости и адреналина, на лице застыла саркастическая улыбка. Сердце мое наполнилось любовью к идущим сзади, пусть они даже имеют злые намерения, но это ничто по сравнению с силой любви.
Послышались приближающиеся шаги, через несколько мгновений двое молодых людей крепкого телосложения предстали передо мной. Один из них, парень лет двадцати пяти, негроидного происхождения, держал в руках нож, другой немного постарше, латиноамериканец, был без оружия, но по всей видимости он был главный. Я с невозмутимым спокойствием посмотрел на них, их видимо смутила моя улыбка, это несколько нарушало их планы, надежда на испуг не удалась.
«Ты американец» - спросил старший, «нет, я из России» - ответил я. «Нет он янки» - брезгливым тоном процедил негр. Я продолжил общение на русском языке и эти непонятные слова убедили их в моей искренности.
Старший поднял сумку и порывшись в не вытащил полотенце и фонарик, который попытался включить. Фонарик оказался с секретом и мне пришлось показать некоторые его тонкости. Вернув полотенце в сумку и положив фонарик к себе в карман, он спросил: - «Деньги есть?». «Да, вот три доллара осталось», я вытащил из кармана деньги и передал ему. Его приятель негр сложил свой складной нож и сунул в карман.
«Меня зовут Сергей, я из Москвы, а вас как зовут?» - Они несколько смущенно назвали свои имена, и мы пожали друг другу руки. Они присели, старший похлопал меня по плечу, сказав: - «свой парень, трогать не будем».
В этот момент со стороны шоссе раздался шум тормозов и зазвучала сирена, мы все оглянулись. На против нас метрах в тридцати остановилась полицейская машина с включенными проблесковыми маячками. Из машины вышли трое вооруженных полицейских и остановились, глядя в нашу сторону.
Мои напуганные грабители встали, пожали мне руку, уже имитируя перед полицейскими приятельское расставание и ускоряя шаг направились вдоль берега. Их было легко понять, бежать в этом случае самое нелепое решение и ареста им тогда не избежать. Через несколько секунд они скрылись в темноте ночи.
Я посмотрел на служителей порядка, ожидавших от меня знака, либо окрика, чтобы задержать преступников. На минуту я задумался, ведь от моего решения зависит судьба этих ребят. «Нет, это мой экзамен, которому я благодарен за опыт, пусть ребята идут с миром». Я с радостным чувством повернулся лицом к берегу и устремил взор к небесам. Через несколько минут полицейская машина удалилась.
Внезапно, какая-то неведомая сила коснулась своим крылом, оживляя мои органы чувств и наполняя тело гармонией и благодатью. Я почувствовал, что пелена, затмевавшая мою связь с миром вечным пала, звезды стали ближе и ярче, воздух наполнился свежестью океана и ароматами прибрежных трав, недавно грозный шум волн оказался животворным дыханием жизни.
Встав, я возвел руки к небесам и начав бег по кругу, сразу почувствовал, струящуюся, лучезарную энергию благодати, наполняющую мое тело, словно чашу нектаром истинной жизни. Звезда, появившаяся на горизонте, подмигнула мне, это ярчайшая звезда небосвода – Сириус в созвездии Большого Пса, она и на нашем небе самая яркая. Я помахал ей рукой, мысленно произнеся: «Привет звезда я узнал тебя». Мне показалось что мой разум воспринял ответ.
Привет и тебе земной странник, ты, как и я странствуешь в вечности меняя оболочки и формы. Через многие и многие рождения и преобразования, ты, как и я сейчас займешь свое место на звездном небе бескрайнего космоса. Я тогда уже стану галактикой или даже метагалактикой и буду отвечать за эту частичку космоса, как и ты сейчас отвечаешь за микрокосмос тела. Будь ответственен к вселенной своего тела, сохраняй его в мире и гармонии. Настраивай его камертоном духа, созвучно дыханию духа макрокосма, только тогда ты сможешь управлять своим внутренним космосом данным тебе во временное пользование. Сейчас ты человек не способен слышать предвечный дух постоянно, лишь в краткие моменты озарения это возможно, поэтому живешь в разладе со своим хозяином. В темноте своего бытия лишь дух укажет тебе дорогу к свету твоей будущей звезды. Мне показалось что звезда Сириус снова подмигнула мне.
Я остановил свой бег наполненный неземной благодатью. Жаль, что минуты озарения так редки. Подняв снова руки к небесам, в мыслях своих я возблагодарил творца мироздания за данную мне возможность соприкоснуться с животворными энергиями вечных его творений, и погрузившись в их поток, наполниться их силой, мудростью и благодатью.
Ранним утром такси везло меня в аэропорт. Проезжая тот одинокий пляж, я улыбнулся. Как студента, сдавшего успешно экзамен, радость с оттенком гордости наполнила мои чувства.
Продолжение следует.