Так у меня появилось новое занятие. Ночами мы с леди Гилфорд попеременно дежурили у постели господина О’ Нил. Время мы делили по вахтам. Каждая вахта отбивается на судне через четыре часа. За время своего дежурства я обязана была прочесть несколько глав из какого-либо романа, а потом доложить о прочитанном, высказать своё мнение. Леди Глфорд выслушивала мои доклады, а потом с лёгкостью запутывала меня каверзными вопросами. Днём, леди Гилфорд продолжала безжалостно натаскивать меня в географии и французском языке, рассказывала что-нибудь интересное.
Красные капли, капавшие из груди нашего пациента, постепенно сменились на золотистые. Графиня сказала, что это хороший признак. Доктор через день приходил на перевязки. Леди Гилфорд услужливо и ловко развязывала бинты, показывая рану, Но всегда умело прикрывала одеялом ранку на боку. Доктор, видя нашу чистоплотность и ловкость, был нами доволен. Через неделю трубка из раны была удалена. Ранка быстро затянулась, скрыв нашу тайну.
Мастер О’ Нил оказался вовсе не таким важным джентльменом, каким казался мне вначале. Он умел шутить, рассказывал мне множество забавных историй о своём детстве. Я читала ему вслух. Иногда я просила его растолковать значение непонятного слова. Он посмеивался над моей малограмотностью, но всегда помогал.
Из-за духоты, дверь в его каюту постоянно была открыта. Иногда до нас доносились звуки карточной игры. В такие минуты, мастер О’ Нил грустнел. Толи он сожалел, что не может играть, толи, наоборот, сожалел о своём безответственном поведении.
Каюта наших арестантов Ори и Шорби, отделялась от каюты мастера О’ Нил только тонкой дощатой переборкой. Её дверь тоже была постоянно открытой.
Однажды ночью я проснулась от сильной качки и стука башмаков по палубе. Был гром, вой ветра, свистки боцманской дудки.
Я спрыгнула с верхней койки и накинула шаль. Выглянув в кают-компанию, я увидела, что никто не спит. Пассажиры, кто одетый, кто полуодетый, толпятся в вокруг столов и тревожно переговариваются. Фонари над столом раскачиваются, и пламя в них трепещет.
Наспех одевшись, я прибежала в каюту мастера О’ Нила. Леди Гилфорд сидела на рундуке, в изголовье больного, и читала книгу, при свете настенного фонаря.
-Что это, миледи? – воскликнула я.
-Шторм. Ты напугана?
-Я немного встревожена, ваша милость. Как вы думаете, это опасно?
-У нас хороший капитан. А каков капитан, такова и команда. Лучшей гарантии безопасности среди океана не найдёшь.
-Можно мне выглянуть на палубу?
-Тебе интересно посмотреть? Боюсь, тебя не пустят. Ты только будешь мешать матросам. Кроме того, ты мигом вымокнешь от брызг и ливня. Иди лучше спать. Когда аврал утихнет, тогда и сходишь. Разъярённый океан – великолепное зрелище.
Я глянула на страницу раскрытой книги, которую читала моя госпожа. Бросилась в глаза фраза: «Если бы капуста верила в Бога, она бы считала, что у Господа есть листья и кочерыжка…» На большее моих познаний французского не хватило. Но и это было нечто убийственное.
-Что это вы читаете, моя госпожа?
-Сочинения господина де Бержерака.
-О чём это?
-О путешествии на Луну, которое он предпринял.
-Но как он туда попал?
-Он заметил, что роса, испаряясь, поднимается вверх. Вот он набрал много склянок, собрал в них росу, весь обвесился этими склянками. Когда роса стала испаряться, она подняла его к небесам. Так он и вознёсся.
-Какая чушь! Неужели такое возможно?
-Не знаю, не пробовала. Я встаю так поздно, что вся роса уже успевает высохнуть. А вот ты попробуй.
-И что же этот господин нашёл на Луне?
-То же, что и у нас, только наоборот.
-Там что, на головах ходят?
-Милая Бетти, тебе ещё рано читать подобные книги. Ты не готова. Тебе будет скучно. Лучше иди в каюту и поспи. Когда полундра уляжется, надень плащ с капюшоном и посмотри на шторм, только недолго.
Я вернулась в каюту и легла. Но спать не могла. Качка была такая, что я боялась вылететь из койки. Время от времени я слышала торопливые шаги матросов, но уже не на палубе, а почему-то в кают-компании. Вой ветра, скрип такелажа, раскаты грома, удары волн, сотрясавшие корабль.
Пробили склянки, настала моя очередь дежурить у постели раненого.
Выйдя в кают-компанию, я обнаружила, что столы убраны, в полу открыт огромный грузовой люк. Я глянула в люк, и при трепетном свете фонарей, увидела ужасную картину. Там внизу плескалась вода. Матросы возились, отвязывая и перетаскивая какие-то ящики и бочки. Каждый раз, когда судно кренилось, вал воды прокатывался по трюму, сбивая их с ног, грозя раздавить между плавающих бочек.
Прислушавшись, я уловила страшные слова:
-Где эта чёртова течь?
Поражённая этими словами, я пришла в каюту мастера О’ Нила.
-Сударыня, судно тонет, - с порога выпалила я. – Видели бы вы, сколько воды в трюме!
-А что делают матросы?
-Они двигают в трюме какие-то ящики.
-Ну, вот видишь? Они ищут течь. Когда найдут, подведут пластырь. Садись. Мастер О’ Нил тоже не спит. Он даст тебе урок французского.
-Но, судно!
-Это забота матросов. У них своя работа, у тебя – своя.
-Не понимаю, ваша милость, как вы можете так спокойно сидеть и читать богохульные книги, когда мы вот-вот потонем?
-Ты полагаешь, мне было бы полезно побегать и похлопать крыльями?
-Нет. Но можно было бы помолиться.
-Помолиться? И что бы ты умного посоветовала Богу в своей молитве?
-Я бы сказала ему, что мы в беде!
-Ты полагаешь, он этого не знает?
-Знает, конечно. Но я бы попросила его о помощи.
-Зачем?
-Чтобы он помог нам.
-Ты будешь указывать Богу, что ему делать?
-Нет, я бы только попросила.
-Ты не доверяешь Богу?
-От чего же, ваша милость? Я ему доверяю.
-Ты не веришь, что он поступит с нами наилучшим образом?
-Я верю, но …
-Ты мудрее Бога? У тебя есть план, лучший, чем у него?
-Нет, что вы, миледи… Я просто очень боюсь. И я хотела попросить Бога о милости.
-Если ты достойна его милости, ты в любом случае получишь её. Если недостойна, то можешь хоть лоб себе разбить о доски палубы…
-Вы меня совсем запутали, моя госпожа! Что мне теперь и Богу помолиться нельзя?
-Я тебе этого не запрещаю. Молись сколько угодно. Только меня не заставляй. Я не собираюсь призывать его всуе.
-Всуе? Такой ужас творится, а вы говорите, всуе!
-Стоит ли донимать его из-за каждой бури?
-Но мы можем погибнуть!
-Мы в любой день и час можем погибнуть, а не только сегодня.
-Но, ваша милость, если молитва бессмысленна, тогда почему люди каждый день молятся?
-Это великая тайна, Бетти, я сама этого не понимаю, - развела руками леди Гилфорд.
-Но ведь вы тоже молитесь каждый день.
-Я молюсь, но не о собственном спасении. Если он решил меня призвать, так тому и быть.
-Тогда, о чём же вы молитесь?
-Прошу у него покоя, детка.
-Вечного?
Леди Гилфорд мрачно усмехнулась.
-Ладно, ты отдохнула, позволь теперь и мне отдохнуть, - сказала она.
-Но я всё же помолюсь.
-Помолись, дитя. Я не знаю, поможет ли это против бури, но тебе так будет спокойнее, это уж точно.
Я упала на колени, закрыла глаза и шёпотом помолилась. И правда, стало спокойнее. «Неужели, самоуспокоение и есть смысл молитвы?», - подумала я.
Впрочем, мои страхи оказались напрасными. Часа через два матросы обнаружили течь. Ещё через час они подвели к пробоине пластырь – большой кусок просмоленной парусины. А к концу моей вахты откачали почти всю воду из трюма.
Когда в очередной раз пробили склянки, леди Гилфорд, позёвывая, вошла в каюту мастера О’ Нила.
-Твоя молитва действует, - сказала она. – Качка ощутимо стала уменьшаться.
-Вы смеётесь, Ваша милость?
-Ничуть. Ты спасла нас всех, добрая девушка, - и меня и мастера О’ Нила, и подлеца – Свенсона.
-Это не я, это Господь помиловал нас.
-Но это ты умаслила его. Не прибедняйся.