Мария открыла глаза, часто заморгала, однако на мгновение засомневалась в реальности происходящего- настолько темно было вокруг. Здесь же блуждал запах гари, удушающим ударом проникая в легкие. Закашлявшись, девушка наклонила голову и теперь увидела тончайшую полоску света на расстоянии вытянутой руки. Коснувшись ее пальцами, девушка поняла, что это не до конца закрытое окно. Значит, где-то здесь есть и пульт. Ее руки лихорадочно заскользили по стене, пока, наконец, нащупали заветные кнопки. На счастье, нажатие сработало. Окно обнажилось, впуская свет и воздух. Зажмурившись, Мария потянулась всем телом наружу и шумно вдохнула. Внизу была высота в несколько старых этажей, обшарпанные стены и тихая улица, а позади… Что было за спиной, Мария могла разглядеть уже с трудом. Через полузакрытую дверную щель валил темный дым, заполняя серостью незнакомую комнату, по-видимому, спальню. Большая кровать утопала в клубах, словно пытаясь исчезнуть. Кажется, теперь и жар, как горячее дыхание пожара, почувствовались из глубины незнакомого места. Страх, неведомый страх, поглотил, словно огромный голодный хищник- одним махом. Мария попыталась управлять теперь непослушными мыслями и телом. Но успела только заметить, как онемели руки, как сбивается дыхание, как деревянными колодками упали ноги куда-то ниже пола, ниже земли. Проглоченные страхом конечности больше не слушались. Внезапно окно захлопнулось- с силой, с решительностью, отсекая свет и мир, а податливое тело Марии отбросило на воздушную кровать, которая уже исчезла в густых клубах…
- … Она абсолютно слилась с телом. Ни единой душевной вибрации не возникло, чтобы посеять сомнения. Вера в то, что она- человек, вера в то, что ничего не знает, не понимает, присутствовала на всем пути. Когда почувствовала, что ее нашли, тотчас перепрыгнула через сон в другое ответвление.
Тот же голос, тем же плавным тоном спросил:
- Почему было просто не заменить душу?
- Она сильно сопротивлялась.
Мария слилась с этим голосом, теперь различая в нем малейшие вибрации, оттенки цветов. Потом этот голос стал ею самой, она соединилась с осознанным. В последний раз перед глазами промелькнули цепи- потоки ее человеческой жизни- множественные, бесконечные, витиеватые, хрупкие, хаотичные, бурные, разные… Много ли слов найдется характеризующих, однако ни одного- более менее точного. Как огромное древо, имеющее лишь одно неизменное мгновение- мгновение появления, пути дальше расходятся ветвями. Расходятся с разницей в один шаг, слово, мысль, расходятся с разницей в большое решение и малые порывы, обязательно расходятся, но не возвращаются. Такое оно, слово «судьба», такое оно- судьбоносное движение человека. Сейчас загорелось легким светом ответвление справа, наполнившись рисунком, который не красками, а самой жизнью начертила на древе Мария. Сок по витиеватым путям добежал до точки, где виделся подоконник дома Кедрова, старый потрепанный рюкзак и луна в окне, здесь замер. Совершенно с другой стороны древа появился тот же свет. Сок пробежал совсем немного по ветвям, где обозначился дом Рыжика и его картины с обнаженными женскими телами, потом завернул на ответвление, где Мария с Возовым пьет шампанское, мечтая о власти, сладкой и дурманящей. Здесь замирает сок, словно утонув в пузырьках шампанского. Свет выбивается лучом из зияющей раны в середине древа. Отсюда валит дым, и затухает свет. Навечно закрепленное в бесконечности древо замирает. Что ж, одеревенелым соком, наконец, уснули все те эмоции, которыми так богата человеческая жизнь, те эмоции, ради которых Мария так стремилась в знакомый, но не свой мир, те эмоции, которые ей так хотелось испытать. Медленно скользнуло тепло, недавно или уже давно бывшее девушкой Марией. Оно растворилось в бесконечности, оставив последнюю мысль, облаченную в человеческие слова: «Быть человеком, гореть эмоциями, быть человеком…» Мысль тоже растворилась, оставив тончайшую, вечно- пульсирующую вибрацию…
… Сергей проснулся еще засветло, однако из комнаты не выходил долго, переворачивая мысли. Наконец, надев правильный костюм, направив прическу в правильном направлении, подошел к двери. Здесь, замерев на мгновение, он закрепил некую мысль в голове, после чего нажал пульт. Разъехавшаяся дверь впустила активные шумы. С самого утра Иван затеял уборку. Первый этаж гремел, освежаясь в старательных руках. Спустившись, Сергей взглянул вглубь правого крыла коридора, снова некая мысль скользнула в его голове, перевернулась, напрягая мышцы лица. Но направился хозяин не туда, напротив, двинулся к выходу, где, судя по звукам, Иван заканчивал утренние манипуляции. Его склонившаяся над роботом- домохозяйкой спина и встретила Сергея в круглом холле.
- Доброе утро, Иван,- привлек внимание Сергей.
Поспешно Иван обернулся, закивал в приветствии:
- Доброе, Сергей Сергеевич, доброе.
В руках он держал руку- манипулятор.
- Снова сломался?- кивнул Сергей.
- Да, цепляется за статуи при уборке,- Иван взглянул на робота, стоящего без руки в углу.
- Выбрось его, наконец, возьми новый, - скривился Сергей.
- Да, привык я к нему,- пожал плечами Иван.
- Ты меня всегда удивлял, Иван, своими старыми замашками на бессмысленную эмоциональность,- покачал головой хозяин.
Иван промолчал, опустил руки, собираясь послушно воспринимать любую информацию. В лице Сергея снова скользнула прежняя мысль. Он тихонько, даже осторожно, спросил:
- Она отдыхает?
- Ее нет, Сергей Сергеевич,- Иван сразу понял, о ком спрашивает хозяин.
Видя его растерявшийся взгляд, добавил подробностей: Она вчера уснула на подоконнике. Я пытался ее разбудить, но безуспешно. Накрыв пледом, оставил в мастерской. Сегодня рано утром ее уже не было. Ушла, наверное…
- А что говорит охрана?- командно выпалил Сергей.
- Не знаю, я спрошу сейчас,- засуетился Иван, не знаю, куда примостить манипулятор.
- Нет, не нужно, не нужно,- забормотал Сергей. Лицо его осунулось, будто окаменело.
Под удивленным взглядом Ивана он направился в мастерскую. Мысль, слишком волнительную, слишком опасную, и так слишком долго просуществовавшую в голове, о том, чтобы куда-нибудь пригласить Марию, он постарался поскорее выбросить. Однако эта мысль сопротивлялась, цепляясь за малейшую возможность, пытаясь снова разбудить это нечто внутри, дремлющее за паутинной дверью, дышащее в замочную скважину. Не оттого ли так тоскливо и хочется лепить. Снова хочется лепить.
Продолжение следует. http://www.proza.ru/2016/04/30/469