Скелет в моем шкафу. Часть первая. Невестка и свек

Роману, Алексу и Юрмале.


   Моему читателю

   Спасибо, что ты взял в руки мою книгу. Известно:  все мы родом из детства, из семьи. Даже в самом благополучном для постороннего взгляда доме всегда есть свой «скелет в шкафу», а то и не один.

   Вырастая, мы становимся судьями своим родителям и переосмысливаем  свое «счастливое детство». Держим глубинные обиды при себе, зарабатывая разные комплексы. Не успели разобраться с родителями, как сами ими стали и нередко повторяем те же ошибки, воспитывая своих  детей. Успешные бизнесмены, талантливые творцы, уважаемые в обществе люди оказываются одинокими и не понятыми в своей собственной семье, пытаются перевоспитывать жен и мужей, не понимая, что нам не дано изменить другого человека – только себя. Да и это дается с большими усилиями.

   У Варвары, героини этой книжки, есть взрослые сын и дочь. Успешная и считающая себя эталоном житейской мудрости писательница  уверена, что она лучшая в мире мать, теща и свекровь. И вдруг Варвара обнаруживает «скелет в своем шкафу», да еще какой! Обида, ревность, непонимание, яростное желание оказаться правой и отомстить – такой клубок страстей в благополучном доме грозит взрывом.

   Хватит ли у Варвары любви к своим ближним и умения прощать, чтобы достойно выйти из скандальной ситуации? Почему самые глубокие обиды мы наносим своим любимым? Надо ли жертвовать своими интересами ради детей и стоит ли ждать в ответ благодарность? Хочется, чтобы книжка подвигла читателя  искать ответы на вопросы, которые стоят перед каждым из нас.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

НЕВЕСТКА И СВЕКРОВЬ

   … Варвара застыла на ступеньке дома с миской клубники в руках и чтобы как-то справиться с    шоком, стала быстро глотать грязные ягоды, чего в жизни не делала. Только вчера, да нет, минуту назад она, именитая  писательница, получившую престижную литературную премию Victoria, моложавая бабушка долгожданной внучки Алисы, чувствовала всю полноту и радость жизни. И вот, на тебе, -- ее подло обманули, унизили, да просто растоптали!  И кто! Близкий человек, которому она сделала столько добра и которого искренне полюбила. Ох, права была мудрая бабушка Варвары, говорившая «Не делай добра – не получишь и зла» …

   Майский день начиналось чудно. Проснувшись в своей комнате  по обыкновению в семь утра, Варвара сладко потянулась, встала с постели и босиком подошла к окну. Раздвинула шторы и замерла от красоты, к которой  еще не привыкла. Старый дуб с молодыми листочками, подросток-вяз в его тени, тяжелые гроздья распустившейся сирени, – все это великолепие сияло под лучами солнца  в огромном окне варвариной комнаты на первом этаже дома. Еe родового гнезда.

   В тишине был едва слышен только гул моря:  дом на улице Дюнной cтоял в двух шагах от Рижского залива. Проснуться  в любимой с детства Юрмале и босиком выйти в сад было всегдашней мечтой Вари. И вот она сбылась. Она вспомнила Цветаеву: «Пошли мне сад на старость лет …»

   Дом построил сын Варвары Максим. Это был  их общий, вымечтанный проект – переселиться из так и оставшейся провинциальной, но приобретшей все пороки мегаполиса Риги, в Юрмалу. Здесь прошло детство Варвары, здесь, на съемных дачах вырос ее сын, у которого не заживали коленки от лазанья по прибрежным соснам и падения с них. Благодаря морю, чистым пляжам и целебному воздуху Юрмалы, считала Варвара, сын вырос высоким, красивым, крепким и разделял ее пристрастие к этому кусочку земли.

   После развода с отцом Максима и младшей дочки Александры Варвара, вырастив детей, жила в приватизированной трехкомнатной квартире. Приятельницы советовали продать ее и купить полуторку. По привычным советским меркам три комнаты для одного человека были роскошью. Но Варвара никого не послушалась, разве что профессора Преображенского из «Собачьего сердца»: не есть там, где спишь, и не работать там, где ешь. Впервые в жизни у нее был свой кабинет, спальня и гостиная.  Доходы от издания книг позволяли ей оплачивать квартиру, в которой она сделала евроремонт.

   Сын настойчиво звал Варвару переехать к нему в Юрмалу, но она  не соглашалась, считая, что с самыми хорошими детьми следует жить отдельно. Особенно, когда у них завелась своя семья. Квартиру в Риге она оставила за собой, но на лето переехала в дом сына – отказаться от этого предложения было невозможно. Тем более, что чуткий и заботливый Максим создал ей все условия для работы и отдыха. Он с женой и дочуркой располагался на втором этаже, а Варвара – на первом, что давало ей возможность чувствовать себя независимо, хозяйничая на собственной кухне и имея отдельный выход в сад и на улицу.

   С невесткой отношения сложились как нельзя лучше. Вообще-то вначале Стася, у которой на самом деле было претенциозное имя Констанция, шокировала Варвару. Она никак не ожидала, что ее умный и успешный сын сделает такой выбор. Хорошенькая блондиночка была явно не «их круга». Нет, Варвара не страдала снобизмом, она даже слегка гордилась тем, что как истинный интеллигент держится одинаково и с дворником, и с министром. Сын долго не женился, относясь к этому шагу, как и ко всему в жизни, ответственно, и вдруг познакомил ее с девушкой, которая была совершенно не похожа на его предыдущих, амбициозных и «продвинутых» девиц.

   Стася была родом из Латгалии, самой бедной области Латвии, где брошенный на произвол дикого капитализма народ беспробудно пил от нищеты и безысходности. Девочка рано осталась сиротой, воспитывалась у тетки, а закончив среднюю школу, уехала в столицу пробиваться в люди. Училась на паркового дизайнера в совхозе-техникуме в Булдури, по вечерам работала, не гнушаясь убирать дома богатых жителей Юрмалы. Делала это профессионально, а посему ее рекомендовали соседям и от клиентов отбоя не было.

   Таким образом Стася и познакомилась с Максимом – он нанял ее убирать дважды в неделю дом, в котором после стройки была тьма пыли и грязи. Понаблюдав за девушкой, Максим был удивлен ее способностями и природной смекалкой.  Она не пыталась заигрывать с интересным молодым хозяином, схватывала с полуслова его пожелания и делала многое сверх своих обязанностей, не требуя дополнительных денег.

   Постепенно Стася заинтересовала Максима. Оценив ее личность, он стал замечать и ее женскую привлекательность. Девушка несомненно была достойна уважения за упорство и целеустремленность. Обычно молчаливая, она поделилась с хозяином дома своими планами, когда он пригласил ее разделить с ним ужин.

   -- Я хочу стать высокопрофессиональным дизайнером, специализируясь на юрмальском ландшафте, а, кроме того, буду искать заказы по всей Латвии с помощью Интернета. Ведь я выросла в деревне, вернее, на хуторе, и хорошо знаю сельскую Латвию. Немцы и прочие иностранцы скупили у нас немало земли, так что им понадобятся услуги толкового ландшафтного дизайнера. Вот почему я усердно учу английский и немецкий!

  Когда Максим как бы в шутку поинтересовался, есть ли у такой привлекательный девушки друг, Стася, нахмурив брови, ответила:

-- Я слишком занята, чтобы думать о глупостях. Мне бы выспаться, а то на сон остается не больше пяти часов. Я планирую замужество и двоих детей, но не сейчас.

  Вскоре, прямо как в мыльном сериале, отношения Максима и Стаси перешагнули рамки «хозяин – домработница», и сын пожелал представить невесту будущей свекрови. Не желая нервировать мать, он знакомил ее с девушками только в том случае, если рассчитывал на долгие отношения.

   Варвара оценила все то хорошее, что сын рассказал о Стасе, но все равно девушка ее разочаровала. Ее культурный слой был так тонок, она понятия не имела о том, что Варваре и ее сыну было известно с младых ногтей. Она, например, никогда в жизни не была в Оперном театре, но когда речь во время ужина зашла о нашумевшей премьере «Дон Жуана» Моцарта, тут же что-то отметила в своем ежедневнике.

   -- Вы что, Стася, за мной записываете? – шутливо спросила Варвара.

   -- Да нет, я просто отметила себе, что надо найти в интернете информацию о Моцарте и постановках оперы «Дон Жуан».

   -- Так давайте, я возьму для вас с Максимом билеты на «Дон Жуана» … А может, вы хотите пойти для начала на что-то более популярное, скажем на «Травиату»? В нашем театре она очень недурно поставлена.

-- А «Травиата» - это что, балет? Я вообще-то танцы больше люблю, чем оперное пение.

Варвара в недоумении смолкла, обменявшись взглядами со своим литературным агентом и приятельницей Жанной, приглашенной на ужин.

   -- Нет, деточка. «Травиата» - это опера Верди, литературной основой которой послужила «Дама с камелиями» Дюма-сына, - терпеливо объяснила писательница.
   С тех пор Варя и Жанна в отсутствие Стаси именовали ее «дама с камелиями».  Реакция сына на попавшую впросак невесту была доброй и мягкой. Он взял ее за руку, привлек к себе, поцеловал в щеку, и тихо сказал:

   -- Мы обязательно сходим и на «Травиату», и на «Дон Жуана», обновим твое первое вечернее платье. Ты в нем неотразима!

ГЛАВА ВТОРАЯ

   … Варвара опомнилась и вошла в дом. Войдя в свою комнату,  машинально поставила миску с недоеденными ягодами рядом с компьютером. Она пыталась совладать с переполнявшими ее эмоциями и осмыслить произошедшее. Собственно, ничего не произошло: она просто случайно услышала разговор по мобильному телефону невестки с подружкой. Если уж честно, то – да, она подслушивала. Потому что уже первые фраза невестки, болтавшей по мобильнику на террасе, ее просто ошеломили.

   Варвара присела за рабочий стол, но компьютер включать не стала. Надо было спокойно обдумать ситуацию и … действовать. Первым порывом писательницы было собрать свои вещички и уехать в город, в свою квартиру, которая теперь ей казалась землей обетованной. Господи, а как все замечательно начиналось … Как пишут в дешевых  романах, «ничто не предвещало беды», хотя, если честно признаться самой себе, она до конца не доверяла Стасе. И вот она, горькая правда, которая ей открылась!

   Варвара вспомнила, как Стася переехала к Максиму, а через несколько месяцев они официально поженились. Перед свадьбой у Макса состоялся  разговор с матерью. У них издавна было заведено по вечерам, перед сном, говорить по душам обо всем, что волнует. Когда Максим поселился отдельно, они стали видеться реже, но он звонил матери на мобильный телефон несколько раз в день и навещал ее не реже двух раз в неделю. И вот тогда-то, после ужина, они обязательно устраивали «симпозиум», на котором делились планами, идеями, советовались друг с другом.

   Глядя с гордостью на видного сына, Варвара (сама-то она считала его «интересным мужчиной», но все знакомые дамы называли Макса «красавцем») радовалась тому, что  воспитала в нем  единомышленника. Гордилась она  и тем, что сумела без мужа не испортить мальчика женским воспитанием. Максим не вырос подкаблучником, который сначала слушает «маменьку», а потом живет по указке жены. Решения он всегда принимал самостоятельно, но мнение матери было для него важным.

   -- Мама, я хочу сделать Стасе официальное предложение выйти за меня замуж. Надеюсь, ты не воспримешь это так, что я ставлю тебя перед фактом, ведь мы уже полгода живем с ней вместе, вы знакомы. Может, ты еще не разглядела всех достоинств моей невесты, но поверь: их немало.

   -- Сынок, ты знаешь мой принцип: для меня хороша та женщина, с которой ты будешь счастлив. Но не скрою: твой выбор меня удивил. Я вижу, что Стася серьезная, целеустремленная девушка, что касается внешности – это дело вкуса. Сейчас, когда она на твои деньги приоделась, стала даже эффектной. Но, сынок, ты не боишься, что девушка  … как бы это сказать … простовата? Не станет ли она для тебя скоро «прочитанной книгой», от которой потянет на сторону?

   -- Мамуля, я для того и приехал серьезно с тобой поговорить, чтобы развеять твои опасения. Да, Стася не получила в детстве того, что получил я благодаря тебе, бывая в театрах, музеях. Помнишь, как во втором классе на зимние каникулы ты повезла меня в Питер и мы с утра до вечера торчали в Эрмитаже? Это была мощная культурная прививка на всю жизнь! Но девчонка не виновата, что росла на латгальском хуторе у тетки, работавшей с утра до ночи. Главное – она необычайно способный человек и делает гигантские шаги в своем развитии. Она сейчас может целую лекцию прочитать о постановках «Дон Жуана» на мировых сценах! И просила меня купить в оперу абонемент. Но это так, мелкий пример.

   И Максим с жаром влюбленного мужчины стал доказывать матери, какая Стася необыкновенная, как она его любит, какой будет замечательной матерью. Благодаря ее профессиональным знаниям и природным вкусу его дом преобразился.

   -- Ты давно у меня не была, приезжай обязательно, сама увидишь, какие потрясающие светильники подобрала Стася в спальню и какую мозаику выложила на стене в гостиной!

   Варвара молча смотрела на сына с тихой грустью. Влюблен без памяти … Что ж, пора. Ему ведь уже за 30, а Стася лет на семь моложе. Ну, это-то как раз неплохо. Родит здоровых внуков, даст Бог.

   -- Сынок, я желаю тебе только счастья и надеюсь, что так оно  и будет. Ты зрелый мужчина и верю, что не ошибаешься в своем выборе. Я же – как впрочем и всегда – настроена к твоей жене доброжелательно, так что не волнуйся ни о чем.

   Варвара чуть не прослезилась от собственного благородства, а Максим обнял
мать и поцеловал ей руку. В его глазах она видела признательность за понимание. Ничего не поделаешь . – он уже принял решение и отговаривать его бесполезно. Придется налаживать контакт с невесткой, никуда не денешься.

   -- Стася, кстати, восхищается тобой и очень уважает, - добавил Максим. --  К будущей презентации твоей новой книги она сама шьет себе наряд, -- сообщил Максим. Представляешь, нет, кажется, ничего, чего бы она не умела! Шить, стряпать, украшать дом … А какой розарий у нас будет! Считай, что кроме очаровательной и любящей жены я получил профессионального дизайнера впридачу!

Прошло немного времени, и Варвара убедилась, что сын был прав: он вовсе не переоценивал Стасю, как это свойственно влюбленным. У невестки и впрямь был целый букет талантов. Она впитывала знания и умения на лету, мало говорила и внимательно слушала.  На ее прикроватной тумбочке лежали «Братья Карамазовы» ( посмотрев по ТВ недавнюю экранизацию романа, она решила прочитать первоисточник), самоучитель немецкого языка, справочники по садовому дизайну и «Психология семейной жизни».

Стася умела планировать свое время, не тратя зря ни минуты. В ее ежедневнике были записи: «Встреча с клиентом. Урок немецкого. Визит к косметологу. Открытие выставки современной графики. Приготовить обед. Посмотреть в кулинарной книге рецепт соуса «Дольче вита». Прочитать в Интернете о французских импрессионистах.  К приезду Макса распаковать и помыть  новый сервис». Помимо запланированного, Стася успевала переделать массу мелких дел. Дом сиял чистотой и уютом, а мужа она встречала причесанной, ухоженной и с неизменной с улыбкой.

   Варвару, приятно удивила способность Стаси с максимальным комфортом обустроить жизнь сына, подкупало, конечно же, и то,  что невестка относилась к ней с почтением и буквально впитывала каждую ее фразу. У Варвары была слабость к одаренным людям, она умела восхищаться чужими талантами в любой области, особенно в той, где сама не была сильна.  А у Стаси был явный талант ко всему, что касалось обустройства дома, сада, создания уюта и собственного имиджа.

     Довольная, что невестка советуется с ней о том, какие супы предпочитает Макс и что стоит почитать из современной российской литературы, Варвара и сама многому училась у Стаси, начиная с информации о том, какие средства помогают ухаживать за ламинатом в квартире, и кончая препаратами лечебной косметики  для «красы ногтей». Варвара даже снисходила до того, чтобы обсуждать с невесткой премьеру в опере и будущую презентацию своей новой книги. Стася предложила оформить интерьер в популярном книжном магазине в центре Риги, где состоится значимое для свекрови событие.

Презентация прошла великолепно. Фантазия Стаси преобразила магазин в уютное кафе, где за столиками со свечами и шампанским в неформальной обстановке собрались журналисты всех ведущих латвийских изданий, друзья Варвары и ее поклонники-читатели. Невестка украсила цветами стеклянный столик  на подиуме в центре, где сидела виновница торжества  с издателем. Принесла для свекрови белую шаль, которая эффектно мерцала в продуманном освещении,  делавшем моложавую Варвару еще краше. После презентации все столпились вокруг писательницы, которая подписывала книги своим поклонникам и отвечала на вопросы журналистов. А потом остались самые близкие друзья, которых Варвара пригласила на ужин в русский ресторан «Арбат».

Варвара уже давно прошла тот период, когда мечтала издаться в Латвии. Здешний книжный рынок, наводненный привезенными из Москвы книгами всех мыслимых жанров, не давал заработка. Издаваться в Риге было дорого для издателя и невыгодно для авторов: маленькие тиражи,  высокие цены в книжных магазинах, где можно было купить подешевле книги популярных авторов на русском,  изданные в России.

Когда Варвара пробилась на российский книжный рынок и смогла позволить себе литературного агента, занимавшегося ее раскруткой, она не потеряла связи с местным издателем. С благодарностью вспоминала, как к ней, начинающему автору, тепло отнеслись, со вкусом оформили и в оговоренный срок издали ее первую книжку. Теперь известному автору  было просто приятно издаться в Риге – городе, где прошли ее детство и юность, где были  могилы родителей, старые друзья. Она могла себе позволить эту причуду. Конечно, нынешний ее договор с издателем сильно отличался от того, давнего, дававшего ему эксклюзивное право на рукопись. Варвара стала  именитой писательницей, чьи книги переведены на несколько европейских языков, и уже не она, а за ней гонялись издатели.

… Приятные воспоминания прервались знакомым сигналом: на мобильник пришло сообщение о перечисленном на ее банковский счет гонораре от изданного в Петербурге дополнительного тиража ее книги. Конечно, Варвара знала, что ее обворовывают зарубежные издательства, проконтролировать которые она не в состоянии, что существует «левый рынок» и узнать реальное количество проданных книг с ее именем на обложке практически невозможно. Уяснив это, она успокоилась и старалась контролировать то, что было ей под силу с помощью своего агента Жанны, которая старалась отследить тиражи продаваемых варвариных книг на исторической родине.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Варвара тяжело опустилась на рабочее кресло перед компьютером. Оно было очень дорогим, но денег, потраченных, на него, не жалела: за таким креслом уже не молодая спина почти не уставала от многочасовой работы. Варя взглянула в зеркальце, стоявшее сбоку на рабочем столе. Ей показалось, что она вмиг состарилась. Резко обозначились складки у носа, мелкие морщинки у губ. Глаза утратили блеск. Вспомнился Довлатов: «Жизнь не красит!» Особенно, когда предательство совершают близкие люди.

Накануне невестка попросила Варю отпустить ее на пару часов в город на частный урок немецкого и присмотреть за внучкой.

-- Варвара Александровна, молоко для Алисочки я сцедила, оно в специальном контейнере в холодильнике, памперсы вы знаете где. Я вам страшно благодарна, постараюсь вернуться побыстрее!

Варвара души не чаяла в новорожденной внучке. Уже сейчас на крошечном личике проступали черты Максима, разве что по-женски более мелкие и изящные. Распахнутый разрез широко поставленных глаз, пока по-младенчески мутновато-синих, но наверняка они станут голубыми, как у Вари и Макса. В крайнем случае серыми, как у невестки.

Варвара старалась четко придерживаться режима, который сформировался у нее давно и прочно. Она рано ложилась и рано вставала. По утрам работала за «компом», считая, что если вдохновения нет, его надо спровоцировать любым способом, разбудив фантазию. Зажигалась, и  - пошло-поехало! Вначале читала и правила написанное накануне, потом переходила к следующей главе. Организм сам сигнализировал: пора сделать перерыв. После сна Варя пила крепкий черный кофе, а поработав, устраивала себе горячий завтрак – «овсянку, сэр!», творог, сыр, иногда омлет.

С утра Варя освежала иногда подводившую ее память, заглядывая за кофепитием в ежедневник. Сегодня она обещала в 11 часов отпустить невестку в город. После обеда у нее самой встреча с литературным агентом Жанной – москвичкой, обожавшей Юрмалу и каждый год приезжавшей сюда летом. Жанна стала другом семьи Варвары, но жить  у Максима тактично отказалась. Снимала скромный номер в маленькой уютной гостинице в Пумпури, где жила еще с советских времен. День сегодня обещал быть приятным. И вдруг, как снег на голову, этот подслушанный телефонный разговор … Стася ходила по террасе второго этажа, и каждое ее слово было слышно внизу.

-- Да, Танечка, я через час еду в город. Нет, миленький, встретиться никак не смогу – у меня куча  дел, ребенка берет на себя свекровь, ты ж понимаешь … Да нет, что ты, будет она в няньках сидеть! Она ж у нас великая писательница. Достоевский в юбке, ха-ха … Так, изредка тешит себя, посюсюкается с Алиской, чтобы перед Максом показать, как она все успевает. И романы писать,  и с внучкой сидеть, и в саду копаться. Господи, да лучше б не лезла куда не надо! После ее посадок мне все переделывать приходится! Она ж ни черта не смыслит в садовых делах , Руки черт знает из какого места растут – когда посуду моет, весь дом гремит, у меня мигрень начинается … Я ей сто раз говорила, чтобы пользовалась посудомоечной машиной, но она ж тупая как чукча в тундре! Прикинь, великая писака не умеет пользоваться техникой, придуманной для домохозяек! Она, видите ли, привыкла чашки мыть руками. Одно слово – совок!

Услышав этот монолог, Варвара остановилась с миской ягод как вкопанная. Невестка, уверенная, что свекровь, как обычно,  сидит за компьютером в своей комнате,  говорила громко, не стесняясь. Теперь уже Варя не могла уйти к себе, хотя и понимала, что лучше бы это сделать, забыв услышанное как дурной сон. Она встала под навес первого этажа и стала напряженно вслушиваться, машинально поедая грязные ягоды и напрочь забыв  о гигиене.

   -- Представляешь, была я на презентации ее новой «нетленки». Она перед этим мне ее скинула на комп, так  я через полчаса чуть не заснула от скуки. Ну ладно, я как воспитанный человек сделала ей комплимент, какой очередной шедевр она настрочила, помогла организовать эту чертову презентацию, даже свои личные деньги потратила, шаль ей роскошную подарила, чтобы она прилично выглядела. Она там сидела расфуфыренная как престарелая кинозвезда, автографы раздавала …

   … Господи, как ее распирает от ненависти ко мне, от дикой злобы! Что ж у нее так накипело? Что я ей сделала? Ведь еще вчера она называла меня лучшей свекровью в мире … – пронеслось в голове у Варвары. Она на цыпочках вбежала в дом, прошла в свою комнату, схватила диктофон, выбежала назад, на улицу, и включила кнопку «запись». А невестка продолжала, не выбирая выражений и вкрапливая  в свою исповедь сочные латгальские словечки.

-- Понимаешь,  Танюха, все это ерунда, в сравнении с тем, блин, что меня по-настоящему бесит. У нее какая-то патологическая любовь к сыну. Она не может дотумкать, что у него теперь своя семья, свои дела, и достает его, просто! Прикинь, каждый вечер, с тех пор, как она приперлась жить к нам, она после ужина зовет Максима к себе. Он замотанный после работы, ему хочется отдохнуть с женой, сексом заняться, наконец! А старая грымза привыкла, видите ли, каждый вечер посиделки с ним устраивать. Макс, конечно, идеальный сын, в душе-то он ее посылает на три буквы, но покорно идет в ее комнату. В надежде, что скоро освободится. Так нет же! Она ему про свои творческие план трындит часами!  Достала уже всех, блин!

   … Боже, какой текст, какие слова, как говаривал Михаил Пуговкин в комедии «Иван Васильевич меняет профессию» … Слава Богу, хоть чувство юмора мне не отказало … Я своим ушам не верю! Это я-то, известная писательница, переведенная на французский и немецкий, плохо выгляжу на фоне этой  хуторской красотки! Она меня своей шалью осчастливила, как будто мне надеть нечего! Да я десятки презентаций провела без этой неблагодарной, насквозь фальшивой хамки, так и оставшейся внутри неотесанной девкой с латгальского хутора!

  А невестка между тем продолжала:

 -- Представляешь, Танюха, мне уже  в голову лезет всякая фигня. Может, свекруха того, извращенка? Я тут недавно про Эдипов комплекс читала … Ну нормально ли это, когда молодая жена в новом эротическом белье самого что ни на есть продвинутого лилового цвета ждет мужа в супружеской свадьбе, благоухая его любимым парфюмом, а эта старая дура, писака, трахает собственного сына своими, блин, творческими планами?!

Выдержать ТАКОЕ Варвара уже была не в силах. Она выключила диктофон и вошла в дом с желанием собрать вещи, оглушительно хлопнуть дверью и уехать в свою квартиру. Позвонить сыну на мобильный, попросить бросить все дела, чего она никогда себе не позволяла, вызвать его на встречу и потребовать … Поставить ультиматум: я или она. Да если пересказать Максу выражения, которые себе позволила эта … эта девка, она сам ее взашей выгонит из дома! Ничего, Алисочку они воспитают, такая мать девочке не нужна. Однозначно!

Проговорив этот внутренний монолог, Варя осторожно закрыв за собой двери, прошла в свою комнату и разрыдалась, чего с ней не случалось уже лет двадцать. Чуть позже ей стало легче, но горькая обида сдавила грудь так, что было тяжело дышать. Варвара впервые в жизни ощутила буквально, что такое «камень на сердце».
   
В зеркальце она видела зареванные красные глаза, набрякшие веки … Да, прав был Сергей Довлатов -- жизнь точно не красит! Ее слегка утешило изображение в большом зеркале в полный рост. Здесь лицо так не бросалось в глаза, зато видна была легкая девичья фигурка, несмотря на пятьдесят с гаком лет, красивая еще грудь – а ведь двух детей выкормила! Варвара слегка успокоилась и даже усмехнулась своему отражению: «Не дождетесь!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

«Как хорошо, что я не изменила даже в сильнейшем стрессе своему правилу: ничего не говорить, не обдумав, и не принимать решений, не проанализировав ситуацию», -- подумала Варя, усаживаясь перед компьютером. – Пусть ОНА уедет, я спокойно должна все продумать, взвесить. Это важнее, чем написать еще одну главу. Проверю только электронную почту».

 В этом момент в дверь постучали:

-- Варвара Александровна, можно? – спросил певучий голос невестки, и Стася впорхнула в комнату, как всегда ухоженная, с минимумом дорогой косметики, в брючном сером костюме. Варвара только подивилась актерским способностям невестки. Невозможно было поверить, что эта стильная молодая женщина с обаятельной улыбкой и нежным голосом, может быть откровенно вульгарной, насквозь фальшивой и злобной.

-- Так я поеду, да? Алисочка  пока спит в кроватке. Может, вам что-то привезти из города? – Стася, как всегда, была сама предупредительность.

 -- Нет, спасибо. – Варвара «сделала лицо», но наблюдательная невестка заметила:

   -- Что-то не так?

   -- Нет, все в порядке, просто голова немного болит от компьютера. Я пойду к ребенку.

   Невестка ослепительно улыбнулась и вышла в холл, потряхивая наманикюренной ручкой со связкой ключей. Открыла гараж, села в машину, не забыв приветливо помахать на прощанье, и уехала. Варвара вздохнула с облечением. Она чувствовала отвращение к невестке, доходившее до физической тошноты: оставаться с ней в одном доме  было невыносимо. К тому же  ей хотелось в тишине и одиночестве все обдумать.

Варя надела джинсы, майку, ветровку – погода, как обычно в мае, стояла прохладная – и пошла наверх в спальню. Алиса, безмятежно посапывая, спала в своей любимой позе -- на спинке, подняв ручки наверх. Глядя на внучку с нежностью, Варвара опять чуть не расплакалась. Господи, если сын все узнает и выставит эту мерзавку, свою жену, за порог,  Стася наверняка станет гнусно манипулировать ребенком, зная, что отец и бабушка в нем души не чают. «Я подумаю об этом завтра» -- сказала себе Варя словами Скарлет О’Хара,  бережно взяла девочку на руки, спустилась на первый этаж,  положила Алису в коляску и заботливо накрыла одеяльцем.

Поставив дом на сигнализацию, Варвара выехала с коляской на свою любимую улицу Капу – Дюнную или Кладбищенскую. Дело в том, что по-латышски – а со времен независимости в Латвии все таблички с обозначением улиц были только на государственном языке, – название переводилось двояко, в зависимости от того, была ли над буквой «а» черточка, обозначавшая долготу звука. «А» с черточкой – вот тебе дюна, «а» без черточки – на тебе кладбище, которое тут же и располагалось – старое, с маленькой часовенкой, напоминавшее парк огромными кронами кленов  и пышной зеленью, прикрывавшей могильные плиты. Так называемые «русскоязычные», не вдававшиеся в тонкости языкознания, предпочитали называть улицу без затей и излишней тягучести  –  просто «Капу».

Улица была по-своему знаменита. Справа и слева стояли дома, виллы и дворцы всех стилей и направлений – от старой доброй классики до постмодерна и ардеко. Старых, с детства милых деревянных домиков с цветными стеклышками веранд, почти не осталось. Они были снесены или перестроены. Дворы и сады соревновались в ухоженности – вечнозеленые растения, причудливые фонтаны, самые разнообразные деревья и кусты – от традиционных для Латвии елей, сосен, березок, сирени до ранее невиданных экзотических, названия которых знали разве что ландшафтные дизайнеры, оформлявшие райкие кущи «новых русских и латышских». Кое-где сиротливо стояли развалюшки с забитыми фанерой окнами и висели растяжки «Продается». На столбах приклеены объявления на русском и латышском: «Ищу любую работу». «Профессиональная уборка дома, уход за садом».

Варвара в который уж раз подивилась, сколько в нищей стране богатых людей, которые могут позволить себе иметь особняки в Юрмале, стоившие фантастических денег – дороже, чем в Испании на берегу теплого Средиземного моря. Конечно, часть домовладельцев брала в «жирные годы» кредиты, охотно предлагавшиеся многочисленными банками маленькой страны. Отдавать  их предстояло до пенсии, зачастую отказывая себе в радостях жизни и отпуске в той же недорогой Турции, работая по 12 часов в сутки круглогодично. Но немало было и таких, кто обошелся без ипотечной петли на шее – коррумпированные чиновники на доходном месте «с девяти до пяти», нувориши, да и просто бандиты, разбогатевших на криминальном бизнесе не без помощи российских «братков».

  Стояла та пора, которую Варя любила больше всего, когда все цвело и благоухало по дороге к морю. Тяжелые, как спелый виноград, гроздья лиловой сирени касались лица, орошая кожу  влагой. По обочинам ярко цвели одуванчики, а из дюн доносился  дух сосновой смолы и особый аромат морского воздуха, сдобренного озоном и йодом. Варвара повернула с шоссе на дорожку, ведущую к морю, зорко высматривая по сторонам машины.

На днях какой-то престарелый плей-бой, удирая от полиции с сумасшедшей скоростью, не справился с управлением и врезался в могучий дуб у шоссе, как раз напротив кладбища. Только это и заставило его остановиться – не кладбище, разумеется, а дуб. Капот машины дымился и был разворочен, а незадачливый водителя с многочисленными переломами госпитализировала вызванная полицейскими «Неотложка». Свидетели-соседи, обсуждавшие с Максимом инцидент, решили, что алкогольная «анестезия», должно быть, спасла лихача от неминуемой гибели. С тех пор Варя была особенно осторожна, выезжая на прогулку с коляской.

Маленькие улочки, уходившие в сторону от шоссе, носили поэтические названия – была тут Сиреневая, и Ландышевая,  была улочка Русиня, на которую Варя привела на экскурсию москвичку Жанну. Среди шикарных особняков выделялся один и своей архитектурой, и садом. Это был целый лесопарк, с хорошо продуманной планировкой, в котором были укромные беседки, райские лужайки с невинными полевыми цветами, карликовые сирени с пышными соцветиями немыслимых оттенков, дававшими повод вспомнить строчки Пастернака «глубокий обморок сирени». Обычные березки соседствовали  с экзотическим пробковым деревом, а на клумбах пестрели оранжевые бархатцы, темно-синие  «анютины глазки», густо-лиловые, почти черные, тюльпаны, выстроившиеся в причудливый орнамент.

Жанна охала и ахала, дивясь умению паркового дизайнера создать такую красоту, где естественность природы дивно сочеталась с изысканностью и экзотикой.

  -- Тут поработал учитель моей невестки, она его считает гением садового дизайна, а он ей иногда клиентов подбрасывает, -- рассказывала Варя своему литературному агенту и приятельнице.

-- Класс! Европа! Да что там, голливудская звезда не побрезговала бы иметь такой райский сад! – оценила  Жанна. – Только, по-моему, твоя невестка настолько вошла во вкус «маленькой хозяйки большого дома», что не будет особо гнаться за клиентами. Муж обеспечит!

-- Да нет, она вроде планирует, когда малышка подрастет, найти няню, и работать.  У нее и сейчас есть какие-то заказы – я ее отпускаю на встречи с клиентами. Деньги нужны, ведь львиная доля заработка Макса уходит на погашение ипотеки.

-- Смотри, как бы тебя в целях экономии наша «дама с камелиями» не приспособила в няньки. Не поддавайся! Я вот на днях с итальянским издательством переговорю. Возможно, найдется переводчик твоего последнего романа на самый красивый язык в мире. Ты же мечтала в Италии издаться и побывать в Венеции и Неаполе?

Жанна всячески подогревала писательские амбиции Варвары и во многом вдохновляла ее верой в «потрясающий успех и приличные деньги».

-- Да нет, я в няньки не пойду, это исключено, но и не помочь не могу. Знаешь, с Алиской я испытываю небывалые эмоции. Такой чистый восторг, когда держишь в руках маленькую беззащитную жизнь ... С Максимом и Алей я не имела возможности наслаждаться материнством. Все было на мне – дом, дети, уборка, готовка, очереди в магазины -  и никаких тебе памперсов! Все ручками стирала, ручками ….

 Умная Жанна соглашалась, кивала, но быстренько переводила разговор на «творческие планы», чтобы клиент не зацикливался на «бабушкиных радостях».

ГЛАВА ПЯТАЯ

Сворачивая к морю, Варвара в который уж раз подумала о том, какой внимательный и толковый у нее сын. Максим долго и придирчиво выбирал коляску для дочки, так чтобы с ней без проблем можно было гулять и по заснеженной Юрмале, и по пляжному песку. Почти без усилий – коляска катила как бы сама собой -  Жанна вышла к морю. Сегодня оно было загадочно-молчаливым, посверкивая солнечными бликами на воде цвета асфальта. Желтый песочек на дне делал купание комфортным,  но не одаривал небогатое красками Балтийское море изумрудно-синей радостью южных морей.

   Жанна обычно шла с коляской вдоль пляжа, поближе к воде, чтобы наслаждаться плеском волн, но сегодня стоял почти полный штиль. Проходила обычно километра два до указателя «Реабилитационный центр Вайвари», а потом поворачивала назад, к дому. Иногда присаживалась на скамейке, подставляя лицо солнечным лучам минут на десять, помятуя, что в ее возрасте излишний загар старит.

   Сегодня Варя была не в состоянии сидеть. Адреналин и стресс гнали ее вперед. Ходьба в молчаливом одиночестве помогала успокоиться и сосредоточиться. Варя даже не присела на «свою» скамейку, чтобы загоравшая на ней одинокая дама в соломенной шляпке не втянула ее в разговор. Толкая одной рукой коляску и убедившись, что Алиса крепко спит, разметав ручонки в стороны, Варвара достала из кармана диктофон и включила запись разговора невестки с подругой. Может, она восприняла все слишком драматично и ничего особенного невестка  не сказала? Ну, посплетничала с подружкой, с кем не бывает …

 Вначале Варвара слушала спокойно, но когда дело дошло до таких выражений как «руки из одного места растут» и «совок, не умеющий пользоваться посудомоечной машиной», нервы у нее сдали, сердце дало сбой, застучав в сумасшедшем ритме. «Это у меня-то руки из одного места растут? Да я прекрасно готовлю, все умею делать по дому! Да, не шью и не вышиваю крестиком, терпеть этого не могу, ну и что? Максим не раз предлагал мне подарить посудомоечную машину, но зачем она мне одной? Я что, барыня, чашки с ложкой за собой не помою?»

   А с какой ненавистью Стася заметила, что свекровь гремит посудой! Принцесса на горошине. Варвара вспомнила, как бабушка говорила ей, девчонке: «Варюша, не греми посудой, мой тарелки так, чтобы только плеск воды был слышен, иначе муж любить не будет!» Ну, положим, муж ее любил, хоть дело и кончилось разводом, были и другие мужчины … Бог с ней, с посудой! Она продолжила слушать запись.

   Дальше было еще хуже. Стася посмела назвать ее «писакой»! Если она настолько пустоголова, что не в состоянии понять, о чем свекровь пишет, это ее проблемы и ее личный убогий вкус, но невестка, как говорится, покусилась на святое. Несомненные литературные успехи Варвары Доброхотовой увенчались престижной литературной премией, и все книги имели отличную прессу! Она, одна из  немногих пишущих на русском языке в Богом забытой Латвии, сумела выйти не только на российский рынок, но на европейский!

   - И эта дубина стоеросовая, прочитавшая  три с половиной книги, включая поваренную,  дурочка с переулочка, у которой еще недавно была одна пара колготок, и которая теперь разъезжает на «Ауди», купленной моим сыном, смеет рассуждать о ценности моих книг! Дрянь, мерзавка, лицемерная тварь! Я жертвовала своим драгоценным  временем, сидела с ребенком, чтобы эта гадина имела возможность ездить на уроки немецкого или к парикмахеру! И теперь она, называвшая меня «любимой свекровью», показала, как на самом деле «уважает мать своего мужа»!

   Варвара так резко дернула увязнувшую в мокром песке коляску, что Алиса открыла глаза и заплакала. Пришлось брать девочку на руки и укачивать. К счастью, ребенок снова заснул, и Варя покатила коляску вперед. «Как я могла так ошибиться в человеке? Я ведь почти полюбила эту …» Варвара помолчала, не в силах найти подходящее определение для Стаси, а потом продолжила свой монолог. «Господи, да я подарила ей семейную реликвию – кольцо с изумрудом, доставшееся мне от бабушки! Ну да, оно мне стало маловато, но ведь можно было отдать ювелиру, исправить и самой носить! Кольцо уникальное, венецианской работы, 18 век! Хотелось отблагодарить дорогую невестушку за внучку! Говорила бабушка: «Не делай добра, не получишь и зла …»

   Варвара в приступе мазохизма снова и снова включала диктофон, слушая излияния невестки. Самым невыносим был конец монолога про «эдипов комплекс» свекрови … Тут бы посмеяться, но чувство юмора изменило Варе. Стася черпала свои весьма поверхностные познания обо всем на свете из интернета, чтобы вставить «умное слово» в разговор. Вот и с Фрейдом познакомилась, чтобы заодно продвинуться в сексуальной сфере.

Замечание невестки о «лиловом эротическом белье», в котором она ждала Макса, ясно давало понять, чем она удерживает мужа. Как говаривала дама, преследовавшая в баре Штирлица, «В любви я – Эйнштейн!» «Представляю, какой любовный опыт у этой пустоголовой шлюхи и сколько мужчин побывало в ее постели!» Тут Варвара осеклась, вспомнив, что и сама по части любовного опыта многим могла дать фору …

   -- Эта идиотка что – ревнует меня к сыну? Совсем спятила! – громко вслух произнесла Варвара. Шедшая навстречу пожилая немецкая пара дружно улыбнулась  в ответ на ее реплику, пожимая плечами, дескать, по-русски, извините, не ферштейн!

   Варвара поправила  легкое хлопковое одеяльце на Алисе и пошла дальше. Внезапно остановилась, поставила коляску на тормоз. Огляделась. Вокруг ни души. Решение, как обычно, приняла мгновенно. Стянула с себя ветровку, майку, джинсы, трусики и лифчик. И быстро пошла в море, разрезая  упругую воду ногами. Вообще-то она никогда не оставляла внучку без присмотра, учитывая криминогенную обстановку, но тут были особые обстоятельства. Варвара еще не купалась в этом сезоне, вода в мае не превышала 14 градусов, но сейчас ей нужно было любым способом снять стресс. Как говорится, клин клином …

  Обхватив плечи руками, она быстро дошла до той глубины, которая позволяла окунуться и, перекрестившись три раза, опустилась в воду по шею. Ледяной холод сковал ноги и живот, но Варвара попыталась плыть, и уже через полминуты стало теплее. Она встала из воды и быстро пошла к берегу, даже не пытаясь прикрыть руками тело: на пляже не было ни души. И вдруг из дюн появился  велосипедист и прямиком направился в сторону коляски с Алисой.

   - Черт бы тебя драл! – прошипела Варвара, быстрым шагом направилась к коляске и стала натягивать на мокрое тело лифчик, трусики, а потом все остальное. Молодой человек между тем сошел с велосипеда, подошел к воде и нагло глядя на торопливо одевающуюся писательницу, спросил, улыбаясь:

   -- Как водичка-то, хороша? Небось, градусов пятнадцать  по Цельсию?
 
   Варвара ничего не ответила и покатила коляску вперед. Молодой человек сел на велосипед и медленно поехал рядом.

   -- У вас сын или дочка?

   -- Внучка! – холодно ответила Варвара.  – Комплимент ваш, молодой человек, грубовато сляпан! – А если вам нужно пятьдесят сантимов на пиво, так я не при кошельке, извините. Так что чао, бамбино!

   Парень продолжал ехать рядом.

   -- Ну, извините, если мой комплимент не по делу, но сейчас и вправду не поймешь, где бабушки, где мамы … А на пиво я и сам могу вас пригласить – вон, впереди метрах в ста,  кафе на пляже, там есть неплохой сорт «Бралис» из небольшой частной пивоварни, рекомендую …

   Варвара оглядела парня и усмехнулась. «Ален Делон местного разлива». Парень и вправду был недурен собой: широкоплечий, темно--русые, чуть вьющиеся волосы, голубые глаза, высокие скулы. Конечно, шарма и загадочности, коими молодой Делон был наделен в избытке,  у  него и в помине не было:  молодой человек был простоват.

   -- А я и вправду бы выпила сейчас пива! – неожиданно для себя самой сказала Варя. – Вообще-то у меня были совсем другие планы …
 
   Она и искупалась-то в ледяной воде, чтобы остыть и проанализировать «текст» невестки без излишних эмоций. Ну, ничего, успеется. А этот «Делон»  может оказаться любопытным типажом, который пригодится ей для следующей книжки. Люди вообще вызывали у Вари жгучий профессиональный интерес. Она не упускала возможность выслушать чью-то историю,  чтобы позже записать ее в свой блокнот, отметив попутно интересные особенности, привычки, манеру рассказчика говорить.

   Они подошли к огромной желто-красной палатке. Варвара поставила в тень коляску на тормоз, а парень прислонил к деревянной скамье велосипед. За прилавком им призывно улыбалась высокая блондинка со следами бурной молодости на лице и шикарным загаром – у работы на пляже был свой «бонус». Варвара не позволила незнакомцу угостить себя пивом, попросила налить кружку светлого фильтрованного «Бралиса» ( она во многом разбиралась, как и положено писателю, в том числе и в сортах пива) и села к грубо сколоченному деревянному столу с видом на море. Молодой человек взял сразу две кружки пива, чипсы, какую-то вяленую рыбку, горку салфеток, пепельницу и присоединился к Варваре.

   Вспомнив, что пошла на пляж почти без косметики, писательница быстро надела большие солнечные очки – подарок Жанны – а про себя усмехнулась: «Старая кокетка!  Не хочешь, чтобы парень, которого видишь в первый и последний раз, разглядев, убедился, что ты таки бабушка!»

   -- Константин, -- представился молодой человек, привстав, и протянул Варе руку.

  --  Мужчина даме первым руки не подает, Костя! – смягчив замечание улыбкой, заметила она и добавила -- Меня зовут Варвара.

   -- Варвара, вы очень интересная женщина – я не только внешность имею в виду. -- Вы не против, если я закурю?

   -- Курите, только в сторону коляски не дымите. – Очередной комплимент она пропустила мимо ушей.

   -- У вас наверняка и профессия какая-то интересная, даже необычная … -- гадал Костя, отпивая пиво и затягиваясь сигаретой.

   Варвару немного смущало, что он не спускал с нее глаз, будто и вправду она ему нравится. Она решила сразу поставить все «точки над всеми буквами», чтобы Костя не задавал лишних вопросов.

   -- Профессия самая обыкновенная: я бухгалтер в одной фирме. Зарабатываю хорошо, мужа нет, есть двое взрослых детей и внучка. Но учтите: я не спонсирую молодых людей. И потом, у меня есть любовник, не юный, но вполне меня устраивающий. Это так, для ясности.

   -- Зря вы так, я же не Альфонс какой-нибудь. Такой женщине, ясное дело, за любовь платить нет нужды.

   -- Если обидела – извините, просто хотела сразу все прояснить, чтобы пиво пить с удовольствием и не напрягаться.

   Оба помолчали, смакуя пенный янтарный напиток. Пиво и впрямь было отменного вкуса, с легкой горечью и богатым букетом.

    --  А вы чем занимаетесь? Вероятно, что-нибудь интеллектуальное, вроде менеджера среднего звена в торговле?  - спросила Варя с тонкой, как ей казалось, иронией.

   -- Почти угадали. Тружусь в фирме, распространяющей китайские пищевые добавки натурального происхождения. Между прочим, я на маме своей опробовал: она довольна!

   Варвара жестом остановила его:

   -- Умоляю: забудьте, пока мы пьем пиво, о своих профессиональных обязанностях втюхивать потенциальному клиенту товар …

   -- Я и не собирался. Угощайтесь чипсами и вяленой рыбкой, она практически без костей.

   -- Спасибо, я чипсы не ем. Вкусно, но вредно. В моем возрасте уже надо это учитывать, а вам пока необязательно.

   -- Да о каком возрасте вы говорите! Я вижу перед собой красивую женщину с великолепной фигурой, а паспортные данные меня не интересуют.

   Варвара ощутила, что даже слегка покраснела. Призналась себе, что было приятно услышать такое, пусть и отдающее лестью, мнение о себе. Парень, которому по виду было немного за тридцать, явно трезвый, так что это не пьяный бред. У нее мелькнула мысль: может, он недавно из мест заключения и просто изголодался по женщине? Ну, тут он ошибся, если посчитал Варю легкой добычей. Да она  бы и не позволила себе взять в любовники ровесника сына. Это уже попахивает извращением …

   -- Спасибо за комплимент, Костя, вижу, что он искренний. Мне пора – внучку скоро кормить.

   -- А давайте встретимся на этом же месте вечерком, часиков в девять, а?

   -- Ну, это вряд ли. У меня много работы. Пока.

   -- А номер своего мобильника не дадите?

  -- Это ни к чему. Прощайте. 

   Всю дорогу до дома Варвара улыбалась, вспоминая знакомство с Костей. Тут никакой интересной истории для ее очередной книги, вероятнее всего, нет, но он здорово поправил ей настроение и так вовремя поднял самооценку. Сейчас в голове у Варвары все встало на свои места, и она почувствовала наконец-то, что в состоянии трезво оценить ее отношения с невесткой.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Сдав ребенка с рук на руки приехавшей из города невестке, Варвара сослалась на дела и ушла  к себе. Включила компьютер, открыла новый файл и на минуту задумалась. Она отбросила мелкие обиды на высказывание невестки о ней и прочие бабьи глупости. Ну, пусть Стася считает, что облагодетельствовала свекровь своей белой шалью! Как говорила Варина мудрая бабушка, «На Богом обиженных не обижаются».  Надо сделать  скидку и на явные изъяны воспитания, которого невестка недополучила, как и многого другого. Не стоит принимать во внимание и пренебрежительный отзыв о книгах Варвары – в конце концов, это дело вкуса и всем нравится невозможно. Да и мнение такой читательницы как Стася ничего не стоит!

   Варвара решила отметить существенные неприятные черты характера, которые она открыла в невестке, чтобы правильно выстроить новую линию отношений с ней: «Лицемерие, неискренность.   Неблагодарность. Склонность к сплетням».  Из всего этого следовало: с невесткой нельзя быть искренней и открытой, что, как считала Варвара, ей самой свойственно, потому что Стася сможет использовать это во вред свекрови и ее отношениям с сыном. Общение с невесткой надо свести к минимуму и говорить только о том, что касается внучки и ее здоровья. Не стоит метать бисер перед свиньями и стремиться образовывать и «окультуривать» невестку – не оценит!

    Варвару почти восхищала абсолютная фальшь Стаси, ее умение «прикинуться» не тем, кто она есть.  Насколько девчонка вошла в роль респектабельной бизнес-леди и как быстро с нее слетела вся позолота в разговоре с подружкой! Одно дело -- Стася, безупречно одетая и причесанная, старательно выбиравшая выражения в разговоре со свекровью и мужем, и совсем другое -- злобная девка, поносившая последними словами свекровь как наемную няньку, которой она платит жалованье!

  -- Стоп! Я, кажется, опять съезжаю на эмоции. Оставим в покое отношение невестки ко мне, свекрови. Без ее любви я обойдусь, а вот уважать себя  заставлю. И еще … Она ревнует ко мне Максима. Именно это чувство и вызвало ненависть Стаси ко мне, -- прошептала Варвара.

   Она   стала вспоминать, сколько времени они с сыном обычно тратили на вечерний «симпозиум».  Иногда  разговор был настолько интересен (например, накануне сын как ресторатор консультировал Варвару  по теме чаепития  в китайской культуре для ее нового романа), что беседа затянулась часа на полтора. А в это время молодая жена ждала Макса в постели в глубоко-лиловом белье … И дело даже не в том, что ей хотелось секса, а в том, что любимому мужу интереснее беседовать со «старой грымзой писакой»!

   -- Вот в чем собака зарыта! – вслух произнесла Варя. – Да уж, это действительно способно вызвать самую жгучую ревность к «сопернице»! Мерзавка знает, что муж ей верен, но по ее понятиям он как бы «изменяет» ей со мной … Ей принадлежит его тело и часть души, но не вся душа  и не вся любовь! Вот такие у нашей девочки запросы и амбиции! Ну, милая моя, даже если ты разовьешься интеллектуально и духовно до невиданных размеров, все равно меня догнать не успеешь. Я слишком опередила тебя на старте, голуба. И Максу всегда будет интересно со мной, хоть лопни от злости! Слишком много я в него вложила, чтобы не утратить эту драгоценную общность душ.

   И все-таки Варвара, не дав себе в очередной раз зациклиться на эмоциях,  трезво подумала, что не стоит, пожалуй, дразнить Стасю. Будь она, Варя, глупой бабой, так назло бы невестке держала у себя в комнате сына до полуночи, пусть побесится! Но, во-первых, Варвара исходила из интересов внучки: не дай Бог, у Стаси молоко пропадет от злости. Во-вторых, раз уж сына эта штучка пока устраивает  (жена она хорошая, надо признать!), то придется ради Макса делать хорошую мину при плохой игре.  А именно: сохраняя корректность, минимально общаться с невесткой, от которой она, слава Богу, никак не зависит.

   Просто обидно, когда тебе в душу плюют и черной неблагодарностью отвечают на добро. Ну да, ладно, хватит об этом. Варя была довольна своими способностями «психоаналитика»: разобрала ситуацию по косточкам, грамотно. Можно сказать, профессионально, не по-бабски, и приняла единственно верное решение.

   Попутно Варя решила: отпускать невестку к парикмахеру она больше не будет, жертвуя своим временем и работой. Никакой благотворительности! Пусть ищет няньку. Она будет общаться с внучкой столько, сколько хочет. А Стася пусть обижается сколько душе угодно. А может, наоборот, больше будет ценить «писаку» …

  Варвара с облечением вздохнула. Теперь можно спокойно и поработать. Все-таки эта тварь выбила ее из колеи и намеченная очередная глава романа еще не написана. Жанна совершенно справедливо подгоняет Варю, чтобы книга попала в серию «Из жизни деловой женщины», которую как раз сейчас формирует весьма солидное петербургское издательство.

   Перед началом работы Варя глубоко вздохнула и сделала сама себе замечание: постараться простить невестку, ведь способность прощать – великая благодать, да и свое здоровье не надо разрушать негативными эмоциями. И дала себе установку даже мысленно называть Стасю только по имени: ведь всякий раз награждая невестку  нелестными определениями, подпитываешь эту самую злобу, разъедающую душу. Нет, не зря Варвара  занималась психологией, ходила на тренинги и читала умные книжки!

   Постепенно писательница полностью ушла в работу. У Вари была способность настолько увлекаться, что она ничего не видела и не слышала вокруг, ей не мешал ни шум, ни посторонние разговоры. Она полностью отдавалась сочинительству, перевоплощаясь в своих персонажей и живя их жизнью. Еще ее коллеги по издательству, где она много лет работала сначала корректором, а потом редактором, отмечали эту Варину способность. Иногда они спохватывались, что болтовней за кофепитием мешают Варваре работать, извинялись и умолкали, но Варя только кивала головой в ответ, ничего не слыша и ни на что не реагируя.

   Когда она писала свою первую книжку, не имея никаких надежд ее издать, то делала это в основном по ночам. Днем редактировала чужие рукописи, потом бежала по магазинам, за детьми в детский сад или школу, (обед готовила рано утром, до работы), а по вечерам убирала квартиру, стирала и гладила белье. Денег вечно не хватало. Муж, трудившийся в конструкторском бюро, не желал «переутомляться» и искать дополнительного заработка, а все свободное время тратил на «интеллектуальную игру» преферанс, где якобы постоянно выигрывал. Только вот денег этих Варя не видела – разве что припозднившись и придя домой навеселе, муж приносил ей растаявшую от карманного тепла шоколадку.

   Уложив детей  и мужа спать, Варя садилась за письменный стол. О компьютерах тогда и не слыхивали – она писала на машинке под копирку. Иногда от усталости засыпала прямо на стуле. Муж все чаще обижался, что жена стала пренебрегать «супружескими обязанностями». Варвара пыталась ему объяснить, что очень устает, пашет фактически в три смены – на работе, дома и по ночам - и что если он возьмет на себя какие-то домашние обязанности, кроме выноса мусора, то и у нее останутся силы на любовь.

    Андрей такие разговоры, как и вообще попытки выяснить отношения, терпеть не мог. Обиженно сопел, как ребенок и все больше отдалялся. А в один прекрасный день собрал вещички и ушел к «лучшей подруге» Вари, понимавшей его тонкую ранимую душу. При этом ни слова Варе не сказал, оставив записку: «Ты сама оттолкнула меня, разрушив наш брак. Я все-таки мущина, а не монах. Детей буду навещать и материально помогать. Целую. Андрей». Варя машинально, по-корректорски, исправила букву «щ» на «жч» и вместо того, чтобы заплакать, вслух сказала: «Эх, Андрюха,  ты все-таки «мущина», как не крути!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   Конечно, Варвара тогда полночи проплакала. Все-таки у них с Андреем когда-то была любовь, было много хороших воспоминаний: общее увлечение бардовской поэзией, общая юность с кострами, песнями Окуджавы, Галича, Высоцкого. А что еще было общего? Семья, быт, дети, которых Андрей любил, в основном,  «виртуально». Он был неплохой, в общем-то, добрый парень, типичный продукт советского строя, «не высовывался», ни к чему особо не стремился и гордился тем, что не делает карьеры, а честно вкалывает за свои 140 рубликов.

   Иногда Варвару мучило чувство вины перед детьми и особенно перед сыном, который лишился отца отчасти и по ее вине. Не сумела сохранить семью. Оттолкнула мужа. А какой молодой мужчина будет терпеть пренебрежение жены, элементарную сексуальную неудовлетворенность? Заведет любовницу, а то и вовсе уйдет из семьи. Андрей точно так и поступил. Варвара, правда, уже тогда интересовавшаяся психологией личности и семейных отношений, пыталась объяснить мужу причину своей фригидности.

   -- Ты пойми, Андрюша, что у женщины все происходит намного сложнее, а не просто на физиологическом уровне. Если мужчина к ней не внимателен и относится потребительски как к кухарке и няньке, то  ее сексуальные желания  затухают. Ты когда мне последний раз цветы дарил или хоть ласковое слово сказал, помнишь? И я не помню …

   Андрей немедленно обижался:

   -- Да я тебе всю зарплату до копейки приношу! Я семью обеспечиваю! Я, вон, в преферанс выиграл двадцать рублей и десятку тебе отдал на костюмчик для Максима, а мог бы все заныкать, ты бы и не узнала …

   Тут уж выходила из себя Варя:

   - Ну, насчет обеспечения семьи ты явно погорячился! Я практически столько же зарабатываю, весь дом на себе тащу, и ничего. Изображаю из себя рабочую лошадь, а ты не видишь, что  я  все-таки женщина. Вон, посуду  грязную даже за собой не уберешь . А зачем? Лошадь помоет!
 
   В ответ Андрей замечал, что его мама никогда не унижала своего мужа просьбами вымыть посуду:  не мужское это занятие! И диссертацию защитила, и двоих детей воспитала, и пироги по субботам всегда пекла, а Варя, между прочим, так и не удосужилась у свекрови научиться …   Все эти разговоры раз от разу становились все более нервозными и велись уже на повышенных тонах. Нарушались простые правила ссоры: не поминать других родственников, не передавать их мнения и высказывания. И уже в который раз произносился  знакомый текст «Права была моя мама …», «Не зря подруга меня предупреждала …»

   Школьная подруга Вари  Наташа или, как звали ее близкие, Натуся, была одной из самых хорошеньких девочек в классе, но все никак не могла выйти замуж. В душе завидуя Варе (семья, муж не пьет, дети красивые и породистые), она умело подливала яду, и как позже выяснилось, играла на два фронта. Варе она говорила:

   -- Варюха, ты и красавица, и умница, а мужик, извини, у тебя никчемный!  Ни дома от него толку, ни денег … В постели-то хоть он герой, а?

   Варя такие разговоры пресекала, но иногда не выдерживала и жаловалась подруге, как тяжело тащить на себе даже не двоих, а по сути, троих детей: муж частенько ведет себя как неразумное и капризное дитя. Андрею же, в отсутствии Вари, Натуся нашептывала совсем другой текст:

   -- Ой, Андрюшенька, смотрю я на тебя и душа кровью обливается! Хоть Варька мне и подруга, но, знаешь, иногда вот так взяла бы и по башке ей дала! Ну что она творит? Ночью, вместо того, чтобы, -- извини, конечно! – ублажать такого классного мужика – графоманией занимается. Мы с ней в пятом классе романы сочиняли и поэмы, так ведь это было в глубоком детстве, пора бы уж остановиться! Ну, это же несерьезно, извини!

   -- А у вас что, разговор, что ли с ней был, по это … ну, про интим?

   -- Был, честно скажу, извини. Варька мне призналась, что кайф ловит от своей писанины, а не от секса. И что стала совсем фригидной! Мол, ты как мужчина ее больше не интересуешь, детей сделали, и слава Богу, а так, мол, от тебя никакого  толку. Я, конечно, стала ей мозги вправлять: ты соображаешь-то, что говоришь? Да тебе так повезло! Андрей из хорошей семьи, высокий, наконец, красивый! Нет-нет, не возражай, Андрюшенька, позволь мне остаться при своем мнении! Всю, говорю я ей, зарплату, извини, тебе отдает, детей любит и наверняка любовник отменный, это же сразу видно … Не ценишь ты, Варька, что имеешь! Вот  я одна-одинешенька, кругом женатики, алкаши или гомики, порядочные мужики разобраны. Мне бы такое счастье, как у тебя …

   Позже, раздумывая о том, почему развалилась их семья, Варя диву давалась, как даже неглупые мужики, а именно Андрей, заглатывают крючок с наживкой в виде самой примитивной лести. Выяснились и некоторые довольно гнусные подробности мужниной измены: произошла она тут же, на супружеской постели. Когда в очередной раз спровоцированный Натальей на откровенность Андрей стал жаловаться на непонимание  жены, «лучшая подруга» со своими «извини, конечно»  затащила его в постель. Позже она сказала Андрею, что давно его любит и что настолько его присутствие ее «заводит», что она вконец потеряла голову.

   Андрей стал встречаться с Натусей на ее территории, а жене врал, что играет с друзьями в преферанс. Кончилось все банально. Однажды он пришел домой в 12 ночи, подошел к сидевшей за машинкой Варе и без предисловий сказал:

   -- Наташка меня шантажирует. Говорит, что залетела и все тебе расскажет. Хочет рожать. Прости, но – да, я тебе изменил, ты сама меня вынудила … Что теперь будет? Я не хочу уходить из семьи, у нас все-таки дети, я  их люблю. Если ты меня простишь и поймешь, может, у нас все наладится?

   - А что будет с ребенком Наташки, ты подумал?

   - А чего мне думать – это ее проблема, я ей ничего не обещал.

   Варю признание мужа не тронуло – наоборот, она  в этом увидела его инфантильность и желание переложить ответственность за решение на нее. Какое-то время они существовали параллельно под одной крышей. Андрей даже стал больше заниматься с детьми и сделал попытку возобновить с Варей интимные отношения, но ничего хорошего из этого не вышло. Наталья тем временем перестала требовать, чтобы Андрей переехал к ней, но делала все, чтобы на ее территории он «расслабился», вкусно поел и отдохнул от проблем.

   В конце концов Андрей сделал выбор в пользу любовницы, оставив жене записку и не решившись сказать, что уходит к  Наталье. От родителей ей досталась трехкомнатная, шикарная по советским меркам, квартира в центре Риги. Покойный отец Наташи, партаппаратчик, занимался коллекционированием антиквариата. Квартира ломилась от старинных дубовых бюро, шкафов из карельской березы, а на стенах гостиной размещалась коллекция икон и русской миниатюры 19 века.

   Когда Латвия стала независимой республикой и настал «дикий капитализм», предприимчивая Натуся, выгодно продав часть отцовской коллекции и заработав стартовый капитал, открыла в Старом городе свой магазин, торгующий антиквариатом и старинными иконами.  Из Андрея она воспитала неплохого исполнителя своих проектов, наладила контакты с коллекционерами Москвы и Петербурга. Дела шли хорошо, а дочка Наташи и Андрея училась в частной школе и занималась теннисом с дорогим тренером. «Я – бездарная жена, -- решила Варя. -- у меня нет таланта включить мужчину в жизнь, как у Натальи. Зато есть талант писать. На это и сделаем ставку».

   На детей от первого брака Андрей ежемесячно давал небольшие деньги, ссылаясь на то, что бизнес ведет жена, она же и распоряжается финансами, а  у него свободных средств почти нет. Варвара не настаивала, понимая, что Андрей полностью зависит от Натуси. Изредка он водил Максима и Алю в цирк или кукольный театр. 

   Антикварша  ревниво относилась к детям Андрея от первого брака, зорко следя за тем, чтобы муж сопровождал их дочку на тренировки  и все свободное время уделял ей. Андрей никогда не пытался познакомить Макса и Алю со своей дочкой Катей и не приглашал детей к себе. Варвара, как и привыкла, тащила на себе семью, стараясь, чтобы ее дети ни в чем не нуждались, и все свободное время отдавала им. Никакой личной жизни у нее не было. Так прошли лучшие женские годы. И только когда дети выросли, а самой Варе было уже за сорок, она вспомнила, что она – женщина, а не рабочая лошадь, и еще может нравиться.

   О своих романах -- в основном, кратковременных -- писательница вспоминать не любила. Уставшие от жизни разведенные мужчины, неряшливые в быту и в отношениях с женщинами, блеклые личности -- разве могли они быть опорой Варваре или хотя бы достойными собеседниками и советчиками? Иллюзия близости, которая заканчивалась душевным похмельем, заставила ее прекратить эти попытки бегства от одиночества. А потом творчество настолько поглотило Варвару  и изменило ее жизнь к лучшему, что стало заменой и любви, и семьи.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   Варвара с облегчением вздохнула, выключила компьютер, потянулась и сделала легкую гимнастику, чтобы размяться после долгого сидения  за рабочим столом. Она была довольна собой: книга будет закончена к намеченному сроку.  Вот и сейчас, выполнив свою ежедневную норму, она собиралась пойти на море с Алисой. И напомнила себе, что будет заниматься с внучкой не в ущерб своей работе, а когда есть время и желание. Позвонила по мобильному телефону невестке, чтобы не подниматься на второй этаж. 

    Через несколько минут Стася в роскошном сиреневом пеньюаре спустилась со второго этажа с дочкой и уложила ребенка в коляску. Раньше Варя спрашивала невестку о ее планах и с готовностью предлагала помочь, теперь же только сказала:

   -- У меня есть два часа времени, пойду с Алисой на прогулку  по морю.

   Невестка что-то щебетала о ветре и запасном одеяльце, о соске в пакетике, которую она положила в кармашек коляски, а Варя лишний раз отметила несомненные артистические способности Стаси. Надо же, какой певучий нежный голосок, какая очаровательная улыбка! Неужели это та же женщина говорила  подруге по телефону гадости о «любимой свекрови» визгливым голосом и в самых вульгарных выражениях . Ай да, Стася, ну просто оскароносная  Мэрил Стрип!

  Варя усмехнулась и поехала на прогулку с коляской.  На пляже было почти пусто – народ из Риги ехал отдыхать на ближние станции – Лиелупе и Булдури.  У Вари с этими местами было связано много дорогих воспоминаний. Толпа желающих обзавестись неверным юрмальским загаром  собиралась в том месте, где когда-то стоял шикарный ресторан «Юрас перле»:  здесь, как и в советские времена, было самое тусовочное место.

   Очередной владелец земли под снесенным рестораном так ничего и не построил. Холм, на котором гордо, как корабль, некогда возвышалась «Морская жемчужина» -- так по-русски звучало название ресторана -- зарос травой. Внизу начинался пляж, где загорали, играли в волейбол, валялись на песке с наушниками и плейером, а кое-кто, не утративший привычку к чтению, - с книжкой.

   Варвара много лет снимала дачу в Булдури, но выходя с детьми по главному спуску на пляж, предпочитала пройти метров двести в сторону устья Лиелупе, где людей было поменьше, а пляж почище. Она и сейчас время от времени ездила туда на электричке или на автобусе и ностальгически брела в сторону старого маяка. С грустью отмечала, что в эпоху дикого капитализма отдыхающие слегка одичали: бросали прямо в песок окурки, пластиковые бутылки, упаковки от печенья и чипсов.

   У маяка Варвара часто встречала Лайму Вайкуле, бродившую по пляжу с мужем Андреем и собаками. Звезда была без косметики, в простой ветровке с капюшоном --  в надежде, что ее не узнают. С  Варей они молча раскланивались: писательница была клиенткой рижского салона-парикмахерской «Лайма люкс», а его владелица Лайма  Вайкуле с удовольствием почитывала подаренные Варварой книжки. Юрмальская резиденция звезды была неподалеку – стильный дом, где артистка, начинавшая карьеру в варьете «Юрас перле», сполна проявила свой вкус и дизайнерские идеи.

   Когда Грета, престарелая хозяйка дачи в Булдури, где выросли дети Вари, умерла, недвижимость перешла к ее пьющей дочке. 50--летняя бездетная Сандра развелась с мужем, переругалась со всеми родственниками и переехала жить в  юрмальскую усадьбу. Почти каждый вечер уже подвыпившая она приходила к Варе без стука, на правах хозяйки, с бутылкой водки и парой пива. При этом любила поразглагольствовать о том, что «русские оккупанты научили латышей пить» и что при Карлисе Ульманисе  все были трезвенниками.

   Юмор ситуации заключался в том, что Сандра наливала водку в два стакана, не замечая, что «оккупантка» Варвара молча пьет чай с сушками из своей кружки, не притрагиваясь к алкоголю. Чем больше пьянела Сандра, тем решительнее она требовала, чтобы Вара признала пакт Молотова-Риббентропа как факт оккупации Латвии.

   -- Ты только не обижайся, Варвара. Ничего личного! Ты хоть и русская, но мне нравишься. И дети у тебя воспитанные, не воруют мою клубнику … Но ты пойми, что Латвия маленькая и бедная страна  и если большая и богатая  Россия заплатит нам за годы оккупации, мы все тут – и граждане, и неграждане  вроде тебя  - заживем как в Европе, блин!

   Кончилось все тем, что пьяная в стельку Сандра  уснула в кровати с непотушенной сигаретой. По счастью,  Варя  лежа в постели читала и уловила запах дыма из хозяйской половины. Вызвала пожарников, разбудила детей,  вывела их, закутанных  в одеяла и дрожавших спросонья, во  двор,  и кинулась будить Сандру, но войти в деревянный дом уже не смогла: он полыхал. Подоспевшие пожарники потушили огонь, но уютная усадьба превратилась в пепелище. Сандра задохнулась от углекислого газа во сне. А так боялась, бедняга, погибнуть от «руки Москвы, которая так и тянется  заграбастать маленькую Латвию» …

   Идя с коляской по пляжу в сторону Вайвари, Варе ярко вспоминалось все связанное с Юрмалой. Самая счастливая, самая лакомая часть от большого пирога жизни, где были все вкусы: горький, кислый, острый, сладкий. Сладкой была Юрмала с ее клубникой, копчеными, умопомрачительно пахнущими угрями и бельдюгой, короткой и злой балтийской волной, песком,  который вечно набивался в босоножки.

   Лишившись в одночасье дачи в Булдури, Варя растерялась. Милые деревянные домики с  разноцветными стеклами веранд  уходили в прошлое вместе с эпохой, старики продавали их за бесценок  новым русским  с крепкими волчьими зубами, а латышам они доставались в наследство. Те, кому позволял достаток,  реставрировали и перестраивали старые дома,  те же, у кого не было средств, продавали их россиянам или местным с тугой мошной. Новыми хозяевами юрмальских особняков становились бывшие комсомольские вожаки, партаппаратчики, снова устроившиеся у кормушки, или новая каста чиновников с огромными зарплатами,  возможностью брать взятки и получать баснословные вознаграждения  в правлениях всевозможных  «контор по заготовке «рогов и копыт».

   Юрмала стремительно менялась и теряла свой колорит. Зелень была все такой же свежей,  так же буйно цвела сирень, но исчезли люди, создававшие своеобразную прелесть курорта. Еврейские бабушки, требовавшие, чтобы «Боря вышел с моря, иначе будет кошмар и простуда», аккуратные латышские тетушки в белых нарукавниках, ходившие по дворам и торговавшие свежекопченой рыбой.  Москвичи и питерцы, так любившие отдыхать в Юрмале у Рижского залива, изменили ему с теплым Средиземным морем из-за заморочек с визами в очень независимую Латвию.

   В лихие 90-ые главный проспект Юрмалы улица Йомас выглядела как после войны: с развалюшками закрытых кафе и магазинов, сорванными вывесками, окнами, забитыми досками. Варя вспомнила, что было страшновато идти одной по центру Юрмалы, где всегда фланировала нарядная толпа, а нынче на углах стояли нищие,   на скамейках спали бомжи.

   Знаменитый на всю страну концертный зал «Дзинтари» по-сиротски затих. Ветер рвал в клочья старые афиши: еще далеко было до «Новой волны», гастролей хора Турецкого и возродившихся КВН-ов. Потом все как-то устаканилось, образовалось, и народ снова стал ездить из Риги на электричках в Юрмалу. Где же еще найти лучшее место для отдыха всей семьей – полчаса, и ты у моря. Пусть не самого синего. Зато какие пляжи, какой простор!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   Варвара стряхнула с себя кисею сладко-горьких  воспоминаний  и повернула коляску к дому. Пора было возвращаться: проголодавшаяся Алиса начинала поворачивать головку  из сторону в сторону и кривить ротик в поисках материнского соска. Стася встретила их сияющей голливудской улыбкой, которой была обязана очень дорогому  семейному стоматологу семейства Доброхотовых, что не преминула отметить про себя Варя.

   -- Варвара Александровна, если вы хотите кушать, то обед в холодильнике. Максим привез два контейнера с вашим любимым узбекским пловом из своего ресторана. Можно разогреть в микроволновке. Я сегодня на диете, так что компанию вам не составлю!

  И Стася упорхнула с Алисой в свою спальню, чтобы покормить ребенка. Варвара улыбнулась, довольная тем, что Максим не забыл о ее просьбе. Она питала слабость к плову, который мастерски готовил повар Мансур, с добавлением барбариса и особых специй, придававших блюду дивный вкус. Максим был успешным ресторатором: ему принадлежала сеть ресторанов восточной кухни, до которой еще с советских времен  в Латвии было много охотников.

   Вначале Максим, специалист по экономике и финансам, пытался заниматься интеллектуальным бизнесом, но в такой маленькой и бедной стране это занятие не давало стабильного заработка. Его давним увлечением было изучение культуры застолья разных этносов. Путешествуя по странам Средиземноморья, Макс попутно изучал местную кухню, а побывав в Арабских Эмиратах и Египте, сделал для себя новые открытия. Однако изучив местный рынок, принял решение (естественно, обсуждая свои планы с матерью), переоборудовать свой офис под ресторан восточной кухни с двумя залами.

   «Восток» применительно к кухне понимался потенциальными клиентами в Латвии весьма узко, что и учел будущий ресторатор: любимый всеми шашлык, чанахи, плов. Плюс мягкий восточный колорит, удобные диванчики с множеством подушек, негромкая расслабляющая музыка. В первом зале был ресторан с богатым меню, высоким уровнем сервиса и соответствующими ценами. Во втором, попроще,  выбор блюд был скромнее, цены значительно ниже и антураж демократичнее. Однако на качестве еды Максим не экономил принципиально и без сожаления расставался с поварами, пытавшимися это делать.

   В первом зале обедали бизнесмены, нарождавшийся «средний класс», чиновники, чей доход позволял им комфортно и вкусно питаться. Второй зал пользовался популярностью у менеджеров, которым надоели гамбургеры, у студентов и у части не самых бедных пенсионеров. Здесь можно было вкусно, быстро и недорого поесть, а также уютно посидеть своей компанией вечером., отметить семейный праздник или день рождения.

   Варвара гордилась тем, что принимала участие в разработке меню и поставляла сыну клиентов: все ее друзья и знакомые, а также читатели, которым она при всяком удобном случае рекламировала предприятие Максима, посещали рестораны «Гюльчатай». С подачи Варвары сын провел весьма прибыльную акцию, приуроченную к очередному юбилею всеми любимого фильма «Белое солнце пустыни».

   Благодаря своим широким связям Варвара познакомилась с дамой-латышкой, которая волею судьбы много лет назад снялась в роли одной из девушек в  «Белом солнце пустыни». Писательница подбросила сыну идею устроить серию ностальгических вечеров в ресторанах «Гюльчатай», где посетителям показали кадры из культового фильма, в котором снялась означенная дама, прекрасно говорившая по-русски. Дама оказалась хорошей рассказчицей и вспомнила массу интересных эпизодов, оставшихся за кадром. Удовлетворила и любопытство посетителей ресторана,  рассказав,  как вели себя знаменитые  артисты во время съемок  и как сложилась дальнейшая судьба «свободных женщин Востока». Акция имела успех и привела новых клиентов.

  Со временем Максим открыл ресторан «Гюльчатай» и в Юрмале, где, наконец,  построил дом, исполнив заветную мечту матери и свою. И вот теперь в этом, казалось бы, идеально отлаженном,  семейном механизме появилась пусть маленькая, но брешь. Отмеченные Варей «неприятные» черты характера невестки  могли вылиться во что-то, что могло дать трещину в фундаменте семейного Здания. 

   В свое время, когда Стаси еще и в помине не было, Максим и Варвара  сделали символический жест, заложив  в фундамент дома бутылку с компьютерной распечаткой, раз и навсегда определив высокие Правила, по которым будет строиться жизнь в их родовом гнезде. Текст составила Вравара, Максим его в целом одобрил, заметив только, что он чересчур пафосный, но писательница настояла на своем варианте: «Макс, это же исторический документ, мы пишем его и для потомков!» В частности, в  письме говорилось: «В этом доме запрещается повышать голос на близких, ущемлять их интересы, проявлять неуважение к их потребностям. Наш девиз: честность, искренность, открытость. Главный судья и советчик во всех делах – Любовь. Здесь имеют право жить только любящие друг друга люди».

   Копии файла, с которого была сделана распечатка текста, хранились в папке «Личные документы» в компьютерах Максима и Варвары. Стася была ознакомлена с Правилами перед свадьбой и с радостью приняла их. Чуть не прослезилась: «У меня никогда не было настоящей любящей семьи … «

   Неужели уже тогда фальшивила? Скорее всего. Она прирожденная интриганка, которая сделала все возможное, чтобы влезть в семью Доброхотовых, это ясно как день. А значит, высокие Правила нарушались. Допустить такое Варвара категорически не могла. Но и прекрасно понимала: не в ее силах  «переделать» другого, уже сложившегося, человека, а тем более, исправить генетические погрешности.

   Вечером, за ужином, сидя рядом с сыном, Варя отогревалась душой. Они понимали друг друга с полуслова, полуулыбки, и писательница с тайным наслажданием демонстрировала невестке эту непоколебимую близость. Она твердо решила ради Макса стерпеть жгучую обиду – до поры до времени, пока он сам не поймет, что Стася ему не пара. А уж тогда мать будет рядом,  найдет слова утешения и второй раз Максим  женится только с ее одобрения.

   Варя мысленно перебирала подходящие кандидатуры – у ее знакомых были дочки на выданье, завидные невесты их круга. Алисочка, конечно же, останется с отцом:  у Варвары был адвокат, способный вполне профессионально доказать, с кем из родителей ребенку будет обеспечен надлежащий уход и воспитание. Стася же сможет видеться с дочкой в строго регламентированное часы, а лучше, если она оставит ребенка в покое – что она может ему дать? Пусть лучше снова отправляется на охоту за богатым мужем – с ее смазливой мордашкой и молодостью она наверняка скоро подыщет замену Максиму, родит другого ребенка и оставит семью Доброхотовых в покое.

   Закончив трапезу, Варвара встала из-за стола:

   -- Сынок, ты сегодня очень устал? Сможешь уделить мне буквально пятнадцать минут – опять требуется твой совет по части кулинарии для моего нового романа …

   Варвара специально для невестки точно обозначила время «симпозиума», давая понять, что не задержит Макса, но реакция Стаси оказалась непредсказуемой. Краска выступила на ее лице и поползла некрасивыми пятнами по шее, она вскочила со своего стула, бросила накрахмаленную салфетку с размаха на пол и почти побежала вверх по лестнице на второй этаж.

   Максим обменялся с матерью недоуменными взглядами:

   -- Что случилось? Я не понял …

   Варвара держала знаменитую мхатовскую паузу, молча пожав плечами и продолжая спокойно ужинать. И как  нечто пустячное, тихо произнесла:

   -- Не обращай внимания, у Стаси  гормональный сбой  - у кормящих мам такое случается.

   Через пару минут невестка вернулась за стол, но она не успокоилась, а выглядела разъяренной фурией:

   -- Варвара Александровна, даже моему ангельскому терпению может придти конец! Сколько же можно им злоупотреблять! 

   -- Стася, пожалуйста, сбавь тон, - тихо обронил Максим.

   -- Да, конечно, дорогой, я постараюсь. Но я так больше не могу! И скажу как человек искренний. Неужели твоя мама, такая мудрая женщина, писательница, блин, инженер каких-то там душ, не понимает  элементарного: она все время лезет в нашу семейную жизнь! Вместо того, чтобы дать уставшему после работы сыну расслабиться, она …

   Максим поднялся со своего места и жестом остановил жену. Очень медленно, контролируя каждое свое слово, отчеканил:

   -- Стася, помолчи. Ты не вправе регламентировать мои отношения с мамой. Я буду общаться с ней столько, сколько сочту нужным. И, поверь, не это может нанести вред нашим с тобой отношениям. И я бы хотел, чтобы ты извинилась за свое поведение, дорогая.

   Он опустился на стул и как ни в чем не бывало продолжил есть, но Варя знала, что видимое это спокойствие далось сыну нелегко. Несколько минут все трое сидели как механические куклы, поднося ко рту вилки с остывшей едой. Варвара в душе торжествовала: сын умно указал жене ее место и защитил достоинство своей матери. Как настоящий мужчина он вмиг решил проблему, над которой она так долго и мучительно размышляла.

   Варваре ничего не стоило начать какой-нибудь разговор на нейтральную тему, чтобы снять заполнившее пространство напряжение, но она намеренно не делала этого, наслаждаясь своим триумфом. И, наконец, Стася не выдержала.

   -- Извините, конечно, я ведь живой человек и тоже имею право на чувства, к тому же, я перенесла роды, это… это  огромный стресс, у меня гормональный сдвиг, прошу это учесть, -- пробормотала невестка, закашлялась и снова мучительно покраснела.

  Варе стало жалко поверженного противника:

     -- Конечно, Стася, я  все понимаю и извиняю вас. К сказанному Максимом мне нечего прибавить. Забудем. В жизни всякое бывает …

   Варваре хотелось быть до конца великодушной и сразу после ужина отпустить Максима к жене наверх, но все же она решила, что урок, данный Стасе, невестка должна усвоить раз и навсегда. Встав из-за стола, она поблагодарила за вкусный ужин и добавила:

   -- Максим, я задержу тебя совсем ненадолго. Жду в моей комнате, сынок.

   Выходя из-за стола, Варвара увидела  опущенные глаза и согбенную спину невестки, как будто ей переломили хребет. Стася всегда следила за своей осанкой и никогда не выглядела такой жалкой и покорной.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   Жизнь в доме потекла своим чередом. Казалось, что Стасе и впрямь урок пошел на пользу. Она молча улыбалась свекрови, благодарила за каждую мелочь и приняла ее правила игры: общаться только по необходимости, в основном на тему внучки. Все как-то устаканилось. Невестка больше не произносила фальшивых комплиментов, вела себя корректно, и Варя успокоилась: обстановка в доме  соответствовала высоким Правилам. 

   Правда, не выполнялось одно из основополагающих условий: в этом доме имеют право жить только любящие друг друга люди. Что ж, приходилось принять реальность: насильно, как известно, мил не будешь. Конечно, больно осознавать, что в ответ на любовь и заботу получаешь черную неблагодарность, но отныне Стася не посмеет регламентировать отношения Варвары с сыном и делать свекрови какие бы то ни было замечания. Она не настолько глупа, чтобы не понять: главной женщиной в жизни Макса всегда будет мать. Она одна-единственная и незаменимая, а жены… жены могут меняться! И Стасе придется смириться, если она хочет сохранить семью и право носить фамилию «Доброхотова».

   Настроение у Варвары поднялось, на душе стало легко, работалось замечательно. Вечером она решила в одиночестве побродить по пляжу и снова искупаться, если получится, голышом. Тело помнило дивное ощущение полной свободы и ласку прохладной морской воды, когда она впервые, бабушка с коляской, решилась средь бела дня искупаться  в чем мать родила. Такие «шалости» придавали пикантную остроту размеренному существованию. В Асари, как обычно, на вечернем пляже было почти пусто. Варвара любила это время, когда в дюнах алеет ее любимый шиповник и вот-вот вокруг зацветет дурманящий голову жасмин.

   Выйдя на пляж, она пошла в сторону от пивнушки, чтобы не встретить знакомых и выбрать уединенное место для купания. Море было в сотне метров от дома, поэтому Варя надела только  купальник, закутавшись в сиреневую ажурную шаль, которая очень шла к ее все еще ярким голубым глазам и легкому загару. Убедившись, что в пределах досягаемости никого нет, Варя быстро сбросила шаль, легкие босоножки, а затем и купальник. Аккуратно сложила вещи так, чтобы выйдя из воды, сразу же завернуться в шаль, если на берегу появится еще один купальщик.

  Вода была холодной, но Варя приучила себя к такой температуре, убежденная, что купания в морской воде продлевают молодость. И потом, она никогда не пренебрегала случаем самоутвердиться хотя бы в собственных глазах. «Счастье в преодолении!» - любила повторять она.

   В Балтийское море, как шутили рижане, пока дойдешь до нужной глубины, чтобы окунуться, забудешь, зачем шел. Варя шла быстро, насколько позволяло сопротивление воды, обжигающая ласка которой вызывала прилив энергии и своего рода эйфорию. С размаха окунулась и поплыла, глядя на небо и благодаря Всевышнего  за счастье жить в Юрмале. За сбывшуюся мечту. Она не смотрела в сторону берега и не обратила  внимание на  мужской силуэт,  возникший в легких прибрежных волнах. Пловца она не столько заметила, сколько «услышала»: он красиво плыл стилем «брасс», шумно отфыркиваясь, и вот уже оказался в нескольких метрах от нее.

   «Обязательно какой-то придурок постарается испортить тебе удовольствие!», – с досадой подумалось Варе. Заметив, что мужчина приближается к ней, она крикнула:

   -- Эй, вы, там! Вам что, воды в море мало? Держитесь от меня подальше.

    -- Я всего лишь хотел поздороваться, Варвара, а не пугать вас. Вы меня не узнали? Я – Костя!

   -- Теперь узнала, но прошу не приближаться. Я купаюсь голышом, будьте деликатны и отвернитесь, я выхожу на  берег.

   Между тем, Костя ее не слушал: в воде еще несколько раз промелькнули его мощные плечи, и он оказался рядом с ней. Непонятно, что было на уме у этого странного парня.  На всякий случай, Варвара проговорила  голосом, прерывающимся от долгого заплыва и некоторого волнения:

   -- Когда я оденусь, можете присоединиться ко мне на берегу,  выпьем по кружечке пива, сегодня я вас приглашаю!

   Костя, молча улыбаясь, приблизился к Варваре вплотную и стал гладить ее лицо, омывая его морской водой. Это были очень чувственные прикосновения, от которых Варвара вмиг покрылась «гусиной кожей», хотя ей и не было холодно. Там, где они находились, уже ощущалось дно. Оба по-прежнему молчали, и Варя вдруг ощутила прикосновение к животу молодого мужского тела. Это открытие повергло ее в легкий шок: она не ожидала, что его желание проявиться мгновенно и так откровенно и отпрянула назад.

   -- Я хочу тебя, и ты хочешь меня, только не лги себе! – быстрым громким шепотом заговорил Костя. -- И нет у тебя никакого любовника!

   Он приник к ее губам умелым требовательным поцелуем и с силой прижал к себе. Варя потеряла дар речи  и задыхалась все сильнее. Она собрала все силы и попыталась оттолкнуть от себя Костю со словами: «Отпусти, мне нечем дышать, мне плохо!»

   - Сейчас тебе будет хорошо, девочка моя … -- шептал Костя, не размыкая железных объятий. Варя, все еще пытаясь вырваться, отметила про себя пошлость произносимого им текста и отчетливо осознала стоящую перед ней альтернативу. Быть унизительно изнасилованной или поддаться искушению и попытаться получить удовольствие, как в известном анекдоте.  Бог все видит, он ее простит.  И в конце концов, дожить до ее лет и ни разу не попробовать заниматься любовью в море…

   Шквал эмоций и самых разнообразных ощущений накрыл Варю с головой, она закрыла глаза и отдалась на милость победителя. Чуть ли не впервые в жизни она позволила себе  быть слабой и покорной. Женщиной, состоящей из тончайших нервов и нежной кожи, маленьких, все еще гибких стоп, тонких рук и беспомощных подмышек, под которые ее подхватили ловкие мужские руки.
 
   Когда они выбрались наконец на берег, стемнело. Только вдалеке, в пляжной пивнушке, горели слабые огоньки света. Варя попыталась надеть купальник, но Костя опрокинул ее на мокрый песок и стал покрывать поцелуями все ее тело – от макушки до ступней. Он явно был готов ко второму раунду. Но тут у Вари сдали нервы, она вырвала из его рук купальник и принялась натягивать его на себя, бормоча:

   -- Ужас какой-то… домашние с собаками, наверное, ищут меня по всей Юрмале… Который теперь час? Впрочем, это неважно, и не надо, пожалуйста, меня провожать …»

   Костя лениво растянулся на песке и с нескрываемой иронией наблюдал за ее суетой.

   -- Ну, чего ты боишься? И кто тебя ищет? Сын дома, с женой, им и дела нет, где матушка припозднилась летним вечерком … Разволновалась, прям как юная пионерка, которую может застукать вожатый!

Варвара не слушая его, решительно зашагала в сторону шоссе.  Костя, не спеша одевшись, шел сзади. «Я так понимаю, пива мы уже сегодня не попьем?» -- спросил он.

   -- Извини, Костя, все было прекрасно, но сейчас я очень тороплюсь. Мне и вправду надо домой.

   -- Без проблем. Встретимся завтра?

   -- Я пока не знаю, у меня столько дел, встреча важная и прочее, я тебе позвоню. Обязательно. Вот сейчас запишу номер твоего мобильного. Нет, писать не на чем, ничего, запомню, у меня память хорошая. Диктуй.

   Дойдя до поворота к своему дому, Варя  распрощалась с Костей. Ее пугала мысль о том, что, зная место ее обитания, он может запросто заявиться в семейное гнездо Доброхотовых, и уж тогда установленные ею же высокие Правила точно полетят к черту.

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

   Дома было все тихо-мирно. Во дворе за столом сын просматривал газету «Бизнес и Балтия», невестка раскинулась в шезлонге с закрытыми глазами,  Алиса спала рядом в своей коляске. Варвара попыталась улыбнуться сыну, но улыбка вышла натянутая и фальшивая. Спиной она ощущала прилипшие песчинки как знак  блудницы, а голову кружил не знающий стыда кураж.

   -- Я что-то устала сегодня, наверное, перекупалась, пойду лягу пораньше, доброй ночи, -- быстро проговорила она, не глядя Максиму в глаза и ушла к себе.

   Варя долго стояла под горячими струями душа в попытке смыть смуту с души и некоторую брезгливость с тела, оставшуюся как послевкусие от морского приключения. Так бывает, когда с удовольствием пьешь дешевое вино, которое пьянит, но отлично понимаешь,  что напиток-то был дрянной. Дамы ее статуса такого не пьют. Выйдя из душа и не спеша растираясь большим полотенцем, Варя, как обычно, вслух проговаривала волновавшую ее проблему – это помогало ей мыслить логически.

   -- Так. Спокойно. Без ханжества. Что случилось – то случилось. И надо признать, я получила удовольствие. Чувственное плюс эмоциональное -- от того, что меня захотел молодой красивый мужчина. Это неважно, что он не Билл Гейтс. Ключевые слова именно эти: я могу нравиться, я –желанная женщина, чем немногие могут похвастаться в моем возрасте. И это здорово! Это первое. Теперь второе. Надо поразмыслить на тему, не рано ли я исключила секс из своей жизни. Третье. Может быть, стоит смотреть на вещи проще, и Костя как раз неплохой кандидат в постоянные любовники. Конечно, говорить мне с ним не о чем, но ведь и нужен он не для этого…

   Варя помолчала, отчетливо понимая, что найти хорошего любовника, с которым ей будет интересно общаться – нереально: иначе бы он у нее  давно был. Интеллектуальные мужчины, с которыми она была знакома, прочно женаты или попросту увяли до срока, а адюльтер, пусть даже односторонний, Варя исключала напрочь. Не говоря уж о том, у ее ровесников-мужчин секс занимал далеко не первую строчку в списке их интересов, а у многих просто исчез из жизни. Варя вернулась к выстроенной ею логической цепочке:
   
   -- Четвертое. Отношения с Костей не должны никоим образом создавать дискомфорт и нарушать Правила дома. Встречи на этой территории исключены. Это не тот человек, которого можно привести и познакомить с сыном и невесткой. Sex on the beach – это уже не для меня. Предпочитаю чистые простыни и кондиционер. Но ведь  мы можем встречаться в моей квартире в городе. Или у него, если он живет один. Пятое. Самое неприятное. Я  нарушила свои собственные установки, вступив в интимную связь с практически незнакомым человеком. Надо немедленно сдать анализы. Черт его знает, что можно подхватить от такого любителя  эротических приключений! Если со мной все в порядке, то в дальнейшем поставлю Косте условие: только безопасный секс! Да, и нельзя исключать шестое: Возможно, для Кости это было одноразовое приключение. Я это сразу почувствую по его тону, когда позвоню. Если позвоню ….

   Полностью успокоившись и приведя мысли в порядок, Варя не отказала себе в удовольствии постоять обнаженной перед большим зеркалом, зная, что всегда была предметом зависти ее приятельниц.  Как говорят американки,  лицо можно сделать, а фигуру надо иметь. В меру большая грудь, девичья талия, почти плоский живот – надо посмотреть, в какой позе любовных объятий небольшие складочки кожи будут менее заметны … Ноги стройные, без вен, лодыжки тонкие, как у породистой лошадки, ухоженные ступни с мягкими пяточками – Варя презирала женщин, которые дефилировали по пляжу в «шлепках», демонстрируя накрашенные ярким лаком ногти  и шершавые пятки.

   -- Какая я все-таки умница! -- вслух сказала Варя. – Я получила лишнее подтверждение тому, что  женщина всегда должна быть ухоженной – неважно, везут ли ее на «Скорой» в больницу, или она идет  на любовное свидание.

  Устраиваясь поудобнее на роскошном  ортопедическом матрасе  -- подарке сына – Варя наметила план на завтра: с самого утра она звонит своему терапевту, чтобы срочно сделать все необходимые анализы, и только получив результат, примет окончательное решение, что ей делать с Костей. Осчастливить, или выкинуть из памяти как ненужный  звонок из записной книжки ее мобильного телефона.

   Самое главное – придумать удобную легенду на случай, если невестка или сын увидят ее с Костей, что вполне вероятно, ведь парень живет где-то поблизости. Варвара не могла допустить, чтобы Максим узнал о любовнике матери, его ровеснике. Ну, сын-то, положим, настолько ее любит, что не посмеет осудить. В конце концов, она, вырастив детей, имеет права на маленький кусочек -- пусть суррогатного -- счастья. Но вот Стася! Этой сплетнице и интриганке, не питающей к свекрови добрых чувств, нельзя дать ни малейшей возможности реванша в глазах Макса. Можно себе представить, в каких красках и выражениях она бы стала комментировать появление в жизни свекрови молодого любовника …

   Спала Варя на удивление крепко. Проснулась в хорошем настроении, с затаенной улыбкой удовлетворенного тщеславия  вспоминая вчерашнюю романтическую встречу у моря. Заварив кофе, набрала номер мобильного телефона врача.

   -- Верунчик, привет. Варвара. Знаешь, мне надо срочно сделать анализы – при встрече все объясню. У тебя ведь прием сегодня утром? Когда мне приехать, чтобы не ждать в очереди? Отлично. Буду. До встречи.

   Сегодня Варя нарушила священное правило: по утрам работать над очередной главой романа. Сейчас главное -- убедиться, что она здорова. Или – не дай Бог! – впервые в жизни придется срочно лечиться от … Что можно подхватить от случайной связи? Венерические заболевания, хламидиоз, СПИД – чур, чур меня! Об этом  она даже думать не хочет! Неприятности надо переживать по мере их поступления.

В город Варя поехала на машине с сыном, сказав, что ей надо взять рецепт на лекарство у своего врача. Максим подвез ее к частной клинике, атмосфера которой расслабляла и вселяла надежду на лучшее. Приветливый персонал, тихо звучащая музыка для медитации,  радостные акварели на стенах. У каждого кабинета на стене – фотография специалиста, сертификат на медицинскую деятельность, послужной список с указанием вуза, где он получил медицинское образование, стажировался – обычно в Европе или  в ведущих российских клиниках.

Варя была знакома с владелицей клиники, которая сама имела солидный медицинский стаж и была блестящим менеджером. Здесь практически за два-три дня можно было полностью обследовать свое здоровье. Правда, и стоило такое удовольствие не дешево. Но и об этом позаботился  заботливый сын Вари, купив медицинские страховки для всей семьи Доброхотовых. Один подробный анализ крови обойдется в такой клинике в сотню латов – по нынешнему курсу примерно в двести долларов, что для латвийцев, да и россиян – деньги немалые.

Многие трудились в Латвии по 10 часов на хозяина, получая 200-300 латов в месяц, и могли себе позволить только визит к семейному врачу в обычной районной поликлинике, просиживая часами в одной очереди с кормящими мамашами и пенсионерами, без особой надежды, что им поставят правильный диагноз и начнут эффективное лечение. Советская система здравоохранения -- как выяснилось позже, совсем неплохая -- была полностью разрушена, а нынешние семейные врачи  практически не несли никакой ответственности за пациента. Экономя средства, она неохотно давали направление к специалистам и бойко брали на себя функции отоляринголога, невропатолога, психиатра. 

Обычный корвалол подорожал в несколько раз, не говоря уж о том, что его нельзя было купить в аптеке без рецепта семейного врача. Лекарства в Латвии стоили фантастических денег по сравнению с любой европейской страной и той же Россией. Варвара убедилась в этом, заглянув в соответствующие сайты Интернета. Ее литературный агент Жанна всегда привозила из Москвы упаковки всевозможных лекарств и самой Варе, и ее близким приятельницам, когда приезжала в Латвию.

   Зайдя к кабинет в доктору Вере, милой полноватой блондинке с проседью, Варвара на ходу придумала причину, по которой ей понадобился подробный биохимический анализ крови – сочинительница, одно слово!

   -- Верочка, я тут была у стоматолога в Юрмале – поленилась ехать к своему в вашу клинику – и она, балда, мне ткнула бором в десну и поранила. Вроде как продезинфицировала, но знаешь, мало ли что … Да и давненько я уже не проверялась, как там холестерин, сахар и прочее. Ты, пожалуйста, не забудь отметить в направление на анализ все подробненько … Да, даже на СПИД и всякую там заразу вроде венерической … Я как все творческие люди мнительна и хочу быть полностью спокойна.
   
   Получив направление, Варя отправилась в лабораторию сдать кровь на анализ. Сестричка мгновенно и безболезненно ввела иглу в вену, а ранку заклеила специальным пластырем, чтобы не  было синяка. Улыбаясь пациентке, она  нараспев приговаривала «вот сюда положите вашу сумочку, дайте мне вашу ручку, чтобы пальчикам было удобно…» «Сейчас я возьму у вас немножко кровушки!» -- мысленно продолжила за нее Варя сюсюканье, которое, впрочем,   любому пациенту грело душу.

   В Юрмалу Варваре пришлось добираться на электричке. Конечно, она могла бы взять такси, но тратить двадцать латов казалось расточительством при хорошем самочувствии. Варя контролировала свои доходы и расходы, стремясь сохранять финансовую независимость, и принимала от сына только подарки, хотя гонорары были не стабильны, а с наступлением  мирового кризиса многие издательства стали банкротами и прекратили выполнять взятые на себя по соглашению с автором обязательства.

   -- Интересно, есть ли у Кости машина и какая – это многое скажет о его финансовом положении. Впрочем, и так ясно, что он беден. Хватает разве что оплатить съемную квартиру, поесть, одеться скромно, и на пивко. Мне, слава Богу, от него подарков и не нужно. А вот делать подарки ему я не собираюсь – разве что в день рождения, если он мне о нем сообщит. Если он ищет во мне спонсора, я это быстро выясню, несмотря на его заверения « я вам не альфонс». Мы, умные женщины, любим не ушами, а верим только поступкам!

   Дома Варя застала невестку и предложила пойти с Алисой на море – работать сегодня все равно не получится, разве что вечерком сесть за компьютер.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

   Через день Варе позвонила доктор Вера и сообщила, что с анализами все в порядке, немного повышен холестерин, но это не страшно, остальное в пределах нормы. Никакой инфекции в ее организме нет. Варвара вмиг обрела свою всегдашнюю уверенность, тревога рассеялась, как утренний туман в Юрмале, а настроение ласточкой взмыло вверх, к  голубым небесам.  Объявила невестке, что готова отправиться к морю с внучкой, надела эффектный молочно- кофейного цвета сарафан, солнечные очки и  направилась с Алисой в строну моря.

   По дороге на море писательница проходила мимо роскошной виллы с колоннами и  вставкой на фасаде из дорогой породы экзотического дерева – таких архитектурных изысков на улице Капу было несколько. В этот дом  прилетел на зафрахтованном частном самолете из Америки его владелец, российско-американский бизнесмен Леонид. Через несколько дней бизнесмен был таинственным образом похищен из собственного особняка, о чем  не так давно кричали первые полосы всех латвийских  газет.

   Мама Леонида, живущая в США, публично заявила, что ее сына наверняка нет в живых, что его зверски убили, конечно же, «кремлевские преступники» --  так говорит ее материнское сердце. Варвара тогда обсуждала инцидент с Максимом, и очень удивилась, что мать, которая обычно до последнего верит и ждет сына, так поспешно объявила его покойником. Латвийская полиция никаких доказательств убийства не обнаружила, но раскопала гомосексуальные связи бизнесмена, к которому, как оказалось, накануне похищения приезжали в особняк литовские гости.

   В Юрмале поговаривали, что Леонида, к которому были претензии не то у российских правоохранительных органов, не то у российской же налоговой службы, никто не убивал – бизнесмен просто скрылся от финансовых и прочих неприятностей на каком-то тихом и теплом острове в океане. Мамаше же был дан наказ: оплакать сыночка, всячески поддерживая версию о «руке Москвы».

     «Да, много интересных историй могла бы поведать улица Капу, рядом с которой, вдоль моря, во время  Первой мировой войны проходила линия фронта », -- подумалось Варе, когда она свернула на дорогу, ведущую к морю. На повороте стоял стенд с рекламой одной из партий на предстоящих муниципальных выборах: «Мы - за чистую и ухоженную Юрмалу!», с которого смотрело раскормленное лицо потенциального депутата с «омерзительно честной улыбкой». Под стендом, призывающем к чистоте, по всегдашней иронии судьбы, лежала куча мусора, а в голливудской улыбке политика чернел провал – кто-то замазал передние зубы черным фломастером.

   Варя лишний раз подумала, что надо бы натурализоваться, чтобы получить гражданство и голосовать за тех, кто хотя бы еще не скомпрометировал себя перед избирателями шумными и пустыми обещаниями, вяло замаскированной коррумпированностью и спокойным  цинизмом. Но что-то мешало ей, хорошо знавшей латышский и считавшей Латвию своей второй родиной, принять гражданство этого государства. Она, как  и многие «русскоязычные» всегда разделяла страну, которую любила, и государство, которое почти за два десятилетия независимости фактически обанкротилось и готовилось стать западной колонией.

   На пляже Варя выбрала место в тени, у пивной палатки, где, впрочем, все было ухожено, тихо и по-балтийски пристойно. Цены на пиво, мороженое и прочие услады всех возрастов «кусались». Варвара запаслась из дома бутылкой минералки и устроилась на деревянной скамейке. Поставила на тормоз коляску с безмятежно спавшей Алисой и предалась своему любимому занятию: стала изучать «народ».

    За соседним столиком, на ярком солнце, где так недавно писательница познакомилась и пила пиво с Костей, сидела странная компания. Яркая черноволосая женщины, с большим чувственным ртом, лениво потягивала коктейль и чуть отстраненно наблюдала за тем, как вокруг стола сновали и ссорились трое подростков – видимо, ее дети. Старшей дочери, девушке лет 16,  видимо, были переданы функции воспитательницы, и она «строила» младших братьев. Упитанный парнишка лет 12 в длинных шортах, зрительно укорачивавших его толстые ноги, вытирал кулаком выступившие слезы и кричал: «Ну, почему, почему Артему все можно, и он все портит! Я вылепил эти статуи из песка для красоты, а он смеется и рушит их!»

   Томная мамаша в эффектном мини-платье с оборками неспешно допивала коктейль, как бы между делом приговаривая: «Боря, решай свои проблемы сам, ничего такого Артем не сделал». Судя по тому, как она в разговоре «акала» -- скорее всего, москвичка. Старшая сестра, крупная девочка с фигурой пловчихи, крепко ухватила бедного Борю за локоть, отвела в сторону и сделала громким шепотом внушение: «Ты расстраиваешь маму, псих несчастный! Нечего нудить по пустякам!» Артем  устремился на качели с криком победителя в споре со страшим братом, а «воспитательница» уселась на скамейку рядом с матерью, которая молчаливым кивком головы одобрила ее действия.

   -- Любопытная семейка, -- решила Варя, -- За ними стоит понаблюдать. Женщина – все еще красивая, хоть и чуть располневшая в талии, --  решилась родить троих детей, хотя больше всего на этом свете любит себя, это сразу видно. Наверняка, муженек обеспечивает. Интересно, какое место занимают в ее предпочтениях дети: после мужа или впереди него? И где он сам?

   Старшая дочка слушала музыку в своем плейере и мечтательно смотрела на море, Артем с радостными воплями качался на качелях, а Боря одиноко сидел в сторонке. Вид у него был несчастный. Варе стало жалко мальчишку, к которому излишне строга и не справедлива и мать, и старшая сестра. Захотелось подойти и приласкать его добрым словом. Неужели мамаша в мини с оборками не видит, что сын – изгой в семье и кандидат в невротики?  Но подойти к мальчику Варвара так и не решилась --  мать велела Боре идти гулять вдоль моря, чтобы надышаться озоном, успокоиться, а заодно и сбросить лишние килограммы. Подросток молча ушел гулять в одиночестве, а мама набрала номер на мобильном телефоне:

   -- Привет, дорогой. Мы на пляже в Асари. Отдыхаем нормально. Но, знаешь, нужны еще деньги,  тут та-а-кая дороговизна! Представь: я в день трачу 60 латов, причем питаемся скромно, а себе я так  просто во всем отказываю!  Но дети ведь все время чего-то хотят – то мороженого, то колы, то на аттракционы … Вот сегодня продуктов на 50 латов купила, а смотреть не на что … Ты когда прилетишь? Так. Возьми с собой пару пачек российского сахара – здесь такой несладкий! Ну, какая там тяжесть – ты же в самолете полетишь … И обязательно купи десять пачек тройчатки от головной боли – у нас копейки стоит, а здесь – 7 латов, представляешь! Знакомые местные просят. Нет, ну Юрмала классная, ты прилетай! А потом мы с тобой еще оторвемся на недельку на какой-нибудь остров, детей кинем на няньку, окей? 

   Варя  увидела, что Боря вернулся с прогулки-наказания и успел вылепить чудного дельфина из песка. Убедившись, что Алиса все еще спит, она подошла к мальчику:

   -- Тебя, кажется, Борей зовут? Слушай, Борис, ты отличный скульптор. Дельфин прямо как живой!

   Мальчишка в ответ просиял такой счастливой улыбкой, что и Варя заулыбалась ему в ответ. Черноволосая мамаша лениво приподнялась со скамейки взглянуть на произведение сына:

   -- Да уж, наш Боря – будущий Церетели! – не без иронии заметила она. – Нам бы еще его гонорары …

   -- Ваш сын очень способный мальчик. Наверное, учиться в художественной школе? – спросила Варя.

   -- Способностей у  Бори масса – и слух абсолютный, и рисует … Но пока мы с его отцом не определили, так сказать, направление, его дальнейшего развития, и Боря учится в обычной московской школе. У меня все дети одаренные, поэтому думаю, вот, не завести ли еще четвертого. Можно молодость заодно продлить,  пока климакс не грянул, – доверительно шепнула она Варе.

  -- Конечно, если муж семью обеспечивает и такие замечательные дети получаются, стоит задуматься, -- подлила масла в огонь Варвара. – К тому же вы никак не похожи на обремененную детьми мамашу. Как это вам удается? Я, помню, с двумя, так уматывалась, что некогда было в парикмахерскую сходить. Ну, это, правда, давно было, в советские времена.

  -- Сейчас все иначе. Дети, в общем-то, в радость. И потом мой принцип – не надо жертв! Иначе вырастишь эгоистов. Я прежде всего женщина, а уже потом жена и мать, - гордо провозгласила свое кредо красавица, представившаяся Ольгой. – Я бы еще родила, но у меня такой бзик: хочу только девочку! Чтоб было две дочери и два сына. Представляете, я молодая и красивая, а со мной рядом идет взрослая дочь, которая мне как cестра и еще троица ребятишек! Класс! Все знакомые просто обзавидуются!

   Разговорчивая Ольга сообщила, что живут они на улице Капу – сняли частный дом на весь июль. Благо погода стоит жаркая.
   
   -- Может, знаете, такой белый особняк двухэтажный с колоннами, а во дворе фонтан – два аиста?

   -- Знаю, конечно. Это в двух кварталах от дома моего сына, -- ответила Варя и распрощалась – пора было везти Алисочку домой. Девочка проснулась и расплакалась, – наверное, проголодалась.
   
   По дороге с моря Варя набрала номер мобильного телефона Кости. Занято. Через несколько минут повторила вызов. Занято. Почему-то такой пустяк слегка подпортил Варе настроение. Она  была исполнена уверенности, что Костя только и ждет ее звонка – ведь он был так пылок в их последнюю встречу и не хотел ее отпускать!

   Похоже, она поторопилась с выводами, распланировав события по своему сценарию: где  и как часто будет встречаться с любовником. Не стоит быть такой самонадеянной и решать за других. Может, он и думать о ней забыл, получив свое. А потом ведь у Кости могут быть деловые разговоры и не только --  наверняка есть и приятели, и приятельницы. Самое глупое в ее положении -- питать иллюзии, что  она  может быть у молодого любовника одной- единственной. Поэтому, если следующая встреча и состоится – только безопасный секс и никаких лишних переживаний по поводу Костиной «верности».

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

   На подходе к дому Алиса опять заснула в своей колясочке. Варвара решила, что не стоит будить девочку, поставила коляску на тормоз на заднем дворе, а сама быстро вошла в свою комнату с намерением еще раз позвонить Косте. Вообще-то невестка просила ее не оставлять коляску с ребенком без присмотра  - разве что перед парадным входом, где за ней можно было наблюдать с террасы второго этажа. Варя обычно так и поступала: вместе с мировым кризисом росла и преступность и проявлять осторожность было совсем не лишним. Но  разочарование в невестке подсознательно заставляло писательницу  сделать что-то наперекор ее «указаниям».

   Варя закрыла дверь в свою комнату,  быстро набрала номер мобильного Кости, и уже через несколько секунд услышала его «Алло, говорите!».
   
   Стараясь не показать своего волнения, Варя неторопливо начала:

   -- Добрый день, Костя. Я, помнится, обещала, что мы еще посидим в нашей любимом пляжном кафе. Если ты свободен, можем сегодня вечером встретиться …

   -- О,кей! Я рад твоему звонку, уже третий день жду! Тогда в  семь прямо на пляже?

   -- Отлично, до встречи.

   Варвара ощутила давно забытое и приятно волнующее кровь предвкушение свидания с мужчиной – не делового, коих у нее было в избытке – а любовного. Глянула на себя в зеркало – глаза сияли, она помолодела, как Маргарита после волшебного крема Азазелло. То ли еще будет, уже сегодня-то она подготовиться к свиданию как следует! Сделает маску из свежих ягод, намажется чудодейственным кремом-лифтингом для лица, прямо сейчас примерит самое эротичное белье, какое найдется в ее шкафу …

   -- И все-таки главное – не терять голову! – сама себе напомнила писательница и прежде, чем готовиться к свиданию, решила привезти коляску с внучкой поближе к крыльцу парадного входа. Напевая «Сердце, тебе не хочется покоя …», она легкой походкой прошла на задний двор и заглянула в коляску – спит ли Алисочка. Ребенка в коляске не было. «Ясное дело, Стася спустилась во двор и взяла девочку покормить, ну и хорошо», - подумала Варя и вернулась в дом.

  На всякий случай она поднялась на второй этаж, где и увидела невестку с внучкой на террасе. Варя   невольно залюбовалась открывшейся ей идиллической картиной. Стася сидела в шезлонге в своем роскошном пеньюаре, распустив светлые локоны, и с улыбкой смотрела на лежащую на руках дочку. Алиса, причмокивая от удовольствия, проворно сосала материнскую грудь, неловкими еще пальчиками перебирая оборки на пеньюаре Стаси. «Ну, просто «Мадонна с  младенцем!» -- подумалось писательнице не без иронии.

   Между тем Стася повернулась к свекрови и улыбка мгновенно исчезла с ее лица.

   -- Варвара Александровна, никогда не оставляйте коляску с ребенком на заднем дворе!  Вы сами знаете, какие настали криминальные времена, и я прошу вас …
   
  -- Я не склеротичка и все помню, - тут же отпарировала Варвара. – Просто не нужно придумывать себе лишних фобий: что может случиться во дворе нашего дома с ребенком, если ворота заперты? А соседи наши, что живут за оградой заднего двора, приличные люди, с которыми у нас приятельские отношения.

   -- У меня нет никаких фобий, просто я прошу вас не делать этого, и все, - Стася поджала губы, напряглась, и лицо ее на миг покинула маска приличия, обнажив непримиримую нелюбовь к свекрови.

   -- Будет исполнено! – Варя иронично усмехнулась в лицо невестке, повернулась к ней спиной и стала спускаться вниз по лестнице, пробормотав себе под нос: «Как же, буду я исполнять твои дурацкие распоряжения! Я двух детей вырастила, и каких! Не тебе меня учить … И вообще, никто и ничто не испортит мне настроения, а оно у меня просто от-лич-ное!»

   Поработав еще немного за компьютером, писательница открыла шкаф и стала перебирать свое нижнее белье. Ассортимент оказался не таким уж богатым. Давно не имея интимных отношений с мужчинами, Варя не зацикливалась на этой подробности дамского туалета. Свой выбор она остановила на черном комплекте трусиков и лифчике, отделанных скромным кружевом. «Черное стройнит, к тому же Костю, как и большинство мужчин его уровня, наверняка возбуждает что-то незатейливое, типа черных чулок с кружевными подвязками. За неимением оных, остановимся на этом комплекте».

   Предстояло еще зайти в аптеку за пачкой презервативов: полагаться на беспечного любовника Варя не собиралась. И надо продумать план свидания. Ну, посидят они в кафе, выпьют пивка, поболтают, а потом что, опять sex on the beach – пляжный секс? Нет, против «морской любви» и купания голышом в ночи Варя ничего не имела, но валяться на  мокром песке, после которого ее волосы будут как пакля, она не хотела.

   Значит, в кафе надо выяснить, в каких условиях живет Костя, и если у него отдельная квартира со всеми удобствами, можно пойти к нему. А в пляжную сумку захватить комплект свежего постельного белья и полотенце -- на всякий случай. Тяжелую сумку Костя и понесет. Обидится? Да нет, она все обернет в шутку:  мол, это скромный подарок в его холостяцкую берлогу.

   Довольная своей предусмотрительностью, писательница  принялась холить лицо кремами и масками. Выбрала из своей скромной коллекции парфюма французские духи, пикантно отдававшие хорошим трубочным табаком, и положила их в косметичку вместе с пачкой свежих влажных салфеток. До вечера было еще далеко. Можно позвонить сыну, чтобы не привозил ресторанный обед, а осчастливить невестку – и прежде всего себя! – кабачками, фаршированными мясом, которые особенно удавались Варваре.

   Когда росли дети, Варя стояла у плиты  из чувства долга: слишком уставала, чтобы изобретать сложные блюда и разносолы. Обретя свободу, как человек творческий  она готовила по своему хотению, когда посещало вдохновение. И сегодня был именно такой день. У Вари даже мелькнула мысль, что можно положить в сумку пластмассовый контейнер с кабачками и разогреть у Кости – подкормить парня домашней едой. Впрочем, она эту мысль сразу же и похерила. Нечего демонстрировать молодому любовнику свой материнский инстинкт, да и первое свидание на его территории хочется сделать более романтичным, без бытовых подробностей.

  Чем ближе было время встречи, тем сильнее приятное волнение сменялось нервозным. Первая близость с Костей была спонтанной и настолько захватила ее мужским порывом, что она просто не смогла этому противостоять. Ей некогда было что-то оценивать и обдумывать. Сегодняшняя встреча покажет, станут ли они постоянными любовниками и действительно ли им может быть хорошо вместе. Вот к тому, чтобы доставить мужчине и себе удовольствие, Варя не была готова. Она элементарно трусила. Ей казалось, что она просто-напросто забыла, «как это делается».

   Конечно, можно снова отдаться во власть Кости и постараться просто расслабиться, но в силу своего характера Варя не могла «ударить в грязь лицом» и показать, что она никакая любовница, а просто покорная, давно не знавшая мужских объятий одинокая женщина. Писательница передернула плечами от унижения:  ну уж нет, допустить такое она, талантливая и творческая натура во всем, не могла! Господи, что же делать? Вспоминать тезисы из «Камасутры»? Заглянуть на соответствующие сайты Интернета? Да нет, все это чушь. Ведь  в свое время у Варвары была весьма насыщенная сексуальная жизнь, и надо только заставить свое тело вспомнить ….

  ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

    Отправляясь на свидание, Варвара успокоилась на том, что выпьет с Костей пива на пляже, чуть-чуть опьянеет, и в этом расслабленном состоянии забудет по свои комплексы и страхи.  Она рассчитала время так, чтобы опоздать ровно на пять минут и не явиться на свидание первой. Когда она подходила к пляжному кафе, Костя уже сидел за деревянным столом с двумя кружками пива и чипсами. Он встал ей навстречу и неловко поцеловал руку. Поймав его взгляд, Варвара моментально успокоилась и почувствовала себя в своей тарелке. Она осторожно, чтобы не размазать блеск для губ, попробовала пиво. «Бралис» был, как обычно, свежим  и холодным – то, что надо.

   С каждым глотком писательница чувствовала себя все комфортнее.

   -- Костя, у меня к тебе просьба: если мы случайно встретим моего сына или невестку, я представлю тебя как своего коллегу, который у меня консультируется по некоторым профессиональным вопросам.

   --  А к чему такие сложности? Ты что, меня стесняешься? Разве нельзя просто сказать, что я твой приятель, без всяких объяснений? Ты же взрослая самостоятельная женщина!

  -- Я тебя не стесняюсь, но пойми: ты ровесник моего сына, и перед родными я испытываю некоторую неловкость.

  -- А по-моему, все наоборот: родня тебя еще больше зауважает, узнав, что у тебя есть своя личная жизнь и ты нравишься молодым мужчинам!

  -- Ты по-своему прав, но в нашем доме … как бы тебе объяснить … словом, в нашем доме есть свои неписаные законы, и я бы не хотела их нарушать. Скажи, мы могли мы первое время встречаться на твоей территории? Возможно, позже я приглашу тебя в наш дом и познакомлю с его обитателями, но сейчас я не готова, извини.

  -- Я снимаю квартиру тут неподалеку, я уже говорил. Если тебя не смущает ее скромная обстановка, то приглашаю провести остаток вечера у меня. Возьмем с собой еще пивка. Правда, в холодильнике у меня, кроме яиц и сыра, вряд ли что найдется. Хотя нет, специально для тебя куплено сухое французское вино – кажется, ты его любишь?

   -- Благодарю. Тогда пошли?

   -- Искупаться не хочешь?

   -- Я сегодня уже наплавалась. Может позже, когда ты пойдешь меня провожать, мы вместе искупаемся на пустынном пляже …

   Через несколько минут Варя шла под руку с молодым человеком, который подхватив ее пляжную сумку, удивился, что за кирпичи она с собой носит.

   - Так, всякие пустяки, которые могут нам пригодится., - уклончиво ответила писательница.

   Они свернули в сторону Вайвари и минут через десять подошли к двухэтажному  типично юрмальскому дому, скромно, но опрятно отреставрированному современными материалами, напоминающими натуральное дерево. Во дворе возились с собакой девочка лет шести и мальчик лет девяти.

   -- Дети хозяина, -- пояснил Костя. --  Его семья живет на первом этаже, а на втором она сдают две квартирки. В одной обитаю я, а в другой молодая пара, нормальные люди, так что не переживай.

   Варя с Костей поднялись по лестнице и пошли по коридору, на левой стороне которого было две двери. 

   -- Моя квартира следующая, -- сказал Костя. – В  этот момент первая дверь приоткрылась,  из нее выглянула молодая женщина с всклокоченными ярко-рыжими волосами в сарафане и с нескрываемым любопытством уставилась на Варвару.
 
-- Добрый вечер, у тебя гости, Костик? А мы тут с Витюшей ужинаем, присоединяйтесь! У нас есть классная самогонка – Витек из Белоруссии от брата привез, просто супер, лучше всякой водки!

-- Познакомьтесь: Варвара  -- Алена, -- вынужден был сказать Костя. – Спасибо за приглашение, но мы уже поужинали.

   -- Па-а-нятно! – многозначительно протянула Алена, не торопясь закрыть за собой дверь.

   Молча кивнув соседке и натянуто улыбаясь, Варвара поспешила пройти вперед. Костя проследовал за ней и открыл ключом дверь в свою квартиру.  Алена все еще стояла на пороге  и смотрела им вслед. Варя торопливо вошла в квартиру Кости. Варваре хотелось спросить, часто ли Костя дегустирует самогонку с общительными соседями, но она  удержалась от вопроса и решила оглядеться.

  Назвать помещение квартирой было сложно. Большая комната служила одновременно гостиной, рабочим кабинетом, спальней и кухней. Слева от единственного окна стоял стол с компьютером, справа у стены -- большой диван с подушками, перед ним журнальный столик, в нище помещалась крошечная встроенная кухонька с электрической плитой и холодильник.  Главное, что отметила Варвара:  в комнате было довольно чисто, а окно выходило на ухоженный зеленый двор с кленами и березками.

   -- Ну что ж, у тебя довольно мило, -- натянуто улыбнулась писательница. – Жаль только, что за стеной любопытные соседи, а слышимость здесь, очевидна, хорошая.

   -- Да брось ты переживать! Они сейчас тяпнут самогонки и завалятся спать.

   Варя достала из сумки  свечи,  простой стеклянный подсвечник и попросила у Кости спички.

   - Разреши, я сам! – Костя ловко зажег свечу с помощью зажигалки и поставил подсвечник на журнальный столик. Достал из холодильника бутылку красного вина, пару запотевших бутылок пива, принес два бокала. Порезал сыр и лимон. Предложил Варе соорудить яичницу с помидорами и луком, но она отказалась от ужина и поставила на стол соленые орешки  и обжаренный миндаль из своей сумки. Эту закуску она тоже припасла заранее – и вкусно, и калорийно, и запах пива отбивает.

   Они уселись на диван, и Костя сразу обнял Варвару, но она отстранилась: за стеной явственно слышались голоса и смех соседей, разгоряченных самогонкой. Костя все понял, включил телевизор, нашел какой-то музыкальный канал, и голоса соседей потонули в шуме попсы, которую терпеть не могла Варвара, о чем тут же сообщила Константину.

   -- Ну ты и привередливая, Варька! – заметил Костя.

   -- Нет ли у тебя каких-то дисков с джазом или более спокойной музыкой? – спросила она с виноватой улыбкой. – И потом, давай еще немного выпьем.

   Костя молча наполнил бокалы, подошел к столу и порылся в одном из выдвижных ящиков. Достал диск, и вскоре комната наполнилась звуками Гершвина. Довольная Варя выпила пива, хозяин присоединился к ней. Она съела кусочек сыра и несколько орехов и настойчиво предложила  Косте  попробовать ее угощение:

   -- Я сама обжарила орехи и миндаль по старинному рецепту, обязательно поешь, это очень вкусно и полезно.

   Костя усмехнулся и снова обнял Варю:

   -- Я твой намек понял, милая. Только мой организм не надо стимулировать для любовных утех!  Я всегда готов …

   Варя собиралась пройти в душ к умывальнику, чтобы прополоскать рот после питья и еды, но терпение Кости явно истощилось, и он приник к ее губам прежде, чем она успела что-то сказать. От него слегка отдавало пивом, что мешало писательнице получить удовольствие от поцелуя. Постелить свежее белье тоже не удалось – они моментально оказались в горизонтальном положении на диване, не застеленном  даже покрывалом.  Все это мешало Варваре, но она позволила Косте раздеть себя, иначе любовное свидание грозило перейти в перепалку.

   Некоторое время спустя Варвара прошла в душ, прихватив с собой полотенце. Писательница пребывала в некотором смятении. Все вроде бы прошло нормально. Ничего не выражающее определение, которое имело отношение скорее к медицине, чем к человеческим отношениям. Варвара избегала употреблять это слово в своих книгах, но в данном случае оно было как нельзя кстати.

   Нормальный, без претензий или извращений любовник, приятная музыка, свечи, создающие  вроде бы романтический фон, но Варвара не могла не признаться самой себе, что разочарована. Не  в Косте – она и не обольщалась на его счет –  скорее, в себе. Она поняла, что с возрастом стала действительно привередлива и ей нужны идеальные условия, чтобы получить удовольствие от секса.

   Условий таких не было. Вернее, они были бы в доме сына, если бы Варвара была там одна. Возможно, это даже романтично – ночью, когда стемнеет, открыть любовнику калитку в сад и за руку провести его в свою комнату – но невестка или сын могли бы что-то заметить. Правда, они обычно, если Варя не затягивала свой вечерний «симпозиум» с  Максимом, поднимались наверх, в свою спальню и там проводили время втроем с ребенком.

   «Может, лучше не мудрить, а встречаться с Костей на моей территории?– подумала Варя. – Но ехать по жаре в город совсем не хочется, а тем более, ночевать в душной городской квартире, обливаясь потом. И потом, это уже были бы не свидания и не прогулки в Юрмале на природе, а откровенные встречи для занятий любовью  как спортом …».

   Когда Варвара вернулась в комнату, Костя готовил ужин. Гудел электрический чайник, слабо пахло молотым кофе из только что вскрытой вакуумной упаковки.

   -- Тебе омлет или яичницу? – спросил он, разбивая яйца в стеклянную миску. – У меня лично аппетит разыгрался, готовлю ужин.

   -- Омлет, - машинально ответила Варвара. – Хочешь, я сама приготовлю.
 
   -- Не доверяешь?– спросил Костя, подняв на нее искрящиеся иронией ярко-голубые глаза из-под изломанных черных бровей.

  Писательница про себя отметила, что он и впрямь напоминал Алена Делона в молодости, если бы тот так и остался работать в лавке своего отца, а не стал кинозвездой.

   --  Я просто подумала, может, тебе будет приятно, если я немного за тобой поухаживаю.

   -- Какая ты у нас простая и демократичная, даже омлет можешь приготовить собственноручно и подать такому плебею, как я! А уж какая предусмотрительная – даже полотенце не забыла прихватить, моим брезуешь?

  -- Я, между прочим, двоих детей вырастила, не говоря о том, что муж был по сути третьим ребенком в семье, и привыкла стоять у плиты. И не всегда жила в собственном доме, а прошла все, что полагалось советской женщине. Закалка на всю жизнь. Так что ты напрасно  иронизируешь! А насчет полотенца … Издержки эмансипации, извини.

   -- Да ладно! Изображать из себя  скромную бухгалтершу, у которой «случайно в кустах оказался рояль», то есть пакет с шикарным постельным бельем, у тебя плохо получается. Я вспомнил, где видел тебя раньше: по «ящику», ты давала интервью и журналистка упомянула, что твои книжки переведены на разные языки …

   -- Ах, вот как … Я не собиралась тебя обманывать, просто мне казалось, что для нашего общения так будет лучше. Извини. И никакой особой славы у меня нет, между прочим. Так, кое-что переведено на европейские языки, и все.

   -  Ты постаралась, чтобы я не почувствовал себя рядом с тобой, известной писательницей, закомплексованным неудачником, ведь в твоих глазах я аутсайдер. Напрасно. И потом, для искренних отношений, по-моему, всегда лучше говорить правду. В  какие игры ты собираешься еще со мной играть?

  -- Костя, я человек прямой – даже излишне для женщины. И если уж на то пошло, «игры» могут быть у тебя на уме, мне они ни к чему. Ответь прямо: зачем я тебе понадобилась? Может, ты тайно пишешь роман и ждешь от меня какой-то помощи? Я, кстати,  не вижу в этом ничего зазорного, я тоже за искренность в отношениях.

   -- Ничего я не пишу, это совершенно не мое. Я, Костя Швецов, обычный менеджер, продаю БАДы – биологически активные добавки. Это тоже не мое, но пока иначе не получается. Никаких таких целей в отношении тебя у меня нет. Просто надоели «одноразовые» глупые девчонки, с которыми потусуешься по кафешкам и клубам, проведешь ночь, а   утром не можешь дождаться, когда  она уйдет.

   Костя смешал яйца с молоком и вылил на раскаленную сковородку. Заварил кофе в двух больших чашках, нарезал хлеб и сыр. Все это у него получалось аккуратно и быстро, как всякое привычное дело. Они уселись рядом и стали молча есть омлет, как супруги, прожившие вместе немало лет, но молчание это не было знаком единения, как  бывает  в  счастливом браке. Варвара старалась есть с преувеличенным аппетитом и проглотив кусок омлета,  улыбнулась Косте, давая понять, что ужин удался, однако неловкая пауза повисла над столом.
   
  Пауза еще больше затянулась, когда они закончили ужин. Варя пыталась найти подходящие слова для прощания: больше всего ей хотелось сейчас оказаться в своей комнате в доме сына. Костя все так же молча вышел из-за стола, убрал грязную посуду в раковину и направился  в ванную. Варя быстренько собрала свои вещи, косметику, причесалась перед зеркалом и быстро проговорила: «Ну, я пошла, провожать меня не надо, созвонимся».

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

   … Уже дома, машинально снимая косметику перед зеркалом, Варвара  вспоминала свою встречу с Костей.

   -- Положим, про чувства говорить не стоит, -- вслух  произнесла писательница. – но это и не голый секс, который всегда был мне отвратителен. Главное – не привязываться к нему по-человечески, тогда и неизбежное расставание будет безболезненным.

   То, что при самом лучшем раскладе рано или поздно с Костей придется расстаться, Варя не сомневалась. Слишком большая разница в возрасте не оставляла надежды на прочные отношения. Костя оказался не так глуп и примитивен, как она себе вообразила, он даже вызвал у нее невольное уважение, но общих интересов у них нет и не будет. Это ясно как день. И общего будущего тоже.

   Варе стало грустно от мысли, что ее ждет одинокая старость. Она давно поняла, что не сможет жить со своим   ровесником, даже если повезет встретить достойного мужчину. Слишком тяжело справляться с собственным старением, чтобы смотреть на это еще и со стороны, измеряя давление и подавая таблетки кряхтящему и стонущему супругу.

   -- Хорошо, когда люди поженятся в молодости, нарожают детей, а потом старятся вместе, но мне это не дано, -- сказала себе Варя, стоя перед зеркалом, которое в сумерках врало, что она еще молода и все у нее впереди. Она тщательно  протерла кожу очищающим молочком и легла в постель, стараясь переключить мысли с Кости на новую главу книги, которую ей предстояло написать утром.

   Встав, как обычно, в семь утра в отличном расположении  духа, Варвара выпила чашку обжигающего кофе и села за компьютер. Ей нравилось, когда все шло по заранее продуманному плану и ничто не нарушало ее привычек. Вот и в это утро она собиралась, закончив работу, пойти с внучкой на прогулку по пляжу. Привела себя в порядок и стала подниматься по деревянной лестнице на второй этаж.

   Из спальни слышался нервный голос Стаси. Варя не разобрала слов, поднялась еще на несколько пару ступенек и прислушалась. Теперь говорил Максим, спокойно и негромко, но в доме был отличный резонанс, и писательница  слышала каждое слово сына:

   -- Стася, я не хотел бы продолжать эту тему. Ты несправедлива к маме, и я не понимаю, отчего ты так к ней переменилась с тех пор, как она поселилась у нас. Твоя свекровь живет своей,  весьма насыщенной жизнью и не лезет в нашу, да еще помогает с ребенком. Вчера мамы вообще весь вечер не было дома, и мы чудно провели его втроем. Все хорошо! Я еду в офис, если что – звони на мобильный.

   Варя развернулась и тихонько спустилась вниз по лестнице на кухню. Так-так, значит, Стася все еще не выучила урок и не усвоила Правила этого дома, продолжая  свару и жалуясь на нее сыну. Этому следует положить конец! Максим должен уезжать на работу  спокойным  и уверенным, что в доме все в порядке, а эта неблагодарная тварь дергает его …

   Варвара дождалась, когда сын спустился вниз, поздоровался с ней и пошел в гараж. Она пожелала ему счастливого пути, перекрестила вдогонку и стала неспешно подниматься наверх, обдумывая  еще раз по дороге то, что собралась сказать невестке.

   Стася приводила себя в порядок в ванне, Алиса лежала в своей кроватке и агукала, разглядывая разноцветные погремушки, крутящиеся перед ней на кронштейне. Наконец невестка вышла из ванной комнаты и пожелала ей доброго утра с фальшивой улыбкой.

   -- Варвара Александровна, я сейчас одену малышку, и вы можете идти  с ней на море.

   Варя молча дождалась, пока Стася одела девочку, взяла внучку на руки и остановилась в дверях, обернувшись к невестке. Она говорила медленно  и спокойно, чеканя каждое слово и контролируя модуляции своего голоса:

   -- Я великодушно предложила тебе мир, но ты продолжаешь свару в нашем доме. Так вот, запомни хорошенько. Мать у Максима одна, и ее он будет любить всегда, это неизменно, а вот жена – величина переменная. Подумай над этим на досуге.

   Не дав невестке опомниться или  возразить, Варвара с достоинством удалилась. Довольная собой и своей выдержкой, она уложила внучку в коляску и отправилась на прогулку. «Это даже символично получилось, что я ушла с Алисочкой на руках, -- решила писательница. --  Вот пусть теперь эта тварь неблагодарная и подумает, что может потерять не только мужа, но и дочку. И уйдет она, как и пришла, с голым задом. Она решила сделать из меня врага -- так получит по полной программе то, что хочет!»

   День прошел незаметно. Варвара еще поработала над текстом новой книги, созвонилась со своим литературным агентом Жанной и договорилась о встрече. Она решила свести общение с невесткой к минимуму «Здрасте – до свидания», а соблюдать приличия Стасе так или иначе придется. Да и жить в Юрмале писательнице оставалось недолго.

   Отцвела не только сирень, но и шиповник, самый жаркий месяц лета – июль – стремительно убегал, а август уже был предвестником осени. Долгой, промозглой и тоскливой. «Ничего, в сентябре я с Жанной, даст Бог, полечу на Крит и тем продлю для себя лето, – напомнила себе Варвара.  – А в октябре, если все получится, предстоит  встреча в Риме с переводчиком моей книги. Это будет сказочное путешествие. Уверена, что страна моей мечты не разочарует! Обязательно побываю в Венеции, Флоренции, а может, и на юг Италии махну – в Неаполь».

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

   Костя позвонил, когда Варя удобно расположилась с Жанной на шезлонгах в тени раскидистого  дуба  во дворе дома. Писательница извинилась и ушла к себе в комнату, чтобы поговорить с любовником без свидетелей.

   -- Какие планы на завтрашний вечер? Может, искупаемся вместе, а потом пойдем ко мне? -- предложил Костя.

   -- Ну, если ты уже соскучился …

   -- А ты – нет?

   -- Я с удовольствием увижу тебя завтра, сегодня у меня встреча с литературным агентом, да и ты, видимо, занят.

  -- У меня тоже встреча с потенциальными покупателями, да еще обещал хозяину дома помочь  -- надо двор привести в порядок, траву скосить.

   -- Тогда до завтра. На том же месте в тот же час. Целую.

   Варя вернулась во двор. Жанна с любопытством глянула на нее, но не стала задавать лишних вопросов: обычно писательница  вела все разговоры по телефону при ней. Варвару жизненный опыт научил не откровенничать с приятельницами: Жанне вовсе не обязательно знать, что у Вари появился молодой любовник, хотя она и умеет держать язык за зубами.

   Обе дамы уютно устроились в шезлонгах, попивая свежевыжатый апельсиновый сок со льдом. Дела, связанные с изданием и переводом новой книги Варвары, они уже обсудили, как и поездку в сентябре на Крит. Обеим нравилась Греция с ее доброжелательностью к русским туристам и благородными древними руинами, на которых оставил свой автограф сам лорд Байрон.

   -- Как дела у Максима? – спросила Жанна, допив сок.

   -- Ты знаешь – тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, но наш с ним расчет оказался верным: делать ставку на менеджеров среднего звена, госслужащих,  а их в Старом городе и вообще в центре Риги масса. Вот они и заполняют кофе и рестораны Максима плюс туристы из Германии, Скандинавии и той же России. А как поживает твой поклонник из Каугури? Видетесь?

   Прошлым летом Жанна познакомилась в Юрмале с вдовцом, у которого был домик в Каугури и сад. Взрослый сын и внуки жили в Риге и не баловали старика вниманием: Каугури, хоть и близок  к Юрмале, но это  скучный городок с советскими панельными домами, а не курорт. Помогать же отцу и деду в саду и огороде они не стремились.  Сын с женой был занят своими делами, старший внук уехал в Лондон и там хорошо устроился, младшая внучка жила с бой-френдом  в Риге.

   Жанна и Владислав были совсем разными людьми. Он, бывший инженер, всю жизнь работал на рижском «Коммутаторе» -  режимном предприятии, и еще в советские времена успел своими руками выстроить  двухэтажный  кирпичный домик в Каугури, надеясь, что там хватит места всей семье, но сын обосновался в Риге, жена лет семь назад умерла от рака. Как ни старался  Владислав  привечать сына и внуков, с уходом жены, наполнявшей дом уютом и запахом  свежеиспеченных пирогов, он остался один.

   С Жанной они познакомились случайно на автобусной остановке в административной центре Юрмалы -- Дубулты. Жанна собиралась ехать к Варе в Асари, а Владислав к себе в Каугури. Пожилой мужчина с открытым приятным лицом сел рядом, и за короткую совместную поездку успел рассказать о себе самое главное и пригласить симпатичную женщину навестить его, а заодно побывать на экскурсии в Слоке и Каугури, где Жанна никогда не бывала.

   Жанна на другой же день позвонила новому знакомому и отправилась к нему в гости, накупив всяких разносолов в супермаркете. Встреча оказалась приятной и теплой. Владислав не без гордости показал Жанне свой сад и огород, в котором царил образцовый порядок, росли  морковка, сельдерей, кабачки, а в теплице – помидоры. Хозяин угостил Жанну вишневой наливкой собственного приготовления, она же умело накрыла на стол, достав из сумки испанскую вяленую колбасу, швейцарский сыр и бельгийский шоколад,  чего Владислав никогда не пробовал. Жил он на маленькую пенсию, подрабатывая мелким ремонтом – жена всегда говорила, что у него «светлая голова и золотые руки». Выручал и огород с садом.

   Словом, встретились два одиночества. У Жанны, как у многих сильных и самостоятельных женщин, все мужчины оказывались потребителями, а то и откровенными альфонсами. И вот в свои «пятьдесят с хвостиком» она наконец встретила человека, пусть и не сверкавшего интеллектом, но доброго, искреннего и по-своему проявлявшего заботу о ней. В Москву Жанна возвращалась на своей машине, багажник которой был заполнен компотами,  вишневой наливкой и домашними соленьями.

   Однажды Владислав побывал в гостях и у своей московской подруги – навестил «белокаменную», в которой не был лет тридцать. Зимой друзья созванивались и переписывались с помощью SMS, а летом часто встречались. Иногда Жанна оставалась переночевать у друга, но вообще предпочитала жить в маленькой уютной гостинице в Юрмале и ни от кого не зависеть. 

   -  Слава вырастил какой-то необыкновенный сорт цидонии и назвал его моим именем, представляешь, Варя? Он такой трогательный! Между прочим, на книжных полках у него рядом с Пушкиным и Гоголем стоят твои книжки с автографами. Прочитал все до единой и тайно мечтает познакомиться с автором.

   -- Так за чем же дело стало? Привези его как-нибудь сюда на обед иди ужин.

   -- Спасибо, он будет просто счастлив!

   Проводив Жанну, Варвара решила еще поработать. Она как раз заканчивала главу, когда услышала, как во двор въехал автомобиль сына. Писательница решительно поставила точку, выключила компьютер и вышла встретить Максима. Сын, как обычно, поцеловал ее и поинтересовался, как прошел день. Жанна в который раз молча удивилась, как Макс умудряется в конце жаркого и трудного рабочего дня выглядеть свеженьким, как огурчик с грядки. Конечно, он мог в офисе принять душ и переодеться, но не в этом дело. До чего же приятно видеть загорелого рослого мужчину в белоснежной рубашке с обаятельной улыбкой и сознавать, что это твое лучшее произведение!

   -- Все идет отлично, хорошо поработала, несмотря на жару. Пообщалась с Жанной, а вечерком хотелось бы кое-что обсудить с тобой, сынок. Зайдешь ко мне попозже?

   В глазах Максима мелькнула тревога: 

   -- Что-нибудь со Стасей? Вы поссорились?

   -- Что ты! Все в порядке, успокойся, сынок. Разговор совсем о другом.

  Через час Максим постучал в комнату матери. Он казался озабоченным и усталым, и Варя сразу поняла, что дело в Стасе.

   - Что случилось, сынок?

Она ласково погладила Макса по щеке. Он помолчал, переминаясь с ноги на ногу, потом сел рядом с матерью на диван и вздохнул.

   -- Не понимаю, что творится со Стасей. Она стала какой-то нервной, обидчивой, неадекватно реагирует на каждое случайное слово.  Может, это послеродовая депрессия и надо показать ее специалисту?

   -- Не расстраивайся, сынок, - мягко сказала Варя. --   Конечно, посоветоваться с хорошим психологом никогда не помешает – у меня кстати есть такой на примете. Но вообще-то, сынок, это как раз то, чего я опасалась: не получила девочка хорошего воспитания. Сама она росла без материнской ласки и ее раздражает наша с тобой близость. Боюсь, что ваши несовпадения со Стасей будут заметны все больше …

   «Захочу – и буду держать у себя Максима хоть два часа подряд! Но стоит ли специально злить невестку, у которой и так нервы уже сдали?», -- подумала писательница, хваля себя за мудрость и великодушие. Ей было приятно сознавать, что Стася зависит от ее настроений и желаний, а не наоборот. «Так и быть, пусть  идет к своей дурочке!». И Варвара отпустила сына, пожелав ему спокойной ночи.

   На другое утро, поработав за компьютером и просмотрев электронную почту, Варвара, как обычно, собралась на прогулку с Алисой. Время шло. Ей надоело ждать, когда, наконец, Стася  спустится вниз, и писательница сама поднялась на второй этаж. Максим уже уехал в город. Невестка заканчивала кормить дочку и поздоровалась со свекровью, не поднимая глаз. Варя взяла Алису на руки, внучка улыбнулась ей беззубым розовым ротиком и залепетала что-то на своей детском языке. Выйдя с коляской к морю, Варя в который раз порадовалась счастью дышать свежим морским воздухом и наслаждаться тишиной, в то время, когда тысячи людей вытирали пот, сидя за компьютерами в своих скучных офисах.

   На пляже Варя снова встретила  веселую московскую семейку. Ольга со старшей дочерью  расположилась у самой кромки воды и лениво посматривала, как мальчишки строят замок из мокрого песка. 

 --  Как ваша внучка? Подросла? – поинтересовалась Ольга.

 -- Три месяца исполнилось нашей Алисочке. Она меня уже узнает, когда прихожу к ней утром, чтобы взять на прогулку, улыбается бабушке, -- сообщила писательница.

   Оля встала и заглянула в коляску:

   -- Какая прелесть! Я всегда говорю, что люблю детей с трех месяцев, когда у них появляется осмысленное выражение лица. Вот бы нам такую чудную Алисочку, правда, Соня? – обратилась Ольга к дочери. Та  промолчала, не разделяя восторгов матери: ей хватало забот о младших братьях.

   Варя распрощалась и пошла назад по берегу моря. Она всегда придерживалась своего режима – гулять по утрам и не быть  на ярком солнце.  Пора возвращаться домой. Она открыла ключом калитку, заехала с коляской на задний двор и оставила спящую внучку в тени старого дуба: здесь была самая надежная защита от палящего солнца, и Алиса могла спать спокойно.

  У себя в комнате писательница тщательно задернула плотные шторы на окнах, чтобы ни один луч солнца не проникал в комнату. Здесь, на первом этаже, всегда было прохладно, и не мучила июльская жара. Влажный воздух Юрмалы делал ее несносной, по крайней мере, для Варвары. Писательницу удивляло, как приезжие отпускники часами жарятся на пляже, подставляя солнцу тела и напоминая распластанную камбалу на сковородке. Впрочем, понять их можно: юрмальское лето такое короткое …

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

   Варя удобно устроилась на диване с книжкой. Она давно уже хотела прочитать «Дорогу перемен» американского классика Ричарда Йейтса после того, как по телевизору посмотрела добротную голливудскую экранизацию знаменитого романа с Леонардо Ди Каприо и Кэт Уинслет. Книга заинтересовала вечной темой семейных отношений: «каждый дом – свой том»,  и приятно удивила тонким психологизмом, свойственным  европейской литературе.

   … Чтение прервало появление Стаси. Она буквально ворвалась в комнату свекрови и с порога закричала:

   -- Где Алиса, где мой ребенок?

   -- Спит в коляске во дворе, -- спокойно ответила Варвара, продолжая читать и всем своим видом демонстрируя невестке нежелание общаться с ней.

   -- Ее в коляске нет! Куда вы дели Алису? Боже мой, я с ума сойду! – запричитала Стася и заметалась по комнате.

   «У бедняжки настолько нервы сдали, что уже глюки начались!» -- решила Варя. Она молча вышла во двор и направилась к коляске, все так же стоявшей в тени дуба. Стася побежала за ней, причитая на ходу «Я же просила вас, умоляла оставлять коляску с ребенком перед домом!» Варвара подошла к дереву и заглянула в коляску. Она была пуста. Тут уж растерялась писательница и забормотала:

   -- Ничего не понимаю! Пятнадцать минут назад мы приехали с моря, девочка спала, и я оставила ее в тени… Все было в полном порядке! Это чья-то неумная шутка. Надо зайти к соседям, может, они взяли ребенка к себе.

   Варвара и Алиса постучали в соседнюю калитку. На стук из дома вышла Анна Михайловна, грузная пожилая женщина, мать хозяина дома Сергея.

   -- Проходите, я как раз блинов напекла, собираюсь внуков кормить! – радушно встретила она соседей.

   -- Анна Михайловна, я оставила Алису спящей в коляске под дубом. Может, вы взяли девочку к себе?

  -- А что, ее там нет? – заволновалась женщина. – Нет, что вы, как я могла без вашего позволения взять ребенка! Мне вон свои разбойники жизни не дают, Антошка и Петруша …

   --  Вы не видели кого-то чужого, кто был в нашем дворе или, может, прошел через вашу калитку к нам? – спросила Варя, стараясь сохранять спокойствие и не впадать в панику.

   Анна Михайловна сокрушенно покачала головой:

   -- Нет, я блины пекла на кухне, а внуки на веранде играли в компьютерную игру.

   Стася села на траву и стала раскачиваться их стороны в сторону, обхватив голову руками. Она кричала что-то бессвязное, потом затихла и посмотрела на свекровь с нескрываемой ненавистью:

   -- Алису похитили! Это вы во всем виноваты! Что я скажу Максиму, что мне делать? Господи, лучше бы я умерла … - и она снова стала раскачиваться и выть, как безумная.

   Варвара побежала в дом, трясущимися руками набрала на мобильнике номер полиции и сообщила дежурному о похищении ребенка. Добавила, что хорошо бы полицейским обследовать район, где произошло ЧП – может, по горячим следам удастся задержать преступника.  Дежурный долго и нудно расспрашивал, при каких обстоятельствах исчез ребенок, не мог ли его забрать отец или другие родственники. Пообещал выслать патрульную машину по их адресу, а им велел написать заявление о происшествии с указанием всех обстоятельств.

   Варвара достала из аптечки упаковку успокоительного препарата феназепама, проглотила две таблетки сразу, наскоро запив водой и заставила Стасю сделать то же самое. Сердце у писательницы билось с такой силой, что, казалось, разорвет грудную клетку. Она изо всех сих пыталась сохранять спокойствие,  видя, что невестка явно не в себе от горя.

 Проглотив таблетки, Стася  молча сидела на траве рядом с коляской с широко открытыми безумными глазами. Варя увела ее в дом, усадила на диван и вскоре невестка забылась сном. «Она, вероятно, никогда не принимал транквиллизаторов, вот лекарство и подействовала на нее как снотворное, -- подумала Варя. -- И слава Богу, пусть спит. А мне придется ждать полицию и позвонить Максиму …»

    Варвара прошла в свою комнату и встала на колени перед иконой Спасителя. «Господи, помоги нам, пусть Алиса побыстрее отыщется, пусть это окажется чьей-то злой шуткой, недоразумением, пусть нам вернут ребенка …» -- истово молилась она. Неожиданно писательницу поразила мысль: «Ребенок пропал по моей вине. Из-за своей гордыни я не послушала невестку и не поставила коляску перед домом, как она просила. И вот я страшно наказана. Как я посмотрю в глаза сыну? Как буду жить, если Алиса не найдется? Это еще и наказание за то, что я завела молодого любовника. Господи, я обещаю порвать с Костей, я сделаю все, что угодно, только верни нам Алисочку!»

   Тут силы оставили Варвару, и она зарыдала в голос. То ли слезы принесли облегчение, то  ли подействовало лекарство, но через несколько минут она немного успокоилась и решилась позвонить сыну. Он обещал немедленно приехать. В это время к воротам дома подъехала полицейская машина с мигалкой, и Варя поспешила ей навстречу. Вместе с полицейскими они объехали весь район, но ничего наводящего на след преступника не нашли. Варвара вернулась в дом,  Максим был уже тут. Он сидел рядом с женой и гладил ее по голове. Стася все еще спала.

   Варвара бесцветным голосом рассказала ему, как все случилось.

   -- Сынок, будем надеяться на лучшее и сохранять спокойствие. Мы со Стасей приняли успокоительное, может, и тебе дать таблетку?

   Максим молча покачал головой.

   -- Это я во всем виновата. Как мне теперь жить? Ты никогда не простишь меня, если … если ребенок…

  Варвара не договорила. Слезы душили ее.

   -- Мама, не вини себя. Сейчас главное – сделать все возможное, чтобы найти преступника. Я найду толкового частного сыщика, заплачу ему любые деньги, чтобы он действовал параллельно с полицией. Мы должны быть вместе и поддерживать друг друга.

   Варя ушла к себе и ходила по комнате, не в силах остановиться. Мысли путались. Что делать, куда бежать? Бездействовать она не могла. И вдруг ее осенило:

   -- Господи, это же Оля, москвичка, украла Алису! Она так заглядывалась на нашу девочку и даже сказала что-то вроде «Нам бы такую!» Ненормальная женщина решила похитить ребенка и вывезти его в Россию. Но, помнится, она говорила, что приезжает муж, и они еще пробудут в Юрмале неделю …

   Варвара быстро шла по улице Капу, вспоминая приметы дома, который арендовали москвичи. Оля говорила что-то про белый особняк с колоннами и фонтан во дворе … Да, да, фонтан в виде двух аистов! Варя ускорила шаг, она почти бежала, задыхаясь. Вот и дом с колонами и фонтаном. По счастью, во дворе мужчина жарил шашлыки и сразу же подошел к калитке. Это был муж Ольги, Юрий, приехавший из Москвы. Он впустил взволнованную женщину во двор и пригласил в дом.

  -- Жена с детьми в доме, спасаются от жары, а я вот шашлыки жарю на обед. Присоединяйтесь!

  -- Благодарю вас, но я по срочному делу и хотела бы увидеть Ольгу.

   Юрий провел гостю в дом. В гостиной за столом сидели все трое детей. Соня по обыкновению что-то читала, мальчишки рисовали, причем, Артем, как обычно, норовил испортить рисунок брата своими каракулями. Ольга сидела чуть в сторонке у компьютера.

    - А, это вы, Варвара! Проходите. А я тут смотрю в интернете, долго ли продлится эта жара. Как-то не хочется в Москву возвращаться, когда такая погода в Юрмале и море обалденно теплое. Хотите покажу вам дом?

   Варвара кивнула в ответ: именно этого она и хотела. Оля неторопливо водила ее по дому, показав и огромную ванну-джакузи, и душ с массой приспособлений для массажа, и большую террасу на втором этаже. И чем дольше длилась экскурсия, тем яснее становилось, что Алисы тут нет и быть не может. Это было нормальная добропорядочная семья – совсем не те люди, которые могли пойти на преступление.

   Варвара объяснила, что просто проходила мимо, и заспешила домой, отказавшись от шашлыка. Она шла по улице, тяжело переставляя ноги и чувствуя  себя разбитой и старой. Надо бы позвонить Косте и отменить встречу, но сейчас было не до этого. Он вообще ее больше не интересовал, как и новая книга, поездка на Крит и в Италию. Она принесла страшное горе в семью, и что бы ни говорил великодушный сын, он не сможет ее простить, если ребенок не найдется. Она потеряет и внучку, и Максима. «Остается только повеситься» -- подумала писательница. – Жить с таким чувством вины невозможно».

  Стася и Максим сидели в гостиной. Сын бережно обнимал жену за плечи. «Сколько раз я просила твою мать не оставлять ребенка без присмотра на заднем дворе! Вот к чему привела ее самонадеянность …» -- сквозь слезы говорила Стася. Максим успокаивал: частный детектив, опытный и профессиональный, сегодня же возьмется за дело. Варя почувствовала себя лишней и ушла к себе.

   Вскоре приехал и этот самый детектив – Варвара  услышала, как его машина, въехала во двор дома. Максим пошел с ним на задний двор, где все еще стояла  пустая коляска. Варя вышла на крыльцо, не решаясь показываться лишний раз на глаза сыну и стояла в ожидании – может, сыщик сочтет нужным задать ей вопросы. Внезапно  в полной тишине она услышала на верхней террасе голос Стаси, которая, расхаживая взад-вперед, говорила с кем-то по телефону -- деловито и четко -- и прислушалась.

   -- Слушай, что я  говорю, а не болтай глупости! Сразу же покорми Алису из баночки, которую тебе оставили. Там внутри пластмассовая ложечка, насыпь 4 ложки в бутылочку с теплой водой, потряси, чтобы смесь стала однородной и дай ребенку. Только осторожно, чтобы она не подавилась! Памперсов я послала большую упаковку, хватит надолго. Главное – не спускай с ребенка глаз. Это всего на несколько дней. Я сама приеду за Алисой на машине. Все, чао, позвоню попозже вечерком.

   Варя стояла ошеломленная и ничего не могла понять. Алиса вовсе не похищена! Стася сама отправила ребенку кому-то, кого она хорошо знает. Но ведь ее тетка умерла, и родни у нее не осталось! Но все это неважно, главное -- Алиса жива и здорова!  Варвара на цыпочках вернулась в комнату сама не своя от переполнявших ее эмоций.    Когда они улеглись, Варя задумалась. Что же заставило Стасю инсценировать похищение собственной дочки? С чьей помощью она сумела это сделать? И как убедительно она сыграла горе матери, у которой отняли дитя! Как жестоко заставила страдать свекровь и мужа! Надо немедленно сказать Максиму правду! Ясно, что эта тварь хотела поссорить их с сыном, обвинив в недосмотре за ребенком. «Надо узнать, с кем она говорила по мобильнику и кому собирается позвонить вечером и вывести на чистую воду эту … », -- решила Варя.

   Писательница кипела от негодования и не могла найти слов для невестки, задумавшей играть в жестокие игры и все для того, чтобы унизить свекровь в глазах сына и испортить их отношения. Она решила пока не говорить Максиму, что с Алисой все в порядке, хотя ей было  безумно его жалко. Держался Макс хорошо, но она представляла, чего это стоит и что творится в его душе. Следовало подождать до вечера и постараться узнать, где Алиса. Через два дня Стася вроде бы собирается вернуть девочку домой. Нельзя позволить невестке разыграть задуманный ею спектакль и выглядеть героиней в глазах Макса, выставив свекровь виновницей похищения.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

   Варя не могла дождаться вечера. Все валилось у нее из рук, ни на чем она не могла сосредоточиться. Даже забыла предупредить Костю, что сегодняшняя встреча отменяется. Когда она сам позвонил и сказал, что уже полчаса ждет ее на пляже, писательница извинилась. У нее семейные проблемы, она очень расстроена и не сможет встретиться с ним. Варя помнила данное себе обещание, что если произойдет чудо и Алисочка отыщется, она порвет с любовником, и была намерена сдержать свое слово. Просто не хотелось сейчас выяснять отношения еще и с Костей.

   Максим уехал куда-то с детективом, а Варя тихо стояла на крыльце дома, прислушиваясь к передвижениям Стаси на втором этаже. Наконец, невестка заговорила с кем-то, видимо, по мобильнику, но на террасу не вышла, и Варя ничего толком не слышала. Через несколько минут Стася  спустилась во двор – без косметики, не причесанная, якобы убитая горем мать.

   -- Пойду поброжу по пляжу, мне надо побыть одной, - бросила она на ходу свекрови. Варя посмотрела ей вслед: что-то в походке Стаси выдавало в ней победительницу, которая наконец-то сумела отомстить свекрови, пытавшейся поставить ее на место. Осененная внезапной догадкой, Варя быстро поднялась на второй этаж. Она сразу увидела мобильник невестки на столе и стала просматривать журнал звонков. А вот и номер, по которому Стася трижды звонила в этот злополучный день. Тот самый абонент, с которым она говорила об Алисе и инструктировала, чем кормить девочку.

   Варя записала номер на листке из блокнота и положила мобильник на прежнее место. Вернувшись к себе в комнату, она стала вспоминать свои старые связи в полиции. Когда в ее романе появилась криминальная тема, ее консультировал один толковый полицейский, занимавший довольно высокий чин по фамилии Амолиньш. Он наверняка сможет помочь ей определить владельца мобильного телефона.

  Писательнице повезло: полицейский был в своем кабинете. Он пообещал помочь и просил перезвонить ближе к вечеру.

   -- Я понимаю, вы очень занятой человек, но я не могу ждать! Поверьте, это очень серьезно, просто не хочу вас обременять своими личными проблемами ….

   Договорились, что Варя перезвонит через полтора часа. И вот у нее в руках листок бумаги, на котором она записала то, что продиктовал ей господин из полиции: владелец телефона Валентина Пизанс из Резекненского района Латвии. Еще Амолиньш дал ей телефон инспектора тамошней полиции, по которому она сможет уточнить адрес этой самой Валентины, сославшись на его рижского коллегу.

   Вскоре у Варвары был адрес Валентины Пизанс и название хутора «Земиши», на котором она жила. Хутор, по словам тамошнего полицейского, находился в 50 километрах от Резекне. Писательница тут же созвонилась со своим литературным агентом Жанной.

   -- Жанночка, дорогая, не задавай лишних вопросов, все объясню по дороге. Мне необходимо сегодня же быть в Резекненском районе, выручай. Залей полный бак бензина и как можно быстрей приезжай ко мне. Жду!

   Жанна ответила, что бросает все дела и немедленно едет к Варе.  Карта Латвии всегда лежала у Жанны в бардачке, а водителем она была первоклассным. По дороге приятельницы заехали а магазин, чтобы купить люльку, в которой согласно правилам дорожного движения можно перевозить младенцев в автомашинах.

  Варваре ничего не оставалось, как рассказать Жанне без лишних подробностей правду о том, что произошло в доме ее сына, как испортились ее отношения с невесткой и до чего та додумалась в своей тупой и дикой ненависти к свекрови.

    -- Чистый Фрейд! – покачала головой невозмутимая Жанна. – Могу себе представить, до какой степени она ревновала тебя к Максу и что себе нафантазировала! Несчастное существо эта наша «дама с камелиями», у нее комплексы недолюбленного в детстве ребенка. Мне даже ее жалко. Не знаю, сможет ли Максим простить ее …

   -- А не надо ее прощать! Она этого не заслужила! – страстно заговорила Варвара. – Ее надо лишить материнских прав. Не нужна Максу такая жена. Решено: я забираю ребенка и еду  с ним оформлять уголовное дело в полицию. Там кстати и заявление о похищении ребенка уже лежит!

   -- Ой, Варя, не торопись. Тобой сейчас руководят исключительно эмоции, а не разум. То, что Стася поступила глупо и жестоко, ясно. И все же постарайся понять, что толкнуло ее на этот поступок, ведь такое можно сделать только от отчаяния! Возможно, ты тоже не во всем была права. А главное – Максим сам оценит происходящее и примет решение. Не уверена, что он так уж сразу и порвет со Стасей! А ты уже и за него все решила …

   Варя замолчала, недовольная, что подруга не хочет ее понять и поддержать. В молчании они добрались до Резекне. Остановились в придорожном кафе выпить кофе и зайти в туалет. Жанна осмотрела указатели:

   --  Насколько я понимаю, нам надо на ближайшем перекрестке сворачивать направо. Через час или даже раньше будем на месте. И еще: ты не сердись на меня, Варенька, если я сказала тебе что-то неприятное … Я очень хорошо понимаю твою обиду на невестку и разделяю твое возмущение, но все-таки Алиса – ее ребенок и вряд ли девочка будет счастливой, если его лишить матери. Я понимаю: тебе надо успокоиться и ты сама примешь правильное решение. 

  Варвара не сказала в ответ ни слова. Она отвернулась и смотрела в окно, но почти не замечала живописных лугов и полей Латгалии, аистов в гнездах, свитых на электрических столбах. Слева заблестело озеро, машина повернула мимо него на проселочную дорогу. На поле пожилая женщина полола сорняки. Жанна притормозила и, высунувшись из окна, громко спросила:

   -- Вы не скажете, до хутора «Земиши» далеко?

   Женщина неспешно выпрямилась, вытерла передником лицо и с любопытством вглядываясь в водителя и пассажирку, ответила:

   -- Километра два будет, езжайте вперед. К Валентине, что ли?

   Жанна поблагодарила кивком головы и нажала на газ. У Варвары от нетерпения громко стучало сердце и вспотели ладони. Теперь, когда цель была близка, ей не верилось, что через несколько минут она будет держать на руках внучку. Что за человек эта Валентина и насколько она посвящена в детали похищения? А вдруг она скажет, что отдаст девочку только Стасе? Надо действовать хитростью, как-то разузнать, кем приходится эта женщине невестке. Не могла же Стася отдать ребенка совсем чужому человеку! В крайнем случае, можно пригрозить полицией и сказать, что Валентину будут судить за соучастие в похищении.

  Жанна припарковалась рядом с хутором. Приятельницы выждали, пока уляжется дорожная пыль и вышли из машины. Хутор стоял в уединенном месте. -- старый деревянный дом, облупившийся и давно не крашеный. Крыша кое-где была как попало залатана, ставни перекошены. Убожество скрадывал сад с яблонями,  кустами смородины и крыжовника.

ГЛАВА ДЕВЯТЯНАДЦАТАЯ

   Жанна и Варя подошли к входной двери и постучали.

    - Не заперто. Ты что ль, Антонина? – раздался из комнаты хрипловатый женский голос. Подруги прошли через переднюю, заставленную тазами и ведрами, в которой неожиданно приятно запахло развешанными на стенах пучками трав. Перед ними открылась комната, в которой стоял круглый стол со стульями, а у окна -- старенький диван с двумя валиками, покрытый домотканным покрывалом. Облезлый буфет 50-х годов прошлого века дополнял обстановку. На диване сидела, скрестив ноги в войлочных тапочках, женщина неопределенного возраста  в байковом, несмотря на теплый день, пестром халате. На руках у нее лежала Алисочка. Женщина кормила ее из бутылочки.

   -- Здравствуйте, Валентина. А мы вот из Риги к вам приехали. За Алисочкой, -- сказала Варвара, стараясь всем своим видом излучать спокойствие и доброжелательность.

    - Ой, а я и не ждала гостей! Стася мне сказала по телефону, что сама приедет … А вы кто будете? Наверное, Стасина свекровка? – и женщина показала скрюченным пальцем на Жанну.

    -- Нет, свекровь – это я, меня зовут Варвара, а это моя подруга Жанна. Дело в том, что Стася не смогла сама приехать и поручила мне забрать ребенка.

   -- Так вы садитесь. Сейчас я Алисочку  докормлю и на стол накрою.

  Варя с Жанной переглянулись и без слов кивнули друг другу. Все идет хорошо, торопиться не стоит, это вызовет подозрения, да и не мешает поближе познакомиться с этой самой Валентиной. Варвара взяла Алису на руки, и сытый ребенок вскоре задремал. Прижимая к себе маленькое теплое тельце, Варвара чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. Ничто не имело значения, кроме одного: Алиса жива,  здорова и скоро будет дома.

   -- Да вы кладите девчонку на диван, мы тут с ней вместе спим, рядышком, -- объясняла словоохотливая хозяйка. – Стасин-то знакомый привез девочку в специальной люльке и оставил ее у меня, иной раз она в ней и заснет на свежем воздухе. А я в огороде копаюсь тем временем. Хорошая у нас с вами внучка, спокойная! – Валентина улыбнулась, прикрывая  рот, в котором не было передних зубов, широкой крестьянской ладонью.

   «Вот так сюрприз. Выходит, у Стаси мать жива, а нам про тетку умершую что-то плела,-- подумала Варвара. Она с любопытством разглядывала новоявленную родственницу. Несмотря на грубые морщины на лбу, выцветшие блекло-голубые глаза и давно немытые волосы цвета соли с перцем, Валентина была вовсе не стара – наверняка, моложе ее, Варвары. Нужда, тяжелая работа и выпивка как единственный способ забыться ясно читались на ее лице.

    Валентина тем временем сноровисто собрала на стол. Порезала огурцы, зеленый лук, редиску. Принесла с плиты чугунок дымящейся картошки, поставила глиняный кувшин с молоком. Достала из старенького советского холодильника «Минск» банку с селедкой, а из буфета стеклянный графин и початую бутылку водки. Аккуратно перелила водку в графин и тоже подала на стол вместе с рюмками:

  -- Это хорошая водка, не крутка какая:  Стася мне прислала две бутылки. Только слово взяла, что пока я за Алисочкой смотрю, больше ста грамм в день – ни-ни! Да что ж я, сама не понимаю, что ли? Я и когда Стася росла, не злоупотребляла, хотя муж покойный самогонку гнал хорошую, даже соседям продавал. Вот это зелье проклятое его и сгубило! Бывало, как напьется, лезет ко мне с кулаками, синяки у меня не заживали. Стася забьется от страха под стол, а я к соседям бегу спасаться. Спился мужик и помер в одночасье, да … А Стасе всего и шел-то тогда десятый годок Ох, и натерпелись мы с ней! Никакой помощи ниоткуда. У меня всего пять классов образования, работала  в сельской больничке санитаркой, а добираться до той больнички на автобусе неблизко …
   Валентина налила водки в три стопки, и Варя неожиданно почувствовала, что хочет выпить. Лихо опрокинув рюмку, она весело сказала:

   -- Между первой и второй перерывчик небольшой!
 
   Жанна с удивлением глянула на приятельницу: Варя водку никогда не пила, предпочитая сухие вина или хороший коньяк.

   -- А вы что, Жанночка? Хоть пригубите! Я понимаю, что за рулем, но вы ведь заночуете тут? Куда ж на ночь глядя ехать, путь не близкий … -- запричитала хозяйка.

  Валентина, чувствуя облегчение от того, что больше не придется присматривать за внучкой,  с нескрываемой радостью попивала водочку, смачно закусывая свежим огурчиком и перьями  зеленого лука и прикрывая свободной рукой беззубый рот.

   -- Стася мне деньги на эти.. как их …  на протезы дала, вот сдам Алисочку с рук на руки и пойду к зубному доктору. А то, говорит, тебя, мамка, стыдно и родне моей новой показать. Да я не обижаюсь: главное, что дочка пристроена за хорошим человеком, он у вас вроде  ресторан держит? Спасибо вам, Стася моя как сыр в масле катается! Но и дочка у меня хорошая, работящая, а уж раскрасавица – сами видите! -- похвасталась  захмелевшая хозяйка. – Кушайте, кушайте, пока картоха горячая.

  Снова переглянувшись, Жанна и Варвара встали из-за стола, поблагодарив хозяйку за гостеприимство. Взгляд Варвары упал на деревянную книжную полку, на которой стоял с десяток книг. Она привычно оглядела корешки – женские романы, пара старых детективов, «Три мушкетера». Вариных  книг здесь явно не было – невестка не удосужилась познакомить мать с творчеством своей свекрови.

   -- Во, моя любимая книжка, «Три мушкетера», я и Стасе ее вслух читала, когда ей десять годков сравнялось, – Валентина ткнула пальцем в толстый растрепанный том. --  Дочке хотелось узнать про Констанцию Бонасье, в честь которой я ее назвала. Вот и стала моя Стася, как  в сказке, знатной госпожой, на иномарке разъезжает! – радостно засмеялась Валентина.

   Уложив спящую Алису в люльку, Варвара и Жанна вышли на улицу, несмотря на уговоры Валентины остаться заночевать. Когда они сели в машину, Варя неожиданно сказала:

   -- Подожди минутку. Если мы сейчас привезем Алису домой, обман Стаси моментально раскроется. Возможно, ты права: Максим на радостях постарается ее понять и простит эту детскую выходку. Он не готов сейчас с ней расстаться, он любит и жену, и ребенка. Может, они долгие годы проживут вместе, а вот мне Стася никогда не простит, что стала ее разоблачительницей. Значит, будем врагами на всю оставшуюся жизнь …

   --  Вот сейчас ты рассуждаешь мудро, -- согласилась Жанна. – Может, есть другое решение проблемы -- ради мира в семье?

  Варвара помолчала. Попросила у подруги сигарету, нервно прикурила и, затянувшись несколько раз, затушила окурок.

   -- Лет двадцать пять, наверное, не держала сигареты в руках, а надо же, навык остался, -- механически прокомментировала Варя, думая о другом. Потом решительно встала, взяла люльку с ребенком и пошла к дому. Жанна осталась ждать в машине. Валентина встретила Варвару  радостным возгласом:

   -- Решили заночевать? И правильно!

   -- Валентина, знаете что … Честно говоря, я очень соскучилась по внучке и уговорила подругу приехать за ней. Думала и Стасе приятный сюрприз сделать. А сейчас подумала: раз она сама хотела приехать за Алисой и вас заодно повидать, оставлю-ка я девочку вам еще на день-другой. Не возражаете?

   -- А чего ж, оставляйте. Мы сейчас спать с ней ляжем.

   -- Хорошо. Только уж, прошу вас, Валя, вы не пейте больше, все-таки маленький ребенок – это большая ответственность!

   -- А то! Сама понимаю. Езжайте спокойно, все будет в порядке.

   -- Вы Стасе ничего не говорите про наш визит, может, ей это не понравится, -- попросила на прощанье Варвара.


  ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ


   В Юрмалу подруги приехали затемно. Жанна высадила Варю у дома и поехала в свою гостиницу. Перед отъездом в Латгалию писательница послала сыну сообщение на мобильный телефон, что поехала в Ригу и вернется поздно. В доме горел свет. Максим сидел в кухне и курил. Молча поднял глаза на мать.

   -- Никаких новостей пока нет, но частный детектив, которого я нанял, обнадежил, что у него есть какие-то зацепки и соображения. Надо подождать, -- сказал Макс. – И. помолчав, добавил:

   -- Боюсь, у Стаси не все в порядке с психикой: уверяет меня, будто бы видела вещий сон, что Алиса скоро найдется, даже повеселела …

   -- Вот и хорошо, сынок! Возможно, интуитивно она чувствует, что ребенок отыщется. Давай-ка примем с тобой феназепамчика и пойдем спать. Утро вечера мудренее.

  Убедившись, что и мать настроена оптимистически, Максим приободрился. 

   -- Простишь ли ты меня, сынок, что оставила коляску без присмотра?

   -- Уже простил. Ты ни в чем не виновата.

   Максим поднялся на второй этаж, а Варя пошла к себе. На другой день она встала разбитая, работа не шла. Как прожить еще два дня до возвращения Алисы? И как, интересно, Стася собирается обставить возвращение ребенка? Неужели ей не жалко мужа, который держится из последних сил?

   Когда Варя вышла на кухню, невестка варила кофе. Они сухо поздоровались.

   Стасе пришлось предложить свекрови позавтракать. Неожиданно Варя согласилась. Невестка подала круасаны, сыр, масло и разлила дымящийся кофе по чашкам.

   -- Максим меня очень беспокоит, -- сказала Варя. – Вчера вечером, когда я застала его на кухне, держался за сердце и попросил у меня валидол. Просил тебе ничего не говорить. Мужчины хуже женщин переносят стресс. Молчат-молчат – а потом бац – инфаркт!

   Стася покраснела, как всегда бывало, когда она нервничала, и стала передвигать посуду на столе.

   -- Макс говорит, ты сон видела, будто Алисочка нашлась. Может, он вещий?

   -- Надеюсь, -- только и вымолвила через силу Стася и ушла наверх.

   Варя слышала, как невестка ходила по террасе и говорила с кем-то по мобильнику, но так тихо, что на сей раз она ничего не расслышала.

   Через полчаса  Стася спустилась вниз и скороговоркой, стараясь не смотреть в глаза свекрови, сказала:

   -- Мне только что позвонил похититель. Как я поняла, это какой-то бомж. Он просит всего тысячу латов и готов вернуть Алису при условии, что я приеду на встречу одна. Я должна ехать в сторону Риги, а он позвонит мне и назначит место встречи. Ребенка отдаст, только убедившись, что рядом нет ни мужа, ни полиции.

   - Так, может, поедем вместе? – предложила Варя.

   - Нет-нет. Я сама. Надо выполнять все его условия. Деньги у меня есть. Вы пока Максиму не звоните, я сама, как только что-то прояснится.

  Невестка почти бегом направилась в гараж. Варя ликовала. «Нервы у мерзавки не выдержали! Есть же в ней что-то человеческое в конце концов: хоть мужа своего пожалела …».

   Варя заставила себя сесть за компьютер, понимая, что ничего путного она сегодня не напишет. Надо было как-то убить время до возвращения Стаси с внучкой. Очень хотелось позвонить Максу и сказать, что скоро Алиса будет дома, но Варя решила быть великодушной до конца. «Пусть Стася сама с ним объясняется, скорей бы уже этот кошмар прекратился и все успокоились …»

   Варя сидела перед компьютером, не в силах сосредоточиться на тексте очередной главы. Перед глазами у нее была обшарпанная комната со старым буфетом, беззубая Валентина, не таящая обиды на дочку, которая стесняется показать ее родне мужа. Она представила, как десятилетняя Стася вставала зимой в шесть утра, чтобы добраться до школы в промокших ботинках. По вечерам мать читала вслух «Трех мушкетеров» и рассказывала сказку про прекрасного принца на белом коне, которого Стася однажды встретит. И ведь девчонка сделала все, чтобы это произошло на самом деле! Сама вытащила себя, как барон Мюнхаузен, из гиблой трясины латгальского хутора, получила образование, убирая чужие дома. Разве это не заслуживает уважения? Из нищего детства и все ее комплексы, и боязнь потерять мужа, и ревность к свекрови, и вранье про то, что она сирота.

   Варя увидела Стасю совсем в другом свете: внешне сильную, добившуюся жизненного успеха, ранимую и незащищенную внутри. Вспомнила свою последнюю фразу, сказанную невестке со спокойным торжеством: «Мать у Максима одна, а жены могут меняться». Видимо, Стася дошла до отчаяния, если решилась похитить собственную дочь и разыграть трагедию, чтобы потом предстать в глазах мужа отважной героиней, вернувшей ребенка в семью.

    «Я должна быть мудрее и милосерднее, - подумала Варвара, -- слава Богу, что хватило ума не везти сюда Алису! Пусть Стася отыграет свой спектакль до конца, это вернет ей уверенность в себе. И не надо дразнить невестку своими особыми отношениями с Максом. Вот вернется Алисочка домой, отпразднуем это событие, и я переберусь в свою квартиру. Правильнее все-таки жить с взрослыми детьми отдельно, потому что вольно или невольно вторгаешься в их жизнь и создаешь почву для провокаций».

   Варя вспомнила о том, как страстно ей хотелось развести сына  и забрать у нее ребенка. Мысль о том, что она лишила бы Алису матери, ей просто в голову не приходила. Писательница почувствовала огромное облегчение от того, что сумела простить невестку и не таила больше на нее зла. В душе теплилась надежда, что и Стася забудет все обиды, и все будет по-прежнему.    А уж она сумеет дать понять невестке, что не собирается как-то влиять на Максима и разрушать их брак.

    Размышления Варвары прервал шум въезжавшего во двор автомобиля. Это приехал Максим. Он выскочил из машины, не поставив ее в гараж, бросился к матери и обнял ее, сияя счастливой улыбкой:

   -- Мамуля, все в  порядке! Стася уже едет домой с нашей дочкой! Ты слышишь меня, мама? У  тебя какая-то странная реакция …

   -- Да-да, сынок, я тоже счастлива,   я уже все знаю, просто еще не пришла в себя …

    Через час Максим встречал жену с дочкой, а Варя собирала на стол. Приехала и Жанна с шампанским – разделить радость со своими друзьями. Сначала все бессвязно говорили хором, а потом, умолкнув, смотрели, как Стася кормит ребенка. Алиса, казалось, за эти несколько дней повзрослела: она сосала материнскую грудь, придерживая ее крохотной ручонкой, с широко открытыми осмысленными глазами. У нее уже появились темные реснички, оформились бровки. Девочка была прелестной. Максим с нежностью смотрел на жену и дочку.

   Варвара сделала знак Жанне, и они встали из-за стола.

   -- Сынок, мы пойдем ко мне, а вы тут еще посидите своей семьей, -- сказала Варвара, поцеловав на прощанье сына и невестку. Ей показалось, что Стася взглянула на нее с благодарностью.