В этом кафе я оказался впервые. Рядом с моим университетом есть несколько похожих заведений, но там я мог встретить кого-нибудь из своих знакомых, а сейчас мне хотелось побыть одному. Погода благоприятствовала моей прогулке. Осень уже полностью взяла вверх над летом, но до зимы было еще далеко. Дворники хоть и старались убирать падающие на асфальт листья, но не могли справиться с их стремлением к земле, и каждый мог шаг сопровождался типичным хрустом. Обычно, после учебы, я сразу же отправлялся домой, но дома меня ждали родители, и мне придется с ними разговаривать. А разговоров мне на сегодня хватит. Пол дня я провел со своими одногруппниками, которые только и разговаривали. Со мной училось несколько интересных людей, у которых было много занимательных идей, но их выгнали. Остались самые скучные, которых заботят лишь бытовые проблемы. Все их разговоры только об этом, все их достижения только в этом. У кого лучше машина, у кого было больше женщин, кто кого больше выпьет. Я же далек от всего этого, и не люблю участвовать в этих разговорах. Но как же они любят меня в это втаскивать. Нужно же показать, что они лучше меня, убедить себя в том, что их жизнь не такая уж никчемная. Им от этого становиться легче.
До сегодняшнего дня я не обращал на это внимание, иногда даже подыгрывал им, но в этот раз во мне что-то сломалось. Сегодня было слишком много упреков, слишком много давления, слишком много насмешек, слишком много унижения. В нашем обществе всегда так, если ты чем-то отличаешься от остальных, значит ты хуже их. Я не знал, что им ответить, а просто сидел и проглатывал это. Желание спорить с ними у меня не возникло, ведь я понимал, что спорить с толпой, пусть даже такой маленькой, бесполезно. Хотя они пытались спровоцировать меня, заставить открыть рот, ляпнуть что-нибудь, что позволит им накинуться на меня с еще большим ожесточением и яростью. Но я сдержался. Каждый из них высказался, каждый из них показал, насколько он лучше меня, порой даже перекрикивая своего товарища, не давая ему закончить свою речь. Это начинало походить на балаганчик, в центре которого был я. Представляю, какое удовольствие они получили от этого, и больше всего тот, кто высказался содержательнее остальных.
Из-за этих мыслей я не заметил, как оказался у входа. Путь сюда от университета занимает 15 минут, но эти 15 минут куда-то исчезли, сжались до предельных размеров, превратились в полтары минуты. Такое часто бывает, когда погружаешься в себя.
Кафе оказалась маленьким, но тихим и уютным, в современном стиле. Внутри находилось несколько посетителей и официантка. Я сел за столик, который стоял в противоположном от входа углу, подальше от остальных людей. Не успел я снять куртку, как ко мне, мило улыбаясь, подошла официантка, поздоровалась, и положила на стол меню. Я понимал, что ее улыбка фальшивая, и она совсем не рада меня здесь видеть, но она была теплой и приятной, что я не смог, не улыбнуться ей в ответ. Вряд ли бы она мне улыбнулась, если бы мы встретились с ней на улице. За свое мило общение с посетителями ей платят, это ее работа, но как только уйдет последний человек из этого кафе, и оно закроется, эта милая официантка превратиться в совершенно другого человека, снимет свою маску доброжелательности, и не наденет другой, станет сама собой.
Нужно что-то заказать. Есть мне не хотелось, и я решил взять себе просто черного чая. Из списка я выбрал самый дешевый, и демонстративно закрыл меню, чтобы привлечь к себе официантку.
-Уже выбрали?- все так же мило спросила она.
-Да, я буду черный чай без сахара.
- Сейчас принесу.
Теперь можно побыть одному, насладиться этим в полной мере. Это ведь так важно, научится наслаждаться своим одиночеством. С собой у меня был сборник стихов одного современного писателя, которого я очень любил. До знакомства с его творчеством, я ненавидел стихи. Хотя я и сейчас их ненавижу, но уже не все, а только те, которые написал не он. Я открыл книгу примерно на середине, и начал погружаться в нее. Начал погружаться в эту скорбь, в это грустное волшебство, в это преклонение перед смертью. Слово за словом, строчка за строчкой, страница за страницей, я все глубже и глубже зарывался в это.
- Ваш чай,- сказала официантка.
Своим приходом она вырвала меня из головы автора и вернула в реальность. Удивительно, как много времени нужно, чтобы отвлечься от этого мира, и как быстро мы потом в него возвращаемся.
- Спасибо,- ответил я.
Она отвлекла меня на середине стихотворения. Я попытался продолжить его читать с того места, где остановился, но смысл был уже утерян. Пришлось начинать заново. На этот раз у меня не получилось сосредоточиться, из-за разговора двух мужчин, сидящих в нескольких столиках от меня. Обычно я не люблю подслушивать чужие разговоры, но они говорили слишком громко, и мне нечего не оставалась делать. Мужчины были преклонного возраста, элегантно одеты, один из них был в очках, другой в галстуке-бабочке. Оба пили чай.
- Я совершил больше добрых поступков, чем ты, - сказал тот, что бы в очках, - выходит, я добрее тебя.
- Все твои поступки, это перевести бабушку через дорогу или пропустить беременную в очереди в поликлинике,- ответил второй.- То, что ты называешь добротой, есть обычная вежливость. А я то, совершал настоящие поступки.
-Ты то? Настоящие? По-твоему, кинуть пару монет бездомному, это настоящий поступок. И то, ты сделал это, чтобы покрасоваться перед той милой дамой.
- А как же тот случай, когда я привозил тебе лекарства.
- За это ты содрал с меня деньги, и еще полторта моего съел, хотя тебе нельзя сладкое. А я ведь всегда помогал тебе бескорыстно. Помнишь, тот раз, когда жена тебя выгнала, я приютил тебя у себя.
-Бескорыстно? Ты заставлял меня убирать у тебя дома и готовить тебя, пока ты сам лежал на диване, разгадывал кроссворды и смотрел “Поле чудес”. Ни одного слова ты так и не отгадал.
В один момент мне показалось, что они начнут орать друг на друга, или кто-нибудь из них плеснет второму чаем в лицо, или же просто набросятся друг на друга. Но после последней фразы напряжение спало, на их лицах появились улыбки, и некое тепло мелькнуло в их глазах. Это тепло в небольшой степени передалось мне. Их улыбки были искренние, настоящие, они отличались от улыбки официантки. Мне стало немного легче.
- Не важно, кто из нас добрее, главное ведь, что мы делали добро. Вот только жаль, что мы редко получали за это достойную награду,- сказал тот, что был в бабочке. - Добродетель ведь должна поощряться. Поощряться по мере возможностей человека и в соответствии с ее значимостью для человека. Если люди будут получать достойную награду за свою добродетель, то и проявлять они ее будут чаще и с большим энтузиазмом.
- Я делал много хорошего для одной женщины, часто помогал ей, ставил ее проблемы выше своих,- продолжил второй. – Но когда мне понадобилась помощь от нее, она мне отказала. И тогда я понял, что она просто пользуется мной. После этого оно еще просила меня о помощи, но я больше ничего для нее не делал. В последний раз, когда я отказал ей в помощи, она назвала меня злым и эгоистичным.
- Люди слишком быстро забывают добро, сделанное для них. И еще долго помнят зло.
- Но ведь мы с тобой такие же, хоть и понимаем это.
Наступила короткая пауза, длившаяся ровно два глотка чая мужчины в бабочке, и ровно один взгляд в окно мужчины в очках.
- Сейчас я жалею о том, что был добрым со всеми, – переводя взгляд с улицы на своего собеседника, сказал мужчина в очках. – Лучше бы я направлял свое добро на достойных, а не на всех подряд. Вот было бы здорово сразу знать, для кого стоит делать добро, а кто этого не заслуживает. Добра стало бы меньше, но оно бы больше ценилось.
- А может наоборот, добра стало бы больше,- ответил собеседник.- Вот смотри, допустим, я злой человек, для которого никто никогда не сделает добра, так как все знаю, что я злой. Но даже плохим людям нужно, чтобы для них делали хорошие поступки, и чтобы этого добиться плохие сами начнут делать добро.
- Не всем злым нужна доброта. Некоторые могут обойтись и без этого.
- Даже представить не могу такого человека. Наверное, это страшные люди.
Снова наступила пауза. На этот раз она затянулась немного дольше. Каждый из них погрузился в свои мысли. Мужчина в очках снова начал смотреть в окно, сквозь стекло, сквозь проходящих на улице людей, сквозь проезжающие машины, сквозь падающие листья с деревьев, сквозь все на свете. Мужчина с бабочкой же смотрел в свою чашку с чаем, и задумчиво водил по дну ложкой, пытаясь найти там ответы.
- Иногда меня тошнит от навязчивой доброты,- сказал тот, что был с бабочкой, все также продолжая размешивать чай.- Чувствую себя неполноценным, беспомощным. Будто, они лучше меня.
- Они просто проявляют свою заботу, - ответил второй, посмотрев сначала на собеседника, а потом на его чашку.
- Некоторые да. А некоторые тыкают в меня своей добротой просто для галочки, чтобы себе карму улучшить. Сначала они совершают ужасные поступки, а потом, чтобы совесть не мучила, сделают маленькое добро. Но ведь все знают, какие они на самом деле, и никто не просит их о помощи, и им приходиться навязывать свою доброту. Или же они делают это из жалости, которая мне ни к чему, или же ради того, чтобы показать свое совершенство надо мной. Этим они пытаются доказать мне, что я не смогу выжить без них, что я зависим от них, что без них я пустое место. Всегда стараюсь избегать такой доброты. Уж лучше я буду страдать, чем приму от них это.
-Ты умудрился найти недостаток даже в доброте.
-Во всем есть недостатки.
В этот момент их лица приобрели оттенки грусти. Та радость, которая была у них в начале разговора, куда ушла, перебежала на соседний столик, где сидела молодая пара и тихонечко смеялись.
-Слушай, давай уйдем отсюда,- сказал мужчина в очках.- Ты же знаешь, как я люблю гулять в такую погоду. В молодости, осенью, я часто прогуливал занятия, чтобы пойти на речку и первым поздороваться с солнцем.
- О да, я помню это. Мне приходилось прикрывать тебя на занятиях. Я тогда говорил всем, что тебя арестовали за то, что ты подглядывал в женской бане.
- Так вот почему они смеялись надо мной, когда я возвращался.
Улыбки снова вернулась на их лица. Мужчина с бабочкой попросил счет у официантки, и через минуту они уже рассчитались и готовы были уходить. Погода стояла теплая, и они оба были без верхней одежды. У того, что был с бабочкой, была шляпа. Первым из кафе вышел мужчина в очках. Второй же, надевая шляпу, повернулся ко мне, улыбнулся и подмигнул, а после вышел за своим товарищем. Он догадался, что я подслушивал их разговор, от чего мне стало немного стыдно. Но ведь он не сказал ничего плохого в мой адрес, а наоборот, своим жестом показал, что он рад этому. Этот мужчина надеялся, что их разговор заставит меня задуматься и повлияет на меня. Пусть даже может и не в лучшую сторону, но повлияет. И он был прав, я действительно еще долго просидел в этом кафе и думал об их разговоре. Влюбленная парочка уже ушла, а на замену им пришла другая, ничем не отличающаяся от предыдущей, а я все сидел.
На улице уже начинало темнеть, когда я вышел из кафе. Официантка проводила меня улыбкой, но на этот раз я не ответил ей тем же. Вечер был теплым, походил на летнюю ночь. В такие вечера хочется гулять, и я решил пойти домой пешком. За этот день у меня было слишком много мыслей и разговоров, и мне снова захотелось уйти от этой реальности. В этом мне помогла музыка.