Гл. 48
Саше было о чем подумать. Из разговора с братом она поняла, что домой он ее не ждет, и не хочет, чтобы она возвращалась. Он весь был во власти своей новой удачи – заполучил Людмилу Слюсарь. Вероятно, надеется, что та прольет свет на загадочное убийство, в котором обвинили Александра Потапова. Хотя Саша в это мало верила, но Алекса не переубедить. И сестра бы ему только мешала. Он даже не поиздевался над ней вдоволь, хотя повод был, и при других обстоятельствах брат не удержался бы от лекции. В ней шевельнулось беспокойство за Людмилу, за Алекса, кто знает, до каких подозрений брат додумается на этот раз, но думы о собственной судьбе и Димином состоянии тут же вытеснили все остальное.
А Алекс никак не мог понять, откуда это неприятное чувство. Мысли его все возвращались к аварии, произошедшей с Завадским. Он отмахивался – так ему и надо. Но сосущая тревога в груди не унималась, ползла по сердцу, сжимала горло. В понедельник с утра отправился на работу, но ни завтрак, приготовленный Людмилой, которая была – сама любезность, видимо, радуясь, что не придется зимовать на пепелище, ни встреча с Мариной и ее предложение заехать вечером в гости, не рассеяли этого беспокойства.
На обратном пути (от Марины открестился, сославшись на то, что нужно контролировать новую сиделку) в автобусе встретил бывшего одноклассника Борю Иващенко, который тоже возвращался с работы. Обсудили повестки в армию (Боря похвастался, что родители «отмазали» его по состоянию здоровья), перспективу работы в Краснодаре, потом перешли к новостям поселка.
- Слышал, Завадский разбился? – не глядя на собеседника, спросил Алекс.
- Конечно, слышал, еще на прошлой неделе. Говорят, колесо лопнуло, когда он на обгон по встречке пошел. Его прямо под ЗИЛ занесло. П…ц! Хорошо, что правым боком, да еще подушки сработали, у него ж тачка крутая, там в морду такой пузырище мягкий выстреливает, видал, наверное, в американских фильмах? А то не было бы уже Димы на этом свете.
- А не знаешь, когда именно? – тревога усилилась, мешала дышать.В голове запоздало бухнуло "Лопнуло колесо!"
- Сейчас вспомню. А, третьего октября! Мне как раз четвертого зарплату выдавали. Я на радостях гульнуть пошел, в кафешке «Браток» Дмитрука Сашку встретил, у него ж и мать и отец на Завадских работают. Вот он мне все и доложил. Да там в кафешке все об этом только и трепались. А в субботу еще Терентьев рассказывал, у него дядька двоюродный в ментовке, как раз на место происшествия выезжал той ночью.
- И… что с Димой?
- А х.. его знает. В Крас сразу увезли. Жив. Наверное, не слишком плох, раз Василич на работу каждый день ходит.
Алекс молчал. Ему казалось, что если он сейчас откроет рот, его непременно вырвет.
На автостанции он сразу отделался от Борьки и качающейся походкой побрел домой, выбрав темную, неосвещенную фонарями улицу, для чего пришлось взять пару кварталов вправо. Ему было плохо. Душу жгло. «Так ему и надо!» - пытался оправдать себя Алекс. «Такой же подлец, как его папаша». И даже головой потряс, так как там зудела неуместная фраза "дети за отцов не отвечают". «А что он с Сашкой сделал?» - огрызался Алекс, воюя с невидимым противником. «Ну да, Сашке теперь точно лучше будет…» - добивал его внутренний голос, исходя ядом. «Лучше – не лучше, Дима бы все равно на ней не женился. Папочка бы ему не позволил. Подачки бы подбрасывал – и все. А деньги их кровавые нам не нужны». Он еще какое-то время примерял Сашку к Диме, и Диму к Саше.
А потом, вдруг увидев у покосившегося забора давно не крашеную лавку – доску на двух кривых столбах, рухнул на нее без сил и закрыл лицо руками. Если Дима умрет… Нет, он вовсе не хотел его убивать. Он же просто надрезал покрышку. Это мелочь… Невинная пакость. Все, чего бы ему хотелось, это чтобы Димкины планы на вечер сорвались, и вместо того. чтобы развлекаться, ему пришлось с высунутым языком искать шиномонтаж. Но он ведь даже не пробил эту резину - слишком крепкая оказалась. А колесо и без этого могло бы лопнуть! Может это наказание за все их темные подлые дела? Может, выше так распорядились…
Он побрел дальше. старательно повторяя про себя последнюю фразу, стараясь ею вытеснить все остальные. Сверкнул тусклым огоньком продуктовый киоск, и Алекс, удивляясь своему голосу – хриплому и надтреснутому, спросил:
- Водка есть?
Продавщица, глянув на растрепанного парня с шальным взглядом, презрительно кривя толстые губы, спросила:
- Не хватило?
- Не твоё дело, - буркнул он, зная, что тетка его не прогонит. В таких киосках зарплата всегда зависит от выручки. А покупатели ее на этой грязной, не знавшей асфальта улице, судя по всему, своими визитами не балуют.
И он оказался прав. Продавщица молча протянула ему бутылку, и, только спрятав деньги и отодвинувшись от крошечного окошка подальше, зло бросила:
- Пьянь!
Алекс дежурно обматерил ее – чтобы не остаться в долгу. Отойдя на несколько шагов, открыл бутылку, сорвав пробку тем самым перочинным ножиком (руки дрожали) и сделал несколько жадных глотков. Опьянение пришло быстро, выгнав все мысли. Только глухая тяжесть осталась.
Дома Людмила охнула, увидев своего работодателя в таком состоянии. Но к пьяным мужчинам ей было не привыкать. Быстро разув Алекса, она потащила его в ванную, вымыла, обильно смачивая волосы прохладной водой, потом проводила к его спальному месту, помогла раздеться и заботливо укрыла одеялом. Засыпая, он слышал ее тихие причитания «Бедный, неужели тоже пьет? Неужели в отца? Вот горе-то...» и с ненавистью думал: "Завтра же выгоню на улицу суку!"