Пролог
(март, Москва)
На стене в тяжёлой резной раме цвета старого золота с бордовым отливом висела большая цветная фотография размером метр на полтора. Фотография изображала в сугробах белоснежного постельного белья обнажённую девушку, которая лежала на животе, изящно подперев голову рукой. У девушки была молочно-белая кожа, ярко-красные губы и длинные изумрудные волосы, заплетённые до середины в две косы. На голове у зеленоволосой нимфы был венок из веток калины с ярко-красными ягодами. Несколько ягод упало, и они лежали капельками крови на снегу простыней. Девушка смотрела прямо на зрителя и слегка улыбалась. В её серо-зелёных глазах было что-то колдовское.
- Твоя работа? – отхлебнув виски, спросил человек в сером костюме и повернулся к хозяину квартиры – высокому мужчине лет двадцати семи, стоявшему у окна. Падавший из окна холодный свет освещал его лицо с заострившимися скулами, серебрил тёмный ёжик взъерошенных тёмно-каштановых волос; карие глаза равнодушно смотрели на припорошенную мокрым мартовским снегом улицу.
Наконец он оторвал взгляд от окна и, допив залпом свой виски, ответил:
- Да.
- Почему не выставлял? – спросил мужчина в сером и, задумчиво рассматривая фото, добавил: – Определённо, фотография пользовалась бы успехом.
- Это… слишком личное, - ответил Кирилл (так звали хозяина квартиры).
Про себя он досадовал, что коллега нагрянул вот так нежданно и теперь увидел эту фотографию.
Тот же продолжал нагло рассматривать зеленоволосую девушку.
- Кто она? – спросил он спустя минуту, обернувшись.
Кирилл сдержанно улыбнулся и ничего не ответил. Молча налил себе виски и вопросительно посмотрел на коллегу: мол, будешь?
- Нет, спасибо, - ответил тот и вновь повернулся к фотографии.
Через несколько минут гость немного отошёл и присел на облокотник дивана, продолжая любоваться девушкой. Кирилл в это время мысленно перебирал варианты, что бы такого сказать, чтобы быстро и эффективно выставить непрошенного гостя за дверь, но при этом и не обидеть его.
- Чем на выходных займёшься? – наконец спросил он.
Гость на секунду задумался, а потом, повернувшись к Кириллу, сказал:
- Слушай, я ведь совсем забыл, что мы с Наташей сегодня в боулинг собирались. Мне пора. Спасибо за виски, - и он поставил стакан на столик.
Кирилл кивнул и проводил коллегу до выхода.
- Если надумаешь продавать фото, сообщи, - сказал гость, остановившись на пороге.
Кирилл кивнул и закрыл за ним дверь. Он точно знал, что не продаст эту фотографию.
Часть I. Приэльбрусье
(двумя месяцами ранее)
Была середина января. Кириллу, наконец, удалось выбить себе неделю отпуска и уехать на Кавказ – кататься на лыжах.
Припарковав у гостиницы в Азау свой Patriot, на котором ездил, когда жил дома, Кирилл, забросил вещи в номер, переобулся в горнолыжные ботинки, взял лыжи и пошёл на склон. Было уже почти четыре вечера, но он знал, что успеет скатиться хотя бы раз.
Кирилл поднялся на канадской канатке до станции «Мир». Людей было совсем мало и это приятно радовало глаз. Он приехал сюда отдохнуть от людей, от этого бесконечного людского потока, без которого не мыслим ни один крупный город, ни тем более Москва. Горы, снег, лыжи – вот что ему сейчас нужно.
…Скорость опьяняла. Или, может, это застоявшийся на несколько месяцев адреналин как наркотик разлился по венам, ударил в голову, погружая в чувство эйфории?
*
На следующий день Кирилл встал пораньше. Наскоро позавтракал в столовой и пошёл к канаткам. Небо было затянуто тучами, шёл мелкий снег. Но это вовсе не огорчало его.
Кирилл мчался в льдистых брызгах снега, резко ложась в поворот, режа острым кантом склон. Серое небо над Эльбрусом сыпало мелкой мжичкой, холодный ветер свистел в ушах, но Кирилла переполняла радость скорости и ощущение мягкого снежного склона под лыжами.
Спустившись вниз, к станции «Азау», он поднялся по ступенькам обшарпанного здания станции и встал рядом с небольшой группой людей, которые ожидали прибытия старого дребезжащего фуникулёрчика, откатавшего не один десяток лет ещё с советских времён. Фуникулёров в Приэльбрусье было всего два: первый ходил между станциями «Азау» и «Старый кругозор», а второй продолжал маршрут – от «Старого кругозора» до станции «Мир». Абонемент на проезд в этих фуникулёрах стоил почти в полтора раза дешевле, чем на канадской канатке, но дело было не в деньгах (их у Кирилла было достаточно), а в контингенте людей. Новую, комфортную и гораздо более безопасную канадскую канатку предпочитали в основном богатенькие буратинки, сытенькие туристики или люди, которые приехали в Приэльбрусье впервые. Основная же масса матёрых горнолыжников и сноубордистов, которые приехали катать в Приэльбрусье на несколько дней или даже недель, обычно предпочитали фуникулёр. Потому что дешевле, и опять же, компания приятнее. И, хотя риск застрять в этом фуникулёре где-нибудь между станциями, в высоте, был гораздо больше, чем на «француженках», это мало кого хоть немного волновало.
Кирилл стоял на припорошённой снегом бетонной плите, слушал в наушниках музыку и смотрел вниз, где за кружением снежинок виднелись сновавшие туда-сюда канадские вагончики и чуть дальше, на склоне, темные фигурки лыжников и сноубордистов. Наконец, сверху, из тумана показался силуэт приближающегося фуникулёра. Кирилл взял лыжи и отошёл чуть в сторону от края. И тут он обратил внимание на стоящую чуть в стороне от толпы девушку в фиолетовом анораке и красной шапочке, из-под которой на грудь падали изумрудные волосы, заплетённые в две толстые косы, достававшие почти до пояса. Девушка стояла боком к Кириллу, правой рукой обнимая красно-чёрные К2. Горнолыжная маска была поднята на лоб, и Кирилл ясно видел тонкий профиль её светлого лица. И он был почти уверен, что знает эту девушку. Ей стоит только повернуться к нему лицом, и у него не останется никаких сомнений.
Наконец, фуникулёр остановился около площадки, и люди один за другим стали заходить внутрь. Кирилл чуть помедлил, пропуская всех вперёд, и только тогда, когда девушка с изумрудными косами зашла в вагончик, Кирилл тоже приблизился к входу, на ходу опустив на лицо маску. Ему хотелось получше рассмотреть девушку и убедиться, что он не ошибся, но так, чтобы девушка этого не заметила.
Зайдя внутрь фуникулёра, Кирилл сразу увидел фиолетовый анорак и красную шапочку в глубине вагончика. Девушка стояла у поручней и смотрела в окошко на заснеженный склон Эльбруса. Кирилл подошёл и стал к поручням недалеко от неё. Через несколько минут, поправляя шапочку, девушка слегка повернула голову в его сторону. Когда Кирилл увидел её лицо не в профиль, а в анфас, у него не осталось больше сомнений: это Ева.
Да, та самая Ева. Его лучшая подруга детства, его первая любовь. Его Ева.
Сколько лет они не виделись? Шесть? Семь? Когда умер отец Евы (Ева тогда училась на первом курсе в ПГЛУ, а Кирилл на втором курсе в Москве), мать Евы переехала в Пятигорск к дочери. Это было семь лет назад. Кирилл не был на похоронах Евиного отца – не смог приехать, за что Ева на него серьёзно обиделась. Они встретились позже, летом, когда, сдав сессию, Кирилл приехал к тёте Лене в Нижний Архыз на каникулы.
…Сколько весёлых новогодних каникул провели их с Евой семьи у тёти Лены! Именно, гостя у неё, Ева и Кирилл научились кататься на лыжах, именно у неё они встретили тот, пятнадцатый для Кирилла, и четырнадцатый для Евы, Новый год, когда родители подарили детям их первые карвы. У Евы, как и сейчас, были K2, а у него, как и сейчас, Rossignol. Так странно: проходят годы, а ни он, ни она не изменяют старым привязанностям…
А тогда, когда семь лет назад, летом, после сессии, Кирилл встретил Еву в таком родном и любимом для них обоих посёлке Буково, Ева с ним даже не поздоровалась. Даже не взглянула на него. Кирилл честно попытался поговорить с ней и извиниться – целых два раза! – за то, что не приехал на похороны её отца, но Ева не стала его слушать. У Кирилла тоже своя гордость была, и он перестал пытаться примириться с бывшей подругой.
С тех пор они больше не виделись.
Кирилл снова взглянул на тонкий профиль Евы в обрамлении зелёных волос. Он запомнил её худой и осунувшейся девушкой с небрежно заплетённой косой густых русых волос – такой он видел её в последний раз.
Но лучше всего он помнил её весёлой красивой старшеклассницей в плиссированной юбке-шотландке до колен и белой блузке.
…Её светлые косы растрепались, она хохочет и тащит его за руку: «Там второклашки на «Окружающий мир» крысу притащили, а она сбежала! Пойдём поищем!» Как они тогда ползали вместе со второклассниками на коленях под партами, ища беглянку, и сколько радости было, когда Ева, наконец, выудила белую с красными глазками крыску из ящика со сменной обувью!
Она не боялась ни крыс, ни пауков, ни змей. Они все ей были интересны, ей всё хотелось узнать, ко всему прикоснуться.
А каким азартом блестели её глаза, когда она играла в баскетбол! Большинство мячей закидывала в корзину именно Ева. И стоило ей не прийти на игру, как десятый класс тут же проигрывал. Кирилл и Ева всегда играли в разных командах – Ева за свой класс, Кирилл за свой, но это никогда не мешало их отношениям. Они не переносили, как это делали некоторые, спортивное соперничество в личную жизнь.
А в личной жизни они любили друг друга. Кирилл ни сейчас, ни тогда не мог определиться, что ему больше нравилось: целоваться с ней или разговаривать. И то, и другое было одинаково круто.
Учителя почему-то никогда не подозревали, что Кирилл и Ева влюблены друг в друга; учителя считали их скорее заговорщиками и хулиганами. Может, просто слишком часто Ева с Кириллом оказывались в эпицентре очередного школьного происшествия, а случайно подслушав их разговоры, учителя слышали от них не «я тебя люблю» и всякие там охи и вздохи, а «приколи, найти план лицея, дореволюционный! Вдруг там есть карта подземного хода? Было бы круто, чтоб он вёл куда-нибудь в лес. К Комсомольскому озеру, например!» или «а когда на Немецкий мост прыгать пойдём? У меня знакомый есть, приглашает».
Вообще, ни Ева, ни Кирилл никогда не афишировали своих чувств. Не потому, что они стеснялись своей любви или друг друга, а потому что им нравилось беречь тайну. Тайну на двоих.
Фуникулёр «пристал» к причалу «Старого кругозора». Кирилл вышел из вагончика одним из первых. Потом украдкой проследил, идёт ли Ева к следующей станции или собирается на склон сейчас? Нет, Ева шла к станции, закинув лыжи на плечо. Кирилл пошёл за ней, размышляя: заговорить с ней сейчас или дождаться высадки на конечной станции?
…Снова дребезжащий фуникулёр, Ева у окна, покусывает губу…
…Почему он тогда не приехал на похороны? Как сложилась бы его жизнь, если бы они с Евой не поссорились? Кирилл никого больше так не любил, как её. Влюблялся, конечно, в других девушек, на одной даже хотел жениться, но никого больше так не любил как ту русую сероглазую девчонку, которую знал в первые самые беззаботные и прекрасные семнадцать лет своей жизни.
А, может, та ссора была судьбоносной, чтобы он сегодня осознал, как дорога была ему Ева?
…Они вышли из фуникулёра: сначала Ева, он – чуть позже. Ева перехватила поудобнее лыжи и стала спускаться вниз по ступенькам. Кирилл поправил лыжные палки, снял маску, закинул лыжи на плечо и спустился вслед за ней.
Ева уже стояла у самой верхушки склона. Она спустила лыжи на снег и подняла руку, чтобы опустить на глаза маску. И в этот момент он окликнул её:
- Ева!
Она резко опустила руку и взглянула на него. Они встретились глазами.
- Кир! – откликнулась она, назвав его этим коротким именем, которым никто, кроме неё, больше не называл его.
И они замерли, глядя друг на друга, не зная, что сказать дальше. Кирилл боялся что-либо говорить: вдруг она обидится или вспомнит старую обиду и уйдёт? Почему молчала Ева, Кирилл не знал, но ему казалось, что она слишком изумлена, даже шокирована встречей с ним.
Наконец, после достаточно долгой паузы, Ева вымолвила:
- Так неожиданно увидеть тебя здесь… после стольких лет…
- Да, - ответил Кирилл. – И мне тоже…
И они снова замолкли, только глядя друг на друга.
- Кирилл, - снова первой нарушила тишину Ева, - мне так жаль, что я тогда отвернулась от тебя. Это было так глупо – обижаться на тебя…
- Ева..! – едва не задохнувшись от переполнивших его чувств, начал Кирилл. – Я тоже… очень хочу извиниться перед тобой, что не приехал тогда на похороны! Я тысячу раз пожалел об этом, честно!
Ева улыбнулась и махнула рукой:
- Всё, забыли. Ты-то как сам? Где сейчас? Всё так же, в Москве?
Кирилл кивнул. Потом сказал:
- Я так рад тебя видеть, Ева! Столько лет!..
- И я рада, Кирилл. Сколько воспоминаний сразу нахлынуло!.. – она улыбнулась с лёгкой грустью и посмотрела куда-то вдаль.
- Да… - медленно произнёс Кирилл. – Помнишь, как мы вместе ездили в Буково на Новый год, как учились кататься на лыжах на том секционном склоне возле БТА?.. Как нам карвы подарили…!
Ева как-то по-особенному взглянула на него и вдруг сказала:
- И как одним прекрасным январским днём на том самом склоне мы впервые поцеловались…
Кирилла, словно он снова был юным мальчиком, обожгло волной пламени, как тогда, одиннадцать лет назад…
Они сделали каждый по одному шагу, и их губы слились…
Ева – его Ева! – снова была в его объятьях, и он целовал её губы с исступлением изголодавшегося путника.
А когда они перестали целоваться, прежнего лёгкого холодка между ними больше не было.
- А ты неплохо стал целоваться, - заметила Ева, чуть прищурив глаза.
- А ты можно подумать – эксперт в поцелуях! – не остался в долгу Кирилл.
- Вообще-то да, - ответила Ева.
- А ещё в чём ты эксперт? – спросил Кирилл.
- Ну, это уже надо показывать, - лукаво улыбнувшись, ответила Ева.
- Что-о? – у Кирилла округлились глаза. Что она имеет в виду?
Стоп, чувак! твоей Еве уже не шестнадцать, успокойся! И он спросил:
- Покажешь при случае?
Ева с улыбкой, но ничего не отвечая, заломила ему руку так, что не мог пошевелиться от боли, и медленно опустила его на колени.
- Нехило… ты… меня!.. – сквозь зубы едва смог выдавить Кирилл. Ева отпустила его. – Полезные навыки, - ответил он, поднимаясь с колен, взявшись за протянутую в помощь руку.
- Ага, - ответила Ева. – Особенно с моей работой.
- А кем ты работаешь? – удивлённо спросил Кирилл. – Тренером по самообороне? Или вышибалой в клубе?
- Нет, - спокойно ответила Ева. – Стриптизёршей.
- Что-о-о?! Ты шутишь?!
- Нет, - ответила Ева, улыбаясь, глядя на ошарашенное лицо своего школьного друга. – Впрочем, - добавила она, - я уже полгода как бросила эту работу. Работаю теперь по профессии.
Кирилл сглотнул и с едва живой надеждой предположил:
- Переводчиком?
- Нет, - ответила Ева. – Журналисткой, – и пояснила: - Я закончила в Ставрополе СКФУ магистратуру, журфак.
- И нормально тебя на работу пускают… с такой причёской? – не удержался от вопроса Кирилл.
- Это опускная причёска, - ответила Ева.
- Ясно, - произнёс Кирилл и перевёл тему: - А где ты жила, пока училась в Ставрополе? Вы же вроде продали квартиру, чтобы в Пятигорске купить?
- В общаге, - ответила Ева. – Знаешь, которая на перекрестке Морозова-Пушкина?
- Да, конечно…
- Может, поедем? – спросила Ева. – А то холодно уже становится стоять.
- Да, поехали, - кивнул Кирилл.
- Наперегонки? – с лукавыми искорками в глазах спросила Ева.
- Конечно! – согласился Кирилл.
И они, как в старые добрые времена, переглянувшись, в один голос скомандовали друг другу:
- На старт, внимание, марш! – и рванули вниз.
Как в старые добрые времена они мчались бок обок по склону, словно не было ни той ссоры, ни семи лет разлуки. И Кирилл подумал, что все эти семь лет ему не было так хорошо, как сейчас.
…До самого вечера, пока работал фуникулёр, они катались, а к шести часам, когда спустились вниз, в Азау, так устали, что сон перебивал даже голод, хотя они оба не ели с девяти утра.
- У тебя тут, случайно, обслуживание номеров нельзя заказать? – спиной завалившись на двуспальную кровать прямо в горнолыжных штанах и свитере, с надеждой спросила Ева у Кирилла.
- Ага, и тайский массаж ступней, - сыронизировал Кирилл.
- Ну, тайский массаж, вполне и ты можешь сделать, - небрежно произнесла Ева, вяло махнув рукой. – А вот в столовку за едой сбегать – это уже сложнее. Не вернёшься ещё. Или сытый вернёшься.
- Засну, спускаясь по лестнице, - сказал Кирилл, падая на кровать рядом с подругой.
Они немного помолчали, медленно и незаметно погружаясь в объятья сна.
- Эх, вот бы сюда пиццу заказать! – мечтательно произнесла Ева и зевнула.
- Да-а, - поддержал Кирилл. – Мясную. Ассорти…
- Прелесть… - сонным голосом подтвердила Ева, свернулась в клубочек и мгновенно уснула.
Услышав её ровное дыхание, уснул и Кирилл.
Проснулся Кирилл от чувства сильного голода. Но открывать глаза и уж тем более вставать ему абсолютно не хотелось. Нетренированные мышцы побаливали после вчерашнего катания. Поэтому он просто перевернулся на другой бок и продолжил спать дальше. Не убежит же от него еда, успеет он ещё позавтракать.
Но не тут-то было! Кирилла кто-то потряс за плечо, и вскоре послышался голос:
- Кир, просыпайся!
Кирилл, понятное дело, и не думал просыпаться. Голос повторил настойчивее, послышались нотки нетерпения и раздражения, и настойчивее кто-то потряс Кирилла за плечо:
- Кир!! Давай вставай! Хватит дрыхнуть!
Кирилл отполз по кровати в сторону и сонно буркнул «отстань».
И тут голос как заорёт прямо в ухо:
- Кирилка, а ну быстро умываться и завтракать!
Тут Кириллу пришлось окончательно проснуться. Он открыл глаза и увидел Еву.
Взбешённый тем, что она назвала его «Кирилкой», он схватил её за свисающую прямо у него перед лицом зелёную косу и возмущённо заявил:
- Не смей называть меня «Кирилка»!
- Кирюша? – услужливо предложила Ева с невинным видом.
- Нет!! – гневно отверг и этот вариант Кирилл.
- Кирилушка?
- Не-е-ет!
И Кирилл другой рукой ухватил вторую косу, потянул обе и, свалив Еву на кровать, уселся на ней и нравоучительно произнёс:
- На будущее: не стоит злить человека, у которого в руках находится твоя коса, - потом отпустил её волосы, слез с кровати и пошёл в ванную.
- Афоризмы от Кирилла Авдеенко, - со смехом бросила ему в спину Ева.
Выйдя из ванной, Кирилл нарочито долго искал свои ботинки. Ева нетерпеливо подпрыгивала на кровати и канючила:
- Давай быстрее, а? Сейчас там все сырники разберут... И, наверное, даже картофельной запеканки не останется.
- Ева не изменяет себе, - с усмешкой произнёс Кирилл. - «Убью за сырник», «А за блинчики с творогом дополнительно попытаю». Представляю, - продолжил фантазировать он, найдя, наконец, ботинки, - подходит к тебе в клубе мужчина, подносит бокальчик «Маргариты» или «Коллинза» и говорит: «Девушка, можно вас угостить?» А ты такая: «Угостите меня лучше творожным чизкейком».
- Дурак, - надув губы, бросила Ева и встала с кровати. – Всё, я пошла завтракать без тебя! – и пошла к выходу.
- Мне пюре с тефтелями возьми, - крикнул ей в след Кирилл. – И компот!
- Сам возьмёшь! – ответила Ева, не оборачиваясь. И мстительно добавила: - Если успеешь, соня, - и ушла.
Основательно подкрепившись гречкой с овощной подливой (больше ничего не осталось), Кирилл и Ева подобрели и помирились, хотя Ева и продолжала вздыхать о «нежных поджаренных горяченьких сырничках со сметанкой», которых, как оказалось, сегодня вообще не было в меню.
А потом они переобулись в горнолыжные ботинки, оделись, взяли лыжи и пошли к станции.
На залитом солнцем склоне с видом на заснеженные горы в ясной синеве безоблачного январского неба, в вихрях снега, вдыхая морозный воздух, они забыли обо всём, кроме счастья.
Так они и катались, пока часов около двух Еве кто-то не позвонил. Они в это время ехали как раз между станциями «Мир» и «Старый кругозор». Ева остановилась и взяла трубку. Кирилл, который проехал чуть ниже, плохо слышал, о чём она говорила.
- Слушай, Кир, - подъехав к другу, сказала Ева, - короче, такие дела: мои ребята, с которыми я приехала сюда, собираются уезжать, и мне…
- Но ты же останешься со мной? – перебил её Кирилл. – Или тебе нужно срочно уехать?
- В принципе, у меня есть в запасе дней пять, - в раздумье произнесла Ева. – А если лететь на самолёте, так и все шесть. На работу только через неделю…
- Отлично! – воодушевился Кирилл. – Сегодня ещё здесь откатаем, завтра на Чегет съездим, а после завтра поедем на «Романтик» в Архыз.
- Супер! – обрадовалась Ева. – Года четыре в Архызе уже не была!
- Тогда поехали за вещами?
- На старт, внимание… – в ответ скомандовала Ева.
- … марш! – подхватил Кирилл, и они рванули вниз.
Ева жила в Терсколе, и довольно-таки далеко от Азау, поэтому они загрузили лыжи в машину Кирилла и поехали к гостинице.
Друзья Евы (оказавшиеся вопреки подозрениям Кирилла не хиппи и не какими-то другими неформалами, а вполне респектабельными на вид молодыми людьми, и машина у них – хорошая иномарка-внедорожник) долго высказывали Еве недовольство, что она не ночевала вместе с ними в гостинице.
- Я же вам отправила смску, - возразила на это Ева и добавила: - К тому же у меня был серьёзный повод: я встретила своего школьного друга. Познакомьтесь: это Кирилл.
Кирилл и Евины друзья обменялись любезностями о приятном знакомстве, а потом Ева и Кирилл пошли в номер, где Ева быстро собрала все свои вещи в рюкзак.
На улице они попрощались с Евиными друзьями и уехали обратно в Азау.
- Может, поедем на пухляк? – спросил Кирилл, когда они ехали в фуникулёре.
- Можно, - ответила Ева. – Но для начала ещё разок скатимся по трассе, а уж потом на пухляк.
…С пухляком, откровенно говоря, была не самая лучшая идея, потому что лыжи у Евы и у Кирилла были не для фрирайда, а слаломные. Так что, утопая чуть ли не по колено в снегу и спускаясь поэтому крайне медленно да ещё то и дело норовя застрять в каком-нибудь сугробе, Кирилл и Ева прокляли двадцать раз свою глупость поехать по целине.
- Блин, я как-то ездил, и ничего – нормально было, - с досадой сказал Кирилл, когда они, наконец, выехали на трассу. – А это не пухляк, а кошмар какой-то.
- Зыбучие пески, - подсказала Ева. – Зыбучие снега.
- И не говори.
- Надо просто лыжами для фрирайда обзавестись, - заметила Ева.
- Да у меня есть, - сказал Кирилл. – Только я их с собой сюда не взял.
- Ну, так понятно, почему ты тогда ездил по пухляку, и нормально было, - хмыкнула Ева.
- Да я не помню, на каких я тогда лыжах ездил, - сказал Кирилл. – Это года три назад было. Но что мы стоим? Поехали!
На следующий день они откатали на Чегете и за день умаялись так, как не умаялись за два дня на Азау вместе взятые.
- Как я завтра за руль сяду, твою ж мать! – падая на кровать, простонал Кирилл.
- Будем по очереди вести, - сказал Ева, подавая другу стакан чая и хачапури. – Я «права» с собой взяла.
- Хорошо, что взяла, - сказал Кирилл, приняв стаканчик чая и хачапури в бумажной салфетке. Отпил чая, почти не приподнимаясь: – Только давай с утра не подрывайся как в бой, окей? – сказал он, откусив хачапури. – Дай мне нормально выспаться, ладно?
- Ты думаешь, я сама завтра проснусь? – спросила Ева.
- Да кто тебя знает, - с набитым ртом проговорил Кирилл.
- Сядь лучше, а то ещё подавишься, - посоветовала Ева.
- А ты что, разве не умеешь первую помощь подавившимся оказывать? – сделал удивлённое лицо Кирилл, но, тем не менее, сел, опершись на спинку кровати.
- Умею, но у меня нет на это желания, - ответила Ева.
- Хорошо, что я сейчас об этом узнал, а не после того, как подавился, - вздохнул Кирилл и запил остатками чая хачапури.
- Предупреждён – значит вооружён, - заметила Ева.
*Ореада - нимфа гор.
(Продолжение следует)