Краткое содержание: всё началось с того, что Роза Паркс не уступила место в автобусе...
* * *
Как же это было давно.
В тот день, первого декабря, у меня очень сильно болели ноги.
Я как раз возвращалась с работы домой, там, у нас, в Монтгомери.
Ехала в автобусе, смотрела в окно и ни о чём не думала.
Даже о том, что приготовить на ужин: запечь ли курицу с бататом или ещё что.
Я просто очень, очень сильно устала.
И тут водитель автобуса сказал:
— Вы там, у прохода, пассажиру требуется место, освободите.
Моё место как раз было первым у прохода.
Он не назвал меня «мэм» или «миссис», но и груб он не был, даже добродушен.
Белый, которому потребовалось место, выглядел таким же работягой, как и я.
От его фланелевой клетчатой рубашки разило потом, и свою потрёпанную шляпу он сдвинул на затылок, открыв красную полоску на влажном лбу.
Башмаки его были поношены.
Он, наверное, тоже устал.
Мы с ним были примерно ровесниками, и он, возможно, счёл бы меня симпатичной, не будь я чёрной.
И не стал бы сгонять меня с места, не будь я чёрной, ведь южане учтивы.
Но, будучи чёрной, я не была для него ни женщиной, ни человеком.
У нас на Юге чёрным считается всякий, в ком есть хотя бы тридцать вторая часть чёрной крови.
В моих венах течёт и шотландская, и ирландская, и индейская кровь, но я чёрная, и горжусь этим.
Ох, мне же надо пояснить вам, что к чему, хотя тогда, в пятьдесят пятом, у нас на Юге не требовалось ничего и никому пояснять.
Тогда в Алабаме, как и повсюду в наших краях, первые несколько рядов автобуса занимали только белые.
Мы, чёрные, ездили позади, там, где больше всего трясло и укачивало.
Но если все передние места были заняты, любой из белых мог пойти на нашу половину и потребовать, чтобы ему уступили место.
Белый, не смущаясь, сгонял с сиденья женщину или старика, вынуждая их всю дорогу стоять и не брезгуя тем, что это сиденье занимала чёрная задница, уж простите старуху за грубость, но вы и не такое слышите сейчас по телевизору!
У нас были разные скамейки в парках, разные фонтанчики для питья, разные общественные уборные, разные школы и университеты.
Мы, черные, перестали быть рабами после Гражданской войны, но, перестав быть рабами, мы не стали для белых людьми.
Чернокожий парнишка и его подружка сумели поступить в университет штата Алабама, однако на учёбу их сопровождала национальная гвардия, а наш губернатор Уоллес не поленился лично придти и преградить им дорогу.
Но это было уже позже, гораздо позже, в шестьдесят третьем, при президенте Кеннеди.
Он был ещё жив тогда, как и доктор Кинг, хотя пулям, убившим их, недолго оставалось ждать своего часа в обоймах.
А спустя почти тридцать лет позорище в Алабамском университете показали в знаменитом фильме про Форреста Гампа — вы наверняка его видели и помните, как этот парень, Форрест, подал чёрной девчушке её упавший наземь блокнотик.
Ох, простите глупую старуху, почти выжившую из ума!
Я никак не доберусь до сути.
Болтаю и болтаю, а ведь до сих пор так и не сказала вам, в чём же я сама провинилась.
Тогда, в пятьдесят пятом, первого декабря.
Я, чёрная швея из Монтгомери Роза Ли Паркс, не встала со своего места, чтобы уступить его белому.
Я ехала с работы домой и очень, очень устала.
Когда я сказала, что не встану с места, водитель остановил автобус и вызвал полицейских, а те забрали меня в тюрьму.
Потом меня судили и приговорили к штрафу за нарушение общественного порядка и неповиновение распоряжениям официальных лиц.
Можно было заплатить этот штраф и стерпеть, но у меня больше не было сил терпеть, и я подавала и подавала апелляции одну за другой, пока не дошла до самого Верховного суда.
А тем временем все чёрные по всему Югу принялись ходить пешком, бойкотируя эти автобусы, где нас вынуждали ездить на задних сиденьях и уступать места белым, словно мы и не люди вовсе.
А чёрные таксисты тоже объединились и возили чёрных по автобусным ценам.
Тогда мы впервые поняли: мы едины и всё преодолеем.
Автобусные компании начали разоряться, а Верховный суд признал сегрегацию неконституционной и незаконной.
Вот так вот всё закончилось… и началось.
Как же это было давно.
Доктор Кинг был убит, и президент Кеннеди был убит, а я всё ещё живу и дожила даже до того дня, когда в космос полетел первый чёрный парень — Гайон Блуфорд.
Но иногда мне снится, что я всё ещё еду в том автобусе, я, Роза Ли Паркс, чёрная швея из Монтгомери.
Наш Конгресс назвал меня матерью современного движения за гражданские права, а мою статую, подумать только, даже поставили в Скульптурном зале Капитолия, хотя эта статуя, скажу вам честно, совсем, совсем на меня не похожа.
А ведь я ничего этакого не сделала.
Я просто устала терпеть.