Глава 16
Через двадцать минут он пришёл. Насколько она знала, то, что было надето на нём, называлось энцефалитным костюмом, из-под которого выглядывала тельняшка. Лизка сидела в коридоре на пуфике, одетая и обутая, в руках поводок, у ног Боцман, и рядом пакет с тем, «что понадобится».
Сосед уставился на неё, оглядел, сидящую, с ног до головы и опять привычно раздал команды:
-Резиновые сапоги снять, отдать мне, обуть в машину то, что полегче. В машине тепло. С собой взять тёплый свитер и тёплую кофту. Есть?
-Нет у меня свитера. И кофты тёплой нет. – Не могла же она сказать ему, что только собиралась покупать из полученного за Боцмана гонорара тёплые вещи к зиме.
-Разберёмся, - сказал он и, подумав мгновение, снял мощные ботинки и прошёлся по квартире. – Всё выключила? Свет, утюг, плитка?
Не лестничной площадке их ждал огромный рюкзак. Полянский затолкал в него её сапоги, зашёл к себе домой, вынес серый свитер со скандинавским рисунком на груди и здесь же, на площадке, примерил его на неё, приложив спереди.
Нижний край свитера болтался где-то под её коленками. Олени скакали по животу.
-Как раз, - великодушно констатировал он, затолкал свитер следом за сапогами, закинул рюкзак на плечо и скомандовал:
- Поехали на лифте.
В лифте она поставила пакет на пол и присела на корточки рядом с Боцманом. Только чтобы не чувствовать взгляд соседа и его дыхание на своей макушке. Оба молчали. Боцман тоже молчал, видно, за компанию. Ехали в лифте молча, к машине тоже шли молча.
Машина была та же самая. Чёрный внедорожник. Он открыл багажник, закинул рюкзак, подсадил радостно заметавшегося Боцмана, и тот сразу улёгся на постеленную на полу багажника подстилку. Потом Полянский забрал у Лизки пакет, поставил и его в багажник, захлопнул багажник и, открыв переднюю дверь со стороны пассажира, произнёс единственное слово:
-Прошу.
За всю дорогу Полянский сказал от силы пять слов. И то Лизка подумала, что он разговаривал с навигатором. Впрочем, она почти сразу сделала вид, что дремлет. И даже позавидовала Боцману, явно заснувшему в багажнике на своей подстилке.
Иногда она, поворачиваясь вправо, приоткрывала правый глаз, оценивая, с какой скоростью мелькают за окном деревья, домишки, коровы, болотистые пустыри.
-Ничего себе мы едем! Не едем, а летим! Как и вчера! Ему надо было не в моряки, а в лётчики идти, - думала она, продолжая делать вид, что дремлет.
Он же, всю дорогу бросая на неё взгляды, думал о том, когда же ей надоест притворяться спящей, и она произнесёт что-нибудь типа «Вот и выспалась! Можно и поговорить!»
Лизка упорно «не просыпалась». Ну, пока ехали по федеральной трассе, дорога была ровная, и он дал ей время попритворяться. В пыльном облаке по гравийке ехали всего минут пятнадцать, потом свернули на лесную дорогу.
И тут Полянский вытряс с неё весь её ненатуральный сон. Специально выбирал ямы и колдобины. Ещё и спросил её:
-Хорошо привязалась? А то вылетишь! Дорога плохая.
Потом пожалел её. Заметил, как в такт прыжкам машины подпрыгивают её ресницы на испуганных глазах, и поехал ровнее, сказав:
-А вот тут дорога получше пошла!
Скорее всего, она поверила ему.
-А мы скоро приедем? – жалобно спросила Лизка, - а то меня всю растрясло.
-Да мы уже и приехали.
Они действительно приехали, поскольку машина через открытые ворота въехала во двор дома. Полянский явно хотел её поразить. Поразить и порадовать. И у него это хорошо получилось.
Место открылось сказочное. Сосны, валуны, песчаный берег. И домик среди сосен. Небольшой деревянный домик, окрашенный в синий цвет. Лизка не просто удивилась. Изумилась!
И вид у неё опять, наверное, стал, как у памятника дурочке. «Памятник дурочке на природе». Церетели от зависти в угол забился.
Кузьмич, а правильнее, Семён Кузьмич, уже выходил из дома. Среднего роста, худощавый, но жилистый, и совершенно седой. Даже его брови и усы были седыми. Сто лет ему, конечно, ещё не исполнилось. Лет 70, не меньше. И он явно раньше был моряком. Впрочем, бывших моряков не бывает, поэтому он и выглядел, как моряк. В тельняшке и старом морском бушлате.
Лизке сразу показалось, что он совершенно не удивлён её приезду. Боцман радостно бросился к нему, из чего Лиза сделала вывод, что Боцман заезжал сюда частенько.
Мельком погладив по голове пса, быстро поздоровавшись за руку с Полянским, Семён Кузьмич церемонно уцепившись за ладошку Лизки, поцеловал её и произнёс:
-Разрешите представиться, капитан первого ранга в отставке Аверин Семён Кузьмич. Весьма рад Вашему визиту.
-Лиза, - она сразу попала под обаяние чудаковатого старика.
-Надеюсь, Вам здесь понравится, и мы с Вами увидимся ещё не раз, - обнадёжил Лизку Кузьмич. Впрочем, с тем же успехом он обнадёжил и Полянского, стоявшего с радостной ухмылкой рядом.
Не сводя с Лизки добрых стариковских глаз, Кузьмич обменялся с Полянским не совсем понятными Лизке фразами. Что-то там про катер, погоду и какого-то Петровича. И тут Лиза припомнила, что, во-первых, перед отъездом выпила две большие чашки чая, во-вторых, ехали они два часа, и, в-третьих, её растрясло.
Она посмотрела налево, посмотрела направо, и, скорее всего, что-то в её поведении навело Полянского на сострадательные мысли. Вытянув правую руку в нужном направлении, он кратно произнёс:
-За домом, налево.
За домом налево она нашла деревянное строение, поразившее её чистотой. Когда она вернулась, Полянский и Кузьмич возились около багажника машины. Час ушёл на обустройство.
Полянский протянул ей свитер и сапоги. Она ушла в дом переодеваться. Сняла плащ, надела свитер и, согнув руку в локте, попыталась определить, чем пахнет его свитер.
Смесь запахов сбивала с толку. Запах моря, запах шерсти, слабый запах его туалетной воды и ещё какой-то запах, который, почему-то взволновал её.
Переодевшись, она обошла домик. К её удивлению, в доме имелось спутниковое телевидение. Всё остальное соответствовало той обстановке, какая и должна быть в доме одинокого моряка.
Впрочем, она зря подумала, что он одинокий. На стенах висели фотографии. Много фотографий. Скорее всего, у Кузьмича было много родственников. Дети, внуки. На некоторых фотографиях наличествовал и её сосед. Кто находился с ним рядом, она не могла опознать, кроме Кузьмича.
После осмотра домика возникла масса вопросов. Озвучивать их Лизка пока не собиралась. Но вопросы-то не исчезли. В доме была одна комната. Она же зал, она же спальня, она же кухня.
В комнате имелась только одна кровать. Красивая и старинная, но одна единственная. Кроме строения, которое Лиза навестила, на участке располагалась банька, из трубы которой вился пасторальный дымок. Других строений не было. Ну, на берегу располагался то ли причал, то ли пирс, около которого колыхался небольшой катер. Кроме того, на песчаном берегу, днищем кверху, лежала лодка.
Спать можно было в бане, на катере и под лодкой. Ну, ещё на чердаке. Выбор большой. Но ей хотелось спать на кровати. Остальные должны были, по её мнению, выбирать. Чердак, лодка, катер или баня.
Боцман весело бегал по двору, вдоль берега, даже сбегал к соснам, явно забыв о своих больных лапах.
Продолжение следует
Далее http://www.proza.ru/2016/04/15/2347